CC BY
208
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ ОБРАЗОВАНИЯ: ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
УДК 378
Старостин А.М.
СОЦИАЛИЗИРУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ, И ЕЕ РОЛЬ В МОДЕРНИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОЙ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ
Образование обеспечивает адаптацию населения к новой социально-экономической среде и оказывается наиболее эффективным институтом ресоциализации и новой социализации. Если СМИ осуществляют первичную психологическую подготовку, ориентацию и преподнесение основных образцов поведения, то система образования дает систему знаний и первичных навыков поведения в новой среде. Разработка точных методик оценки научного труда и его результатов позволяет в итоге давать всестороннюю и адекватную его оценку и совершенствовать системууправ-ления научно-инновационной деятельностью.
Ключевые слова: образование, гражданская культура, развитие социализации, адаптация, потенциал высшей школы.
Образование - наиболее эффективный фактор, обеспечивающий благоприятную среду для реформирования и смягчения объективных трудностей и субъективного восприятия сложностей преобразований.
Проводя сравнительные сопоставления развития образования и его влияния на формирование новой политической и гражданской культуры, мы обращаем внимание на то, что основной акцент во многих странах мира был сделан на развитие социализирующих функций среднего образования. Именно за послевоенный период (с 1950 г.) большая часть стран мира значительно подняла планку продолжительности среднего образования. Так, к 2000 г., по данным ЮНЕСКО, 80% стран мира имели 12-летнюю продолжительность школьного образования (124 страны), а некоторые из них - 13 лет (47 стран) и 14 лет (5 стран) [1, с. 164-166]. Российская же школа осталась на прежних позициях и несущественно изменилась для выполнения задач новых форм социализации.
Так как процесс демократических реформ в России осуществлялся гораздо более интенсивно и ускоренно, нежели в других регионах мира, основные задачи социализации нового поколения и ресоциа-лизации работающих специалистов легли на высшую школу. Здесь же сосредоточен и основной потенциал кадров, который в состоянии решать задачи не только профессиональной подготовки, но и социального воспитания молодежи и взрослой части кадров специалистов (переподготовка и повышение квалификации).
Об этом мало говорится, но на протяжении 90-х гг. и практически по сей день вузы России выполняли и выполняют две основные миссии, из которых в итоге более важной оказалась миссия социализа-
ции. Перестройка вузовской системы на новую систему специальностей, стандартов и требований в подготовке специалистов оказалась на виду и проводилась целенаправленно и, по существу, в мобилизационном режиме. Что же касается второй миссии, то она находится в тени. На нее не выделяется особых средств и не уделяется серьезного внимания. Между тем, анализ объемов проводимой деятельности показывает, что настала пора существенно укрепить социализирующий потенциал высшей школы. О чем идет речь?
Обратим внимание на несколько позиций.
1. По данным доклада ООН, в настоящее время в России по специальности устраивается лишь 18% выпускников вузов, причем этот процент за последние 6-7 лет упал почти вдвое. Социологические исследования показывают, что даже трудоустроившиеся и проработавшие на производстве от одного до трех лет выпускники в среднем один раз успевают поменять работу Конечно, данная ситуация обусловлена динамикой экономических реформ и процессов переструктуризации производства. Тем не менее, на структуре подготовки специалистов и востребованности высшего образования это сказалось парадоксальным образом. За последние 15 лет удельный вес студенчества в стране вырос в 1,5 раза: со 191 студента на 10 тыс. населения в 1990 г. - до 285 в 2000 г. [2, с. 78], при этом значительная часть студенчества обучается уже на коммерческой основе. Но население страны готово идти и на большие затраты для себя и своих детей, вкладывая свои весьма небольшие накопления в образование.
2. За годы реформ 90-х гг. - начала 2000-х, пожалуй, единственная крупная социальная система в стране, которая не сократила, а приумножила свой потенциал, - это высшая школа.
© Старостин А.М., 2014
Экономика образования ♦ № 2, 2014
85
По всем ключевым параметрам (кроме оплаты профессорско-преподавательского труда) здесь шел рост. Система сохранила свою конкурентоспособность с ведущими странами Запада. Здесь много показательных примеров. Достаточно сослаться на то, что по рейтингу Американской ассоциации, аккредитующей вузы, в числе лучших 74 неамериканских университетов - 13 российских. И это при условии двойных стандартов, пристрастного отношения, обусловленного конкурентными соображениями и т.п.
Между тем, на развитии высшей школы не могли не сказаться разрушительные для производительных сил страны последствия экономических реформ. Интегральным показателем таких последствий стало падение качества профессиональной подготовки молодых специалистов на уровне основной их массы (на элитном уровне это мало сказалось). Об этой проблеме все больше говорится среди руководителей и специалистов в области образования. Однако на общих тенденциях роста потенциала высшей школы и востребованности ее продукции это пока никак не сказывается. Более того, спрос на образовательные услуги продолжает расти или оставаться на прежнем высоком уровне.
3. Значительно выросла за годы реформ востребованность на самом высоком уровне образовательных услуг: подготовка специалистов и, в особенности, докторов наук. При всем том, что основные показатели развития отечественной науки и ее авторитет в мировой науке упали, подготовка специалистов, сертифицированных как ученые, растет. Основная масса таких услуг оказывается высшей школой. Но их потребители - не только представители высшей или академической школы, но и отраслевой науки.
4. Оплата труда специалистов с высоким уровнем образования (высшее и послевузовское) значительно снизилась за годы реформ практически во всех сферах, кроме нескольких (экономическое управление, финансы, торговля, деятельность ряда правовых институтов). Однако это не сказалось на востребованности высшего и послевузовского образования.
