CC BY
74
< 48
экономическое наследие
O.A. Первушин — экономист, статистик, социолог
БОРИС АЛЕКСЕЕВИЧ МЯСОЕДОВ
канд. экон. наук, директор издательства «Русская энциклопедия»
Economic Legacy. S.A. Pervushin — economist, statistician, sociologist
BORIS ALEKSEEVICH MYASOYEDOV
Candidate of Economics, Director of «Russian Encyclopedia» Publishing house
Возвращение в научный оборот игнорировавшегося на протяжении весьма длительного периода отечественной истории наследия ныне забытых, в свое время подвергшихся сталинским репрессиям ученых, ярких представителей общественных наук 1920-х гг. позволяет оценить их подлинный вклад в экономическую теорию. И здесь нельзя не упомянуть выдающегося экономиста, статистика и социолога С.А. Первушина, вполне заслуживающего воскрешения из небытия.
Биография
Сергей Алексеевич Первушин родился в 1888 г. В 1906 г. окончил 5-ю Московскую гимназию с золотой медалью. Затем учился в Московском университете и получил в 1910 г. диплом I степени по экономическому отделению юридического факультета. По окончании университета С.А. Первушин был оставлен при кафедре политической экономии и статистики для подготовки к научной деятельности. В 1913 г. он занял должность приват-доцента Московского университета, а в 1918 г. — профессора.
В 1919-1921 гг. С.П. Первушин работал в качестве заведующего научным отделом библиотеки Румянцевского музея. В 1920-е гг. преподавал в МГУ на кафедре политической экономии и статистики, был профессором кафедры политической экономии и статистики юридического факультета (1918-1919), профессором кафедры экономической статистики (1921-1925) факультета общественных наук Московского университета. Он преподавал также в Институте народного хозяйства.
В первые послереволюционные годы Сергей Алексеевич возглавил подотдел индексов и цен ЦСУ. На протяжении восьми лет (1922-1930) он был заместителем председателя секции конъюнктуры Госплана СССР. Однако столь блестящая научная и общественная карьера внезапно оборвалась: в начале 1930-х гг. С.А. Первушин был осужден на 5 лет. После возвращения из ссылки в Казахстан он стал заниматься исследованиями экономических проблем добычи цветных металлов и цветной металлургии и защитил диссертацию кандидата геолого-минералогических наук в Казанском государственном университете. В этой новой для него области науки, в которой он затем проработал более 30 лет, Сергей Алексеевич вскоре стал авторитетным специалистом-экономистом и защитил докторскую диссертацию. С 1945 по 1962 г. он возглавлял кафедру экономики промышленности Московского института цветных металлов и золота. В 1960 г. С.А. Первушин был удостоен звания заслуженного деятеля науки РСФСР. Как один из виднейших экономистов-статистиков в течение многих лет он был членом экспертной комиссии ВАКа.
Сергей Алексеевич скончался 8 февраля 1966 г. и был похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Первушин как ученый
Круг научных интересов С. А. Первушина был очень широк и включал теорию статистического метода, конъюнктурные обзоры, бюджетные исследования, проблемы экономической динами-
ки, исследования в области экономики цветной металлургии.
Будучи еще студентом, Сергей Алексеевич написал и издал книгу «Влияние урожаев в связи с другими экономическими факторами на потребление спиртных напитков в России. С шестью диаграммами», вышедшую под редакцией и с предисловием Н. А. Каблукова [1]. На книгу откликнулся рецензией В. К. Дмитриев («Критические исследования о потреблении алкоголя в России»). Он разработал теорию статистического метода, т.е. «метода вероятности в применении к массовым явлениям», и обосновал его приложение к проблемам потребления алкоголя в России. Алкогольная тема в эти годы трактуется им как «одна из самых трудных задач социологии». Причем он противопоставлял ее теории М.И. Туган-Барановского [2] и в целом защищал построения молодого С.А. Первушина, до сих пор сохранившие актуальность в методологическом отношении. Сергей Алексеевич посвятил этой теме в 1909-1911 гг. ряд работ: «Влияние урожаев на потребление спиртных напитков в России»
[3], «Очерки по теории массового алкоголизма»
[4], «Опыт теории массового алкоголизма в связи с теорией потребностей. К вопросу о построении теории алкоголизма как массового явления»
[5]. С.А. Первушиным были введены в научный оборот социологические понятия «потребление алкоголя», «пьянство» и «алкоголизм». Им была предложена классификация алкопотребления: «столовое» потребление («для здоровья», «для аппетита»), присущее преимущественно высшим слоям общества; «обрядовое» — ритуальное, в соответствии с обычаем, наиболее распространенное среди крестьян; «наркотическое» — с целью забыться, отвлечься от тягот и забот, преобладающее в рабочей среде. С.А. Первушин считал, что в зависимости от типа потребления алкоголя должна различаться и тактика его профилактики. Современные ученые считают его одним из первых российских исследователей социальных аспектов проблемы алкоголизма, создателем теории «массового алкоголизма», называют третьим в ряду русских социологов начала ХХ в. (первые два — П. А. Сорокин и К. М. Тахтарев), которые считали, что социология должна выделиться в самостоятельную науку.
