CC BY
54
УДК 81'42+2+159.9
Б0110.25513/2413-6182.2017.4.165-180
СТРАТЕГИЧНОСТЬ РЕЛИГИОЗНОЙ КОММУНИКАЦИИ В КРИЗИСНОЙ СИТУАЦИИ
А.Г.-Б. Салахова
Челябинский государственный университет (Челябинск, Россия)
Аннотация: Исследуются коммуникативные стратегии и тактики религиозного дискурса. Выбор материала лингвистического анализа - христианских немецкоязычных проповедей, посвященных трагедии в редакции французского сатирического журнала «Шарли Эбдо» в январе 2015 г., - объясняется тем, что ограничение тематики позволяет: 1) выявить авторский индивидуальный стиль, его особенности в применении коммуникативных стратегий и тактик; 2) описать языковые средства прагматического воздействия на адресата в кризисных социальных ситуациях. Были выделены и описаны коммуникативные стратегии конфессиональной идентификации, оценки и разъяснения. В ходе анализа практического материала был использован метод дискурсивного анализа. Кроме того, в процессе исследования применялись методы прагматического анализа и лингвостилистической интерпретации. Установлено, что каждая из выделенных стратегий реализуется набором коммуникативных тактик - такая структура текста позволяет усилить прагматический эффект от произнесения проповеди за счет создания определенного образа и усиливает степень аргументированности мнения автора.
Ключевые слова: религиозный дискурс, проповедь, коммуникативная стратегия, коммуникативная тактика.
Для цитирования:
Салахова А.Г.-Б. Стратегичность религиозной коммуникации в кризисной ситуации // Коммуникативные исследования. 2017. № 4 (14). С. 165-180. DOI: 10.25513/2413-6182.2017.4.165-180.
Сведения об авторе:
Салахова Аделина Гюль-Балаевна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры романо-германских языков и межкультурной коммуникации
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ (отделение гуманитарных и общественных наук), проект № 15-04-00455 «Аналогово-когнитивные процессы в лингвокреативной деятельности личности».
© А.Г.-Б. Салахова, 2017
Контактная информация:
Почтовый адрес: 454001, Россия, Челябинск, ул. Братьев Кашириных, 129
E-mail: adelina-salakhova@yandex.ru Дата поступления статьи: 14.06.2017
Проблема исследования коммуникативных стратегий на протяжении нескольких десятков лет представляет собой одно из наиболее актуальных направлений современных лингвистических исследований. Объектом исследования выступает как диалогическая, так и монологическая речь, реализуемая в непосредственном общении в рамках определенного дискурса, либо опосредованно через средства массовой коммуникации в медиапространстве (см.: [Grice 1975; Leech 1983; ван Дейк 1989; Иссерс 1999, 2002; Карасик 2004; Паршина 2005]]. На сегодняшний день, пожалуй, нет дискурса, не представляющего интерес для коммуникативистики как направления, исследующего стратегичность коммуникации. Рядом ученых было выделено огромное количество коммуникативных стратегий и тактик, реализуемых в разных типах дискурса. Однако религиозному дискурсу, на наш взгляд, уделяется недостаточное внимание [Карасик 2004; Бобырева 2007], несмотря на то, что он также имеет в своем арсенале широкий спектр коммуникативных стратегий и тактик, применяемых его представителями с целью сформировать у реципиента определенную точку зрения, повлиять на его мнение, побудить его к определенному действию.
В рамках данной статьи мы рассмотрим особенности применения коммуникативных стратегий в современной христианской немецкоязычной проповеди в условиях социального кризиса. Материалом лингвистического анализа послужили тексты семи немецких христианских проповедей, посвященных теракту в редакции французского журнала Charlie Hebdo в январе 2015 г. Тексты были созданы в период с 11 по 28 января 2015 г. Авторы данных проповедей представляют различные деноминации - это католики, лютеране, представители старой реформатской церкви.
Под коммуникативной стратегией мы понимаем совокупность лингвистических и экстралингвистических действий говорящего, направленных на оптимальное достижение коммуникативных целей и решение коммуникативных задач говорящего в меняющихся условиях общения.
Исходя из целей религиозного дискурса, В.И. Карасик выделяет следующие стратегии: молитвенная, исповедальная, обрядовая, призывающая, утверждающая и разъясняющая [Карасик 2002: 13]. Три последних стратегии религиозного дискурса составляют суть проповеди. Проповедь -это обращение священника к пастве с целью разъяснить Священное Писание, призвать слушателей к вере и покаянию, утвердить их в вере. Священнослужитель, произносящий проповедь, говорит не только в присутствии Бога, но и от лица Бога. При этом коммуникативный вектор пропо-
веди направлен не в сторону Бога, а в сторону человека, чтобы побудить его к определенным действиям [Мечковская 1998: 148].
В ходе исследования нами были выделены пять коммуникативных стратегий: стратегия конфессиональной идентификации, объясняющая / разъясняющая, призывающая, оценивающая стратегии и стратегия фас-цинации [Салахова 2006: 90]. Проанализируем, каким образом в отобранных нами проповедях реализуются стратегии конфессиональной идентификации, разъясняющая и оценивающая стратегии.
