CC BY
85
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ГУМАНИЗАЦИИ ОБРАЗОВАНИЯ
Презентация научных работ - Лауреатов Всероссийского конкурса на лучшую научную книгу 2012 года, проводимого Фондом развития отечественного образования
Анохина С.П., Кострова О.А.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТИПОЛОГИЯ РОДНОГО И ИЗУЧАЕМОГО ЯЗЫКОВ В СВЕТЕ ГУМАНИЗАЦИИ ОБРАЗОВАНИЯ
Язык, будучи инструментом творения духовного мира, представляет благодатный материал для познания сущности человека. В этом смысле изучение языка становится одним из основных факторов гуманизации образования, без которой невозможна его модернизация. Сопоставительное изучение разных языков, граничащее с этнолингвистикой, учит нас «видеть и за языковыми, и за культурными формами - человека наблюдающего, чувствующего, мыслящего, оценивающего» [2: 16], многократно расширяет возможности познания, направленного на развитие личности обучаемых. Сравнивая родной и иностранный язык, мы, с одной стороны, имеем возможность приблизиться к истокам духовной жизни разных народов, а с другой стороны, глубже осознать социокультурные различия в их менталитете, что может послужить надежной основой толерантности.
Одно из средств гуманного воздействия на будущих педагогов-филологов -учебники нового типа, созданные на основе изложенного выше подхода. Эта идея положена в основу учебного пособия по сравнительной типологии немецкого и русского языков[1]. Обращаясь к указанном источнику, систематизируем имеющиеся в нем моменты, связанные с гуманизацией, но порой присутствующие подспудно, как нечто само собой разумеющееся. Поставим целью статьи «вывести на поверхность» те точки соприкосновения или расхождения немецкого и русского языков, сквозь которые проглядывает человек той или иной культуры. Постараемся объяснить, как это происходит.
Первое, на что мы обращаем внимание читателя, - это то, что в отличие от «Сравнительной типологии немецкого и русского языков» А.Л. Зеленецкого, П.Ф. Монахова [6], рассматриваемое пособие представляет курс как специальную типологию, а не как типологическую лингвистику. В данном случае речь идет не об установлении типологии языка в целом по отношению к абстрактному языку-эталону, а об определении типологических характеристик изучаемого языка относительно родного. Подобный подход позволяет увидеть общие свойства двух конкретных языков, свидетельствующие об общности их происхождения и духовной связи народов, говорящих на этих языках. В то же время контрастивное сопоставление обеспечивает возможность осознать межъязыковые различия, задуматься об их истоках и искать пути их объяснения.
Основная цель пособия, в соответствии с принципом научности, состоит в формировании у студентов целостного системного представления о строе родного и изучаемого (немецкого) языков. Кроме того, авторы обозначают некоторые проблемные моменты, которые должны показать открытый характер сравнительной типологии как любой другой науки. Книга дает ответы на вопросы, касающиеся объяснения фактов род-
49
ISNN 1029-3388
ного и изучаемого языков, снятия интерференции родного языка при изучении иностранного и применения современной методики обучения иностранным языкам. Здесь тоже просматривается гуманный принцип: помочь будущему педагогу выстроить свою методику преподавания немецкого языка.
В педагогическом процессе обучения иностранному языку основное значение имеет выявление типологически важных структурных отличий иностранного языка от родного языка обучающихся, с которыми они постоянно сравнивают изучаемый иностранный язык, и от которого они постоянно отталкиваются. Как показывают многочисленные наблюдения и экспериментальные исследования широкого круга преподавателей иностранных языков, родной язык обучающихся всегда обусловливает трудности и так называемые устойчивые ошибки, делая их неизбежными в процессе обучения иностранному языку. В этом смысле материал пособия может быть использован в качестве лингвистической основы такой методики преподавания немецкого и языка как иностранного, в которой делается упор на сознательную сторону усвоения учебного материала.