Можно было бы продолжить этот ряд парадоксальных ситуаций, показывающих, что за последние 15 лет сформировались очень важные функции высшей школы, которых либо не было в прежней социально-политической системе, либо они выполнялись другими социальными институтами:
- экономического воспитания, применительно к современным рыночным отношениям;
- демократического гражданского воспитания;
- правового воспитания, применительно к условиям правового государства;
- коммуникативной подготовки; информационно-компьютерной подготовки;
- лингвистического воспитания;
- нравственного воспитания и формирования индивидуальной культуры личности;
- общесоциальной защиты и обеспечения безопасности от криминальных и асоциальных факторов;
- обеспечения предпосылок для получения высокого статуса в обществе и некоторые другие.
Однако высшая школа лишь частично решает данные задачи, стихийно возложенные на нее обстоятельствами. При этом часть задач, поскольку они четко не осознаны, не сформулированы и не обеспечены соответствующими ресурсами, решается по-дилетантски, ситуативно, некачественно.
На наш взгляд, требуется развитие в высшей школе и выделение бюджетных средств особого «третьего сектора» (помимо учебной и научной деятельности) - сектора социализации со своей инфраструктурой и штатно-кадровым обеспечением. Именно на этой основе могут получить развитие различные области студенческой самодеятельности, самовоспитания, психологической и социальной защиты, клубной деятельности, которые введут функции социализации в осознанное и рационально организованное русло.
Так, в школе региональной политической элито-логии, сложившейся в Северо-Кавказской академии госслужбы (СКАГС), за последние 15 лет защищено 3 докторских и 26 кандидатских диссертаций, посвященных региональным политическим элитам и их взаимодействию с другими элитными группами, опубликовано свыше 300 научных работ, в том числе более 20 индивидуальных и коллективных монографий; реализовано более 10 крупных научно-прикладных проектов. Издается ежегодник «Элитоло-гические исследования». Школа получила признание на федеральном уровне и выступает одной из ведущих в сфере политической науки, развиваемой в Южном федеральном округе (ЮФО). Здесь сосредоточено до 40% защит диссертаций по политическим наукам в ЮФО и порядка 3-4% защит в стране. В вузе аккумулирован опыт подготовки высококвалифицированных кадров и накопились определенные наблюдения и предложения, касающиеся развития гуманитарных наук и их взаимодействия с практикой в современных условиях.
Не любой коллектив, работающий под руководством крупного ученого, может считаться школой. Многие коллективы работают по внешнему заказу, по плановой тематике, которая периодически меняется. У ряда крупных научных руководителей за долгие годы бывает защищено от полусотни до сотни и более кандидатов и докторов наук. Однако тематически этот массив не гомогенный, разноплановый. Кстати говоря, значительное число известных ученых и не стремятся иметь учеников. Известно, что проф. К.А. Тимирязев, ссылаясь на авторство Ч. Дар-
вина, часто повторял: «Упаси меня, Боже, от учеников». А известный наш ученый, академик Б.В. Рау-шенбах подчеркивал, что любит работать один. Ученики и подчиненные его отвлекают, поскольку самому работать некогда.
В качестве основных критериев научной школы стоит, скорее всего, назвать следующие:
1. Наличие оригинальной теории, концепции или инструментально-методического комплекса, на базе которых преемственно осуществляются индивидуальные и коллективные исследования. Ряд ученых, разделяя теоретические позиции главы научной школы, даже не работая под его непосредственным руководством, может считаться причастным к данной школе.
2. Научный лидер или лидеры - основатели школы, выдвинувшие оригинальную концепцию или метод решения проблем, научных задач.
3. Формальный или неформальный коллектив, или ассоциация ученых-исследователей в 10-20-50 человек, работающих совместно с научным лидером в рамках базовой концепции, методики или единой проблематики.
4. Общественно-научное и публичное признание школы.
5. Самопрезентация научной школы, сформиро-ванность коллективной идентичности.
6. Значительная научно-публикационная презентация (в несколько сот или тысяч публикаций) и публикационная преемственность, прослеживаемая в том числе по индексам цитирования.
7. Ощутимое воздействие на развитие фундаментальных или прикладных научных исследований в рамках отдельной научной дисциплины, научного направления.
Прокомментируем некоторые особенности научной школы СКАГС в свете предлагаемых критериев.
Относительно теоретических конструктов. В области общеэлитологических подходов нами ведется разработка методологии элитологических исследований, осмысление их основных принципов. Сформулированы и раскрыты такие принципы, как социальная и антропологическая детерминация элит; цивилизационное своеобразие элит; циркуляция и олигархизация элит; консолидирующие механизмы в элитогенезе и функционировании элит; идеалы и нормы научной рациональности; методологическая референтность субъекта-исследователя. Обобщения в этой области позволили авторам прийти к выводу о формировании в политической науке последнего времени элитологической исследовательской парадигмы.
Далее, об основных результатах исследований. Их в концентрированном виде можно представить следующим образом:
«В условиях российских трансформационных
процессов место властного и управленческого воздействия, сфокусированного прежде в идеократи-ческой номенклатурной системе, заняло элитное сообщество, главным центром влияния в котором стала современная административно-политическая элита (или, лучше сказать, административно-политические элиты, имея в виду уровневую их фрагментацию: федеральные, региональные, местные). Для развития российского элитного сообщества характерны процессы:
- элитократизации, обособления элит от общества и максимальная концентрация средств влияния и материальных ресурсов;
- сохранения различных источников элитогене-за (бюрократический, этнический, милитократичес-кий, экономический интеллектуально-информационный, криминальный);
- попытка утверждения иерархии в элитном сообществе и административно-политической элиты в качестве доминирующего центра;
- продолжающееся преобладание влияния интересов глобальных центров влияния над общенациональными;
- децентрализация управления на общегосударственном уровне, связанная с появлением влиятельных субъектов политического влияния в лице различных элитных групп, зачастую строящих свои взаимоотношения в конкурентном и конфликтном режиме, и резкое снижение возможностей самоорганизации и самоуправления - на местном; преобладание ситуативных подходов в политическом управлении над перспективными;
- теневизация общественных и политических отношений, формирование устойчивой двойственной структуры социальных отношений - публично-неформальной» [3, с. 4].