В последующие годы молодой ученый публикует ряд работ, посвященных преимущественно проблемам потребления и цен. В 1910-1917 гг.
в «Трудах статистико-экономического отдела Московского земства» и отдельными изданиями были опубликованы работы Сергея Алексеевича по вопросам статистики бюджетов и постановки бюджетных исследований, а в 1917 г. — работа «Влияние дороговизны и подъема цен на народное потребление в военные годы 1914-1916». В этот период С.А. Первушин вел научную полемику с А.В. Чаяновым по проблемам бюджетных исследований в работах «К вопросу о постановке бюджетных исследований: Две приходно-расходные записи крестьян Московского уезда» [6], «Из области методологии бюджетных исследований [7]. А.В. Чаянов ответил на выдвигаемые С.А. Первушиным положения в статьях «Из области методологии бюджетных исследований (по поводу критических работ С. А. Первушина)», «Мера точности бюджетных данных (Ответ С.А. Первушину)».
В первые послереволюционные годы научные интересы С.А. Первушина сосредоточились на проблемах собирания и обработки цен, анализа их динамики и вычисления индексов. Сергей Алексеевич обрабатывает огромный накопившийся материал о ценах и публикует в «Вестнике статистики» важные работы о движении вольных цен в 1917-1921 гг. и о движении цен в 1921-1922 гг. Несколько позже Сергей Алексеевич обращается к исследованию новых для того времени вопросов хозяйственной конъюнктуры. В 1921-1923 гг. в том же «Вестнике статистики» (в книгах X, XII и XIV) регулярно появляются его обзоры конъюнктуры мирового хозяйства. Будучи заместителем председателя секции конъюнктуры Госплана СССР, он организовал систематический сбор обширного материала для текущего анализа состояния конъюнктуры народного хозяйства, был автором регулярных конъюнктурных обзоров. В 1925 г. вышла в свет его книга «Хозяйственная конъюнктура (Введение в изучение динамики русского народного хозяйства)» [8] — первая обобщающая теоретическая работа по этому вопросу. Н.Д. Кондратьев написал рецензию на эту книгу [9].
В журнале «Экономическое обозрение» С. А. Первушин с группой частных исследователей опубликовал более 30 годовых и квартальных обзоров конъюнктуры народного хозяйства СССР за 1921-1930 гг. На эти экономические обзоры обратил внимание глава правительства В.И. Ленин. В своем письме управляющему
Центральным статистическим управлением П.И. Попову он отмечал, что «вся организация ЦСУ неправильна. По текущей промышленной статистике мне ... доставили сведения устарелые и доставили multa non multum — много по объему, мало по содержанию! ...» Он сообщил, что полные сведения получил из публикаций в указанном журнале. ЦСУ, по его мнению, отставало от частной группы литераторов и «есть образец бюрократического учреждения. Ежемесячно в СТО ЦСУ должно представлять — и обязательно раньше прессы — предварительные итоги по главным вопросам народного хозяйства (с обязательным сравнением с предыдущим годом). Эти главные вопросы, главные цифры, как входящие в «число-показатель», так и не входящие в него, должны быть выработаны немедленно».
В 1920-е годы отечественной статистикой был накоплен богатый опыт в области исчисления сводных экономических показателей. В 1921-1922 гг. ЦСУ начало рассчитывать индекс промышленной продукции по формуле средней арифметической взвешенной. Весами служили объемы продукции, исчисленные в сопоставимых ценах 1913 г., что вызвало справедливую критику со стороны противников данного метода. Среди них был Я.П. Герчук, разработавший индекс физического объема промышленного производства совместно с другими сотрудниками Конъюнктурного института (М. В. Игнатьевым, А. А. Конюсом, Н. С. Четвериковым и Н.Н. Шапошниковым). Еще одним отечественным индексом динамики народного хозяйства, более широким по спектру применения, стал «тотальный показатель» С.А. Первушина.
