CC BY
75
ПОЛИТОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2007. № 2. С. 61-65.
УДК 1+32 Н.Н. Мисюров
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского
РОМАНТИЧЕСКАЯ РИТОРИКА «КУЛЬТУРНОГО НАЦИОНАЛИЗМА»
(НЕМЕЦКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ И ПРОБЛЕМЫ «ГЛОБАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА»)
Philosophic searching for the German national Geist influenced the making of ethnic selfawareness of other European nations. Romantic movement in its significance became more than just a literary trend; the impact of the conservative national doctrine on the cultural and social life of Germany had controversial consequences. The German historical experience is important for understanding the problems of the modern “global community”.
С пробуждения германского мира началась эпоха национально-освободительных движений в Европе XIX в. Это было время революционных по духу буржуазных реформ, радикально изменивших веками складывавшийся и казавшийся незыблемым феодальный миропорядок. Все они имели национальную направленность и оказали всестороннее воздействие на политическую, экономическую, общественную жизнь и культуру многих стран. Напряженные искания самоопределяющегося немецкого духа повлияли на становление национального самосознания других народов Европы.
Немецкий романтизм по своей значимости вышел за рамки литературного течения, глубоко затронувшего культурную и общественную жизнь Германии. Борьба романтиков за «своеобычность» национального искусства в напряженной атмосфере всенародного подъема 1806-1815-х гг. приобретала особый идеологический смысл. Патриотические идеи зачинателей «романтической революции»> подхватили и развили как национальную идеологию общественные деятели - инициаторы создания Германского Союза. Идеализация немецкой старины, культ «темного» Средневековья, абсолютизация мистических «почвы и крови» усиливали националистические настроения в обществе. Воздействие консервативной романтической доктрины на многие сферы национальной жизни имело противоречивые последствия.
«Германское возрождение» всколыхнуло всю страну. Освободительная война 1813-1815 гг. сплотила нацию; решающим фактором успеха была национализация масс. Современники придирчиво оценивали достижения немецкого национального духа. Совместными усилиями многих патриотов - полководцев и публицистов, философов и поэтов, государственных и общественных деятелей, консервативных политиков и реформаторов, наставников и вожаков молодежи - вековая мечта о едином Отечестве всех немцев воплощалась в политическую реаль-
© Н.Н. Мисюров, 2007
ность. Основатели Священного Союза, покончив с Наполеоном и установив новый европейский миропорядок, осуществили решение о государственном единстве страны по прусской формуле: Германский Союз формально был свободной конфедерацией, фактически же конгломерат немецких земель поглощался Пруссией, претендовавшей на роль нового имперского центра (курфюрст Бранденбургский, король Прусский становился кайзером Германским).
Государство Г.В.Ф. Гегель назвал «венцом творения». Но не государство, писал по этому поводу Ф. Энгельс, а «гражданское общество является той областью, в которой следует искать ключ к пониманию процесса исторического развития человечества» [5, с. 378]. Вряд ли можно говорить о гражданском самосознании разобщенного немецкого народа в условиях едва наметившейся консолидации нации. Пропагандировавшийся деятелями «Молодой Германии» французский опыт республиканизма противоречил исконным немецким традициям, отвергнутый и бюргерством, и крестьянством (где монархические настроения были сильны). Студенчество, представлявшееся левым радикалам благодатной аудиторией, как показали события 1830-х гг. и 1848 г., слабо откликнулось на их революционные призывы. Правящие круги жестоко преследовали «врагов Отечества».
Имперская идеология «германского единства», спаянного, по словам рейхсканцлера О. фон Бисмарка, «железом и кровью», была уже явным искажением романтической мечты. В ожесточенных спорах, парламентских дебатах и общественной полемике 1830-1850-х гг. - периода «прусской гегемонии» - окончательно смешали национальную идею с откровенно националистической доктриной. В последующую эпоху «культурной борьбы» и «жизненных реформ» эти тенденции усилились (национальный вопрос - «искушение» даже для раннего марксизма). Народническая культурная программа пангерманизма спровоцировала оживленные споры «великогерманцев» с «младогерманцами» - приверженцев двух принципиально различающихся, но одинаково агрессивных моделей построения немецкого национального государства и взаимоотношений немецких культурных
анклавов с Германией (Grossdeutsh -К1ег^еШ^с^.