Проблематика охватывает общую и относительную сопоставительную типологию. Частная типология излагается в соответствии с уровнями языковой системы, при этом основное внимание уделяется грамматическому уровню
В пособии системно представлены основные программные темы одноименного вузовского курса. Жанр учебного пособия предполагает, что в нем излагается устоявшийся, прошедший проверку временем материал. Большая часть глав книги отвечает этому требованию. Вместе с тем, пособие содержит и новый теоретический и исследовательский материал, например, в главах о сопоставлении временных и залоговых систем, о сложном предложении и др. Эти разделы книги должны послужить студентам стимулом к самостоятельной исследовательской работе.
В пособии последовательно проводится системное выявление общих и различных типологических черт в грамматическом строе и лексическом составе немецкого и русского языков. Исходя из этого, в общетеоретической части выделен раздел «Системато-логия», в котором показана генетическая односистемность и степень родства рассматриваемых языков, а также описаны синтетизм и аналитизм как основные показатели структуры языка. На сопоставлении этих показателей, проявляющихся на всех уровнях языковой системы, и построено дальнейшее изложение материала. В соответствии с заявленной целью в пособии решаются следующие задачи, связанные с гуманизацией педагогического процесса:
- обобщение и дополнение наблюдений в области общей типологии и сравнительной типологии немецкого и русского языков с позиций современной научной парадигмы антропоцентризма;
- построение на этой основе системного курса сравнительной типологии, основное внимание в котором уделяется каркасу языковой системы - сопоставительной грамматике как лингвистической основе методики;
- дидактизация полученных теоретических результатов в соответствии с программой учебного курса сравнительной типологии родного и изучаемого языков, позволяющая «донести» научные знания до школы.
Основные выводы, связанные с гуманизацией образовательного процесса в курсе сравнительной типологии немецкого и русского языков, заключаются в следующем.
50
Научно-практический журнал «Гуманизация образования» № 4/2013
Общность духовного происхождения немецкого и русского народов прослеживается на материале древнейших лексических пластов, восходящих к индоевропейскому праязыку и включающих термины родства (мать - Mutter), обозначения предметов и явлений окружающей жизни (солнце - Sonne), названия частей и органов тела (сердце -Herz), названия животных и птиц (волк - Wolf[4]. Этимологический анализ проливает свет на общность понимания роли мужчины и женщины в немецкой и русской лингвокультурах: мужчина воспринимается как активный деятель, и терминология, относящаяся к мужчине, оказывается глагольной (брать в жены - zurFraunehmen), а терминология, относящаяся к женщине оказывается именной, фиксируя, например, изменение ее положения при подготовке к вступлению в брак (невеста - Braut) [3: 164].
Сравнение словообразовательных систем немецкого и русского языков приводит к мысли о различии соответствующих менталитетов. Значительное преобладание в немецком языке по сравнению с русским сложных слов можно расценивать как особый синтетический способ концептуализации действительности немецким языковым сознанием. Этот способ предполагает, что ядерный компонент стабильно наделяется некоторым существенным признаком, характеризующим, как правило, его принадлежность к какому-либо классу (Schulgebаude, Feldblume). Тем самым в немецком языковом сознании хранятся и могут вновь создаваться комплексные обозначения предметов и явлений действительности, что делает немецкий язык чрезвычайно удобным в плане создания научной терминологии.
Русский язык во многих случаях использует аналитический способ обозначения (железная дорога, детский сад). Вместе с тем, в русском языковом сознании присутствует и широко используется словопроизводство с помощью таких словообразовательных элементов, как уменьшительные и ласкательные суффиксы, придающие существительным и прилагательным особые, часто трудно определимые оттенки значения и обеспечивающие языку чрезвычайную гибкость выражения. Такой способ концептуализации можно назвать вариативным, поскольку таким образом создаются целые цепочки или гнезда слов, обозначающих одно понятие. Ср.: окно, окошко, окошечко, оконце. Не в последнюю очередь именно за счет суффиксов, и не только уменьшительно-ласкательных, русский язык производит на иностранцев впечатление чрезвычайного словесного богатства.
Генетическое, хотя и дальнее, родство языков обусловливает сходство многих структурных черт и семантических признаков. Это сходство, названное в пособии индоевропейской универсальностью, представляет убедительное свидетельство аналогичности менталитетов европейских народов. В области лексики универсальность наблюдается в аналогичности ее системных группировок и принципов развития. Так, основными средствами развития многозначности как в русском, так и в немецком языках, являются метафорические и метонимические переносы; при этом наименования переносятся от человека на весь остальной мир. Разумеется, в каждом из языков этим процессом охвачены разные номинации, сами способы номинации различны, но принцип антропоморфизма соблюдается в обоих языках, подтверждая роль человека в Божественном мире. Ср. несколько примеров: головка (винта), ножка (стола, кровати) - Tischbein, Landzunge.
