CC BY
177
СТАНОВЛЕНИЕ ДОМОХОЗЯЙСТВА КАК СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ:
К ИСТОРИИ ВОПРОСА
и. А. БоИДАРЕНко, кандидат экономических наук, доцент Армавирский государственный педагогический университет
Изучению домохозяйства как экономического агента и как институциональной единицы социальной организации общества экономическая наука традиционно уделяла и уделяет мало внимания. В то же время хозяйственная практика и мировой опыт свидетельствуют, что экономические решения домохозяйств оказывают все большее влияние на конечные макроэкономические показатели и глобальные мирохозяйственные процессы. Сила домохозяйств не столько в их численности, сколько в мощи социокультурных привычек, традиций и образа хозяйственного мышления.
Недостаточное внимание к микропроцессам хозяйственной жизни приводит к существенному снижению эффективности запланированных правительством мероприятий в области государственных финансов, частных инвестиций и социально-трудовой политики. Понимание и умелое встраивание в экономическую политику государства и регионов традиционных, исторически обусловленных форм и методов хозяйствования домохозяйств, способов их взаимодействия с государственными и политическими институтами качественно улучшили бы экономическое прогнозирование и планирование развития национальной экономики. Хозяйственные привычки и сложившийся тип экономического поведения домохо-зяйств складывались столетиями, их нынешнее положение несет на себе отпечаток тысячелетней истории выживания и взаимодействия с природой и обществом.
Домашнее хозяйство возникло в эпоху первобытнообщинного строя. С момента своего появления оно выражало хозяйственно-экономическую самостоятельность отдельной семьи в воспроизводстве индивидуальной рабочей силы, ее частичную обособленность в производстве и потреблении
материальных благ. Именно в силу наличия индивидуальной формы семейного производства домашнее хозяйство сохранялось во всех общественно-экономических формациях. При этом господствующий способ производства оказывал влияние на характер внутрисемейных экономических отношений, придавая им своеобразные черты.
Категория «домохозяйство» впервые вышла на авансцену в V—VI вв. до н. э. в трактате греческого философа Ксенофонта «Ойкономия». В переводе с греческого первый корень «ойкос» означает «дом», второй, по различным версиям, либо «ном» — «закон», либо «нем» — «регулировать», «организовывать». Так что, в буквальном переводе «ойкономия» означает «наука о доме», «искусство управлять домом», либо «домострой». В данном трактате автор моделировал идеальное домашнее хозяйство афинского гражданина. Ксенофонт рассматривал как внутренние отношения домохозяйства, так и внешние. Домохозяйство по Ксенофонту — это система властных отношений, выстроенных в соответствии с принципом простой иерархии, где муж — глава семьи [2, с. 20—24].
Особый акцент делается на подборе и поддержании в порядке хозяйственных запасов, необходимых для эффективного существования домохозяйства. Эффективным существованием Ксенофонт называет такое существование, при котором сама цель существования будет направлена не на решение проблем о хлебе насущном, а на более высокие ценности государственного масштаба. В «Домострое» (399 г. до н. э.) Ксенофонт утверждает, что домашнее хозяйство включает не только дом, но и имущество вне его, включая отрицательные блага — любовниц, врагов. Цель семьи Ксенофонт видит в рождении детей для приобретения себе кормильцев на старость и для продолжения рода [2, с. 58].
Домохозяйство делится на внешнее (на открытом воздухе получают жизненные припасы) и внутреннее (в крытом помещении кормят новорожденных детей, готовят пищу и одежду, спят, хранят запасы). Природу женщины бог приспособил для домашних трудов и забот, а природу мужчины—для внешних. Поэтому нужна семейная кооперация: «А так как оба пола по природе своей не одинаково ко всему способны, то по этой причине они тем более нуждаются друг в друге, и эта пара бывает тем полезнее для себя, что один силен в том, в чем слаб другой». Одни мужья в женах находят себе помощниц для умножения состояния, но огромное большинство жен, по мнению Ксенофонта, разоряют хозяйство: «Как жалки люди, про которых говорят, что они льют воду в дырявую бочку: видно, что они даром трудятся». Первым законом домашнего хозяйства должно быть постоянство собственности: «Кто получает больше всех пользы от сохранения вещей в целости и больше всех убытка от уничтожения их, тому должно быть и больше всех заботы о них. Средства входят в дом обыкновенно благодаря деятельности мужа, а расходуются большей частью под надзором жены; если ее распоряжения хороши, состояние умножается; если дурны, состояние уменьшается» [2, с. 47—51]. У Ксенофонта домохозяйства играют активную роль и способны влиять на общегосударственный ход вещей.