Перерождение Германского Союза в Германский Рейх резко изменило геополитическую ситуацию; осложнение германо-российских дипломатических отношений едва не привело к военному противостоянию. Политики пришли на смену мечтателям, франко-прусская война 1870 г. подвела черту под эпохой. О современной ему Германии теоретик русского «византизма» К. Леонтьев писал в 1880-х гг.: «Ясно, как много и как скоро стала изменяться Германия к худшему в отношении собственно национальном -культурном, по мере возрастания политического единства, независимости и международного преобладания» [4, т. 6, с. 160]. Национальную идею он принципиально отделял от «ассимилирующей» имперской доктрины. Шокирующая «религия германизма» укоренилась в общественном сознании. Национализм, указывал Н.А. Бердяев, «есть не столько любовь, сколько коллективный эгоцентризм, самомнение, воля к могуществу и насилию над другими» [1, с. 140]. Эту метаморфозу немецкого национального характера Р. Вагнер объяснял необходимостью назревавшей социальной революции: «Германцы были воспитаны для войны и для охоты ...в современном государстве человек воспитывается ради индустриальной наживы, хотя и при помощи искусства и науки» [2, с. 133]. Быстро выявилось «ничтожество слишком уже уравненного и смешанного немецкого общества» в государстве, наскоро сколоченном железною рукой «истинно великого, но рокового мужа» Бисмарка.
Национальный мессианизм, предупреждали ведущие умы, легко переходит в то, «что обыкновенно называется национализмом» [7, с. 211]; «притязания религии германизма» есть не только идеологическая крайность, но неизбежный результат национального мессианизма. Россия потрясла мир резким переходом от созидательного традиционализма к разрушительному левополитическому радикализму. Культурологическая антиномия «немецкого духа» и «русской души», исторический опыт многовекового сосуществования двух народов и двух схожих традиционалистских типов культур заставляют по-новому взглянуть на проблему национального и национальный во-
прос в целом. Особая острота геополитического противостояния немецкой национальной идеи и русской идеи с полной очевидностью обозначилась уже к середине XIX столетия. Концепция «германского единства», основывавшаяся на мистическом культе Нации, абсолютизировала Государство и означала агрессивную программу «расширения жизненного пространства» германства, подчинившегося Пруссии. Концепция русского «византизма», основывавшаяся на культе «ого-сударствлённого» Православия, означала утопическую программу духовного и добровольного единения славянства под эгидой России.
Рубеж XIX-XX столетий стал переломным во всех отношениях, кризисным финалом многих традиционных явлений европейской культуры и цивилизации: философских школ и течений мысли, направлений в искусстве, эстетических теорий, политических доктрин и движений. Германия (как и Россия) оказалась наиболее подверженной этому глобальному кризису традиционализма.
* * *
«Феноменология немецкого духа» -
умозрительная, но единственно возможная в исторических обстоятельствах эпохи форма разрешения актуальных проблем национального бытия. Движущей силой истории, согласно А. Шопенгауэру, является иррационалистическая «воля к жизни», высвобождающая энергию сотен, тысяч, миллионов отрекшихся от личных целей индивидуумов, подчиняет этот единый коллективный порыв некоей высшей цели. Его книга «Мир как воля и представление» (1819) - настоящий манифест мессианства - широкую известность получила как раз после революции 1848 г. Тогда буржуазные политики и идеологи прусского юнкерства искали приемлемую основу для примирения своих интересов и именно на почве консервативного идеала стремились создать привлекательную для всех сословий общества националистическую по смыслу программу социального согласия. Агрессивный характер носила доктрина его гениального наследника и оппонента Ф. Ницше: превознося «волю к власти» как высшую волевую потенцию, философ подвергал кардинальной переоценке принципы и нормы
либеральной буржуазной идеологии (рационалистическую философию, традиционную этику, христианскую религию) и признавал их расслабляющими волю к борьбе.