Основной коммуникативной стратегией проповеди является стратегия конфессиональной идентификации. Коммуникативная стратегия конфессиональной идентификации в религиозном дискурсе нацелена на осознание общности единоверцев и их отличия от других. Идентификация понимается как процесс выявления самобытности, уникальности, непохожести группы верующих, их обособления от других, «чужеродных» групп. В проповеди под «своими» понимаются все члены группы религиозного общества, противопоставленные остальным членам социума. Суть стратегии конфессиональной идентификации - вызвать у слушателей «мы-чувство», позволяющее определить свою принадлежность к «мы-группе». Коммуникативными приемами стратегии конфессиональной идентификации являются определение круга своих и отграничение круга чужих. В анализируемых нами статьях круг своих представлен единоверцами, христианами, живущими по религиозным законам. При этом они противопоставляются, с одной стороны, исламским фундаменталистам, а с другой - светскому обществу. Члены «мы-группы» в текстах характеризуются тем, что им присущи терпение, непротивление злу насилием, игнорирование недружелюбного окружения и концентрация на истинной вере и на Боге в душе. Основным вербальным средством реализации тактики определения круга своих является инклюзивное wir, дополняемое существительным Christen, например: Und wir Christen müssen zeigen, dass man an Gott glauben und vernünftig sein kann, dass man fromm und aufgeklärt sein kann, dass man auch in der liberalen westlichen Welt Ehrfurcht vor dem Allmächtigen hat. / И мы, христиане, должны показать, что можно верить в Бога и быть разумным, что можно быть богобоязненным и свободомыслящим, что даже в либеральном западном мире существует благоговение перед Всевышним (J. Kaiser]. В данном отрывке проповедник не только использует инклюзивное wir и существительное Christen, но и определяет поведение представителей круга своих, отмечая черты как верующих христиан (fromm, an Gott glauben, Ehrfurcht vor dem Allmächtigen], так и представителей светского общества (vernünftig, aufgeklärt, liberal]. Таким образом, автор не противопоставляет верующих христиан атеистам, а указывает на более широкие взгляды «мы-группы», объединяющие конфессиональные и культурные особенности представителей западного общества.
К маркерам «мы-группы» относятся также обращения: liebe Gemeinde / дорогие прихожане; Liebe Schwestern und Brüder im Glauben / дорогие братья и сестры в вере.
Инклюзивное wir маркирует следующие социальные группы:
а] верующие христиане, противопоставляемые неверующим членам общества, а также представителям других конфессий;
б] христиане и мусульмане, противопоставляемые религиозным фанатикам-исламистам;
в] все представители определенного лингвокультурного сообщества, современного человечества, противопоставляемые религиозным экстремистам.
Например, в проповеди Терезы Ридер инклюзивное wir указывает на немецкоязычное лингвокультурное сообщество: Bei uns kam immer wieder mal der „Nebelspalter" als umstrittene satirische Zeitschrift ins Gerede. / У нас предметом пересудов постоянно становился сомнительный сатирический журнал «Небельшпальтер» (Th. Rieder]. В данном случае на немецкоязычное общество указывает название швейцарского журнала, известного далеко за пределами Цюриха и немецкоязычной Швейцарии.
Иногда проповедники используют вопросительные и личные местоимения 3-го л. ед. ч. для указания на «мы-группу». В таких случаях процесс соотнесения с кругом своих происходит из контекста на основании пресуппозиции. Например, Мартин Левенштайн говорит в проповеди: Ja, Gott an unserer Seite ist groß. Wer an ihn sich hält, ist zum Größten fähig. / Да, Бог на нашей стороне велик. Кто Его придерживается, готов к большему (M. Löwenstein]. Здесь относительное местоимение wer маркирует приверженцев христианства. Это следует из контекста, а именно из предыдущего предложения с местоимением unser (наш], эксплицитно указывающим на круг своих, а также из смыслового контекста последующего предложения (sich an j-n halten - держаться кого-либо]. В проповеди д-ра Юр-гена Кайзера как средство определения круга своих используется местоимение sie. При этом под ними автор описывает христиан прошлых поколений. Данный прием позволяет провести аналогию между христианами периода до Средневековья и эпохи Просвещения и современным христианским сообществом. Christen sind Christen, weil sie glauben, dass Gott Mensch geworden ist in Jesus Christus... Gott selbst ist bei denen, die verlacht und verhöhnt, gequält und getötet warden. / Христиане есть христиане, поскольку они верят, что Бог стал человеком в образе Иисуса Христа... Бог же сам с теми, над кем насмехаются и глумятся, кого мучают и убивают (J. Kaiser]. В данном примере под христианами уже понимаются не только верующие прошлых поколений, но и сегодняшние верующие. Таким образом, автор использует прием генерализации, чтобы объединить всех верующих христиан по признаку их веры и следованию определенной модели поведения.
Рассмотрев коммуникативную тактику определения круга своих, перейдем к анализу реализации тактики отграничения круга чужих. К кругу чужих относятся религиозные фанатики, террористы, расстрелявшие сотрудников редакции французского журнала «Шарли Эбдо», а также те, кто не разделяет религиозные ценности (скептики, политики, члены современного общества, христиане, ведущие «нехристианский» образ жизни]. Дадим более подробную характеристику этим группам чужих.