Как объект экономического исследования «домохозяйство» было введено в мировую науку другим греческим мыслителем — Аристотелем. Изначально экономикой называлась наука о ведении домашнего хозяйства, которая несла в себе рекомендации домохозяевам по достижению богатства и процветания. Богатство было оптимальной и оправданной целью деятельности субъектов того времени, источником которого было натуральное производство продуктов, с одной стороны, и «хре-матистика» — с другой. Под последним Аристотель подразумевал соответствующее движение денег, связанное с вложением и накоплением капитала. В своем трактате «Политика» Аристотель рассматривал домохозяйство как универсальный способ организации управленческой, экономической и социальной системы. «Первый вид общения — семья, — так говорит автор в своем трактате, —... а всякая деятельность и общение есть благо» [1, с. 23]. Семья по Аристотелю состоит из элементов, совокупность которых составляет ее организацию. «В совершенной семье два элемента: рабы и свободные», — утверждает Аристотель [1, с. 24]. Соответственно этому разделению рассматривается
система властных отношений между данными объектами. Выделяется еще один вид внутрисемейных отношений, и ему придаются особый ранг и отдельный статус, — это так называемое искусство накопления, которое Аристотель предлагает рассматривать отдельно и уделяет ему особое внимание. Как универсальная управленческая система домохозяйство выстраивается на основе принципа власти и подчиненности. По Аристотелю каждое живое существо, будь то «мул или человек, могут быть либо объектами властных намерений, либо их источником» [1, с. 35]. Аристотель пишет, что «власть господина в семье — монархия, ибо всякая семья управляется своим господином монархически, власть же государственного мужа — это власть над свободными и равными» [1, с. 35]. Вместе с тем, он указывает на то, что одни лишь властные отношения не детерминируют семью как таковую. Необходимо рассматривать и систему жизнеобеспечения домохозяйства. Аристотель выделял два вида искусства, которыми должен владеть опытный домохозяин. Это «искусство приобретения» и «искусство наживать состояние». «Искусство приобретения» Аристотель рассматривал как способность подбирать определенный набор средств, необходимых для жизни и деятельности домохозяйства. Оно состоит не только в рациональном подборе средств потребления, но и в эффективном подборе средств производства, который при умелом использовании обеспечивает домохозяйству достаточный уровень потребления [7,с. 38]. «Искусство наживать состояние» базируется на двояком свойстве товара как предмета пользования и как предмета обмена.
Тут домохозяйства рассматриваются как субъекты товарно-денежных отношений, которые обмениваются своими излишками. Изначально целью обмена было максимально полное удовлетворение потребностей. Но простой натуральный обмен не относится к искусству наживать состояние. В полной мере данное искусство проявилось с возникновением денег. Богатство и искусство наживать состояние — разные по сути явления. Аристотель пишет: «Целью деятельности домохозяйства служит не накопление денег. Накопление денег до бесконечности — это стремление, которое присуще торговле как искусству; торговля же и домохозяйство — не одно и то же. Первое стремится к приумножению богатства, второе — к его сохранению» [1, с. 43].
Из двух общин меньшего порядка, определивших состав полиса и предшествовавших ему во времени — домохозяйство и селение,— именно домохозяйство выступает на первый план в этической
и политической теории Аристотеля. Несмотря на то, что селение представляет собой связующее звено между домохозяйством и полисом в общей цепи исторического развития, Аристотель игнорирует его как составную часть полностью развитого полиса. Домохозяйство, с другой стороны, продолжает для него быть важной функцией. Оно действует как воспитательно-образовательное учреждение. Действительно, оно является средоточием жизни для большей части всего населения города — т. е. для женщин, детей и рабов.