По оценке исследователей нашей школы, современные элиты существенно «менее гетерогенны по своим политико-идеологическим ориентациям, более четко идентифицируют свои интересы в системе государственных целей и приоритетов; более адекватны в профессиональном отношении, хорошо ориентируясь в современных экономических и правовых реалиях; более подготовлены к современному публичному политическому дискурсу».
Региональной бюрократии, по мнению авторов, «так и не удалось создать устойчивые механизмы рекрутирования административно-политической элиты. Ими не стала ни новая партийная система, ни сама система административной карьеры, ни силовые структуры». Давая прогноз на ближайшее будущее, авторы отмечают: «По нашему мнению, -пишут они, - на очереди дня рекрутация в высшие эшелоны региональной власти представителей бизнеса, прошедших ранее школу нового государственного администрирования и ушедших на время с государственной службы» [4, с. 43].
Школа российской элитологии по праву заняла ведущее место не только в исследовании российских элит (еще пару десятилетий назад о российских элитах можно было узнать лишь из работ зарубежных советологов и российских политэмигрантов), она лидирует, по крайней мере, в общей теории эли-тологии, в истории элитологии. Последние годы Россия лидирует и в области исследований региональных элит, и именно в этой области ростовчане внесли наибольший вклад в общероссийскую эли-тологию. Научных школ у нас значительно больше, чем грантов. Есть и другие формы их поддержки. Например, научная организация, вуз могут и своими силами поддерживать аккредитованные научные школы. К этому может подключиться и бизнес, и региональные, и муниципальные органы власти и управления. А Минобрнауки может выделять бюджетные места в аспирантуру и докторантуру не вузу или научному институту, а персонально аккредитованной научной школе.
Кстати говоря, можно вспомнить, какой эффект имели в 90-е годы акции небезызвестного Сороса по организации поддержки наиболее популярных профессоров («соросовский профессор») и учителей («соросовский учитель»). Это не что иное, как аккредитация, осуществленная частным лицом, но и имевшая очень большой резонанс.
Аккредитация научных школ может послужить началом создания ассоциации научных школ России. Это важно прежде всего потому, что научные школы - основной институт поддержания научной традиции и преемственности в развитии1 науки. Научная школа - первичный и основной институт самоорганизации науки. Это аналог ячейки гражданского общества, но в сфере научного сообщества. Ведь воспроизводство науки протекает в двух основных формах: а) в форме идеальных конструктов; б) в субъективно-личностной форме, благодаря, прежде всего, научным школам.
Как самоорганизующаяся ячейка, научная школа основана на поддержании научной традиции, преемственности в развитии науки. В силу этого она выступает, конечно, как достаточно консервативный компонент в развитии науки. Поэтому благодаря ей действует не только механизм преемственности, но и самосохранения, «удержания позиций», а также и их монополизации. Поэтому в развитии науки действуют и другие механизмы поддержания инноваций.
Дело в том, что научные школы - пожалуй, единственная живая форма самоорганизации науки, которая развивается в интересах прежде всего развития самой науки, а не других институтов: государства, экономики, ВПК, спецслужб, ведомств. Поэтому институт научных школ сохраняет в существенной мере потенциал независимого выдвижения и решения проблем, не связанных с чьим-то заказом.
Между тем, прежде всего от обществознания общество ждет выработки концепций, объясняющих, что происходит с ним, что ждет его в будущем, рекомендаций по повышению эффективности государственного и социального управления, предложений альтернативных путей развития.
Основной инструментарий, применяемый ныне для обществоведческого анализа, - это наиболее известные концепции западного производства. Там они дают неплохой эффект, включая управленческие и политические приложения, у нас они малоэффективны.
В то же время у представителей ряда научных школ в области экономики, социологии, политологии, истории, прежде всего из российской периферии (Саратов, Екатеринбург, Красноярск, Новосибирск, Ростов-на-Дону, Ставрополь, Ярославль и др.), есть неординарные идеи, которые могут быть поддержаны при их разработке морально и материально. Им нужна и трибуна, и внимание, и кадры. И в конце концов, речь идет об подготовке силами руководителей ведущих обществоведческих научных школ списка важнейших фундаментальных проблем, от решения которых существенно зависит продвижение обществоведческой мысли. Скажем, список № 1 - из 10 крупнейших проблем, список №2 2 - из 50 -известные списки проблем Д. Гильберта или А. Пуанкаре. Над решением этих проблем работали многие выдающиеся математики в течение почти столетия. Их решение существенно продвинуло математику. Известны задачи Л. Ландау и ряда других ученых.
Поэтому возможна аналогичная постановка обществоведческих задач, исходя из тех наработок, которые намечены в рамках ведущих обществоведческих школ, но без оглядок на то, что скажет начальство и что подумает власть.
О каких проблемах может идти речь? В рамках собственной компетенции и собственных научных интересов следует обозначить некоторые из них:
- кондратьевские волны и циклы: современная версия;
- биосфера - социосфера: взаимосвязь и взаимодополнительность, роль космической цикличности в развитии социосферы;
- многосоставное общество: факторы устойчивости;
- модуляция цивилизационного и прогрессист-ского подходов, начала нелинейной социальной динамики;
- элитарная демократия: воплощенный вариант конвергенции или оптимальная модель управления в многосоставном обществе;
- что есть социальное управление: будирование -подстройка - коэволюция?