Основу всех выступлений проповедников составляют два противопоставления: «верующие христиане - религиозные фанатики-террористы», «верующие христиане - члены редакции журнала». Как правило, поступок первых, террористов, расстрелявших редакционную коллегию журнала «Шарли Эбдо», оценивается резко отрицательно. При этом авторы используют местоимение sie, маркирующее круг чужих, а также существительные-идентификаторы Männer, schwer bewaffnet (мужчины, хорошо вооруженные], die Mörder (убийцы], Terroristen (террористы]. Негативная оценка их действий, а также характеристика исламского фундаментализма будет рассмотрена нами в реализации коммуникативных стратегий оценки и объяснения.
Редакцию журнала «Шарли Эбдо», относящуюся также к кругу чужих, маркируют местоимение sie и существительные-идентификаторы die Macher von „Charlie Hebdo" (создатели «Шарли Эбдо»], die Journalisten von „Charlie Hebdo" (журналисты «Шарли Эбдо»], die 11 Toten von „Charlie Hebdo" (11 убитых из «Шарли Эбдо»], Der Chefredaktor von „Charlie Hebdo", Stéphane Charbonnier, „Charb" genannt (шеф-редактор «Шарли Эбдо», Стефан Шар-бонье, называемый Шарб], Mitarbeitenden der Charlie Hebdo Redaktion (сотрудники редакции «Шарли Эбдо»]. Поскольку в описываемой ситуации члены редакции выступают в качестве жертвы, они противопоставляются террористам. Однако в ситуации проповедования они также противопоставляются верующим христианам. На это указывает местоимение 3-го лица мн. ч., а также противопоставление «мы - они». Используемые проповедниками лексические единицы позволяют определить членов редакции как принадлежащих к группе чужих. Следует заметить, что ни один из авторов не использует оценочную, стилистически окрашенную лексику или лексику с коннотативным значением. Оценка действий членов редакции выражена имплицитно и определяется из контекста. Именно отнесение членов редакции в группу чужих, на наш взгляд, следует признать как особенность реализации коммуникативной стратегии конфессиональной идентификации в кризисной ситуации. Это объясняется тем, что проповеднику необходимо выразить свое отношение не только к действиям террористов, но и к действиям журналистов, что позволяет говорящему выявить причинно-следственные связи данного события.
Оценивающая коммуникативная стратегия реализуется в текстах проповедей посредством применения тактик одобрения и осуждения.
Тактику одобрения в анализируемых текстах авторы применяют в отношении «мы-группы». При этом они апеллируют к религиозным авторитетам и образцам христианского поведения. Тактика осуждения применяется к членам «они-группы» и имеет целью показать неправильность, несостоятельность действий членов данной группы, их негативное воздействие на происходящие события. Вербальными маркерами коммуникативной стратегии оценки выступают в первую очередь лексические единицы, содержащие в своей семантике оценку, как положительную, так и отрицательную. Основная антитеза, реализующая коммуникативную стратегию оценки, - это дихотомия «добро - зло» и антонимическая пара «хорошо - плохо». Именно эти понятия лежат в основе всего проповеднического выступления и определяют суть коммуникативной стратегии оценки. Проанализируем языковые средства реализации тактик одобрения и осуждения.
Коммуникативная тактика осуждения реализуется посредством использования лексических единиц с негативным значением: das Attentat (покушение], das Gemetzel (резня], sich rächen (мстить], missbrauchen (злоупотреблять], rücksichtslos (беспощадно], schamlos (бесстыдно], как и предлога ohne (без], отрицаний nicht и kein. Тактика осуждения, как правило, применяется для характеристики действий круга чужих, для описания нежелательного поведения, для осуждения или порицания каких-либо действий, мыслей, образов, моделей поведения. В анализируемых нами текстах резко осуждаются действия террористов. Проповедники указывают на нехристианское поведение террористов и, чтобы не обвинять в этом всех мусульман, выделяют черты религиозного фундаментализма. При этом они указывают, что фундаментализм характерен не только для ислама, но и для иудаизма, и для христианства: Solche Strömungen gibt es im Christentum, im Judentum und im Islam. Islamismus ist islamischer Fundamentalismus. / Такие течения есть в христианстве, иудаизме и в исламе. Исламизм - это исламский фундаментализм (J. Kaiser]. Открыто обвиняя исламских фундаменталистов в нерелигиозном поведении, авторы проповедей используют такие негативно-оценочные лексические единицы, как fanatische Terroristen (террористы-фанатики], die Gräueltat (зверство], die Empörung (возмущение] у Т. Ридер, barbarischer Akt (акт варварства], grausam, dumm und hinterhältig (жестокий, глупый, коварный] у М. Хофмана. М. Левенштайн характеризует действия террористов как gotteslästerliche Gewalt (богохульное насилие], den Gott erniedrigen (унижать Бога]. Ю. Кайзер определяет исламский фундаментализм как die Leugnung und Verdrängung der Aufklärung (отрицание и вытеснение просвещения], hermetische Abschottung (герметичное отделение], Insel der Unaufgeklärtheit (остров непросвещенности], Frustration (фрустрация], sich Luft durch Aggression verschaffen (прорываться через агрессию] и негативно оценивает их действия, используя глагол massakrieren (устраивать
резню]. Таким образом, проповедники резко осуждают действия террористов, замечая, что ни у кого нет права на убийство.