Естественно, что для Аристотеля домохозяин есть наиболее ключевая фигура. Она действует как звено между политической общиной и меньшими общинами — домохозяйствами [1, с. 38—39]. «Первая ступень — это домохозяйство, основывающееся на двух фундаментальных различиях в человеческой природе. Первое есть различие между мужским и женским полами, делающее возможным продолжение самого человеческого рода. Второе есть различие между правителем и управляемыми, в частности между человеком, обладающим интеллектуальными возможностями править по-хозяйски, и человеком, не умеющим ничего иного, кроме как выполнять приказы хозяина. Эти два инстинктивных отношения — между мужчиной и женщиной, хозяином и рабом, а также родителем и ребенком... формируют домохозяйство» [1, с. 20—21].
Домохозяйство обеспечивает лишь наиболее элементарные потребности, и таким образом несколько домохозяйств объединяются в селение, которое уже в состоянии обеспечить хозяйственные излишки. Но селение все же еще слишком мало, так что несколько селений объединяются в единство более высокого порядка — полис, который по своей величине уже может обеспечить самодостаточность. Первоначальная инициатива к созданию больших общин исходила из потребностей обеспечения жизненного минимума, но продолжила свое существование уже в целях просто хорошей жизни.
Это значит, что первоначально человек создал полис с действительно скромными намерениями, но будучи однажды созданным, тот сделал возможным осмысление более высоких задач, в которых человек начал видеть и смысл собственного существования. Будучи самодостаточным, полис маркировал собой финальную стадию процесса естественного роста и развития человека; разумеется, поскольку это — финальная стадия, то она сама и есть «природа» человеческого развития, его «эссенция», осознаваемая в конце естественного роста.
Неоспоримой заслугой античной мысли является то, что она положила начало развитию экономических исследований хозяйственных систем, где главным принципом подхода является принцип здравого смысла. Желание дать эффективные рекомендации по организации и ведению хозяйственных процессов того времени породило предмет экономической науки. Домохозяйство в античном представлении — это система отношений, построенная на основе властного подчинения с патриархальным уклоном; целью его деятельности является обеспечение своим членам самодостаточного жизненного уровня. Домохозяйство античности было чем-то средним между домашним хозяйством и фирмой в современности. Этим объясняется факт придания домохозяйствам роли активного субъекта экономики, деятельность которого имела свое отражение в общегосударственном масштабе.
Обращение к византийскому опыту организации индивидуального производства формирует совершенно иное качественное представление о соседской общине в отличие от античного полиса. Сельская община была здесь довольно рыхлой. Ее общинные угодья составляли скорее резервный фонд деревни, нежели экономическую основу совместного хозяйствования. Переделов не было. Сады, виноградники и поля, окруженные оградами, окопанные канавами, не подчинялись принудительному севообороту. Сами природные условия горной страны, где земли для обработки не образовывали сплошных массивов, а были разбросаны по каменистым склонам, где крестьянский надел разделялся на мелкие доли, способствовали экономическому разобщению общины.
Общность византийской деревни осмыслялась не столько как связь всех односельчан, сколько как совокупность межсоседских связей. Не односельчанин, а непосредственный сосед пользовался определенными правами на чужой участок: сосед имел право рубить там дрова, пасти скот, собирать каштаны. Более того, соседи получали так называемое предпочтение, или право на преимущественную покупку: при продаже надела крестьянин обязан был предложить его прежде всего родственникам, совладельцам и соседям, и только после их отказа мог продать землю постороннему лицу.
Своеобразной особенностью сельской корпоративности в Византии было наличие так называемых прав на чужую собственность. Так, в разрез с римскими нормами византийский крестьянин, посадивший плодовое дерево или виноградник на чужой земле, признавался собственником
этих насаждений. Между собственником дерева и собственником земли устанавливались связи особого рода: внешне они представали как частнособственническое соглашение, но в сущности своей были отрицанием частнособственнической исключительности. Подобная ячеистая организация византийской сельской общины отнюдь не означала отсутствия в ней общности — просто эта общность конструировалась на иной основе, нежели в классической средневековой марке к северу от Дуная.
