CC BY
178
2012
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12
Вып. 3
ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ СОЦИОЛОГИИ
УДК. 316.258:316.77 Н. А.Головин
СОЦИОЛОГИЯ ЛУМАНА В ЭМПИРИЧЕСКОМ И ТЕОРЕТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ: ИТОГИ ВЕРИФИКАЦИИ СЛОЖНОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
В 2011 г. на факультете социологии СПбГУ завершился третий (последний) этап научно-исследовательского проекта «Верификация общей теории социальных систем Н. Лумана (на материалах латентных рекламных посланий»).1 Актуальность данного проекта связана с развитием интегративной тенденции в социологии, которая имеет место наряду с мультипарадигмальностью. У теории социальных систем Лумана есть особые основания претендовать на роль центра притяжения усилий социологов-теоретиков. Во-первых, она основана на теории систем, которая используется во многих дисциплинах и выполняет функцию объединения усилий представителей разных дисциплин в изучении общества. Во-вторых, теория систем уже давно заняла свое место в социологии. Впервые ее методологические возможности были реализованы Т. Пар-сонсом, создавшим на основе общей теории систем общую теорию социального действия (социальное действие — это система) и структурно-функциональную теорию современного общества. В-третьих, теория социальных систем Лумана связана с теорией социальной коммуникации, что вполне отражает современные реалии, состоящие в переходе общества с систем действия на коммуникативные основы своего функционирования.
Лумановская теория социальной коммуникации представляет собой новый и еще не вполне привычный взгляд на социальные отношения. Общепризнанные понятия социальной коммуникации, по Луману, основаны на метафоре переноса: отправитель формулирует сообщение, а получатель воспринимает его. Задача в том, чтобы обеспечить отсутствие сбоев в трансляции социальной информации. В его теории социальной коммуникации происходит выразительный отказ от такого метафоричного понимания коммуникации. По Луману, успех социальной коммуникации основан на понимании информации и присоединении получателя к коммуникативной цепочке, что в случае обратной связи приводит к образованию социальных систем, которые существуют в форме продолжающихся коммуникативных актов. Иными словами Лу-ман — не только представитель новой версии теории социальных систем (второй, если
1 Проект выполнен в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 гг.» (государственный контракт от 18.08.2009 № П860) силами студентов, аспирантов и преподавателей.
© Н. А. Головин, 2012
вести отсчет от Парсонса), но и является радикальным конструктивистом. Его социология — наблюдающая наука, которая имеет дело с системами, образующимися в результате различения системы и окружающего мира, выполненного самой системой. Оно (различение, социальный мир в целом) тем самым приобретает высокую конструктивистскую составляющую. Речь идет об относительности социальных систем, связанной с позицией наблюдателя, в том числе и социолога (наблюдателя второго порядка). Тем не менее, социология способна путем наблюдения наблюдения (то есть наблюдения второго порядка) описать эту сложную конструкцию общества.
Без дальнейшей аргументации понятно, что дать объективную оценку теории столь высокого уровня абстрактности чрезвычайно трудно. Для этого на первом этапе проекта была изучена дискуссия в социальных науках по вопросам истинности и ложности теоретических высказываний (Гемпель, Тарский), верифицируемости и фаль-сифицируемости теорий, которая приводит к выводу о приблизительности и относительности истинности теоретических суждений в социальных науках. Поэтому при сравнительной оценке теорий с учетом эмпирических данных в конкретной предметной области не возникает прямолинейных ожиданий того, что какая-либо теория проигрывает другой по критериям, важным для развития дисциплины и ее вкладу в общество.
Критерии, о которых идет речь, обнаруживаются в связи с ситуацией в отечественной социологии, прежде всего в теоретической, которую социолог А. В. Тихонов (Москва) оценивает как состояние преднауки. По его мысли отечественной социологии пора подняться над этим уровнем и оформиться в самостоятельное и творческое направление в интернациональной науке об обществе, в том числе и путем участия в процессе интеграции социологического знания на основе эмпирических исследований [1, с. 42]. Для этого уже сложился комплекс методологических принципов, который обеспечивает связь теории и эмпирии в социологии. Он включает: 1) принцип корре-спондентности (то есть эмпирического подкрепления теоретических высказываний); 2) принцип когерентности (согласованность теоретических разработок с ранее принятыми теориями); 3) принцип роста согласия в социологическом сообществе — проявление общенаучного принципа развития дисциплины. Еще один принцип — переход вновь полученного достоверного знания в основание дисциплины в данном проекте не использовался, так как в проекте не ставилось задачи спрогнозировать, когда вторая версия системной теории в социологии (Луман) исчерпает себя и потребует замены следующей разработкой. Таким образом, верификация сложной социологической теории требует рассмотрения соотношения высказываний теории и обобщений эмпирических наблюдений социальных объектов, с одной стороны, а также сравнения теории в одной и той же предметной области.