- элитные группы как центры социальной кристаллизации, элитное воспроизводство и элитная динамика;
- механизмы соотнесения конфликтных и солидарных начал в социальных макрогруппах;
- власть и влияние - соподчиненность и дополнительность;
- модуляция биологических и социальных программ в развитии и функционировании человека;
- короткие и длинные межпоколенческие связи и их роль в цивилизационном воспроизводстве;
- механизмы самоорганизации в местном сообществе.
В целом необходима обстоятельная институци-онализация и значительный подъем роли научных школ как недооцениваемого субъекта развития науки, обладающего значительным потенциалом самоорганизации и независимого саморазвития, в отличие от официальных организационных форм.
Для этого нужна: а) аккредитация научных школ и учреждение органов самоуправления ими (ассоциация научных школ); б) финансовая поддержка в качестве одного из основных получателей средств на поддержку науки и поддержка их тематики и проблематики (а не наоборот - социальный заказ); в) кадровая поддержка за счет выделения из бюджета мест на подготовку кандидатов и докторов наук. Основным субъектом подготовки научных кадров должны стать руководители научных школ, а не институты, вузы, лаборатории (по меньшей мере - на 50%).
В новых условиях государственного строительства в современной России существенно меняются функции государственного и политического управления, становятся востребованы специалисты нового профиля как на федеральном, так и на региональном и местном уровнях. Принципиально новая политическая система, ориентированная на политический плюрализм, разделение властей, взаимодействие власти и населения, формирует потребность субъектов политического и государственного управления в специалистах юридического, социологического, политологического, экономического, психологического профиля. Первые годы реформ в России опережающими темпами шло насыщение структур государственной и местной власти специалистами в области государственного и муниципального управления (органы исполнительной власти), юриспруденции (органы законодательной и судебной власти, правоохранительная система), экономики (нало-гово-фискальная система, экономический контроль).
Вместе с тем, основные субъекты политического процесса, выходящие за пределы органов власти и участвующие в конкурентной борьбе за места во властных структурах, стали востребовать специалистов политологов и социологов, журналистов-пиарщиков.
А в последнее время эта потребность сформирована и в органах государственной власти. Одного административно-бюрократического ресурса ока-
зывается совершенно недостаточно для удержания у рычагов власти. Необходим мощный политико-технологический потенциал, по меньшей мере эквивалентный имеющемуся у партий и групп давления.
До сего времени такой ресурс формировался на базе различных консультативных бюро, предвыборных штабов, научно-аналитических фирм, которые опирались на ученых-прикладников, журналистов. В значительной мере этот ресурс имеет мобилиза-ционно-ситуативный характер, связанный с политическими кампаниями. Между тем, властные структуры, да и правящая элита крупных партий и общественных движений, все больше осознают, что необходимо переходить от ситуативного к постоянному режиму работы; что сформировался, пусть и в своеобразной российской форме, рынок политических услуг, в рамках которого осуществляются процедуры политического менеджмента и маркетинга; что борьба за власть все больше приобретает характер публичного процесса, который требует политико-социологического обеспечения.
Такова общая постановка проблемы, связанная с востребованностью новых профессий. Нельзя сказать, что специалистов в области политических технологий и политического управления никто не готовит.
В вузах современной России и крупных университетах есть более десятка политологических факультетов и отделений. Однако специалисты этого профиля ориентированы (судя по учебным планам и программам) прежде всего на академическую деятельность (научные исследования и преподавание). Что касается политико-технологических ориентации, то некоторый опыт такой подготовки и соответствующие курсы имеются в региональных академиях и в Академии госслужбы при Президенте РФ. Правда, на таких специалистов пока нет официального заказа.
Одна из первых инициативных постановок о необходимости открытия политологических специальностей в периферийных академиях госслужбы принадлежит СКАГС. Поэтому мы исходили, во-первых, из методологических соображений, а во-вторых, из уже реально наметившихся потребностей в политтехнологах на федеральном, региональном и местном уровнях. Такой запрос реально существует в республиканских и областных (краевых) структурах власти Северо-Кавказского региона. Специа-листы-политтехнологи необходимы для обеспечения политического и электорального мониторинга (РК-овских процедур, политического прогнозирования, выстраивания взаимоотношений органов управления с политическими партиями, родственными организациями и движениями). Ощущается также потребность, связанная с концепцией действий основных ветвей и уровней власти.
В разработке концепции подготовки специалистов политико- технологического профиля мы исходили из определенной профессиографической модели, сознательно разводя ее с уже имеющейся моделью подготовки специалиста профессионала-политолога академического плана.
Можно выделить, по меньшей мере, три основные модели подготовки профессионала-политолога. Традиционная модель базирует профессиогра-фический подход, связанный со знаниями, умениями, навыками будущего профессионала-политолога. В этом случае в профессиограмме, учебном плане и программах доминируют теоретические курсы. Вся система подготовки политолога нацелена на формирование у него полной и объемной картины политической реальности и знаний истории и теории политической мысли. В итоге мы формируем политолога-аналитика, который умеет глубоко проанализировать политические процессы и идентифицировать их с теоретическими конструктами. Это модель профессионала, с которой мы уже сталкивались в сфере современной российской экономической жизни. Такого рода специалисты конструировали модели экономических реформ в начале 90-х годов.