Коммуникативная тактика осуждения применяется в проповедях и к членам редакции «Шарли Эбдо». Авторы называют сотрудников die Satiriker, die Karikaturisten, die Zeichner von Mohammedkarikaturen (нарисовавшие карикатуры на Мохаммеда], die Spötter (насмешники], die Atheisten, die Zyniker, используя при этом как нейтральную лексику, так и негативно-оценочную. Юрген Кайзер характеризует журнал следующим образом: Charlie Hebdo ist rücksichtslos und schamlos, nimmt kein Blatt vor den Mund und legt kein Blatt vor die Scham. /Журнал «Шарли Эбдо» беспощаден и бесстыден, режет правду и не краснеет (J. Kaiser]. При этом он использует негативно-оценочные прилагательные rücksichtslos, schamlos, фразеологический оборот kein Blatt vor den Mund nehmen и окказиональную метафору kein Blatt vor die Scham legen, образованную по типу фразеологизма и позволяющую усилить негативную оценку и прагматический эффект за счет использования существительного die Scham (стыд]. Мартин Хоф-манн оценивает карикатуры как sexistisch, blasphemisch, irgendwo zwischen Pennäler- und Alt-Herren-Witz-Niveau (сексистские, богохульные, где-то на уровне шуточек младших школьников и стариков], подчеркивая их грубость, неэстетичность, бесцеремонность. Результат работы карикатуристов, по мнению проповедников, - это богохульство, насмешки, издевательства над верой и чувствами религиозных граждан. На это указывают негативно-оценочные существительные die Blasphemie (богохульство], die Schmähung (оскорбление], die Häme (издевательство] и др.
Следующую группу, в отношении которой применяется коммуникативная тактика осуждения, составляют члены социального общества, не относящиеся к «мы-группе». К ним относятся светские люди, атеисты, верующие, не соблюдающие правила христианского поведения, мусульмане, иудеи и т. д. Так, рассуждая о причинах расстрела членов редакции, Мартин Хофман противопоставляет религиозные и светские ценности. В своей проповеди он дает характеристику современному западному обществу, в котором свобода слова является культурной ценностью, охраняемой законом. При этом современное общество он называет нейтрально das Abendland (Запад] и негативно-оценочно tabulose Gesellschaft (общество без моральных запретов]. Повторяя несколько раз словосочетание unser „gutes Recht" (наше «законное право»], автор размышляет на тему, является ли свобода выбора положительным качеством европейцев, и приходит к выводу, что это не всегда может быть позитивным, а зачастую, как в случае с «Шарли Эбдо», ведет к негативным последствиям. Тереза Ридер, рассуждая на тему опасности работы журналистов, замечает: Leider musste mancher Journalist dafür mit seinem Leben bezahlen. Das ist schrecklich und ungerecht!/ К сожалению, некоторые журналисты за это (т. е. свою работу. - А. С.] платят своей жизнью. Это ужасно и несправедливо! (Th. Rieder].
Коммуникативная тактика осуждения реализуется с помощью прилагательных schrecklich и ungerecht и посредством восклицательной интонации, что указывает на негативную оценку тех, кто против добросовестной работы журналистов и свободы слова в стране.
Часто с помощью использования риторических вопросов авторы создают иллюзию диалога и выражают свою оценку, например: Finden Sie das lustig? Ich zumindest nicht. Es verletzt mich. /Вы находите это смешным? Я по крайней мере нет. Это меня оскорбляет (M. Hofmann]. Рассуждая на тему границ свободы слова, проповедник осуждает тех, кто нарушает и оскорбляет нравственные границы мира верующих, а также тех, кто находит такие поступки смешными. Языковыми маркерами данной тактики выступают прилагательное lustig, противопоставляемый ему глагол verletzen и отрицание nicht. В диалог в качестве аргумента автор может вводить слова известных людей, авторитетов для большинства слушающих. Так, М. Левенштайн приводит слова Курта Тухольского: Denn wie schon Tucholsky sagte: „Satire darf alles." Stimmt. Aber muss sie? / Потому что как уже говорил Тухольский: «Сатира может все». Правильно. Но должна ли она? (M. Löwenstein]. В данном случае автор соглашается с известным немецким публицистом и поэтом в оценке функций сатиры, сомневаясь при этом в целесообразности применения сатиры повсеместно. Таким образом, используя риторический вопрос, автор имплицитно выражает свою оценку, воздействуя на читателя не напрямую, а заставляя его задуматься и принять решение в пользу говорящего.
В некоторых проповедях авторы применяют коммуникативную тактику осуждения в отношении верующих, христиан. При этом они указывают на ошибки тех, кто агрессивно реагирует на агрессию как со стороны террористов, так и со стороны карикатуристов. При этом авторы также используют негативно-оценочную лексику, отрицания и противительные союзы.
Коммуникативная тактика одобрения как часть коммуникативной стратегии оценки имеет свои особенности реализации. Если тактика осуждения реализуется в основном посредством использования негативно-оценочной лексики, то тактика одобрения включает в свой арсенал не только лексические единицы с положительной семантикой, но и апелляции к образцу и авторитету. Чтобы доказать правоту своей оценки, авторы прибегают к аргументативным приемам и в качестве аргументов апеллируют к прецедентным текстам (Священному Писанию], именам (Иисус, Иоанн, Курт Тухольский, Кристиан Вульф], ситуациям.