Сергей Алексеевич Первушин был автором забытых в советский период работ по политической экономии, социологии, статистике потребления, цен, проблемам крестьянского хозяйства, методологии бюджетных обследований, конъюнктуре русского и мирового хозяйства. Он принимал активное участие в обсуждениях кондратьевских экономических работ, был одним из главных оппонентов Н.Д. Кондратьева в вопросах о циклах экономики. При этом они поддерживали уважительные отношения друг с другом, несмотря на расхождение взглядов по отдельным вопросам. Исследования кризисов, конъюнктуры и экономической динамики содержатся в трудах С. А. Первушина, посвященных теории кризисов М. И. Туган-Барановского, исследованию
иррегулярных колебаний статистических рядов, теории «сближения конъюнктур».
На истории научных дискуссий по указанной проблематике следует остановиться особо. 8 февраля 1924 г. С. А. Первушин прочитал доклад «К вопросу о методах изучения хозяйственной конъюнктуры СССР» в Институте экономики МГУ. Выступления в прениях по его докладу были опубликованы в журнале «Социалистическое хозяйство» (1924) [10].
В марте 1924 г. Н.Д. Кондратьев выступил с докладом, посвященным экономической статике, динамике и конъюнктуре, также в Институте экономики Московского государственного университета [11]. На базе доклада в журнале «Социалистическое хозяйство» была опубликована статья, в которой автор учел некоторые замечания, высказанные в ходе его обсуждения. Н.Д. Кондратьев впервые в развернутом виде сформулировал принципы нового в то время направления исследований — экономической динамики, определил его основные понятия, показал единство и различие статического и динамического подходов к анализу явлений хозяйственной жизни, а также место конъюнктурных исследований в разработке проблем экономической динамики. Докладчик обратился к важнейшим проблемам научного познания применительно к экономическим явлениям, подробно разработанным им в дальнейшем в статье «Проблема предвидения».
Доклад примечателен и тем, что в нем содержится программа исследования динамических закономерностей, исключительно важная для понимания творческих замыслов ученого. Н.Д. Кондратьев, формулируя свой план исследований, основывался на выделении двух качественно разнородных групп конъюнктурных процессов: с одной стороны, обратимых, волнообразных процессов, с другой — необратимых, эволюционных, в которых выражалось поступательное развитие производительных сил. Приведем выдержку из его доклада:
«1. Термин конъюнктура принадлежит в настоящее время к числу наиболее популярных и употребляется очень часто. Однако необходимо признать, что понятие, обозначаемое этим термином, до сих пор сколько-нибудь точно не определено. Такое положение с термином «конъюнктура» ненормально. Необходимо или установить, что не существует понятия, которое
можно обозначать этим термином, и тогда исключить последний из научного употребления, или установить, что такое понятие существует, и тогда достаточно ясно определить его. Мы полагаем, что понятие, которое следует обозначать термином «конъюнктура», существует, и в данной работе делаем попытку определить это понятие.
Однако, как будет ясно из дальнейшего, понятие конъюнктуры представляет из себя видовое понятие по отношению к более общему, родовому понятию экономической динамики. Поэтому определение понятия конъюнктуры предполагает уже определение понятия экономической динамики. Но понятие экономической динамики в свою очередь можно установить лишь в связи с понятием экономической статики. В силу сказанного в целом задача настоящей работы сводится к попытке установить три понятия: экономической статики, динамики и конъюнктуры.
2. Конкретная социально-экономическая действительность, как она дана нам в опыте, изменчива, многообразна и сложна. Эти свойства экономической действительности являются основными причинами сложного характера научного познания ее. И если, тем не менее, научное познание этой действительности все же возможно и обнаруживает известные успехи, то лишь потому, что наука аналитически разлагает конкретную действительность на более простые и однородные элементы и лишь затем дает их синтез. Всякая научная теория неизбежно связана с указанным упрощением конкретной действительности. То же самое мы должны, конечно, сказать и относительно статической и динамической теории экономической действительности.
Ниже мы займемся более подробной и точной характеристикой этих двух видов теоретического подхода к изучению экономической действительности. Пока же дадим самое общее и предварительное представление о них.
Под статической мы понимаем теорию, которая рассматривает экономические явления по существу, вне категории изменения их во времени. Наоборот, под динамической мы понимаем ту теорию, которая изучает экономические явления в процессе их изменения во времени. В соответствии с этим для статической точки зрения на экономическую действительность особенно характерной является концепция равновесия
взаимно связанных между собою элементов этой действительности. Наоборот, для динамической точки зрения наиболее характерной будет концепция процесса изменений экономических элементов и их связей.
Руководясь такими предварительными понятиями экономической статики и динамики, мы можем теперь показать, что, с одной стороны, современная экономическая наука имеет по преимуществу статический характер, с другой стороны, она все более приходит к осознанию необходимости развития динамической теории».
