CC BY
11Л. В. КОМАРОВА
СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ЛОКАЛЬНОЙ ГЕОЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
Рассматривая понятие «регион» в рамках социальной философии, автор освещает особенности регионализации в Европейском союзе и Российской Федерации.
Ключевые слова: экономические регионы, региональная культура, глобализация, модернизация.
Глобализация - общемировая тенденция развития человечества, исследование которой проводится на основе синтеза различных научных подходов. Охватывая все сферы человеческого бытия, она предстает как конфликтное поле экономического, политического, религиозного, культурного взаимодействия - единство процессов эволюции, модернизации, интеграции, дифференциации, рационализации [1], потенциально несущих в себе возможность конструкции или деструкции нового сообщества. Ведущую роль при этом играет региональный уровень социальной жизни, развитие которого активизировалось в связи с переходом от индустриального к информационному постиндустриальному обществу, в рамках процесса европейской интеграции.
Уже в 80-е годы ХХ века в связи с формированием наднациональных органов управления различными сферами жизни объединенной Европы (когда полномочия были делегированы общеевропейским институтам) экономически значимые регионы поставили вопрос о своем непосредственном участии в решении проблем, касающихся их, на высшем уровне. Эти требования поддержали более 75% избирателей [2].
Была созвана Ассамблея регионов Европы. На заседании 4 декабря 1996 года в Базеле приняли «Декларацию по регионализму», которая провозгласила регионализацию необходимой составной частью демократии, децентрализации и самоопределения. В документе также утверждался принцип субсидиарности, понимаемый как приоритет «прав и интересов личности перед правами и интересами любой общности», приоритет при прочих равных условиях более мелкой (ранее образованной и близкой к личности) общности «по сравнению с общностью более крупной или общностью более высокого уровня» [3]. Сейчас в Брюсселе функционируют Комитет регионов (консультативный орган Совета министров ЕС и Европейской комиссии), Собрание регионов Европы и Собрание регионов и общин Европы [4].
Согласно декларации (ст. 1, п. 1), регион есть «территориальное образование государственного законодательства, обладающее уровнем, следующим за уровнем государства и имеющим политическое самоуправление» [3]. В России этим понятием обозначают субъекты федерации в соответствии с указом «О полномочном представителе
Президента Российской Федерации в федеральном округе» от 13 мая 2000 года. Такое структурирование обусловлено историческими традициями и стремлением главы государства преодолеть хаос предшествующих лет, возникший в рамках процессов «суверенизации» из-за присвоения субъектами РФ превышенных полномочий.
Исследователи выделяют четыре доминирующих модели формирования регионов:
- среднеевропейская (деление происходило в соответствии с территориальными границами бывших феодальных земель);
- североамериканская (регионы образовывались в процессе заселения, при достижении определенной численности населения);
- латиноамериканская (границы устанавливались между бывшими колониями европейских стран);
- афро-азиатская (результат симбиоза границ бывших колониальных владений с административно-территориальным делением образовавшихся независимых государств) [5].
По отношению к России можно говорить о синтезе названных моделей, который требует всестороннего изучения. Русские княжества в период феодальной раздробленности не выделились как автономные социокультурные пространства, они растворились (сначала под игом Золотой Орды, позже -в процессе собирания русских земель). Сказывался также характер колонизации восточных и южных территорий: внешние границы государства были подвижны, русские переселенцы не укоренялись надолго на новых местах (анклавная модель).
В то время когда в Европе завершалось на-циостроительство и зарождался регионализм, в России, прежде всего в Зауралье, набирало силу движение областничества, вызванное социальнополитическим подъемом 1860-х годов и развитием институтов земского самоуправления. Сложилось особое течение общественно-политической мысли, представителями которого были Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев, А. П. Щапов, опиравшиеся на идеи российской самобытности [6]. Н. М. Ядринцев рассматривал областные социокультурные особенности в качестве «главного мотива исторического движения», ему вторил народник
А. П. Щапов. Они обосновывали существование «европо-сибирской», «сибирско-русской народности». В 1863 году Н. М. Ядринцев и С. С. Шаш-
ков опубликовали обращение «Сибирским патриотам», в котором призывали ратовать за отделение от России «во имя блага своего народа, создавши свое государство на началах народного самоуправления». Они настаивали на том, что «демократический состав общества особенно благоприятствует Сибири создать республику, состоящую из штатов, подобно Америке» [7].