Практика показала, что такая модель специалиста для российских условий недостаточна, в то же время поиск нужной модели лежит не в обращении к «чистым практикам», так сказать «людей от сохи». Скорее, нужны знающие и образованные специалисты, но характер их знаний и умений должен формироваться иначе. Речь идет о специалистах, умеющих решать профессиональные задачи, а не только подводить под готовые решения, «подгонять под ответ».
Что касается специалистов-политологов, то про-фессиографическая их сегментация основана не на структурной, а на функциональной модели политической сферы. В знаниевом аспекте это связано с углубленным изучением политического управления и основных направлений отраслевой политики (экономическая политика, социальная политика, кадровая политика, международная политика, военная политика, национальная политика и т.д.). Что касается системы умений и навыков, то их формирование привязано к основным политическим технологиям, обеспечивающим эффективное решение политических задач. Именно в этом ключе и был подготовлен учебный план по специальности 02.02.00 «Политология» для СКАГС. Его реализацию мы предполагаем начать с факультета переподготовки и повышения квалификации, где основные учебные курсы и методы обучения могут быть апробированы и отработаны, так сказать, на экспертной аудитории (с большим управленческим и жизненным опытом). А затем их можно реализовать на студенческом контингенте. Наши документы проходят в настоя-
щее время процесс лицензирования.
Данные подходы к профессии политолога предлагались нами с ориентацией на те профессиогра-фические и социально-технологические разработки, которые коллектив СКАГС осуществил за последние годы, анализируя проблемы профессионализма в государственном управлении, технологии политического управления и пути повышения эффективности государственного управления.
В перспективе мы имеем в виду возможность реализации и третьей модели профессионала-политолога. Она ориентирована на систему элитного образования. Речь идет о создании довузовской системы работы с юношеством, молодежью по политическому образованию. Аналог такой системы уже создан в разных отраслях знаний и видах профессиональной деятельности (художественное и музыкальное образование, языковая и журналистская подготовка, математическое и техническое образование).
В совершенствовании современной российской государственной гражданской службы важная роль принадлежит системе профессионального образования госслужащих. Действие культурно-образовательных факторов не сказывается быстро на эффективности государственного управления, но без этого вряд ли возможно создать качественную, отвечающую современным требованиям госслужбу. А стремление к этому - одно из стержневых требований современной российской административной реформы.
Между тем, именно совершенствованию образовательной составляющей в деятельности госслужбы в рамках административной реформы уделяется пока недостаточное внимание. С нашей точки зрения, в данном аспекте необходимы исследования, направленные на модернизацию содержания образования, разработку новых специальностей и специализаций, и соответствующих стандартов, включение в подготовку госслужащих новых образовательных технологий и методов, а также проектирование постепенного процесса непрерывного образования и образовательной поддержки карьеры госслужащего. На этом пути сделаны лишь первые шаги.
Основными источниками в модернизации образования госслужащих выступают, прежде всего, профессиографические исследования; изучение требований отрасли (основного заказчика на труд и деятельность госслужащего), а также анализ оценок и предложений самих госслужащих. Только совокупный массив такого рода информации может выступать в качестве серьезной базы для предложений о модернизации содержательной, организационной и технолого-методической составляющих образования госслужащих. Остановимся на некоторых результатах изучения образовательных потребностей
госслужащих, а также их оценках и предложениях в данной области.
В исследованиях социологическими методами, которые систематически проводятся проблемной группой СКАГС (В.Г. Игнатов, А.В. Понеделков, A.M. Старостин, В.Д. Лысенко, В.К. Белолипецкий, И.Н. Сидоренко, Л.Г. Швец) как на материалах регионов ЮФО, так и по всероссийской выборке, содержится ряд интересных предложений, отражающих потребности отрасли (госслужбы) и личные оценки и мнения ее представителей. В исследовании, проведенном в ноябре 2005 г. (выборка квотная, участвовали представители всех регионов-субъектов РФ ЮФО, опрошено 200 руководителей региональной госслужбы), на вопрос: «Что на Ваш взгляд необходимо предпринять для модернизации системы профессионального обучения государственных служащих?» получены следующие ответы (табл. 1):
Таким образом, спектр представленных здесь оценок и предложении может выступать базой для разработки содержательной и методической стороны совершенствования образования госслужащих на близко- и среднесрочную перспективу. На вопрос: «Каким образом, по Вашему мнению, можно усилить связь профессионального обучения с практикой?» получены следующие рекомендации (табл. 2).
Весьма любопытные данные были получены при целевом исследовании тех образовательных потребностей и интересов, которые продуцируются новым Законом «О государственной гражданской службе» квалификационного экзамена и других аттестационных процедур. Ответы и предложения руководителей и госслужащих несут в себе не только целевую, но и достаточно широкую информацию.
Что касается консультационно-методической и информационной поддержки, то на вопрос: «Какие формы обучающей и консультационной деятельности целесообразны для подготовки госслужащего к квалификационному экзамену?» были следующие пожелания (табл. 3).
Следует отметить, что наиболее востребуемы-ми формами подготовки со стороны госслужащих выступают традиционные виды повышения квалификации (до 50% ответов). Различные формы самообразовательной работы менее востребованы (порядка 30% ответов). От 20 до 30% опрошенных хотели бы иметь возможность получения индивидуальных консультаций.
Специалистов и руководителей, которые чувствуют себя уверенно в преддверии квалификационных испытаний, относительно немного (порядка 10%).