С учетом этих методологических замечаний способ верификации сложной социологической теории в целом, разработанный в проекте, можно сформулировать в форме следующих тезисов:
Предпосылкой верификации сложной социологической теории является определение ее логического строения, то есть цели теоретизирования и способа развертывания рассуждений. Обычно в качестве такой цели выступает более глубокое понимание общества, в том числе его осовременивание результатами социальной эволюции (новая теория общества). Целью теории может быть и теория социальной эволюции, определение направленности социальных изменений (например, критическая теория) — если
ограничиться рамками социологической классики, восходящей к контовской социальной статике и социальной динамике. Однако с тех пор способы развертывания теоретической аргументации стали существенно сложнее. Так, немецкий социолог послевоенного периода А. Гелен видит основоположения своей теории в форме закрытой совокупности взаимно обосновывающих исходных положений. Луман отмечает, что его теория настолько сложна, что ее невозможно изложить в линейной форме (правда, это приходится делать в виде книги). Аргументация, используемая в его теории такова, что «... каждая глава должна была бы в сущности начинаться сызнова в каждой иной главе и в ней же заканчиваться», что соответствует «ацентрически устроенному миру и современному обществу» [2, с. 21].
Далее, для верификационной оценки сложной социологической теории требуется богатый эмпирический материал, позволяющий моделировать сложные фрагменты социальной коммуникации. В рамках проекта было выполнено эмпирическое исследование и смоделирован процесс макросоциальной коммуникации, что, на наш взгляд, обеспечивает информационно насыщенную вырезку из коммуникативной реальности на примере рекламы, соответствующую сложности рассматриваемой теории. Действительно, в обществе потребления, в том числе и в России, реклама выполняет не только непосредственную функцию улучшения сбыта товаров, но и предлагает потребителю стили жизни и ценности вместе с товарами и услугами, то есть вступает с ним в крупномасштабную коммуникацию. Ее послания находят определенный отклик у массовой аудитории, по которому можно судить об успехе макросоциальной коммуникации в целом, а значит и о реализации соответствующих коммуникативных (смысловых) систем на макроуровне. При изучении того, как складываются такие коммуникативные комплексы, в эмпирическом исследовании были использованы сквозные индикаторы ценностей и стилей жизни, позволяющие определить соответствие рекламируемых форм повседневной жизни и социального поведения, фактически практикуемым целевой группой. При этом был использован контент-анализ рекламы на телевидении и в глянцевых журналах и анкетирование аудитории, дополненное фокусированными групповыми интервью. В результате удалось воссоздать процесс трансляции смысловых стилежизненных комплексов, включая успех этого процесса в его лумановском определении применительно к социальной коммуникации, то есть с точки зрения образования социальных систем.
Успех рекламы в рассматриваемом аспекте оказался не столь заметен, как в коммерческом отношении, но в то же время реклама, бесспорно, обладает общей притягательностью, что исключает прямолинейные оценки полученных данных. Собранный массив эмпирической информации позволил создать многомерную вероятностную модель макросоциальной коммуникации, обеспечивающую возможность изучения разных коммуникативно-смысловых цепочек.
Эмпирическая модель обеспечила рамки для сравнительной оценки высказываний, содержащихся в рассматриваемой теории, с другими фундаментальными объяснениями функционирования коммуникативных социальных систем в теоретической социологии: с критической теорией (теория коммуникативного действия Хабермаса), с совокупностью теорий социального действия (символический интеракционизм, феноменологическая социология, этнометодология). При этом учитывалось важнейшее теоретическое положение Лумана о смене типа социальной коммуникации как новом этапе эволюции общества. Соответствующая аргументация Лумана сопоставлялась со
специальными теориями, описывающими функционирование средств массовой коммуникации (СМК) и их вклад в общество.