После Октябрьской революции 1917 года самостоятельные территориальные полугосудар-ственные образования существовали на Дону, на Кубани, в Сибири. Известен и успешный опыт демократической Дальневосточной республики, отмененной большевиками. «Второе дыхание» регионализм обрел в конце ХХ века. В 1989 году в Томске появился комитет «Сибирь», провозгласивший своей задачей создание «Конфедерации Сибирских земель», а в 1992-м была создана Партия независимости Сибири. Распад СССР усилил центробежные тенденции. Исследования по национальной идентичности в Сибири показали, что уровень регионального сознания высок: 87,2% опрошенных считали себя, прежде всего, сибиряками, а уж потом россиянами [8]. Согласно точке зрения П. А. Сорокина, «из всех связей, которые соединяют людей между собой, связи по местности являются самыми сильными. Сходство в образе жизни, семейные связи, товарищеские отношения, созданные еще с детства, придают им общий характер, создающий живую связь. Таковы в России типы “ярославца”, “помора”, “сибиряка” и т. п.» [9].
В советскую эпоху локальные системы выделялись на основе производственно-финансовых связей; области, края и республики прикреплялись к тому или иному центру. Вместо прежних губерний было создано 22 укрупненных административно-территориальных образования [10]. Предпринималась попытка создать административно-территориальные единицы, подчинявшиеся Советам народного хозяйства. Позднее их реорганизовали в экономические районы в рамках единого экономического пространства СССР.
В регионализации 1990-х годов в России решающую роль сыграла хаотичность федеральной власти, в частности, выборность губернаторов, которые обращались за поддержкой к местным политическим и экономическим элитам, стремившимся к переделу прав владения и распоряжению ресурсами в свою пользу [11].
Как отмечал А. К. Дегтярев, дробление русской нации происходит не только по признакам столичности - провинциальности: «закрепляются уже порядком забытые культурно-этнографические и, в реальной перспективе, этнополитические
особенности в исконно русских областях (сибиряки, уральцы, югороссы)» [12]. Нельзя отрицать проявления региональной идентичности, например, в форме так называемого сибирского областничества в рамках межпартийных коалиций. В выборах в Законодательное собрание Иркутской области (2002 г.) участвовала коалиция местного отделения Союза правых сил и Народной партии «За родное Приангарье» (во главе с предпринимателем А. Кузьминым). По результатам этой выборной кампании блок получил 7% голосов и два места в Законодательном собрании. Правда, за первое десятилетие XXI века это был единственный успех «областников».
Таким образом, в нашей стране понятие регион употребляется весьма произвольно и в большинстве случаев отождествляется с субъектом Российской Федерации. Такая ситуация объясняется политическими факторами, которые были привнесены из европейской практики без учета национальных особенностей, прежде всего - социокультурной доминанты.
Литература
1. Кармадонов О. А. Социология отсутствия: абсентеистская рациональность в исследовании культурно-цивилизационного профиля // Социологические исследования. 2008. № 3. С. 1-25.
2. Семененко И. Группы интересов в Европейском Союзе: региональный аспект // Международная экономика и международные отношения. 1998. № 4. С. 29.
3. Декларация по регионализму в Европе. иЯЪ: http://www.aer.eu
4. Бусыгина И. М. Теория и практика европейского регионализма // Кентавр. 1993. № 6. С. 15-18.
5. Доленко Д. В. Территориальное устройство общества и политическая власть: дис. ... д-ра политических наук. М., 1995. С. 51.
6. Потанин Г. Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907; Ядринцев Н. М. Сибирь как колония. СПб., 1892.
7. Как отделялась Сибирь // Русский репортер. 2011. № 7 (185). иЯЬ: http://expert.ru
8. Сверкунова Н. В. Феномен сибиряка // Социологические исследования. 1996. № 8. С. 90-94.
9. Сорокин П. А. Система социологии: в 2 т. Т. 2. М., 1993. С. 210-213.
10. Уничтожить регионы как класс // Коммерсант - Власть. 1997. № 45. С. 41.
11. Володин А. В. Социально-политический анализ регионального сепаратизма: автореф. дис. . канд. филос. наук. М., 1999.
12. Дегтярев А. К. Политический риск. Ростов н/Д, 1997. С. 54.
L. V. KOMAROVA. sOcIAL AND philosophical ANALYsis
of the local geo-economic system
Considering the concept «region» in the aspect of social philosophy the author deals with the peculiarities of regionalization in the European Union and Russian Federation.