Сходство языков проявляется не только в лексико-семантической, но и в формально-грамматической сфере. В области грамматики индоевропейскую универсальность
51
ISNN 1029-3388
можно видеть в аналогичности систем частей речи, многих морфологических показателей и категорий. Особенно отчетливо эта аналогичность проявляется при контрастивном сопоставлении с экзотичными для нас неиндоевропейскими языками, в которых категоризация основана на совершенно других принципах. Так естественное для европейцев разделение существительных по признаку грамматического рода не находит соответствия, например, в языке дьирбалавстралийских аборигенов, в котором к одной семантической категории относятся такие существительные, как женщины, огонь и опасные вещи [9].
Тем не менее, длительное дивергентное развитие немецкого и русского языков привело к значительным различиям в их грамматическом строе и лексическом составе. Типологическое сопоставление на уровне современного синхронного среза позволяет констатировать, с одной стороны, различия в степени употребительности определенных грамматических средств, способов словообразования и номинации, а с другой стороны, развитие черт, уникальных относительно друг друга. В первом случае речь идет, например, о наличии в каждом из языков различных ведущих тенденций при сохранении возможности альтернативных способов лексико-грамматического структурирования. Так, в словообразовании немецкого языка ведущей тенденцией признается словосложение, что не исключает использования таких средств, как суффиксация или конверсия. Напротив, в русском языке в качестве ведущей словообразовательной тенденции выступает деривация, однако наряду с этим способом используются и словосложение, и конверсия.
Различия между языками проявляются и в степени реализации той или иной тенденции, как это наблюдается в простом предложении. В этом случае устанавливаются относительно уникальные черты, образующие межъязыковые оппозиции, которые отражают различные способы восприятия действительности.
Особенно наглядно межъязыковые оппозиции проявляются в категории глагола. Контрастивное сопоставление выявляет значительные различия в русской и немецкой системах глагольных времен, залогов и наклонений. В русском языковом сознании время воспринимается как циклическое движение. Об этом свидетельствует этимология слова время, восходящего к корню *uert-‘двигать, поворачивать (вертеть, вращать, ворочать) [8: 64]. В славянских языках категория времени неразрывно связана с категорией вида глагола, образуя единую видо-временную систему, в которой действие рассматривается либо как цельное, достигшее своего предела, завершившее «магический круг» [11: 17] (совершенный вид), либо как расчлененное, продолжающееся (несовершенный вид). Восприятие времени как завершенного круга подтверждается устойчивыми сочетаниями круглый год и круглые сутки, невозможными в немецком языке. Тем самым темпо-ральность понимается с позиций способа протекания действия, тогда как точная приуроченность ко времени отодвигается на задний план.
В немецком языке слово, обозначающее время, - Zeit - этимологически восходит к прагерманскому *й-‘делить’ и воспринимается как мера, протяженность, подлежащая делению [8: 63]. На передний план выходит в связи с этим линейность как универсальное свойство времени, что влечет за собой необходимость локализации события на временной оси. Утрата германскими языками категории вида привела к развитию относительных времен, служащих для выражения предшествования. Таким образом, грамматическая система времен способствует формированию разных темпораль-
52
Научно-практический журнал «Гуманизация образования» № 4/2013
ных картин мира у русских и немцев. Осознание этого помогает нам понять немецкую пунктуально сть.
Другой тип межъязыковых различий обусловлен социокультурной ситуацией, в которой происходит развитие того или другого языка и которая определяет востребованность того или иного языкового средства. Так прагматические различия в употреблении форм сослагательного наклонения связаны с развитием прагматической категории вежливости, которая более полно реализуется в немецком языке. Сослагательное наклонение, представленное в немецком языке развитой системой форм, оказывается гораздо более востребованным и употребляется, в частности, для смягчения категоричности высказывания или при обозначении косвенной речи. На наш взгляд, это объясняется как развитием куртуазной культуры в средневековой Германии, так и более развитой культурой ведения дискуссии.