Вот как ответил С.А. Первушин: «Как правильно отмечает докладчик, теоретики, исследователи хозяйственной конъюнктуры почти не останавливались на вопросе об экономическом понятии конъюнктуры и до сих пор этот вопрос остался мало освещенным. Даже в таких классических трудах, как исследования Митчелла, Афталиона, Шпитгофа, мы не находим никакого точного научного ответа на вопрос о том, что такое конъюнктура.
Поэтому попытку Н. Д. Кондратьева разобраться в этом вопросе я горячо приветствую. Вполне согласен я также с докладчиком, что понятие экономической конъюнктуры неразрывно связано с понятием экономической динамики и предварительное уяснение второго необходимо для первого. Впрочем, в отношении понятия «динамика» и ее места в теоретической экономике докладчик, на мой взгляд, очень мало отличается от Кларка; никакой новой точки опоры его соображения в этом отношении не дают. Его разграничение динамических процессов на качественные и количественные, на обратимые и необратимые процессы, а также использование этой классификации для построения экономического понятия конъюнктуры я считаю не вполне целесообразным.
Всякий количественный процесс в экономике есть в то же самое время и качественный, и лишь поэтому он интересен. В частности, количественные изменения в связи с колебаниями конъюнктуры всегда сопровождаются и резкими качественными изменениями (перераспределение народного дохода, перераспределение производительных сил, изменение характера спроса). Поэтому игнорирование качественных изменений при построении экономического понятия конъюнктуры вряд ли целесообразно. Мало дает для уяснения понятия конъюнктуры деление
хозяйственных процессов на обратимые и необратимые: это деление слишком обще, и так называемые большие циклы и сезонные колебания являются, безусловно, обратимыми процессами, т.е. конъюнктурными колебаниями. Включая их, Н. Д. Кондратьев расширяет границы понятия конъюнктуры до бесконечности и существенно ограничивает содержание этого понятия. Большие циклы, если они вообще существуют, имеют место в течение периода, охватывающего несколько столетий, и не являются особенностью капиталистического хозяйства и капиталистической конъюнктуры. А ведь Н.Д. Кондратьев эти большие циклы так же изучает, как и конъюнктурные циклы.
Таким образом, теория капиталистической конъюнктуры в постановке Туган-Барановского, Шпитгофа, Афталиона, Митчелла превращается у Н.Д. Кондратьева в теорию конъюнктуры вообще, присущей динамике хозяйства как таковой, причем грани докапиталистического и капиталистического хозяйства как будто стираются. Уже здесь мы видим скрытый отказ Н.Д. Кондратьева от того, с чего он начал, — от динамического подхода. Его понятие конъюнктуры статично.
Особенно это явствует из тезиса 10, где он дает свое понятие конъюнктуры как дифференциального отношения количественного выражения элементов экономической жизни в данный момент. Это не только статистическое (а не экономическое) понятие конъюнктуры, это в то же время и статическое, а не динамическое понятие. Это отнюдь не определение конъюнктуры как непрерывно развивающегося процесса, это лишь статистическая характеристика данного момента конъюнктуры по сравнению с тем, предшествующим, моментом. Нить, связывающая отдельные фазы конъюнктуры, здесь порвана. Единое и законченное в себе колебательное движение, именуемое конъюнктурой, искусственно разложено на его фрагменты и рассматривается статически. Ввиду этого я полагаю, что тезис девятый, где докладчик считает существующие попытки выяснения понятия конъюнктуры неудачными, так как они «не учитывают произведенных выше разграничений» (статики и динамики), вполне применим и к его собственному построению. В конце концов, и оно мало способствует дальнейшему (по сравнению с предшествующим) уяснению экономического понятия конъюнктуры.
Что же на самом деле скрывается под понятием конъюнктуры? На мой взгляд, конъюнктура есть прежде всего процесс, движение, точнее колебательное движение, а отнюдь не дифференциальное отношение элементов данного момента к [элементам предшествующего]. Капиталистическая конъюнктура есть колебательное движение, связанное с капитализмом, коренящееся в самом существе капиталистической системы. Если точнее экономически квалифицировать это колебательное движение, учесть те процессы, — не только количественные, но и качественные, — которые здесь происходят, то конъюнктура есть свойственное капитализму колебательное движение, проявляющееся в последовательных сменах подъемов (активности) и упадков хозяйственной деятельности и заключающееся в глубоких качественных изменениях — в сочетании отдельных хозяйственных элементов, составляющих народнохозяйственное целое (перераспределение производительных сил, перераспределение народного дохода, перераспределение рынка спроса). Я не могу здесь слишком углубляться в этот вопрос, отмечу лишь, что каждой фазе конъюнктуры свойственно свое распределение дохода (концентрация в периоды подъема и диффузия в периоды депрессии), свой характер спроса (распределение его между отдельными категориями потребностей), наконец, свое распределение производительных сил. Игнорировать все это и свести понятие конъюнктуры к количественным лишь изменениям, на мой взгляд, нельзя. И в этом я вижу основной недостаток построения докладчика.