Key words: economic regions, regional culture, globalization, modernization.
О. С. КЛИШИНА
ПЕРЕПИСЬ «ЛИТЕРАТУРНОГО НАСЕЛЕНИЯ» КАК МЕТОД СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЭТНОСА
В статье представлена попытка по-новому проанализировать и обобщить социально-демографические характеристики этноса, опираясь на типы, запечатленные в творчестве того или иного национального писателя. На примере произведений Н. С. Лескова автор показывает инструментарий статистического исследования заявленной проблемы.
Ключевые слова: «перепись литературного населения», этническое сознание и самосознание, социологические методы в исследовании художественного текста.
Массовые опросы традиционно относят к количественным методам социологических исследований. Хотя требования к использованию при сборе и анализе информации этого, давно ставшего классическим, метода жестко отлажены, именно массовое социологическое исследование и его процедура, вызвали дискуссию у исследователей литературы более 30 лет назад. Необходимым условием его применения является анализ генеральной совокупности (всей социально-демографической группы) и выборочной совокупности (репрезентативной, с точки зрения исследования, части изучаемого сообщества). В случае сбоя при рассмотрении последней выборочная совокупность должна быть немедленно заменена сходной, а в случае ошибочной оценки генеральной совокупности ценность полученных результатов исследования и научная компетентность социолога оказываются сомнительными.
В. Я. Канторович, одним из первых интерполировавший этот метод на материал художественной литературы, писал, что при использовании количественных методов в гуманитарных трудах «подчеркиваются имманентные свойства предмета искусства» [1]. Явления искусства порождены не только процессами понятийного логического мышления, поэтому истинный их смысл не может быть раскрыт с помощью одних только логических операций. В этом смысле методы точных наук второстепенны, однако и они призваны «раскрывать новые стороны явлений в искусстве, определять их значение, способность углубить характеристики, полученные традиционными описательными методами» [2]. Это позволяет применить количественный подход к информационному наполнению художественного текста, объективно дистанцируясь от его эстетических качеств и от этических оценок, которые дает писатель. Однако объективный количественный анализ возможен лишь в том случае, когда исследователь способен проанализировать содержание феноменов, описанных в произведении.
Согласно процедурам классического массового социологического опроса сначала изучается генеральная совокупность и формируется выборочная, репрезентативно представляющая данную социальную или этнокультурную общность. Затем разрабатывается необходимая исследовательская программа, выдвигаются основная и альтернативные гипотезы, выбираются инструментарий и анкета исследования. Дальнейший шаг -
произвести опрос выборочной совокупности. Полученные эмпирические данные кодируются и приготавливаются к математической обработке и качественному анализу.
Массовое социологическое исследование, проводимое на материале художественной литературы, связано с определенными ограничениями, его результаты обладают некоторой долей условности. В ходе такой «переписи населения» этнолог заведомо имеет дело с выборочной совокупностью и не может избежать зависимости от субъективной трактовки исходного материала (выбор из генеральной совокупности производит не он, а автор художественного произведения). Это допустимо по двум обстоятельствам. Во-первых, изучается модель общества, а не само общество. Во-вторых, ученый не обязан настаивать на собственной гипотезе исследования, напротив, выдвижение и рассмотрение альтернативных гипотез повышает качество анализа феноменов.
Этнолог не может, конечно, по художественному произведению описать социально-демографические характеристики более точно, чем по массиву иных социокультурных данных. Этого и не требуется: в дополнение к литературным текстам мы имеем и более представительные данные - земскую статистику. Но такая «перепись» дает не менее интересные и важные (хотя более трудно доказуемые с научной точки зрения) сведения об «удельном весе» каждой социально-демографической группы в продуцировании самосознания всего этноса.
Эмпирическое исследование строится как анализ самого произведения и составление на каждого героя произведения «анкеты» (пол, возраст, семейное положение; сословная, профессиональная, этническая принадлежность; вероисповедание и пр.) [3]. В графах «анкеты» фиксируются следующие данные:
- название произведения;
- полное именование героя (имя, отчество, фамилия, прозвище);
- сословная принадлежность (дворянин, представитель духовенства, купец, мещанин, крестьянин);
- пол (муж., жен.);
- возраст (детство, молодость, зрелость, старость);
- семейное положение (холост, женат, вдов);
- наличие детей (указывается цифрой);
- этническая принадлежность;
- конфессиональная принадлежность;
