CC BY
34
4. Словарь современного русского литературного языка [Текст]: в 20 т. Т. IV / под ред. К.С. Горбачевича. - М.: Русский язык, 1993. - 576 с.
Referencеs
1. Vinogradov V.V. Selectas: Research of Russian grammar. M.: Nauka, 1975. P. 560. [in Russian].
2. Zolotova G.A. Syntax dictionary: Repertory of elementary units of the syntax. M.: Editorial URSS, 2006. P. 440. [in Russian].
3. Kazachuk I.G. Polynomial government of objective processual phraseological units with semantics of relation. Problemy istorii, philologii, kultury. Moscow-Magnitogorsk-Novosibirsk, 2010. №3. P. 231-238. [in Russian].
4. Dictionary of modern Russian literary anguage. In 20 volumes. Vol. IV. Ed. K.S. Gobricheva. M.: Russkii yazyk, 1993. P. 576. [in Russian].
Сведения об авторе: Казачук Ирина Георгиевна,
доктор филологических наук, доцент, профессор, кафедра русского языка и методики обучения русскому языку, Челябинский государственный педагогический университет,
г. Челябинск, Российская Федерация. Ктай: kazachukig@cspu.ru
Information about the author: Kazachuk Irina Georgievna,
Doctor of Sciences (Philology), Academic Title of Associate Professor, Professor, Department of the Russian Language and Methods of Russian Language Teaching, Chelyabinsk State Pedagogical University, Chelyabinsk, Russia E-mail: kazachukig@cspu.ru
УДК 8Р2
ББК 83.3(2Рос=Рус)6
С.А. Кокорин
символический потенциал светообозначений в поэтическом творчестве с.а. есенина
В статье рассматриваются особенности функционирования лексики светообозначения в поэтическом творчестве С.А. Есенина: анализируется содержательная часть лексем с целью выявления художественной, эстетической и символической функций данных единиц в поэтическом тексте. Кроме того, в статье проводится параллель с устным народным творчеством.
Ключевые слова: светообозначение, поэтический текст, функционирование, изобразительно-выразительные средства, символ.
S.A. Kokorin
symbolic potential of light marking in s.a. yesenin verse
Specifics of light marking functions in S.A. Yesenin verse are discussed. Content of lexemes is analyzed to find the artistic, aesthetic and symbolic functions of these units in the poetic text. The parallel with oral folk arts is also drawn.
Key words: light marking, poetic text, functioning, figures of speech and expressive means.
В художественном тексте языковая тает конкретный смысл. В поэтическом номинация, погружаясь в контекст, обре- тексте такие языковые единицы имеют,
помимо традиционных смыслов, дополнительные, индивидуально-авторские, которые позволяют продемонстрировать семантические возможности каждого номинанта.
Цель настоящей статьи - раскрыть особенности функционирования лексических единиц, в своем значении содержащих сему освещенности, на примере лексем, характеризующих природные стихии. Материалом для анализа послужила авторская картотека светообозна-чений, составленная на основе стихотворных произведений С.А. Есенина разных периодов творчества.
Выделенная группа слов отражает наименования, которые в своем лексическом значении содержат сему, указывающую на номинацию светообозначения природной стихии. К данному корпусу слов относятся такие лексемы, как огонь, огневой, огненный, пламя, пламень, полымя, пожар.
Проведем более подробный анализ обозначенных слов. К первой части номинаций относятся лексемы с корнем -огон-(-огн-). Такие лексические единицы встречаются в стихотворениях С.А. Есенина в различных контекстах. При анализе лексического значения заявленных слов отмечаем следующее. Определяя характеристику одной из природных стихий, отмечаем, что лексема реализует своё прямое значение: «раскаленные светящиеся газы, выделяющиеся при горении; пламя», а также «свет от чего-либо горящего» [2, с. 630-632]. Данные значения заключают в себе семантику освещенности в результате процесса горения. В самих поэтических текстах наблюдаем следующее.
Прямое значение может быть представлено в следующем четверостишии:
Снежная замять дробится и колется,
Сверху озябшая светит луна.
Снова я вижу родную околицу,
Через метель огонек из окна.
[1, с. 212]
Кроме того, представленная в четверостишии форма в своем значении проявляет дополнительный смысл, связанный с символическим уровнем: лексема
в уменьшительно-ласкательной форме передаёт умиротворённое состояние лирического героя, ностальгию, его теплое отношение к родному краю и к дому.
В поэтическом творчестве С.А. Есенина встречаются реализации, которые номинируют переносное значение. Чаще всего оно представлено через развернутую метафору. Именно с помощью такого тропа С.А. Есенин широко, глубоко и достаточно полно демонстрирует яркость, необычность и колоритность не только окружающего, реального, мира, но и внутреннего, душевного, отражающего эмоции и чувства.
Душа грустит о небесах,
Она нездешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится. [1, с. 93]
Реализуемая в данном контексте метафора базируется на ярком, при этом не совсем привычном, сравнении: листья деревьев сравниваются С.А. Есениным с ярким огненным пламенем, с его непрерывным и хаотичным характером движения в момент процесса горения. Свето-цветовая номинация огненной стихии отходит на второй план, в представленном лексическом значении актуальным становится исключительно компонент, указывающий на движение.