Компенсацией более слабого развития сослагательности в русской языковой системе служит более полная функциональная парадигма повелительного наклонения. В ряде случаев повелительное наклонение расширяется до призывного, включая формы, невозможные в немецком языке, такие как напишу-ка я, напишем-ка мы [12: 105]. В русской лингвокультуре выше, чем в немецкой, степень употребительности и обычных (не призывных) форм повелительного наклонения. Это значительное межкультурное различие не всегда положительно расценивается в контексте европейской культуры, создавая впечатление излишней категоричности и авторитарности.
Ждет своего объяснения с позиций гуманизации различие в функционировании страдательного залога. Можно предположить, что его более активное использование в немецком языке в известной степени компенсируется более развитой категорией безличности в составе русского предложения.
Индоевропейская универсальность на синтаксическом уровне выражается в общих тенденциях построения простого и сложного предложений. Простые предложения, в основном, соответствуют главным типам индоевропейского предложения [10: 10-68]. Однако, хотя общей для немецкого и русского языков является тенденция к двусоставно-сти, номинативности и глагольности предложения, между языками существуют значительные различия в степени фронтальности этих черт. Для немецкого языка характерно их доминирующее положение, что можно расценивать как проявление упорядоченности в картине мира, отражаемой немецким языковым сознанием. Недаром любимой поговоркой немцев считается Ordnungmusssein [5: 12]. А начинается порядок с немецкого предложения, в котором обязательно должны присутствовать подлежащее и сказуемое; при этом подлежащее должно стоять в именительном падеже, а спрягаемый глагол в простом предложении на втором месте.
В русском языке наблюдаются многочисленные отклонения от перечисленных черт, что свидетельствует о гибкости языкового строя, способствующей гибкости в формировании картины мира. Гибкость строя русского языка на фоне немецкого проявляется в относительно свободном порядке слов как в простом, так и в сложном предложении, в частом использовании безглагольных предложений, в разнообразии фразеологизирован-ных моделей предложения. Например, значение большого количества передается моделью предложения РОДИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ + ЧАСТИЦА - то: Воды-то! Мошкары-то! Допускаемое языковым строем разнообразие настолько укореняется в сознании говорящих людей, что способствует развитию неформального подхода в других сферах, например, при ведении документации.
53
ISNN 1029-3388
Сопоставительный прагматический анализ сложного предложения, которое мы рассматриваем как единицу дискурсивного мышления, позволяет выявить характерные различия в способах аргументации, обусловленные уровнем эмоциональности русских и немцев [7]. Сопоставление функционирования сложноподчиненных предложений с придаточными условия и их эквивалентов в политическом дискурсе позволило выявить большую степень жесткости русского политического дискурса по сравнению с немецким, что можно объяснить более выраженными демократическими традициями в немецкой культурной среде по сравнению с русской.
Отмеченные выше общие черты немецкого и русского языков позволяют охарактеризовать их как языки преимущественно флективного (синтетического) строя, что само по себе значительно упрощает дидактические задачи, делая излишним объяснение многих категорий, таких как «окончание», «суффикс». С позиций гуманной педагогики следует максимально опираться в процессе обучения на сходные черты, апеллируя к принципу сознательности. Особенно это касается обучения иностранному языку взрослых, роль которого возрастает из года в год.
С позиций гуманной педагогики несомненный интерес представляет анализ межъязыковых различий, способствующий, как показано выше, пониманию вариативности языкового выражения. Анализ относительных уникалий немецкого и русского языков подтверждает известное утверждение о том, что в немецком языке более активно развиваются аналитические тенденции, тогда как русский язык сохраняет черты синтетического строя. На материале немецкого языка это подтверждается развитием аналитических глагольных форм, артикля как аналитического показателя грамматических категорий имени существительного, омонимии форм прилагательного и наречия, относительной фиксацией порядка слов, формированием системы нейтральных флексий существительного и прилагательного. Синтетизм русского языка ярко проявляется в словообразовании, ведущей тенденцией которого является словопроизводство. Не менее ярко он проявляется и в системе видо-временных глагольных форм, в которой, действие представляется, в основном, однословно как целостно-завершенный или длящийся незавершенный процесс. Синтетизм проявляется и в сохранении богатой флексии в системе существительных и прилагательных.