Признавая не вполне удачной положительную часть доклада, я считаю, наоборот, излишне строгой его критическую часть (тезис 9). И Митчелл, и Шпитгоф, и Афталион, если и не останавливались на понятии конъюнктуры специально, тем не менее прекрасно и отчетливо понимали свой объект анализа и его границы. Они изучали «свойственные капитализму колебательные движения (периодические изменения в условиях хозяйствования), проявляющиеся в так называемых малых циклах и слагающиеся из трех (иногда двух) фаз — подъема, кризиса и депрессии. Это и есть в действительности основной объект анализа, или конъюнктура в узком смысле этого слова. Для того чтобы проследить чистые конъюнктурные колебания в таком их понимании, нужно элиминировать большие циклы, вековые
движения (Secular trend) и сезонные колебания, что, между прочим, и делает Гарвардская школа и Английская школа экономики (Боули, Сноу).
Наряду с конъюнктурой в узком смысле слова следует иметь в виду еще конъюнктуру в широком смысле слова (как ее понимает, например, А. Вагнер), под которой понимаются сложные колебательные движения, наблюдаемые в конкретной жизни, независимо от того, какими бы причинами они ни определялись (сезонными колебаниями, восстановительными ли процессами, наконец, чисто конъюнктурными колебаниями). В последнем случае конъюнктура в широком смысле слова и динамика народного хозяйства в целом — одно и то же. Как конъюнктура в узком смысле, так и конъюнктура в широком смысле представляют два самостоятельных объекта, изучение которых одинаково необходимо. Столь подробное цитирование двух выдающих ученых демонстрирует высочайший уровень научной дискуссии и еще раз подтверждает, как много потеряла российская общественная мысль из-за устранения таких ярких ученых из научного процесса».
6 февраля 1926 г. Н. Д. Кондратьев прочел в Институте экономики Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук доклад на тему: «Большие циклы экономической конъюнктуры». Во время доклада председательствующему С.А. Фалькнеру поступило предложение Д.И. Опарина прочесть через неделю критический контрдоклад по затронутому вопросу с приведением иной положительной концепции объяснения наблюдавшихся в XIX в. длительных колебаний некоторых экономических элементов (тезисы контрдоклада были тут же приложены).
Было решено заслушать на следующем заседании 13 февраля контрдоклад Д.И. Опарина по вопросу о длительных колебаниях экономических элементов. На данном же заседании были открыты прения по докладу Н. Д. Кондратьева, а Д. И. Опарину было предоставлено слово для оглашения тезисов своего будущего контрдоклада и для краткого изложения основных возражений.
В прениях приняли участие также М. Е. Под-тягин, В.А. Базаров и С. А. Первушин. С.А. Первушин отметил тогда: «Я не вполне согласен с суровой критикой Д.И. Опарина. Он сосредоточился лишь на статистико-методологической
стороне вопроса, тщательно проверив и статистические исчисления Н. Д. Кондратьева. В его замечаниях и формально, и по существу, конечно, есть верные мысли и возражения и в вопросе о методах определения плавных уровней кривых, а следовательно, и отклонения от них. Прав он, когда говорит и о значении «концов» кривых при выравнивании. Но все эти замечания Д. И. Опарина статистически существования больших волн еще не отвергают, поскольку он сам в результате иного анализа, иных приемов выравнивания устанавливает наличие больших волн по нескольким кривым. Вряд ли бесспорно его элиминирование момента цен в кривых заработной платы, внешней торговли. По существу ни в одной конъюнктурной кривой элиминировать момент цены нельзя, потому что цена — это «фокус» конъюнктуры: элиминируя ее, мы элиминируем «самую конъюнктуру». Со статистической точки зрения, по-моему, ни Н.Д. Кондратьев ничего не доказал, ни Д. И. Опарин ничего не опроверг, поскольку они оперировали полутора-двумя циклами. И если мы останавливаемся на этой проблеме, то только потому, что как будто есть материалы (хотя бы по ценам), охватывающие 2-3 столетия и с несомненностью обнаруживающие наличие каких-то больших волн. На них ссылаются Афта-лион, Лескюр, Шпитгоф. И для нас здесь важно, являются ли эти большие волны циклами капиталистическими или же они присущи динамике хозяйства, как таковой, и их нельзя связывать с капиталистическими условиями производства, как малые или средние циклы. Н.Д. Кондратьев, по-моему, в настоящем докладе удовлетворительного ответа на этот вопрос не дал. Н.Д. Кондратьев дает на это следующий ответ. Эмпирические большие волны связаны с колебаниями в добыче золота, эти колебания не случайны: они в основном зависят от уровня цен других товаров (в золоте).