Коммуникативная тактика одобрения основывается на противопоставлении нежелательного поведения христианскому образцовому поведению. Здесь, как и в стратегии конфессиональной идентификации, проповедники используют инклюзивное wir, служащее идентификатором тактики одобрения. Например, Ю. Кайзер, характеризуя конфессиональное
разнообразие современного западного общества, говорит: Wir leben wieder unter Heiden. / Мы снова живем среди язычников (J. Kaiser]. Используя инклюзивное wir, автор противопоставляет христиан представителям других религий и атеистам, которых он называет язычниками (Heiden], тем самым давая оценку современному обществу и имплицитно выражая оценку христианскому поведению, отличному от поведения нехристиан. Положительных оценок христианского поведения в анализируемых проповедях содержится крайне мало, что объясняется коммуникативной ситуацией, в которой анализируется поведение всего общества и его реакция на теракт в редакции французского журнала. Для выражения своей оценки проповедники больше используют стилистический прием антитезы либо модальные конструкции с соответствующими глаголами, позволяющие определить характерное для христиан поведение в критической социальной ситуации, например: Die Welt wird freier und friedlicher, wenn wir nicht per Gesetz, sondern aus freien Stücken zulassen, dass es in dieser Welt heilige Räume, Texte und Lieder gibt, an denen unsere Freiheit ihre Grenze findet. / Мир станет свободней и спокойней, если мы не по закону, а по собственной воле позволим существование в этом мире святых мест, текстов и песен, в которых наша свобода найдет свои границы (M. Hofmann]. В данном примере автор использует положительно-оценочные прилагательные в сравнительной степени frei и friedlich с целью дать оценку желательным действиям слушателей. Далее проповедник дает образец христианского поведения, используя при этом двойной союз nicht . sondern, что позволяет ему достичь прагматического эффекта при формировании такой модели поведения. Следует заметить, что данный прием является одним их самых частотных в реализации тактики одобрения.
Рассмотрим дальнейшие примеры применения данной тактики в анализируемых проповедях. Так, М. Левенштайн говорит: Eine christlich Antwort auf Karikatur, Spott und Schmähung ist immer nur eine Reaktion nach dem Beispiel Jesu: "Er wurde geschmäht, schmähte aber nicht". Das ist wesentlich. /Христианский ответ на карикатуру, насмешку и оскорбление -всегда лишь реакция по примеру Иисуса: «Будучи злословим, Он не злословил взаимно» (M. Löwenstein]. В данном отрывке проповедник использует негативно-оценочный глагол schmähen (оскорблять, злословить] в страдательном залоге при указании на объект оскорблений и в действительном залоге с отрицательной частицей nicht при описании христианского поведения. При этом образцом христианского поведения выступает прецедентное лицо, высшее существо - Иисус. Кроме того, в качестве аргументации своего оценочного высказывания автор приводит слова из Первого послания Петра (1Пет. 2: 23], что увеличивает прагматическое воздействие на верующих.
Проповедники часто апеллируют к авторитетам. В качестве авторитетов выступают не только Бог, Иисус, Иоанн Креститель, но и совре-
менники, имеющие высокий авторитет среди членов лингвокультурного сообщества, а также члены современного общества, представляющие образец нравственного поведения. Приведем несколько примеров. Ссылку на авторитет Священного Писания с заключенной в нем оценкой иллюстрирует следующее предложение: Alles ist erlaubt, aber nicht alles dient zum Guten, heißt es in der Bibel. / Все позволительно, но не все полезно, написано в Библии (M. Löwenstein]. В данном примере дается эксплицитная оценка христианского поведения посредством причастия erlaubt, существительного das Gute, а также союза aber и отрицания nicht. Кроме того, эти слова - цитата из Первого послания апостола Петра к Коринфянам (1Кор. 6: 12].
Следует заметить, что в кризисной ситуации значение коммуникативной стратегии оценки возрастает за счет применения коммуникативной тактики осуждения. Авторы применяют лексические единицы с семантикой негативной оценки чаще, чем в ситуациях социальной стабильности. Это позволяет выразить свое мнение в отношении произошедших событий, аргументировать свою точку зрения и открыто заявить о культурных ценностях, формируемых религией.
Третья коммуникативная стратегия, которую мы рассмотрим в рамках данной статьи, - это стратегия разъяснения. Как уже было замечено ранее, данная стратегия направлена, в первую очередь, на разъяснение вероучения. Однако ее целью также является объяснение современной ситуации в обществе, определение мотивов и целей поведения, анализ, сравнение и описание ситуаций прошлого и настоящего. Коммуникативными тактиками стратегии разъяснения являются тактики интерпретации, дефиниции, наррации.