В заключении выполнялась обобщающая критическая оценка основных высказываний рассматриваемой теории, отмечались ее теоретические положения, наиболее обоснованные эмпирически. Представляется, что такой анализ теорий расширяет эмпирические основания теоретической социологии, а значит, способствует ее интеграции.
Использование такого способа верификации современной социологической теории дает в отношении социологии Лумана некоторые содержательные результаты. С учетом того, что целью социологии Лумана является разработка теории современного общества, отвечающей его высокой сложности и позволяющей охватить ее, следует признать, что такое целеполагание и его реализация обеспечивает растущую актуальность и восприятие данной теории, аналогичное вкладу Парсонса. Достижение поставленной цели теории кристаллизуется в ее логической структуре, которая состоит во взаимной опоре друг на друга трех крупных составляющих: теории социальной коммуникации, теории социальных систем и теории социальной эволюции. В качестве исходной составляющей при верификации была выбрана теория социальной коммуникации как наиболее общая для всей рассматриваемой логической конструкции социальной реальности.
Далее, на основе эмпирического изучения процесса макросоциальной коммуникации (состоящего фактически из двух исследований2: определение стилежизненно-го и ценностного содержания рекламы и оценка его восприятия аудиторией) была создана вышеназванная вероятностная модель процесса макросоциальной коммуникации. Она позволяет проследить трансляцию стилей жизни и ценностей от отправителя к получателю (аудитории). При этом были объединены два массива данных: 1) о стилежизненном содержании рекламы и 2) о ее восприятии аудиторией — всего 496 единиц анализа по 53 параметрам, что позволяет в достаточной степени детализировать процесс макросоциальной коммуникации, отразив его высокую степень селективности и вариативности. В модели учтены различия в эффективности рекламы на телевидении и в глянцевых журналах (то есть влияние вида СМК), его особенности в случае престижного (журнальная аудитория) и массового потребления (телевизионная аудитория). Были выделены стилежизненные комплексы (поскольку стили жизни в реальности образуют таковые): например, комплекс активного потребления, предпринимательский поведенческий комплекс, комплекс активной и комфортной жизни, оценено отношение к ним аудитории [см. подробнее: 3]. Например, модель позволила обнаружить 8 реально существующих коммуникативных цепочек, их доли в исходном потоке рекламы и долю тех, кто склонен воспринимать те или иные стилежизненные комплексы. Приходится констатировать значительные расхождения на стороне обобщенного отправителя и получателя рекламы [4].
С учетом данных анализа коммуникации далее выполнялось сравнение теории коммуникации Лумана с альтернативными теориями макросоциальной коммуникации: прежде всего, с теоретическими положениями Ж. Бодрийяра о рекламе, и, далее — с теорией коммуникативного действия Хабермаса.
2 Эмпирические данные переданы в Единый архив экономических и социологических данных (ЕАЭСД) для дальнейшего свободного использования.
Несмотря на различия исследовательских программ Ж. Бодрийяра и Н. Лумана, которые относятся к разным парадигмам в социологии, в них можно найти много общего в изучении феномена макросоциальной коммуникации. Оба социолога рассматривают рекламу как своего рода коммуникацию. Реклама неявно воздействует на потребителя (формирование ценностей и стилей жизни). Однако эмпирия, полученная в проекте, свидетельствует о несоответствии между ценностным содержанием рекламы и ценностями аудитории. С помощью предложенной в рамках данного проекта модели «маятника» успешной коммуникации удалось обосновать, что именно степень соответствия стилей жизни в рекламе и аудитории позволяет оценить эффективность рекламной коммуникации в целом. Колебания «маятника» обусловлены спецификой развития рекламной коммуникации на Западе и в России, что проявляется в содержательном и функциональном различии отечественной и зарубежной рекламы. Поскольку реклама есть малоструктурированная система социальной коммуникации, можно прогнозировать, что по мере ее институционализации будет расти и ее эффективность, изменяться ее содержательное и функциональное наполнение. Тем самым сравнение теорий Лумана и Бодрийяра подтверждает основной тезис теории коммуникации Лумана о том, что социальная коммуникация становится эффективной лишь посредством постоянных усилий по созданию соответствующих смысловых систем (см. подробнее: [5]).