«К концу понижательной волны большого цикла товарные цены достигают наиболее низкого уровня. Это значит, что к этому времени добыча золота становится наиболее доходной». К концу повышательной волны — наоборот. В силу этого добыча золота должна наиболее возрастать с момента, когда понижательная волна достигает наиболее низких точек, и, наоборот, повышаться, когда она достигает наиболее высоких точек. Эмпирически это, конечно, неверно:
в течение повышательной волны добыча золота долгое время растет, несмотря на падение его покупательной силы, в течение понижательной волны — падает, несмотря на ее повышение. Но допустим, что эти факты существуют. В таком случае выходит, что «добыча золота зависит от уровня цен, имевшего место лет 15-20 назад». С 1920 г., по Н.Д. Кондратьеву, мы как будто вступили в большую понижательную фазу. Эта фаза будет примерно длиться лет 20-25. Дела капиталистов будут постепенно и верно ухудшаться, этому ухудшению будет содействовать, между прочим, рост рабочего движения. А капиталисты-предприниматели будут лет 15 «сидеть на одном месте»; наконец, по истечении этого срока они додумаются до новых изобретений в области золотопромышленности, и мы вновь вступим в период длительного расцвета капитализма.
Я такой теории, если я правильно понимаю Н.Д. Кондратьева, разделить не могу. Теория Н. Д. Кондратьева о больших волнах как капиталистических циклах, по-моему, неверна. Большие волны есть (вопреки мнению Опарина), но это не капиталистические волны — вопреки мнению Кондратьева. Они присущи динамике хозяйства как таковой. Я бы скорей искал их причины в динамике сельского хозяйства. Но это уже новый вопрос. А сейчас очень позднее время».
С. А. Первушин неоднократно в своих публикациях [9, 12, 13] критически анализировал концепцию Кондратьева. Личная точка зрения Сергея Алексеевича на феномен больших циклов сводится к следующему: «Эти так называемые большие циклы ... не подчинены никакой сколько-нибудь ярко выраженной периодичности. Это не столько периодические колебания, сколько единовременные огромные сдвиги тектонического порядка (если употреблять, вернее, злоупотреблять термином геологии), — сдвиги в начале каждого «большого цикла» весьма различные по своей природе (в одних случаях — открытия золотых россыпей, в других случаях — аграрный кризис под влиянием железнодорожного строительства и возросшей конкуренции заокеанских стран), сходны лишь в одном — в грандиозности, благодаря которой они предопределяют «при прочих равных условиях» хозяйственную динамику на более или менее продолжительный ряд лет, нередко десятилетий» [14].
В заключение Н.Д. Кондратьев сказал: «Не буду останавливаться и на замечаниях С.А. Первушина. Он признает существование больших волн, но дает им иное истолкование. Возражения против его тезиса завели бы меня слишком далеко, и я не имею возможности входить в его обсуждение сегодня».
Чтобы оценить значимость открытия Кондратьевым длинных волн, нужно обратиться к истории кафедр политической экономии Петербургского и Московского Императорских университетов, связанных с преподавательской и научной деятельностью М. И. Туган-Бара-новского, смежных с политической экономией наук — социологии, статистики и экономических дисциплин университетов, в которых они зародились и развивались. Иными словами, столкновение мнений выпускников Московского и Петербургского университетов Н. Д. Кондратьева и С.А. Первушина до и после Октября обогатили отечественную науку.
К сожалению, по не зависящим от него причинам С.А. Первушин прервал занятия наукой на целых 5 лет. Вернувшись из ссылки, он стал заниматься совсем другими научными проблемами. Обладая высокой общеэкономической подготовкой и богатым опытом обращения со статистическим материалом, он стал глубоким знатоком экономики добычи и обработки цветных металлов. В эти годы Сергей Алексеевич опубликовал немало важных научных работ: «Баланс запасов цветных металлов в недрах СССР по состоянию на 1 января 1943 г.» (несколько томов, 1944-1945); «Минеральные ресурсы зарубежных стран» (ряд монографий, 1945-1952); «Экономика цветной металлургии СССР (1956); «Комплексное использование сырья в промышленности и его эффективность» («Плановое хозяйство», 1957, № 5) и др.