Таблица1
Результаты опроса
Варианты ответов Результаты, %
Усилить связь обучения с практикой деятельности органов управления 51,9
Глубже знакомить с современными управленческими технологиями 37,9
Больше уделять внимания информационным технологиям 37,2
Ориентировать обучение на развитие аналитических навыков 31,0
Улучшить учебно-методическую оснащенность обучения (в том числе на электронных носителях) 18,6
Улучшить техническую оснащенность процесса обучения 11,6
Таблица2
Результаты опроса
Варианты ответов Результаты, %
Увеличить количество практических занятий, деловых игр и т.д. 48,8
Чаще приглашать для ведения занятий специалистов-практиков 39,5
Проводить выездные занятия в органах государственного управления и местного самоуправления 38,6
Больше уделять внимания организации стажировок 27,2
Таблица3
Результаты опроса
Варианты ответов Специалисты, % Руководители, % Всего, %
Прохождение краткосрочных курсов повышения квалификации перед сдачей экзамена 30 33,3 31,8
Прохождение долгосрочных курсов или переподготовки 16,7 18,8 17,8
Предоставление возможности консультаций со специалистами 30 13 20,9
Открытие специальных информационных сайтов в помощь готовящимся к экзаменам 18,3 17,4 17,1
Издание учебников и учебных пособий в помощь госслужащим, проходящим квалификационный экзамен 11,7 14,5 13,2
Опубликование четких требований, стандартов и областей компетенции, в рамках которых проводятся квалификационные экзамены 14,5 26,1 21,7
Полагаю, что никаких особых мер, кроме информирования о требованиях к экзамену, не нужно. Каждый квалифицированный служащий и сам в состоянии подготовиться 5 13 9,3
Затрудняюсь ответить - 1 1
Так что предварительное изучение ситуации говорит о наличии значительной потребности в образовательных, информационных и консультационных услугах со стороны госслужащих.
Следует обратить внимание и на те аспекты организации образовательного процесса, которые связаны с деятельностью руководителей отрасли (госслужбы).
Прежде всего, они просматриваются в рамках долгосрочных форм повышения квалификации госслужащих.
Опрос слушателей ФПК СКАГС и ЦПК СКАГС в марте 2005 г. (выборка сплошная, опрошено свыше 200 чел.) показал, что типовыми проблемами, связанными с деятельностью министерств и ведомств по повышению квалификации и переподготовке кадров, являются:
- недостаточное информирование кадров о существующих направлениях и программах переподготовки (22% опрошенных);
- трудности, связанные с оплатой командировочных расходов слушателям, направленным на обучение (свыше 35% опрошенных);
- отзыв слушателей для выполнения служебных заданий в период учебных сессий и непредоставление учебных отпусков должной продолжительности (около 20% опрошенных).
Вместе с тем, подавляющее большинство слушателей (около 80%) отмечают, что прохождение курсов переподготовки и повышения квалификации
позитивно влияет на их дальнейшую служебную карьеру и высказывают положительные отзывы (свыше 85%) о качестве организации и содержании обучения.
В качестве рекомендации слушатели отмечают необходимость усиления практической направленности обучения и улучшения комплектования библиотечного фонда и компьютерно-информационного обеспечения учебного процесса.
Таким образом, модернизация системы профессионального образования госслужащих на основе научных методов образовательного проектирования будет способствовать совершенствованию методов образования.
Естественно, есть и другие способы модернизации. Более того, они в определенной степени ныне» доминируют, что, на наш взгляд, и обусловливает застой, а то и пробуксовку в деле совершенствования отечественной госслужбы.
Адекватная оценка эффективности научной работы в вузе и качественного эффекта от НИР представляется крайне актуальной задачей. От ее решения зависит и реальная оценка уровня и рейтинга того или б иного вуза в системе российского образования, и определение индивидуальных рейтингов в контингенте профессорско-преподавательского состава, и назначение соответствующих стимулирующих надбавок, и точность и адресность в формировании и планировании всей системы поддержки и финансирования НИР в вузах России.
За последние годы в вузах и научных организациях Федерального агентства по образованию и Минобрнауки в целом сложилась весьма разветвленная система поддержки НИР и оценки ее результатов. Вместе с тем, далеко не вся производимая научная продукция и научный вклад вузов и отдельных их работников учтена и оценена.
Например, совокупный объем НИР в вузах, финансируемых из всех источников, оценен более чем в 22,5 млрд. руб. за 2007 г. Всего тем НИР проходило свыше 50 тыс. Участвовали в освоении этих средств на НИР около 90 тыс. из профессорско-преподавательского состава, работников, аспирантов, докторантов, учебно-вспомогательного состава [5, с. 57, 39], или примерно 17% от совокупной численности работников вузов, или же чуть менее 25% от научно-педагогического состава.
А что же делали три четверти от этого состава? Только ли занимались учебно-воспитательной работой? Думается, что это не совсем так. В действительности, оценочно в вузах НИР разного уровня и разных масштабов занимается по меньшей мере вдвое большее число от научно-педагогического состава.
Например, по данным тех же отчетов: из числа докторантов и аспирантов очной формы обучения участвуют в выполнении НИР (по срезу 2007 г.) порядка 22% (там же). А что, другие 78% разве не создают научный продукт? Ведь согласно «Положению о присуждении ученых степеней» докторская диссертация определяется как разработка теоретических положений, совокупность которых может быть квалифицирована «как новое крупное научное достижение, либо решение крупной научной проблемы, имеющей важное социально-культурное значение, либо изложены научно обоснованные технические, экономические или технологические решения, внедрение которых вносит значительный вклад в развитие экономики страны и повышение ее обороноспособности». И таких работ, которые оцениваются по самому высокому рангу, в 2007 г. защищено в России свыше 1,5 тыс. Однако этот вклад в науку высокого уровня никак не учтен и не оценен экономически, хотя это можно сделать эксперт-но. Если учесть, что среднегодовая стоимость одной темы НИР определяется в 0,45 млн. руб. и примерно такова же среднегодовая стоимость НИР, выполняемой по внешним или внутренним грантам, то такие темы более высокого уровня и значения, могут быть экспертно «оценены», по меньшей мере, вдвое большей суммой, т.е. 0,9-1 млн. руб. Вот и получается, что совокупные исследования докторского уровня, выполненные в стране в 2007 г., составляют в итоге около 1,5 млрд. руб., что почти равно объему внешних грантов, выделяемых из всех источников.