Сравнение теории социальной коммуникации Лумана и теории коммуникативного действия Хабермаса, выполненное на более высоком уровне абстрагирования, нежели рекламная проблематика, но все-таки с учетом полученных эмпирических данных, также обнаруживает, помимо их общего предмета — социальной коммуникации, сходство позиций двух теоретиков в признании важной роли языка в образовании специфически человеческой социальности, основанной на вербальной коммуникации. Однако исходные положения лумановской теории социальной коммуникации представляются более эвристичными, чем у Хабермаса. Обе крупные социологические теории хотя и посвящены анализу и решению коммуникативных проблем, но построены на противоположных мировоззренческих основаниях. Теория коммуникативного действия Хабермаса исходит из изначально заложенной возможности коммуникативного успеха, в то время как в социологии Лумана содержится тезис о принципиальной невероятности коммуникации, а значит и возникновения социальных систем. Для объяснения факта существования множества динамичных социальных систем Луман развивает теорию социальной эволюции, которая позволяет понять, каким образом крайне маловероятные случаи образования социально-коммуникативных систем становятся надежными формами социальной жизни и что это дает для понимания эволюции общества.
Действительно, если у Лумана крупные социальные системы возникают как удачные находки социальной эволюции, а мелкие — как в конечном итоге случайности процесса институционализации в духе радикального конструктивизма Бергера и Лумана, то у Хабермаса коммуникативные системы в конечном итоге основаны на иллокутивных силах языка, то есть изначально заложены в средствах коммуникации. Вывод о более эвристичной мировоззренческой основе социологии Лумана подтверждается следующим сопоставлением начал теории обоих социологов-классиков, иллюстрирующим противоположность их исходных позиций.
В своем теоретическом синтезе Хабермас основывается на понятии коммуникативного действия, в котором содержится антропологически аргументированная перспектива социальной гармонии. Он пишет: «Понятие коммуникативного действия в конечном итоге основано на взаимодействии двух способностей субъектов к созданию межличностных отношений — способности к общению (как вербальному, так и невербальному) и способности к действию. Действующие люди ориентированы на понимание по поводу ситуации действия для того, чтобы скоординировать свои действия. При этом центральное место занимает интерпретация, которая направлена на согласие по поводу определения ситуации. В этой модели социального действия язык... играет центральную роль» [6, с. 128]. Данное понятие сводит проблематику социальной коммуникации к конкретной ситуации, на макроуровне — к исторической ситуации. Например, в наши дни речь идет о быстрорастущей формально-рациональной «системе», наступающей на «жизненный мир» повседневности с его правдивыми и искренними человеческими отношениями. С точки зрения теории коммуникативного действия успех «жизненного мира» в этой конфронтации обеспечен — ведь коммуникативное действие наиболее универсально (без него «система» не может обойтись) и ориентировано на успех (согласие). Иными словами, достаточно рассмотреть проблему, ее решение уже имеется. Это ограничивает изучение социальной коммуникации ее конкретно-историческими проблемами.
Луман — теоретик кантианской традиции, изучающей сами условия возможности феномена (то есть условия возможности социальных систем, основанных на коммуникации). Проиллюстрируем это продолжительной цитатой из его книги «Социальные системы». Вот как он трактует коммуникацию двух абстрактных индивидов («черных ящиков»), впервые вступающих в нее с образованием системы: «. Два черных ящика должны иметь дело друг с другом, неважно почему. Каждый из них определяет собственное поведение посредством комплексных самореферентных операций в своих пределах... Каждый предполагает в отношении другого то же самое. Поэтому при всех усилиях и затратах времени. черные ящики остаются друг для друга непрозрачными. Попытка просчитать другого неизбежно потерпела бы неудачу. Попытка повлиять на него через окружающий мир может увенчаться успехом и позволяет накапливать опыт. Черные ящики, если они встречаются, создают, так сказать, мудрость, во всяком случае, достаточную транспарентность для общения друг с другом» [2, с. 159]. Иными словами, совсем не очевидно, что в результате такой встречи возникнет система. При этом Луманом обоснован «отказ от любого субстанционализированного понимания индивидов или акторов, обеспечивающих образование социальных систем в качестве носителей определенных качеств. Вместо этого возникает вопрос о том, насколько глубоко должны понимать друг друга участники, чтобы быть в состоянии осуществлять коммуникацию» [2, с. 158]. Такая исходная теоретическая (и мировоззренческая) позиция открывает более широкие возможности для постановки проблем социальной коммуникации в целом. Она означает, что общество представляет собой совокупность множества динамичных социальных систем, по большей части коротко-живущих, которые образуются в результате коммуникаций, которые, в свою очередь, являются конечными элементами социальных систем. Если они способны присоединять другие коммуникации, то возникает социальная эволюция на микроуровне. Если же коммуникации не получают продолжения, то данная конкретная возможность микросоциальной эволюции остается нереализованной. Это теоретическое положе-
ние Лумана представляет собой более высокую степень научной абстракции, которая охватывает не только состоявшиеся, но и в определенной степени нереализованные социальные системы. Более того, его теория коммуникации включает и теорию социального действия (тезис о редукции коммуникации к действию). Данная абстракция обеспечивает более широкие возможности социологического познания, так как социальный конструктивизм Лумана более радикален, чем в феноменологической социологии, этнометодологии и в собственно социальном конструктивизме Бергера и Лу-мана. Он ставит на первый план относительность всех высказываний о социальном, основанную на выборе наблюдателем своей познавательной перспективы (напомним, что социология Лумана — наблюдающая социология). Тем самым она образует противоположность социологии Хабермаса еще и в том, что акцентирует относительность всякой теории общества, в то время как теория коммуникативного действия тяготеет к абсолюту (идеальная речевая ситуация), потенциально содержащемуся в его трактовке коммуникативного действия, что сближает ее с социальной философией и даже философией вообще.