Коммуникативная тактика дефиниции в проанализированных нами текстах не встречается. Это объясняется тем, что проповеди, посвященные теракту в редакции «Шарли Эбдо», являются не экзегетическими (разъяснительными], а нравоучительными (воспитательными] [Салахова 2006: 51-52]. Коммуникативная тактика интерпретации реализуется посредством лексических единиц, имеющих в своем значении сему «определять, указывать на наличие каких-либо черт, свойств и т. п.». К таким лексическим единицам относятся глаголы bedeuten, heißen, bezeichnen, lauten, лексический оборот es geht um Akk. и др. Цель применения данной тактики заключается в аргументации слов автора со ссылкой на семантику либо этимологию слова или выражения, а также на прецедентные феномены, например: Die Freiheit eines Christenmenschen heißt nicht, alles tun zu dürfen, was man will. Die Freiheit eines Christenmenschen heißt, alles tun zu dürfen, was Gott will. / Свобода христианина не означает делать все, что хочешь. Свобода христианина означает делать все, что хочет Бог (M. Hofmann]. В данном отрывке автор объясняет слушателям, что означает понятие свободы с религиозной точки зрения, используя при этом глагол heißen и антите-
зу, служащую сопоставлению светской и религиозной точек зрения, реализующуюся посредством синтаксического параллелизма, отрицания nicht и противопоставления man и Gott. Таким образом, проповедник делает акцент на религиозных ценностях, а именно свободе как воле Бога.
Еще одним примером применения данной тактики может служить следующее высказывание: Breite Solidarität im Netz: „Je suis Charlie." - „Ich bin Charlie." Das heißt: Ich solidarisiere mich mit dem Magazin, ich traure um die Opfer, ich betrachte diese Morde als Angriff auf meine eigene Freiheit. / Широкая солидарность в Сети: „Je suis Charlie." - «Я - Шарли». Это означает: я солидарен с журналом, я скорблю о жертвах, я рассматриваю эти убийства как покушение на свою собственную свободу (M. Löwenstein]. В данном отрывке автор также использует глагол heißen, маркирующий коммуникативную тактику интерпретации.
Проповедник Юрген Кайзер, повествуя о теракте в редакции, говорит: Die bestialische Tat geschah angeblich im Namen eines Gottes. Die Ehre seines Propheten sollte dadurch wiederhergestellt werden. Indem diejenigen getötet werden, die den Propheten der Lächerlichkeit preisgeben, wird die Schmähung gesühnt. / Зверское действие произошло якобы во имя одного Бога. Честь его пророка таким образом должна быть восстановлена. Когда будут убиты те, кто высмеивает пророка, оскорбление будет искуплено (J. Kaiser]. Языковыми маркерами коммуникативной тактики интерпретации в данном примере выступают наречие angeblich и глагол sollen, придающие высказыванию значение модальности, предположительности. Автор предполагает, что могли думать или говорить террористы, убивая членов редакции журнала.
Наиболее частотным языковым средством выражения тактики интерпретации, согласно нашему исследованию, является противопоставление посредством отрицания nicht / kein, союза sondern, парного союза nicht (nur], sondern (auch]. Они позволяют сопоставить два мнения, две точки зрения на одно явление, событие или проблему и указать на то, которое с религиозной точки зрения является правильным, верным или оптимальным. Например, Тереза Ридер рассуждает: Charlie Hebdo berichtet nicht einseitig, sondern in der Form von Satire. Das mag nicht immer jedem gefallen, aber: Satire ist nicht da, um zu gefallen, sondern um anzuregen, einmal alles anders herum zu denken. / Шарли Эбдо сообщает не односторонне, а в форме сатиры. Это наверняка не каждому нравится, но: сатира здесь не для того, чтобы нравиться, а для того, чтобы побудить к тому, чтобы все еще раз обдумать (Th. Rieder]. Автор рассуждает на тему направленности и пользы сатиры в современном обществе, выражая свою позицию. При этом она использует как отрицания, так и парные союзы и противительный союз aber, показывая ход мысли интерпретатора: соглашаясь с тем, что сатира не может быть по душе каждому, цель ее в другом - дать читателю импульс к рассуждению.
Наиболее часто встречающаяся коммуникативная тактика в анализируемых проповедях - тактика наррации. Под наррацией мы понимаем форму построения высказывания в виде повествования, имеющую цель описать какие-либо явления, процессы, факты. В отличие от лингвистики текста, где наррация выступает как структурная категория текста, в ком-муникативистике наррация применима к коммуникативной деятельности говорящего, сознательно использующего повествование в качестве иллюстрации, чтобы таким образом аргументировать свою точку зрения и воздействовать на слушателя посредством создания яркого образа, создаваемого нарративным текстом. На применении тактики наррации построена проповедь Терезы Ридер, где она повествует о жизни Иоанна Крестителя и сравнивает его с членами редакции «Шарли Эбдо». При этом повествование о судьбе Иоанна, не только крестившего мессию, но и выступавшего с критикой правящего в то время властителя Ирода и обезглавленного якобы по требованию его дочери, занимает больше половины всей проповеди. В данном случае используется многоплановая наррация (см.: [Молчанова 2008: 4]). Маркерами многоплановой наррации в текстах проповедей выступают прошедшее время перфект для повествования о жизни Иоанна Крестителя и презенс для описания современной ситуации.
Коммуникативная тактика наррации активно используется в проповеди Юргена Кайзера, где он рассказывает о первых «карикатурах» на распятие, а также о развитии христианства в Европе в Средневековье и эпоху Просвещения. В его проповеди также используется многоплановая наррация.