О С.А. Первушине. Мои воспоминания
Хотел бы поделиться личными воспоминаниями о Сергее Алексеевиче, который был моим родственником. У Первушиных не было детей и к моей сестре они относились как к дочери, обеспечивали ее необходимым, что по тем временам, после войны, было немаловажно, окружали ее теплотой, баловали. Они жили на улице Чаплыгина, дом 1/12, кв. 13. На этот адрес Сергею Алексеевичу много писали его студенты
и аспиранты из разных городов страны. Алексей Варламов в повести «Ева и Мясоедов. Семейное предание» пишет: «Бабушкина кузина Вера Николаевна, вышедшая замуж за известного экономиста, соратника опального Чаянова, профессора Сергея Алексеевича Первушина. ... Профессор после всех потрясений, на его долю выпавших, был набожен не менее ее, что, однако, не помешало ему сделаться заведующим кафедрой цветных металлов в МИСИСе и советником Косыгина.» [15].
Мой брат отмечал, что «в быту Сергей Алексеевич был очень скромен, радушен. Когда мы к нему приезжали, то он всегда оставлял нас чай пить, и к чаю доставалась бутылка хорошего коньяка. Он в свой граненый стакан в серебряном подстаканнике специальной небольшой серебряной ложечкой отправлял несколько капель в горячий крепкий чай. То же самое предлагал и мне, молодому офицеру, в 25 лет. Я пил чай и думал, с каким бы удовольствием я бы выпил этот коньяк. Он всегда очень радушно принимал нас и рассказывал о том, как занимался изысканиями цветных металлов. Но никогда не говорил о том, как ему было тяжело в заключении. Он все переводил в область цветных металлов. Он преподавал в институте Цветметзолота и являлся советником Косыгина по вопросам цветных металлов».
С.А. Первушин сыграл большую роль в жизни моей семьи, особенно в моей жизни. Я работал в доме напротив метро «Кировская» в электромеханических мастерских УСМО на улице Кирова, 26, рядом с домом, где они жили, и часто бывал у них. Его влияние на меня оказалось столь сильным, что я поступил на экономический факультет МГУ, где в свое время учился мой отец на экономическом отделении юридического факультета, а еще раньше преподавал Сергей Алексеевич. Все мои студенческие годы я носил костюмы, которые отдавал мне профессор. От мамы я узнал многое из биографии Первушина и лишних вопросов старался не задавать.
Я всегда видел разницу между университетской профессурой, получившей высшее образование до революции, и молодыми преподавателями нашего времени. Уровень культуры, уровень знаний, владение иностранными языками — все очень отличалось.
По совету Сергея Алексеевича всю жизнь сопровождает меня любовь к словарям. Он завещал
мне свой «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка», составленный под редакцией А.Н. Чудинова (СПб., 1894). При этом он сказал мне: «В словаре есть термины всех наук, которые сложились к моменту моего вступления в жизнь. Всегда сравнивай их с терминами из новых словарей. Такое сравнение открывает процесс изменения наук». В своей работе и научной деятельности я в большинстве случаев проверяю себя по этому словарю, все термины пропускаю через словарь Чудинова.
Ради моей безопасности Сергей Алексеевич обходил политэкономические проблемы. Если я пытался говорить о них, то упирался в мягкую стену молчания. Он ориентировал меня на конкретику. Вспоминал годы учебы, своего учителя Каблукова, Чупрова, статистику. Я писал дипломную работу на тему «Экономические воззрения Чупрова» по его совету. Сергей Алексеевич говорил о нем: «Замечательный был человек, его книгу «Железнодорожное хозяйство» цитировал К. Маркс в «Капитале». Немногие из русских экономистов удостоились такого внимания». Сергей Алексеевич как-то сказал мне: «Книги по статистике важны для понимания жизни больше иных книг».
Меня поражала его библиотека. В памяти сохранились нумерованные сборники стихов Бальмонта, Надсона, Северянина. Все это были дореволюционные издания в переплетах из тканей с фабрик Первушиных. До революции Первушины были крупными промышленниками. Из Интернета я узнал, что земельный участок в Крыму, на котором расположен «Артек», принадлежал его семье.
Сергей Алексеевич был человек религиозный. По-видимому, для всех, переживших репрессии, обращение к религии было вполне объяснимым. Он приезжал в Загорск, где жила моя теща. На террасе он сидел в кресле-качалке, ноги были покрыты пледом. Вера Николаевна, жена, находилась рядом. Теща моя принимала Сергея Алексеевича с очень большим трепетом.