Сравнение теории коммуникации Лумана с теориями, также представляющими собой фундаментальные микросоциологические объяснения социальной реальности (символический интеракционизм, феноменологическая социология и этнометодоло-гия, включая связанный с ними социальный конструктивизм) показывает как глубину, так и некоторую ограниченность лумановских объяснений механизмов макросоци-альной коммуникации. Все перечисленные фундаментальные теории — теория Лума-на, символический интеракционизм и феноменологическая социология, этнометодо-логия и социальный конструктивизм — основаны на соответствующих неявных моделях человека и ответствующих мировоззренческих представлениях о сущности его социальности. При этом Луман и традиция символического интеракционизма могут и должны быть противопоставлены друг другу по их «антропологии». Негативно-антропологические теоретические положения (в данном случае лумановские) и здесь, на наш взгляд, являются более продуктивными для анализа социальной коммуникации, так как позволяют проблематизировать феномен успеха коммуникации, в том числе и современной массовой ее формы на примере рекламы, в то время как символический интеракционизм вытесняет проблематику сбоев социальной коммуникации в область социализации человека и исследования отклоняющегося поведения. Феноменологическая социология и этнометодология также неявно опираются на философско-антропо-логические положения скорее негативного содержания, приписывая человеку некоторые природно обусловленные дефициты шансов найти взаимопонимание в социальных отношениях. Они, судя по результатам сравнения теорий, выполненных в рамках данного проекта [7], существенно повлияли на лумановскую теорию коммуникации, что нашло у него лишь ограниченное применение к реальным феноменам массовой коммуникации в книге «Реальность масс-медиа».
В рамках данного исследования было выполнено сравнение теоретических положений социологии Лумана с концепцией фоновых ожиданий этнометодолога Г. Гар-финкеля. В обеих теориях для образования социальных систем требуется взаимная согласованность ожиданий. Лумановское понятие «ожидание ожидания» подтверждает, что этнометодологическое понятие фоновых ожиданий получило у него социально-конструктивистскую радикализацию. Эмпирическим подтверждением тому в нашем проекте оказалась как неудачная реклама, которая напоминала широко известные
специалистам «кризисные эксперименты» Гарфинкеля, так и скорее негативное отношение к рекламе в целом, обнаруженное в результате фокусированных интервью. Действительно, функция феномена социальных ожиданий в теории социальных систем Лумана тождественна той, которая определена в этнометодологии. На основе сравнения антропологических основ этих теорий можно утверждать, что они однородны в этом отношении. Можно заключить, что феноменологическая социология и этноме-тодология подтверждают теорию коммуникации Лумана, в то время как коммуникативные идеи символического интеракционизма представляют собой разработку более узкой и традиционной коммуникативной проблематики, чем у Лумана, сводя ее сбои к дефицитам социализации участников.