Мартин Хофманн и Мартин Левенштайн также используют коммуникативную тактику наррации. Приведем пример одноплановой наррации: Ich denke an Polizisten und Lehrer, die zunehmende Respektlosigkeit und gar Gewalt gegen sich beklagen... Ich denke an Politiker und Politikerinnen, die mit Amtsantritt zum gefunden Fressen für Kabarettisten werden, die nicht allein die Politik attackieren, sondern zugleich die Person. /Я думаю о полицейских и учителях, которые жалуются на растущее неуважение и даже жестокость по отношению к ним... Я думаю о политиках, которые, получив должность, становятся добычей для кабаретистов, которые не просто атакуют политику, но и одновременно личность (M. Löwenstein). Автор размышляет над целью сатиры и рассказывает о тех мыслях, которые у него возникают по данной проблеме. При этом он описывает жизнь современных полицейских, учителей и политиков, являющихся мишенью для выражения негативных эмоций и насмешек. Повествование построено с использованием презенса, маркирующего одноплановую наррацию.
Таким образом, религиозный дискурс как тип институционального дискурса имеет определенный набор коммуникативных стратегий и тактик, отличающихся особенностями их применения в различных жанрах. Проповедь как жанр религиозного общения преследует цель разъяснить
Священное Писание, призвать слушателей к вере и покаянию, утвердить их в вере. Основными коммуникативными стратегиями проповедей, повествующих о теракте в редакции французского журнала «Шарли Эбдо» в январе 2015 г., являются стратегии конфессиональной идентификации, оценки и разъяснения, реализующиеся посредством коммуникативных тактик. Коммуникативная стратегия конфессиональной идентификации, направленная на дифференциацию «своих» и «чужих» и на создание «мы-чувства» среди слушателей, включает в себя такие коммуникативные тактики, как определение круга своих и отграничение круга чужих, языковыми маркерами которых выступают существительные, указывающие на конфессиональную принадлежность, местоимения, в частности инклюзивное wir, религиозные клишированные обращения, противопоставление с помощью антитезы и др. Особенностью применения данной стратегии в кризисной ситуации является четкая дифференциация круга чужих, поскольку это позволяет вскрыть причинно-следственные связи. Коммуникативная стратегия оценки реализуется посредством коммуникативных тактик осуждения и одобрения, вербализующихся посредством лексических единиц с позитивной и негативной оценкой, противопоставления, а также апелляции к прецедентным феноменам (авторитету и образцу]. В кризисной ситуации возрастает количество лексических единиц негативной оценки, направленных на выражение своего отношения к событиям и главным участникам: террористам и их жертвам. Это дает возможность автору заявить открыто о нарушении религиозных и культурных ценностей, обусловивших возникновение кризисной ситуации. Коммуникативная стратегия разъяснения в проанализированных текстах реализуется посредством тактик интерпретации и наррации. Языковыми маркерами данных тактик являются глаголы с соответствующей семантикой, противопоставления, а также временные формы повествования. Данная стратегия является также одной из самых значимых коммуникативных стратегий, применяемых проповедниками в кризисных ситуациях, поскольку имеет целью аргументировать высказанную проповедником оценку, эксплицитно заявить о формируемых религией ценностях и о последствиях в ситуации нарушения этих культурных ценностей.
Список литературы
Бобырева Е.В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Волгоград, 2007. 37 с.
Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / сост. В.В. Петрова; под ред.
В.И. Герасимова. М.: Прогресс, 1989. 312 с. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. 2-е изд. М.:
Эдиториал УРСС, 2002. 284 с. Иссерс О.С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий // Вестник Омского университета. 1999. Вып. 1. С. 74-79.
КарасикВ.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. 390 с.
Карасик В.И. Религиозный дискурс // Жанры речи. Вып. 3. Саратов: Колледж, 2002. С. 5-19.
Мечковская Н.Б. Язык и религия: пособие для студентов гуманитарных вузов. М., 1998. 352 с.
Молчанова Н.А. Особенности функционирования комментирующих и нарративных времен и их роль в продуцировании современной французской нарра-ции: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Воронеж, 2008. 23 с.
Паршина О.Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России: дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 2005. 325 с.
Салахова А.Г.-Б. Речевые стратегии и средства их реализации в современных христианских немецкоязычных проповедях: дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2006. 213 с.
Grice H.P. Logic and conversation // Syntax and semantics. Vol. 3 / ed. by P. Cole and J.L. Morgan. New York: Academic Press, 1975. P. 41-58.
Leech G.N. Principles of Pragmatics. New York: Longman Group Ltd., 1983. 250 p.
Источники
Hofmann M. Predigt über 2. Mose 33, 17b-23. 18.01.2015. URL: http://www.predigt-preis.de/predigtdatenbank/predigt/article/predigt-ueber-2-mose-3 3-17b-23.html.
Kaiser J. Predigt über 1.Korinther 1,27-30. 11. Januar 2015. URL: http://www.franzoe-sische-kirche.de/data/user/predigten/11.1.15_JK.pdf.
Löwenstein M. Predigt zum Fest Taufe des Herrn 2015 (B Markus). 11. Januar 2015. URL: http://www.martin-loewenstein.de/predigt-taufe_des_herrn_b_2015.html.
Rieder Th. Charlie Hebdo lebt. Matthäus-Evangelium Kapitel 3, Verse 13-17. 11. Januar 2015. URL: http://www.kirche-urdorf.ch/gottesdienst/documents/2015-01-11CharlieHebdolebt.pdf.