Византийская община, основанная на соседски-родственных связях, могла даже в известных условиях оказаться более устойчивой, более долговечной, нежели германская марка. Община была использована государством в его административных, судебных и фискальных интересах. Общинники привлекались для всякого рода складчин, для совместного выполнения повинностей; сообща представали крестьяне перед лицом правосудия, принуждаемые в силу круговой поруки отвечать за поджигателей; на соседей возлагалась обязанность уплаты податей за выморочные участки.
Последовавшая за античным периодом эпоха средневековья была этапом развития, который характерен, во-первых, идейным господством церкви и католицизма, проникшим во все сферы жизни общества и домохозяйства; во-вторых, феодальной организацией общества, опиравшейся на институт вассалитета и личную зависимость крестьян от феодала; в-третьих, преобладанием натуральной формы хозяйствования.
Само по себе домохозяйство как таковое не подлежало рассмотрению. Мельчайшим объектом экономического анализа была крестьянская община. Рассмотрим ее эволюцию на примере европейской крестьянской семьи (домовой общины). В XVIII в. население деревни в Пруссии состояло примерно из трех равных слоев — «полнонадельных крестьян», мелких крестьян и сельских низов. Рядом с мелкими крестьянами, которые в ограниченном объеме вели полевое и животноводческое хозяйство, жили «хэуслеры», имевшие маленькие дома и маленькие участки земли, позволявшие содержать корову, пару коз, овец и другой скот. Ниже крестьян с земельными наделами и крестьянской бедноты находились безземельные «инвоверы», обладавшие значительно более низким, чем крестьяне и даже «хэуслеры», социальным статусом, они жили в подчиненном положении на подворьях (часто во флигеле) или в лачугах хэуслеров, обеспечивая себе пропитание ремеслом или поденной работой [6, с. 37].
Из самого крестьянства выросли группы зажиточных «гроссбауэров», которые по способу ведения хозяйства и образу жизни отличались от середняков и бедноты. Средние и крупные крестьянские хозяйства встречались прежде всего в районах единонаследия. Крестьянские хозяйства площадью 20—200 га имелись в Ганновере, Вест-фалии, Ольденбурге, Шлезвиг-Гольштейне, Бра-уншвейге, Южной и Восточной Баварии, Шварцвальде, частично в Гессене и Тюрингии, в Австрии и Восточных Альпах.
Примечательно, что размер владений не всегда прямо зависел от качества земли или климата. Основной фактор — дробление земель. Крестьянские хозяйства в Европе на протяжении своей долгой истории не могли добывать средства к жизни только с помощью рабочей силы родителей и детей. Пополнение рабочих сил семьи извне происходило тремя путями: образование очень сложных форм семьи, которые охватывали несколько групп родителей с детьми, привлечение неженатых батраков, которые социально и по условиям домашнего права интегрировались в крестьянское хозяйство и потому в дальнейшем включались в состав крестьянской семьи (типично для большей части Германии, Австрии, Швейцарии и Франции), найм поденщиков, живших вне крестьянских семей, ведших самостоятельное хозяйство и поэтому не причисляемых к крестьянской семье (типично для северогерманского, остэбльского, венгерского, североитальянского и французского регионов) [5, с. 230].
Крестьянскую семью формировало сообщество всех лиц, участвовавших в крестьянском хозяйстве. Социальная и функциональная роль определенного человека в доме крестьянина часто доминировала над его родственным статусом. Это соответствовало староевропейской традиции «всего дома»: семейная группа, состоявшая из родителей с детьми, образовывала ядро крестьянского домового сообщества [4, с. 171—193].