Соотнесение социологии Лумана с теориями социальной эволюции было ограничено в данном проекте рамками эволюционно-коммуникативных концепций, в частности, сопоставлением с теоретическими обобщениями М. Бергхауз — видной немецкой представительницы социологии массовых коммуникаций [8]. Ее концепция влияния СМК подтверждает корректность лумановского синтеза теории социальной коммуникации, теории социальных систем и теории социальной эволюции тем, что согласуется с эволюционно-коммуникативным обобщением о влиянии СМК на человека и современное общество. Все это говорит не только о внутреннем единстве социологии Лумана, но и об опоре его социологии на разные, но апробированные крупные теоретические традиции в социологии и за ее пределами. С учетом этого лучше видна, во-первых, масштабность его социологии, состоящая в теоретическом воссоздании процессов функционирования общества, и его эволюции. Во-вторых, подчеркивается междисциплинарный характер теории, который присутствует здесь в неявном виде через приобщение социологии к системно-теоретическому движению ХХ в. Здесь социология Лумана представляет собой, с одной стороны, непосредственное продолжение идей основателя теории социальных систем Парсонса, а с другой — Луман меняет в своем продолжении позитивно окрашенную антропологию Парсонса на негативную в стиле Арнольда Гелена, а также замещает теорию социального действия теорией социальной коммуникации в рамках своих системно-теоретических построений. В-третьих, социология Лумана представляет собой оригинальную и актуальную разработку проблематики социальных изменений, которая опирается на биологическую теорию эволюции в ее современном виде (неодарвинизм), и в то же время представляет собой ее новую версию, состоящую в том, что в основе эволюции социальных систем лежит смена типов социальной коммуникации (оральные общества, общества с письменностью, современное общество, основанное на СМК). В настоящее время возникает новый тип коммуникации, меняющий общество. Речь идет о сети Интернет, который представляет собой наиболее массовую среду и в то же время средство активной коммуникации.
Прочтение коммуникативной социологии Лумана в теоретическом контексте позволяет утверждать, что принцип фальсифицируемости социологической теории в случае крупных абстрактных построений, близких по уровню к картинам мира, имеет меньшее практическое значение для верификации, нежели принцип приблизительности истины, обеспечивающий сравнение теоретических положений высокого уровня абстракции. Привлечение эмпирического материала, его использование для верификации теории социальной коммуникации обнаруживает, что понятие коммуникации Лумана и основанная на нем общая теория социальных систем является наиболее аб-
страктной в современной социологии, далеко превосходящей в этом отношении системно-теоретические построения Парсонса, основанные на теории социального действия. Следствием является ее чрезвычайно широкая область применения.
Социология Лумана представляет лишь отдельную крупную разработку в рамках системно-теоретического направления в социологии (Луман пишет, что системная теория — это «фирменный знак» его «супертеории», претендующей на универсальность [2, с. 27, 20]). Крупные теоретические традиции, использованные в сравнении лумановской теории с ориентацией на критерии, указанные в начале данной статьи, подтверждают с учетом данных эмпирического исследования эти претензии. Благодаря несущественной роли ценностей, внешних по отношению к теории, в социологии Лумана обеспечивается возможность ее соединения с общенаучными теоретическими движениями (системные исследования, эволюционистские концепции), что является существенным вкладом в дисциплинарную интеграцию социологии. Представляется, что у социологии Лумана есть все шансы на какое-то время занять то же место в общей социологии, какое занимал в 1970-е годы теоретический синтез Парсонса.
Литература
1. Тихонов А. В. Посткризисный синдром отечественной социологии и ее проблемы // Социологические исследования. 2008. № 6. С. 43-46.
2. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. СПб.: Наука РАН, 2007. 644 с.
3. Головин Н. А., Сибирев В. А. Стили жизни как коммуникативная реальность: структура латентного содержания рекламы // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2010. № 4. С. 287-299.
4. Головин Н. А., Сибирев В. А. Вероятностная модель социальной коммуникации: второй этап верификации сложной социологической теории // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2011. № 1. С. 265-276.
5. Ерофеева М. О механизмах воздействия рекламы: альтернативные подходы Н. Лумана и Ж. Бодрийяра // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2011. № 2. С. 316-321.
6. Habermas. Theorie der kommunikativen Handelns. Bd. 1. Frankfurt am Main, 1981. 533 S.
7. Тангалычева Р. К. Теория коммуникации Лумана в микросоциологической перспективе символического интеракционизма и социальной феноменологии // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2012. Вып. 3. С. 183-197.
8. Berghaus M. Wie Massenmediem wirken. Ein Modell zur Systematisierung // Rundfunk und Fernsehen. 1999. № 2. S. 181-200.
Статья поступила в редакцию 7 марта 2012 г.