В вульгаризированной форме доктрина Ницше, как принято считать, послужила одним из источников идеологии фашизма. Скандально известная книга А. Розенберга «Миф XX столетия» (19231929) по жанру напоминает отчасти культурологический труд О. Шпенглера «Закат Европы» (1918-1923), отчасти книгу эпатирующих афоризмов и провокационных лозунгов того же Ницше. Своего рода «книга книг» фашистской идеологии «Моя борьба» (1923-1927) А. Гитлера по известным причинам не получила объективной должной оценки, серьезным предметным разбором ее положений в духе герде-ровской философии истории никто не занимался. Идеями И. Г. Гердера спекулировали немецкие публицисты 1920-1930-х гг., как идеологи набиравшего силу фашизма, так и их критики из демократического лагеря; гердеровское наследие беззастенчиво эксплуатировалось национал-социалистической пропагандой 19301940-х гг.; дискредитация зашла так далеко, что на переиздание трудов великого немецкого мыслителя решились только в 1960-е гг.
Диалектика общественного бытия и общественного сознания - основа основ немецкой философии; как утверждал К. Поппер, из историзма Гегеля происходит фашистский тоталитаризм, из историзма Маркса - коммунистический тоталитаризм [6, с. 56]. Неприятие либерализма типично для немецкого менталитета: в Германии метафизические и теологические элементы подчинили идеал свободы «предустановленным схемам». При «железном канцлере» О. фон Бисмарке готовы были возвеличить с прописной буквы Нацию, в эпоху тоталитаризма - Государство!
Национальная идея воспринималась важнейшим из господствующих понятий! «Из всех сверхличных ценностей, - утверждал Н. Бердяев, - легче всего человек соглашается подчинить себя ценности национального, он легче всего чувствует себя частью национального целого» [1, с. 137]. Национальные идеалы и интересы приняли отчетливую форму народнической, с националистическим уклоном, концепции
«почвы и крови», лютеранский радикализм отозвался требованием окончательного конфессионального «разрыва с Римом». Идеологи и политические вожди германского нацизма придали романтической утопии Священного рейха германской нации логически законченный вид агрессивной доктрины «тысячелетнего Рейха»>. «Гитлеру иногда представлялось, -объяснял Х. Кокс, - что это Бог или дух времени (Zeitgeist) призывают его осуществить предназначение Германии» [10, с. 212]. Отечество - превыше всего.
Самоопределение немецкого духа -настрой, объединяющий многие заметные явления немецкой культуры и общественной мысли, исторически разделенные во времени и весьма не схожие меж собой: журнал «Атенеум» (1798-1799) братьев А.В. и Фр. Шлегелей и «Рейнскую газету» (1842-1843) К. Маркса и Фр. Энгельса; «Критику чистого разума» (1781) И. Канта, «Идеи к философии истории человечества» (1784-1791) И.Г. Гердера и «Феноменологию духа» (1807) Г.В.Ф. Гегеля; публицистический трактат Новалиса «Христианство или Европа» (1802) и философский труд Л. Фейербаха «Сущность христианства» (1841); штюрмерское эссе И.В. фон Гёте «О немецком зодчестве» (1773) и революционный манифест Р. Вагнера «О сущности немецкой музыки» (1840), гётевского «Фауста» (1808-1832) и вагнеровскую тетралогию «Кольцо Нибелунга» (1854-1874); лирический сборник «Патриотических стихотворений» (1817) Л. Уланда и поэму Г. Гейне «Германия. Зимняя сказка» (1844); «Речи к немецкой нации» (1808) философа Й.Г. Фихте и парламентские речи рейхсканцлера О. фон Бисмарка 18501860-х гг. Этот ряд допустимых сопоставлений и очевидных аналогий можно продолжить другими примерами.