Огонь воспринимается и изображается автором не только как природная стихия, связанная с процессом горения, но и как то, что связывает окружающую реальную действительность с воспоминаниями о прошлом, о светлом детстве, о доме, в котором жил лирический герой и сам поэт, и пр.
Равнодушен я стал к лачугам,
И очажный огонь мне не мил,
Даже яблонь весеннюю вьюгу
Я за бедность полей разлюбил.
[1, с. 200]
Контекст иллюстрирует смену внутреннего состояния субъекта: элемент тревоги, разочарования, безразличия вкладывается в понимание значения лек-
о ^
о ф
т ^
й о с
X
ф
т го
X
со
о ю о о
£ ш
0
с;
го
1 ф
о ° ЕЕШ
о1^ ф ф
О
ей I-
о ф
т ^
о ей I-
о
о <
С)
семы огонь. Именно контекст помогает увидеть смену настроения лирического героя: он не воспринимает окружающий мир позитивно, в его душе преобладают негативные ноты. Поэт сам рисует своё эмоциональное состояние, указывая на равнодушие по отношению к лачугам и очажному огню.
Лексемы, имеющие в своём составе корень -огон- (-огн-), судя по анализируемым контекстам, обладают определенным смысловым и символическим содержанием. В связи с представленным анализом можем сделать вывод о том, что огонь выступает символом родительского дома, тепла, очага, который способен в разных жизненных ситуациях согреть и поддержать поэта воспоминаниями о прошлом, о детстве, о родном крае и о родительском доме. При этом разные контексты не только номинируют это символическое значение, но и отражают отношение самого лирического героя, а вместе с ним и поэта, к обозначенному.
Кроме того, многое демонстрируют слова лексемы с корневой морфемой -плам- (-полым-).
Безусловно, все рассматриваемые слова соотносятся с первообразной лексемой пламя, в содержании которой актуализируется сема освещенности. Определим толкование данной лексемы: «огонь, подымающийся над горящим предметом» [3, с. 1302]. Лексема полымя рассматривается нами в качестве синонима слову пламя в связи с полным соответствием лексического значения одного и другого слова. Однако следует отметить, что различие указанных слов связано со сферой употребления и стилистической характеристикой: последняя номинация (полымя) соотносится с народно-поэтической сферой функционирования [4, с. 1133].
Прямое номинирование значения представлено в следующем контексте:
Догорит золотистым пламенем Из телесного воска свеча, И луны часы деревянные Прохрипят мой двенадцатый час. [1, с. 90]
В ином контексте лексемой реализуется переносное значение, соотносимое не с внешней средой, а с внутренним состоянием, связанным с эмоциональным настроем лирического героя стихотворения.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
[1, с. 120]
В указанном контексте словосочетание пламень уст воспринимается как способность поэта высказывать всему миру свои идеи, переживания за судьбу своей Родины. В данном четверостишии слово пламя - синоним переживаний, тревог, небезразличия.
При характеристике пламени отмечаем проявление такого компонента значения, как средство душевного озарения, воодушевления, внутреннего оживления. Тогда слово может выступать не только как оживляющий, вдохновляющий и воодушевляющий компонент, но и как нечто такое, которое придает лирическому герою уверенности, самобытности. При этом вновь прослеживается тесная связь внутреннего мира лирического героя с его детством, воспоминаниями о родном доме. Проиллюстрируем данные оттенки значения через следующий контекст:
Льется пламя в бездну зренья,
В сердце радость детских снов,
Я поверил от рожденья
В богородицын покров.
[1, с. 27]
Кроме того, функционирование лексемы внутри поэтического текста позволяет нам сделать вывод о том, что поэт вкладывает в содержание лексической единицы пламя значение жизни, причем на абсолютно разных стадиях. На наш взгляд, такое значение слова воспринимается и рассматривается носителями языка как символическое, которое несёт в себе четкую идею жизни, бьющегося сердца, способного издавать внутреннее тепло, согревать человека, позволять
ему делать разного рода подвиги во благо своей страны.
Погаснет ласковое пламя,
И сердце превратится в прах.
Друзья поставят серый камень
С веселой надписью в стихах. [1, с. 205]
Как нами уже было отмечено, в творчестве С.А. Есенина прослеживается употребление лексемы полымя. Бесспорно, это объясняется соотнесенностью подавляющего большинства поэтических строк с народной поэзией; многие строки обретают народно-христианский оттенок и смысл.
Отметим ещё, что в большинстве поэтических текстов С.А. Есенина данное слово реализуется в качестве объекта при художественном сравнении.
Сыщется в тебе стрелок еще
Пустить в его грудь стрелу.
Словно полымя, с белой шерсти его
Брызнет теплая кровь во мглу.