Думается, что приведенная экспертная оценка
не учитывает ряда моментов, которые способны существенно увеличить реальную оценку докторской диссертации. Например, работа, связанная с вложением в человеческий потенциал, квалификацию, которая сказывается в виде ряда косвенных, опосредованных факторов, имеющих дополнительный экономический эффект. Или то, что порядка 10% докторских работ соответствуют самым высоким международным оценкам и в этом смысле «стоят» уже не миллион рублей за работу, а миллионы долларов, которые готовы платить и платят зарубежные организации, приглашающие наших исследователей.
Аналогичные рассуждения правомерны по отношению к кандидатским диссертациям. То же «Положение» ВАК определяет кандидатскую диссертацию как «научно-квалификационную работу, в которой содержится решение задачи, имеющей существенное значение для соответствующей отрасли знаний, либо изложены научно-обоснованные технические, экономические или технологические разработки, имеющие существенное значение для экономики или обеспечения обороноспособности страны». Таким образом, это тоже научный продукт, который экономически не оценивается. Точнее, не оценивается официально.
Если обратиться к публикациям экспертов, которые попытались это сделать, то найдутся весьма интересные сведения. Например, Б.А. Райзберг, будучи доктором экономики, использует три методики, дающие примерно один и тот же результат, -около 150 тыс. руб. Оценки опираются прежде всего на измерение трудозатрат и трансакционных издержек, что, конечно не включает оценку ряда позиций по добавленной стоимости. Тем не менее, даже если принять данную, явно не завышенную, оценку в 150 тыс. руб. и учесть, что в 2007 г. в России защищено порядка 15 тыс. кандидатских диссертаций, то получим оценку этой совокупной продукции в сумме около 2,2 млрд. руб. [6, с. 212-220].
Далее, есть еще одна значимая позиция, которая лишь в небольшой части экономически оценивается в результатах НИР. Это подготовка научных публикаций и, прежде всего, монографий и сборников научных трудов. Их в России в 2007 г. издано, соответственно, 12,3 тыс. и около 11,4 тыс. [5, с. 149]. Конечно, часть из них выполнена на средства фантов. Но большая часть финансируется из собственных источников вузов и издается на средства вузов и самих исследователей.
Тем не менее, данный научный продукт отдельно не оценивается, и вклад вуза или отдельного исследователя, работающего по внутренней тематике и без грантовой поддержки, в копилку, скажем акк-редитационных показателей, вуза не идет.
Между тем, именно наличие данного продукта может свидетельствовать прежде всего, с какого рода
высшим учебным заведением мы имеем дело. Сейчас очень распространены суждения о качественных показателях вузов, так сказать, кто достоин «играть в высшей лиге», кто «в первой лиге», а кто -просто «команда любителей». Так вот, именно наличие самостоятельной подготовки докторов и кандидатов наук, докторских советов, издание монографических работ и учебников штатным составом и есть показатели «высшей лиги».
Если мы попытаемся оценить отдельно стоимость монографической и иной продукции, то для этого тоже есть свои методики.
Например, в Комментарии к Закону «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» приведены примерные нормативы для оценки трудозатрат в подготовке монографической и учебно-методической продукции, которые составляют порядка 60 час. за 1 п.л. продукции, эквивалентных учебной нагрузке.
По этой шкале оценки средняя монография, сборник могут быть оценены в производстве порядка 250-300 тыс. руб. Где-то в этом же объеме может быть оценено производство учебника, учебного пособия. Совокупно объем монографической продукции в вузах России в 2007 г. ориентировочно составляет 3-3,5 млрд. руб., сборников научных трудов - 3-3,5 млрд.; учебников и учебных пособий -8-9 млрд. руб.
Если учесть, что и диссертационные, и монографические работы, и сборники научных трудов, и около 0,5 млн. статей, докладов, тезисов на сумму не менее 3-4 млрд. руб. (а в дополнение к уже указанным методикам сошлемся еще на одну, приводимую Б.Я. Райзбергом, где подготовка 1 страницы научного или научно-технического текста оценивается в 1 тыс. руб. в ценах 2007 г. [6, с. 217]), поступают в фонды публичного пользования - национальные, научные, вузовские библиотеки, журналы, научно-информационные центры, и к ним имеется публичный массовый доступ отечественных и зарубежных пользователей, вузы России тем самым передают ежегодно обществу научной и инновационной продукции на сумму свыше 20 млрд. руб.
Некоторая часть этих расходов покрывается за счет грантов, других видов поддержки научной работы и научных заказов, однако, по нашей оценке, более половины указанной суммы - это итог живого труда ученых, который безвозмездно поступает в общественное пользование.
Можно возразить, что в значительной части этот труд оплачивается через заработную плату профессорско-преподавательского состава. Но, думается, что это не совсем так. Заработная плата компенсирует затраты на поддержание квалификации, что может быть расценено как научно-информационная (знакомство с научной продукцией и результатами в своей отрасли знаний) работа и учебно-ме-
тодические (разработка методических пособий, текстов лекций, методик практических занятий, тестов и т.п.) работы.
Что же касается собственно научно-исследовательской работы, то она либо финансируется из дополнительных источников, либо осуществляется на инициативно-инновационной основе труда самого исследователя, преподавателя.