В последние годы жизни Сергея Алексеевича я работал в Комитете печати СССР и курировал издательства «Статистика» и «Финансы». Это позволило мне обратиться к члену редколлегии журнала «Вестник статистики» С.М. Гуревичу с просьбой опубликовать некролог. На смерть профессора откликнулось Бюро статистической секции Московского Дома ученых.
< 56
Б.А. Мясоедов С.А. Первушин - экономист, статистик, социолог
В 1988 г., когда я работал в издательстве «Экономика», в «Книжном обозрении» перед выходом реабилитированных книг А. В. Чаянова «Крестьянское хозяйство» и Н.Д. Кондратьева «Проблемы экономической динамики» из серии «Экономическое наследие» писал: «Однажды, в конце 40-х годов, когда я еще только собирался поступать на экономический факультет МГУ, я спросил профессора С.А. Первушина, широко известного по выступлениям в экономической печати 20-х годов: «Сергей Алексеевич, кто такие Чаянов и Кондратьев?» Как сейчас, вижу ужас на лице 60-летнего экономиста, отбывшего в первой половине 30-х годов пятилетний срок в Рид-дере (теперь Лениногорск), а затем работавшего в Институте цветных металлов и золота. «Чаянов? Александр Васильевич?» — переспросил он и горестно замолчал.
После ХХ съезда партии я вновь попытался расспросить его о Чаянове и Кондратьеве и на этот раз услышал: «Еще не настало время говорить о них». С тем же вопросом я обратился к нему и после XXII съезда КПСС. Тогда он сказал: «Нужно подождать еще четверть века, чтобы стало возможным говорить о них». И добавил: «Слово свое о себе они скажут своими трудами. Но это будет, к сожалению, не скоро» [16].
Идеи экономистов 1920-х годов Н.Д. Кондратьева, А. В. Чаянова, С. А. Первушина пробивались сквозь асфальт сталинизма. На долгое время они были забыты, а затем о них стали вспоминать во второй половине 1980-х гг., были опубликованы многие их работы. Потом снова наступило забвение. Современным ученым необходимо знать работы отечественных экономистов этого важнейшего периода в истории нашей страны, это обогатит их знаниями о собственной стране, позволит изучить опыт развития экономики и, возможно, предложить направления изменений в лучшую сторону нашей действительности.
Литература
1. Ученые записки Императорского Московского университета, юридического факультета: Влияние урожаев в связи с другими экономическими факторами на потребление спиртных напитков в России: С шестью диаграммами. Вып. 34 / Первушин С. А.; Под ред. и с предисл.: Каблуков К. А. — М.: Типография Император-
ского Московского университета, 1909. — 202 с. [рец. на кн.] / Дмитриев В.К. Критические исследования о потреблении алкоголя в России // Критич. обозр. 1909. Вып. VII. С. 52-57.
2. Туган-Барановский М. И. Периодические промышленные кризисы. — М.: Наука, 1997.
3. Первушин С. А. Влияние урожаев на потребление спиртных напитков в России. — М., 1909.
4. Первушин С. Очерки по теории массового алкоголизма. 1911.
5. Первушин С.А. Опыт теории массового алкоголизма в связи с теорией потребностей. К вопросу о построении теории алкоголизма как массового явления. — СПб.: Изд. пост. ком. по вопросу об алкоголизме, 1912.
6. Первушин С. А. К вопросу о постановке бюджетных исследований: Две приходно-расходные записи крестьян Московского уезда. — М., 1912.
7. Первушин С. А. Из области методологии бюджетных исследований. — СПб.: Тип. Тов-ва «Общественная польза», 1912.
8. Первушин С.А. Хозяйственная конъюнктура. Введение в изучение динамики русского народного хозяйства за полвека. — М., 1925;
9. Кондратьев Н. Д. Новый труд по теории русской хозяйственной конъюнктуры (рецензия на кн. С.А. Первушина) // Вопросы конъюнктуры. 1926. Т. II. Вып. 1.
10. Выступление в прениях по докладу С.А. Первушина // Социалистическое хозяйство. 1924. Кн. 1.
11. Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. — М.: Экономика, 1989.
12. Первушин С.А. Основные вопросы теории и методологии хозяйственной конъюнктуры // Плановое хозяйство. 1926. № 12;
13. Первушин С.А. Рецензия на книгу: Кондратьев Н.Д. и Опарин Д.И. Большие циклы конъюнктуры // Вестник финансов. 1929. № 9.
14. Первушин С. А. Хозяйственная конъюнктура. Введение в изучение динамики русского народного хозяйства за полвека. — М., 1925. — С. 19.
15. Варламов А. Теплые острова в холодном море. — Иркутск, 2008. — С. 400, 402.
16. Книжное обозрение. 1988. № 4.