References
Bobyreva, E.V. (2007), Religioznyi diskurs: tsennosti, zhanry, strategii (na materiale pravoslavnogo veroucheniya) [Religious discourse: values, genres, strategy (on material of orthodox dogma)], Author's abstract, Volgograd, 37 p. (in Russian)
Grice, H.P. (1975), Logic and conversation. Cole, P., Morgan, J.L. (Eds.) Syntax and semantics, Vol. 3, New York, Academic Press, pp. 41-58.
Issers, O.S. (2002), Kommunikativnye strategii i taktiki russkoi rechi [Communicative strategy and tactics of the Russian speech], 2nd ed., Moscow, Editorail URSS Publ., 284 p. (in Russian)
Issers, O.S. (1999), Rechevoe vozdeistvie v aspekte kognitivnykh kategorii [Speech influence in aspect of cognitive categories]. Herald of Omsk University, Iss. 1, pp. 74-79. (in Russian)
Karasik, V.I. (2004), Yazykovoi krug: lichnost', kontsepty, diskurs [Language Circle: Personality, Concepts, Discourse], Moscow, Gnozis Publ., 390 p. (in Russian)
Karasik, V. I. (2002), Religioznyi discurs [Religious discourse]. Zhanry rechi [Speech Genres], Iss. 3, Saratov, Kolledzh Publ., pp. 5-19. (in Russian)
Leech, G.N. (1983), Principles of Pragmatics, New York, Longman Group Ltd., 250 p.
Mechkovskaya, N.B. (1998), Yazyk i religiya [Language and Religion], Moscow, 352 p. (in Russian)
Molchanova, N.A. (2008), Osobennosti funktsionirovanniya kommentiruyushchikh i narrativnykh vremen i ikh rol' v produtsirovannii sovremennoi frantsuzskoi nar-ratsii [Peculiarities of functioning of commenting and narrative times and their role in the production of modern French narration], Author's abstract, Voronezh, 23 p. (in Russian)
Parshina, O.N. (2005), Strategii i taktiki rechevogo povedeniya sovremennoi po-liticheskoi elity Rossii [Strategy and tactics of speech behavior of modern political elite of Russia], Dissertation, Saratov, 325 p. (in Russian)
Salakhova, A.G.-B. (2006), Rechevye strategii i sredstva ikh realizatsii v sovremennykh khristianskikh nemetskoyazychnykh propovedyakh [Speech strategies and means of their implementation in modern Christian German sermons], Dissertation, Ufa, 213 p. (in Russian)
Van Dijk, T. (1989), Language. Knowledge. Communication, Moscow, Progress Publ., 312 p. (in Russian)
Sources
Hofmann, M. (2015), Predigt über 2. Mose 33, 17b-23, Januar 18, available at: http:// www.predigtpreis.de/predigtdatenbank/predigt/article/predigt-ueber-2-mose-33-17b-23.html.
Kaiser, J. (2015), Predigt über 1.Korinther 1,27-30, Januar 11, available at: http://www. franzoesische-kirche.de/data/user/predigten/1LL15_JK.pdf.
Löwenstein, M. (2015), Predigt zum Fest Taufe des Herrn 2015 (B Markus), Januar 11, available at: http://www.martin-loewenstein.de/predigt-taufe_des_herrn_b_ 2015.html.
Rieder, Th. (2015), Charlie Hebdo lebt, Matthäus-Evangelium Kapitel 3, Verse 13-17. 11, Januar 11, available at: http://www.kirche-urdorf.ch/gottesdienst/documents/ 2015-01-11CharlieHebdolebt.pdf.
STRATEGIC IMPORTANCE OF RELIGIOUS COMMUNICATION IN CRISIS
A.G.-B. Salakhova
Chelyabinsk State University (Chelyabinsk, Russia)
Abstract: The article is devoted to the study of communicative strategies and tactics of religious discourse. The material of the linguistic analysis is the Christian German sermons dedicated to the tragedy in the French satirical publishing house "Charlie Hebdo". The choice of this material can be explained by two reasons: restriction of the subject allows, first, to identify the author's individual style, and second, to describe the language tools of pragmatic influence on recipient in critical social situations. Within the framework of this article communication strategies of confessional identification, evaluation and explanation were identified and described. The main method of the analysis of practical material is a discursive analysis method. Besides, the methods of pragmatic analysis and linguistic
interpretation were applied in the process of research. Each of the selected strategies implements a set of communicative tactics. This structure of the text makes it possible to strengthen the pragmatic effect of preaching by creating a certain image and reinforcing the degree of argumentation of the author's opinion.
Key words: religious discourse, sermon, communicative strategy, communicative tactics.
For citation:
Salakhova, A.G.-B. (2017), Strategic importance of religious communication in crisis. Communication Studies, No. 4 (14), pp. 165-180. DOI: 10.25513/24136182.2017.4.165-180. (in Russian)
About the author:
Salakhova Adelina Gyul-Balaevna, Dr., Associate Professor of the Chair of Roman-German Languages and Intercultural Communication
Corresponding author:
Postal address: 129, Brat'ev Kashirinykh ul., Chelyabinsk, 454001, Russia
E-mail: adelina-salakhova@yandex.ru
Acknowledgements:
This research was done with the financial support of The Russian Foundation for Basic Research (the humanities and social sciences department), project No. 1504-00455 "Analogue and Cognitive Processes in linguocreative personal activity"
Received: June 14, 2017