Романтическое наследство XIX столетия - идеализм, философская метафизика и политическая мифология - соединилось с прагматизмом и секулярностью, весьма характерными для общественного сознания XX в. Типично немецкая «метафизика» и «мифология» предопределили сугубо внутренние, касающиеся одной Германии политические и идеологические проблемы 1871, 1918, 1933-1945, 1960-1970-х гг. (воплощение в жизнь гегелевского тезиса «Государство - венец творения», пугающая химера «тысячелетнего Рейха»,
проблема «двух государств - одной нации» и т. п.). Социально-политическая обстановка последующей эпохи способствовала укоренению в общественном сознании именно националистических настроений. Версальский мир 1918 г. был воспринят немцами «национальным унижением», как когда-то Тильзитский договор 1807 г., отдававший Отечество врагу. Обескровленная Мировой войной и Ноябрьской революцией, разоруженная Антантой, оказавшаяся в дипломатической изоляции в Лиге Наций, Германия встала перед жестоким выбором: национальная идея или же либеральные ценности. Ближайшие и отдаленные задачи общественного развития, представления об остальном мире во многом определялись этим мучительным вопросом. «Нордический
германский дух» восторжествовал в идеологии и политике, философии и социологии, этике и психологии, в науках и искусстве. Извращенная фашистским режимом национальная идея оказалась мертва, как следствие полной катастрофы национал-социалистской диктатуры идеологема «особого немецкого пути» окончательно была дискредитирована. Традиция утратила привлекательность; вместо общенациональных представлений о целях на передний план теперь выступили федералистские и пар-тикуляристские тенденции. Немцы восприняли драматическое положение, возникшее после мая 1945 г. как «утрату истории»; уважаемый всеми историк Ф. Майнеке пытался найти новые ценностные ориентиры именно в духовном наследии немецкого идеализма.
Воссоединение двух германских государств, состоявшееся благодаря начатой советским лидером М. С. Горбачевым перестройке, полагает немецкий политолог Х. Моммзен, ни в коей мере не изменило данное обстоятельство. Опасения западных политиков, что оно оживит «старую идею сильного национального государства», не оправдались. Но так ли это? Подобные суждения характерны для немецких либералов, их оппоненты, защитники национального наследия, менее активны: немцев тяготит «комплекс вины». В объединенной Германии формирующееся новое историческое сознание опирается на критическое осмысление истории «Третьего Рейха», разрыв с прошлым, но доста-
точно популярен в определенных кругах нынешнего немецкого общества сформулированный Ю. Хабермасом «конституционный патриотизм».
«Глобальное» общество, в котором мы живем, по мнению политологов, крайне нестабильно из-за угрозы нивелирования специфики государств. Национальные различия остаются неразрешимой проблемой для европейского сообщества наций. Первые исторические итоги Маастрихтского соглашения не вдохновляют: идея европейского единства утратила притягательность. Ситуация на постсоветском пространстве на протяжении минувшего десятилетия с неизбежностью порождает «националистическую риторику», столь характерную для коммунистической и националистической оппозиции [12, с. 151]. Но «истинно мировое», справедливо замечал К.Н. Леонтьев, «есть прежде всего свое собственное, для себя созданное, для себя утвержденное, для себя ревниво хранимое и развиваемое» [4, т. 7, с. 165].
Лозунги «германского возрождения» выдержали беспристрастный суд истории. Объединение Германии выражало сокровенные чаяния немецкого народа. Священный Союз был не только дипломатическим результатом передела сфер влияния, его можно рассматривать прообразом Объединенных Наций. Среди творцов его были не только дипломаты и
политики, но и поэты, романтики - кумиры двух наиболее деятельных поколений. Их идеи вдохновили государственных деятелей, вождей наций, на необходимые реформы в своих странах и создание обновленной Европы.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека: опыт персоналистической философии. Париж, 1972.
[2] Вагнер Р. Избр. работы: Пер. с нем. М., 1978.
[3] Гегель Г.В.Ф. Философия права: Пер. с нем.
М., 1990.
[4] Леонтьев К.Н. Собр. соч. М., 1912. Т. 1-7.
[5] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.16. С. 378-379.
[6] Поппер К. Открытое общество и его враги: Пер.
с нем. М., 1992. Т. 1-2.
[7] Трубецкой Е.Н. Старый и новый национальный
мессианизм // Новый мир. 1990. № 7. С. 208223.
[8] Шопенгауэр А. Мир как воля и представление.
М., 1900. Т. 1-2.
[9] Benz R. Geist und Reich. Um die Bestimmung des
Deutschen: 3. Aufl. Jena,1933.
[10] Cox H. The secular City. Secularization and urbanization in theological perspective: 2 ed. N. Y., 1990.
[11] Mosse G.L. The nationalization of the masses: Political symbolism and mass movements in Germany from the Napoleonic wars through the Third Reich. N. Y., 1975.
[12] Russia in the new century: Stability or disorder? Oxford, 2001.