К этому можно добавить, что значительное число преподавателей-совместителей, которые привлекаются к учебному процессу в вузах, получают оплату своего труда без всякой научной «нагрузки» и по шкалам оплаты учебного труда, даже более высоким, нежели оплата труда штатных работников.
Что касается оценки труда ученых и научной продукции гуманитарных вузов, то к ним мы бы полностью отнесли все приведенные рассуждения и методы оценки. Можно сказать, что они, в первую очередь, отражают особенности гуманитарного продукта НИР. Однако данная специфика приобрела в современных российских условиях даже преобладающее значение.
В гуманитарных вузах и по гуманитарным специальностям у нас сейчас работает около 40% всех высококвалифицированных работников вузов и защищается 50% докторских, около 65% кандидатских диссертаций, по данным 2007 г. [5, с. 54]. По мировым меркам и по оценкам отечественных экспертов это существенный перекос.
В советской и современной мировой практике оптимальное соотношение между естественнонаучными, техническими исследованиями и гуманитарными примерно 2:1. Это не означает, что мы искусственно должны свертывать гуманитарные исследования. Скорее, речь идет о дополнительной поддержке естественнонаучных и технических исследований и разработок, где расходы на материально-техническую, ресурсную, методическую, кадровую поддержку существенно выше, нежели в гуманитарных областях науки.
В этой связи вспоминается одна ситуация из старого сборника «Физики шутят». Ректор вуза выверяет заявку по НИР и рассуждает: «Так, физикам, инженерам добавим - у них приборы, оборудование, эксперименты. Математики обойдутся бумагой, карандашами и ластиками. А философам и ластиков не надо».
Поэтому подчеркнем, что совокупная отдача в естественнонаучных и технических областях может существенно вырасти при росте инвестиций в материально-техническое обеспечение, поскольку на инициативной основе здесь серьезные исследования не выполнишь, в отличие от гуманитарных наук.
СКАГС, не будучи в системе Минобрнауки, куда мы перешли только в 2008 г., не включилась и в систему тематической поддержки НИР. Однако сверхнормативной была ее деятельность в области под-
готовки кадров высокой квалификации, издания научной и учебной продукции. Именно поэтому мы фактически занимаем монопольные позиции на Юге России в области научных исследований и подготовки кадров для государственного и муниципального управления.
Когда в 2009 году был подсчитан аккредитацион-ный ежегодный показатель для академий в области объемов НИР, то СКАГС чуть превысила норматив в 5 млн руб. ежегодно, в то же время существенно превысив его по удельному объему на 1 преподавателя. Пришлось сильно удивиться, когда пересчитали стоимость научной продукции, не входящей в аккредитационные показатели: по ним СКАГС оценочно превысила нормативы более чем в 5 раз, но достигнуты они на инициативной основе и за счет внутренней поддержки. Это в итоге заставило задуматься об эффекте инициативы и живого труда в науке.
В условиях мировой финансово-экономической нестабильности идет поиск путей стабилизации экономики, перспективных направлений для инвестиций. Думается, что это, в первую очередь, - наука и образование. Мы не только не должны здесь эконо-
мить, но и даже увеличить вклад.
Таким образом, разработка более точных методик оценки научного труда и его результатов позволяет в итоге давать всестороннюю и адекватную его оценку и совершенствовать систему управления научно-инновационной деятельностью.
Библиографический список
1. Мир и Россия. М., 2000.
2. Багаутдинова Н.Г. Высшая школа сегодня и завтра: пути преодоления кризиса. М., 2003.
3. Элиты и будущее России: взгляд из регионов (Вып. первый). Ростов н/Д., 2007.
4. Понеделков А.В., Старостин A.M. Административно-политические элиты России: институцио-нализация, самоидентификация, динамика изменений. Ростов н/Д, 2005.
5. Научный потенциал вузов и научных организаций ФАО. 2007. Статистический сборник. СПб., 2008.
6. Райзберг Б.А. Диссертация и ученая степень. 8-е изд. М.: ИНФРА-М, 2008.
Starostin A.
SOCIALIZING FUNCTION OF EDUCATION AND ITS ROLE IN THE MODERNIZATION OF THE MODERN HIGH SCHOOL
Education provides adaptation of the population to the new socio-economic environment and is the most effective institution of resocialization and new socialization. If the media is the primary psychological training, orientation and presentation of a major behavior patterns, the system gives the system of education and knowledge of primary behavioral skills in a new environment. Development of accurate evaluation methods ofscientific work and its results in the end allows you to give full and adequate assessment of its management system and improve the research and innovation activities.
Keywords: education, civic culture, the development of socialization, adaptation, capacity of higher education.
УДК 378
Сенашенко B.C., Ткач Г.Ф О ТЕНДЕНЦИЯХ РЕФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ
В работе обсуждаются некоторые тенденции реформирования высшей школы. Проводится анализ понятий «общественное благо» и «образовательная услуга», используемых для объяснения новых реалий в отечественном высшем профессиональном образовании.
Ключевые слова: высшая школа, качество образования, рынок труда, образовательная услуга, общественное благо.
В условиях постиндустриального общества система образования становится важным ресурсом экономического развития и средством социальной адаптации, а во главу угла образовательной политики все более явно ставятся финансовые проблемы. Бюджетные ассигнования на образование, особенно высшее, ставшее массовым, достигли ресурсно-
го насыщения, и поэтому всё чаще рассматривается вопрос о поиске альтернативных источников финансирования. Во многих странах проводятся или планируются реформы механизмов финансирования образования, обсуждаются возможности увеличения доли платного образования.
В России, как и за рубежом, происходят значи-
© Сенашенко B.C., Ткач Г.Ф., 2014
Экономика образования ♦ № 2, 2014
95