[1, с. 68]
Рассматривая приведенный фрагмент, необходимо указать следующую характеристику обозначенного явления: полымя в конкретном примере воспринимается читателем как зарево от кровавых брызг, проявляемое в определенной степени. Таким образом, сама лексема, а отчасти и сам контекст, реализует сему внезапности и масштабности проявления обозначенного признака. При этом к такому содержанию добавляется компонент колористической окрашенности, проявленный через употребление имплицитно выраженной цветоно-минации кровь.
Таким образом, группа лексем-светообозначений определяет световую характеристику разной степени её выраженности. Представленный корпус слов формируется за счет реализации прямого, основного значения, а также (в большинстве употреблений) благодаря переносному, в том числе символическому, значению, отражающему народность поэтического творчества С.А. Есенина.
Библиографический список
1. Есенин, С.А. Стихотворения и поэмы [Текст] / С.А. Есенин. - М.: Мысль, 1980. - 319 с.
2. Словарь современного русского литературного языка [Текст]: в 17 т. Т. 8 / сост. Л.А. Войнова, Г.П. Галаванова, В.П. Жуков, Г.А. Качевская и др. - Академия наук СССР. Институт русского языка. -М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1948-1965. - 1839 с.
3. Словарь современного русского литературного языка [Текст]: в 17 т. Т. 9 / сост. Э.В. Алексеева, Л.И. Балахонова, Л.А. Войнова, Г.П. Галаванова и др. - Академия наук СССР. Институт русского языка. - М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1948-1965. - 1482 с.
4. Словарь современного русского литературного языка [Текст]: в 17 т. Т. 10 / сост. Л.И. Балахонова, Л.А. Войнова, Е.Н. Головинская, М.К. Давыдова и др. - Академия наук СССР. Институт русского языка. - М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1948-1965. - 1774 с.
References
1. Yesenin S.A. Verses and poems. M.: Mysl, 1980. P. 319. [in Russian].
2. Dictionary of the contemporary Russian literary language. In 17 volumes. Vol. 8. Comp. by L.A. Voinova, G.P. Galavanova, V.P. Zhukov, G.A. Kachevskaia et al. M.: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1948-1965. P. 1839. [in Russian].
3. Dictionary of the contemporary Russian literary language. In 17 volumes. Vol. 9. Comp. by E.V. Alekseeva, L.I. Balakhonova, L.A. Voinova, G.P. Galavanova, et al. M.: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1948-1965. P. 1482. [in Russian].
4. Dictionary of the contemporary Russian literary language. In 17 volumes. Vol. 8. Comp. by L.I. Balakhonova, L.A. Voinova, G.P. Golovinskaia, M.K. Davydova et al. M.: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1948-1965. P. 1774. [in Russian].
Сведения об авторе: Кокорин Сергей Александрович,
кандидат филологических наук,доцент, кафедра русского языка и методики обучения русскому языку, Челябинский государственный педагогический университет, г. Челябинск, Российская Федерация. Ктай: kokorinsa@cspu.ru
Information about the author: Kokorin Sergey Aleksandrovich,
Candidate of Sciences (Philology),
Associate Professor,
Department of the Russian Language
and Methods of Russian Language Teaching,
Chelyabinsk State Pedagogical University,
Chelyabinsk, Russia.
E-mail: kokorinsa@cspu.ru
УДК 821.161.1 ББК 83.3(2)
О.В. Мамуркина
«темная роща, или памятник нежности»: нарративный инвариант русской сентиментальной повести
В статье проанализирована специфика организации нарративной структуры повести П.И. Шаликова «Темная роща, или Памятник нежности» в сравнении с другими образцами жанра. Обосновано, что повесть как один из ведущих жанров русского сентиментализма моделирует особый нарратив, обусловленный последовательностью инвариантных событий, таких как знакомство, влюбленность, испытание, смерть одного или обоих героев, а также иных связанных с ними лиц. Последовательная реализация нарративной модели связана с установками на жанровую традицию Ж.- Ж. Руссо, И.В. Гете, Н.М. Карамзина.
Ключевые слова: русская литература, сентиментализм, повесть, нарратив, П.И. Шаликов.
O.V. Mamurkina
"dark grove, or monument of tenderness": narrative invariant of russian sentimental
short story
The narrative structure peculiarities of the short story "Dark grove, or Monument or tenderness" by P.I. Shalikov are analyzed in comparison with other samples of the genre. It is proved that the short story as one of the leading genres of Russian sentimentalism simulates a particular narrative, due to the invariant sequence of events, such as familiarity, love, test, the death of one or both of the characters, as well as other related persons. Consistent implementation of the narrative model is related to the settings on the genre tradition ofJ. Rousseau, J. Goethe and N.M. Karamzin.
Key words: Russian literature, sentimentalism, short story, narrative, P.I. Shalikov.
Развитие повествовательных жанров в русской литературе конца XVIII - на-I чала XIX в. осуществлялось крайне не-^ равномерно, что объясняется множе-1 ственностью нарративных стратегий, избираемых авторами. Нарративная О стратегия как фундаментальная характе-
ристика основных параметров сюжетно-повествовательного произведения
(«истории» и «дискурса») и принцип взаимосвязи событийного ряда и коммуникативного намерения [2, с. 12] особым образом актуализируется в контексте жанрово-стилистического направления.