Синхронный сопоставительный анализ немецкого и русского языков позволяет выявить межъязыковую полярность, наблюдаемую между отдельными категориями обоих языков. В этом смысле могут быть противопоставлены друг другу категории, концентрирующие признаки синтетизма, с одной стороны, и аналитизма, с другой. По этому параметру противостоят друг другу категория времени в немецком языке и категория вида в русском, омонимия краткой формы прилагательного и наречия, распознаваемая в контексте, в немецком языке и отсутствие таковой в русском, морфологическая переменность прилагательного, определяемая контекстом, в немецком языке и отсутствие таковой в русском, синтетико-аналитический способ выражения категорий числа и падежа в немецком языке и преимущественно синтетический способ их выражения в русском, относительно фиксированный порядок слов в немецком и относительно свободное словорасположение в русском языке.
Наряду с реализацией основных перечисленных выше тенденций синтетизма и аналитизма в обоих языках действуют и некоторые противостоящие им тенденции. Например, в сфере номинации русский язык нередко использует в качестве номинативного
54
Научно-практический журнал «Гуманизация образования» № 4/2013
средства словосочетание, то есть аналитическую единицу, тогда как немецкий язык прибегает к сложным словам, представляющим однуструктурную единицу. В русском языке наблюдается тенденция к формированию омонимии падежных форм, к аналитическому выражению категории рода в прошедшем времени и некоторые другие аналитические тенденции. Тем не менее, в целом уникальность русского языка относительно немецкого можно видеть в его синтетизме, а относительную уникальность немецкого языка относительно русского - в его аналитизме.
Выявленные различия в лексических системах и грамматическом строе рассматриваемых языков наводят на размышления о различии картин мира, обусловленных немецким и русским языковым сознанием. В общем плане различие сводится, на наш взгляд, к степени упорядоченности или вариативности этой картины. Упорядоченность немецкой картины мира диктуется рациональностью языкового сознания, вариативность русской картины мира проистекает из эмоциональности, присутствующей в языковом сознании.
Библиографический список
1. Анохина, С.П., Кострова, О.А. Сравнительная типология немецкого и русского языков: Учебное пособие. - М.: Флинта. Наука, 2012. - 208 с.
2. Арутюнова, Н.Д., С.Т. От редактора / Логический анализ языка. Язык и время. - М.: Индрик, 1997. -С.5-16.
3. Бенвенист, Э. Словарь индоевропейских социальных терминов / Пер. с фр. - М.: Прогресс, 1970. -
456 с.
4. Гамкрелидзе, Т.В., Иванов, В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. - Тбилиси: Тбилисский ун-т, 1984. -1328 с.
5. Зайдениц, Ш., Баркоу, Б. Эти странные немцы / Пер. с англ. - М.: Эгмонт Россия ЛТД, 1999. - 72 с.
6. Зеленецкий, А.Л., Монахов, П.Ф. Сравнительная типология немецкого и русского языков. - М.: Просвещение, 1983. - 240 с.
7. Кострова, О.А. «Нестрогая» аргументация в немецком и русском языках / Сравнительно-сопоставительные подходы в германистике: 1Хсъезд Российского союза германистов. Казань, 24-26 ноября 2011 года. - М.: Языки славянской культуры, 2012. - С.254-261.
8. Красухин, К.Г. Три модели индоевропейского времени на материале лексики и грамматики / Логический анализ языка. Язык и время. - М.: Индрик, 1997. - С.62-77.
9. Лакофф, Дж. Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении. Кн. 1: Разум вне машины. / Пер. с англ. - М.: Гнозис, 2011. - 512 с.
10. Степанов, Ю.С. Индоевропейское предложение. - М.: Наука, 1989. - 248 с.
11. Толстой, Н.И. Времени магический круг (по представлениям славян) / Логический анализ языка. Язык и время. - М.: Индрик, 1997. - С.17-27.
12. Якобсон, Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол / Пер. с англ. // Принципы типологического анализа языков различного строя. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1972. -С. 95-113.
55