Вплоть до XIX в. большинство крестьянских семей вело производство преимущественно для собственного потребления. Обменивался или продавался на рынке лишь небольшой излишек произведенных продуктов. В свободное от сельскохозяйственных работ время крестьянская семья сама изготавливала необходимые инструменты, материалы и одежду. Осенью подготавливали пеньку, лен и шерсть, прядением которых женщины были заняты в зимние месяцы. Крестьянское хозяйство до XIX в. имело целью не получение прибыли, а обеспечение собственного существования. Вопрос
о соотношении затрат труда и дохода, «рентабельности» хозяйства не имел никакого значения. Это была экономика самообеспечения. К концу XIX в. вследствие «аграрной революции» батраки в крестьянских домах все больше стали вытесняться членами семьи, а место домовой общины, состоявшей также из работников и батраков, все чаще занимала группа из связанных кровнородственными или брачными узами родителей и семей.
В 1977 г. Лоуренс Стоун, изучая европейскую историю от средневековья до наших дней, утверждал, что в средние века существовали маленькие домохозяйственные ячейки, глубоко внедренные в более широкое сообщество, и эти узы сообщества были важнее брачных уз. Выживание зависело от кооперации, обязанностей и ответственности в сообществе. В начале XVI в. усилился индивидуализм, и нуклеарные семьи стали более отделенными от сообщества. Отношения между супругами и детьми стали более тесными, а власть мужчин возросла.
К началу XVIII в. появился новый тип нукле-арной семьи с тесными отношениями, домашней уединенностью и браком. Стоун связывал эти изменения с изменениями, происходящими в экономической структуре общества. В доиндуст-риальную эпоху семья и сообщество представляли собой единое целое, производственную ячейку. С появлением и распространением фермерских хозяйств в XVII в., а также с развитием промышленного производства в XVIII в. разделение в доме и на работе усилилось. Семьи уменьшились, но отношения в них стали ближе [3, с. 181].
Экономические цели семьи часто не являются первичными. Они подчиняются соображениям внутрисемейного благополучия (не только материального) и являются целями инструментальными. Для достижения хозяйственных целей члены домохозяйства выполняют определенные функции через реализацию специализированных видов деятельности, содержание и значение которых определяется общественно-историческим контекстом.
Выполнение домохозяйственных видов деятельности основывается на внутреннем разделении труда, специализированном по полу и возрасту. Рассматриваемое как единое целое, домохозяйство (по сравнению с другими хозяйственно-экономи-
ческими единицами) выполняет различные виды экономической деятельности, то есть характеризуется низкой экономической специализацией.
В домохозяйстве экономическая рациональность принимает иные формы, чем во внешней экономической сфере. Родственные связи, общность целей по удовлетворению потребностей человека и совместное выполнение функций для их достижения создают более сильное чувство солидарности и взаимопонимания между членами домохозяйства по сравнению с несемейными домохозяйствами или другими субъектами общества. Фактором, способствующим стабильности семейных домо-хозяйств, является их высокая функциональная эластичность. В определенных обстоятельствах многие функции домохозяйства могут быть сведены до минимума выполняемой деятельности, а при изменении условий в кратчайшие сроки вновь активированы и в критических ситуациях доведены до требуемого уровня по числу функций и общему объему выполняемой работы. Динамика изменений в функциях и соответствующих им сферах деятельности и структурах домохозяйств отражает процессы их приспосабливания к требованиям общественного развития, что проявляется в общих изменениях домохозяйства как института.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аристотель. Никомахова этика. Политика. // Соч. Т. 4. - М.: Мысль, 1984.
2. Ксенофонт Афинский. Домострой. //Воспоминания о Сократе. — М.: Наука, 1993.
3. Томпсон Д. Л., Пристли Д.«Социология: вводный курс. / Пер. с англ. — М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ»; Львов: «Инициатива», 1998.
4. Henning F. -W. Die Betriebsgr S Benstruktur der mittel-europuischen Landwirtschaft im 18. Jahrhundert u. ihr Einfluss auf die landlichen Einkom-mensverhaitnisse// Zeitschrift filr Agrargeschihte und Agrarsoaologie. 1969. №17. S. 171-193.
5. Kosellek R. Die agrarische Grundvefassung Europas zii Beginn der Indust-rialisirung//Das Zeit alter der europaschen Revolution, 1780-1848.Frankfurt, 1969. S. 230.
6. Mulgan R. G. , Aristotle's Political Theory: An Introduction for Students of Political Theory. — Oxford: Clarendon Press, 1977.
