CC BY
18
2. Stacenko A.S. 'Emocional'no-ocenochnaya leksika kaksredstvo realizaciirechevojintencii: Monografiya. Moskva: Prometej, MPGU, 2011.
3. Ushakov D.N. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka v 4-h tomah. Pod redakciej B.M. Volina, D.N. Ushakova. T. 4. Moskva: Gos. izd-vo inostr. i nac. slovarej, 1960.
4. Ozhegov S.I. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. 26-e izd., pererabot. i dop. M.: OOO «Izdatel'stvo Oniks»: «Izdatel'stvo «Mir i Obrazovanie», 2008.
5. Kuznecov S.A. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo yazyka. 1-e izdaniee. Sankt-Peterburg: Norint, 1998.
6. Efremova T.F. Novyjslovar'russkogo yazyka. Tolkovo-slovoobrazovatel'nyj. Moskva: Russkij yazyk, 2000.
7. Dmitrieva N.M., Lintovskaya E.M. 'Eticheskij smysl koncepta «lyubov'» v russkoj yazykovoj kartine mira (na materiale slovarej XI -XIX vekov). Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. 2016; 7 (195): 44 - 49.
8. Russkoe kul'turnoe prostranstvo. Lingvokul'turologicheskij slovar'. Moskva: Gnozis, 2004.
9. Dmitrieva N.M., Lintovskaya E.M. Funkcionirovanie brannoj leksiki v romane M.A. Bulgakova «Sobach'e serdce». Slavyane v'etnokul'turnom prostranstve yuzhno-ural'skogo regiona: materialy mezhregional'noj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvyaschennoj Dnyu slavyanskoj pis'mennosti i kul'tury v Orenburzh'e. Orenburg: Izdatel'skij centr OGAU, 2012: 131 - 135.
Статья поступила в редакцию 05.10.18
УДК: 821(4Ирл).09+821.161.1.09
Kononova A.V., teaching assistant, Russian and Foreign Literature Department, Tyumen State University (Tyumen, Russia),
E-mail: alice2128506@yandex.ru
RECEPTION OF MARINA TSVETAEVA IN THE POETRY OF MARY O'MALLEY. The subject of the article is a work of contemporary Irish poet Mary O'Malley. The article focuses on a dialogical connection between O'Malley's own poetry and Russian literature. It aims to study in particular the influence of Marina Tsvetaeva's poetry and its reception in O'Malley's work. The article analyses several poems by O'Malley, traces their cultural, historical and biographical context as well as intertextual links with Tsvetaeva's poetry. O'Malley's early collections of poetry reveal that Marina Tsvetaeva's oeuvre has been an essential element in O'Malley poetic journey. Summarizing the results of the research the author concludes that Tsvetaeva not only becomes an explicit poetic interlocutor for O'Malley, her poetry has also played an important role in O'Malley's search for the balance between two languages (Irish and English).
Key words: contemporary Irish poetry, Mary O'Malley, Marina Tsvetaeva, Russian-Irish connections.
А.В. Кононова, ассистент каф. русской и зарубежной литературы, Тюменский государственный университет,
г. Тюмень, E-mail: alice2128506@yandex.ru
РЕЦЕПЦИЯ ПОЭЗИИ М.И. ЦВЕТАЕВОЙ В ТВОРЧЕСТВЕ МЭРИ О'МЭЛЛИ
В статье рассматривается творчество современной ирландской поэтессы Мэри О'Мэлли. Основное внимание уделяется изучению диалога ирландского автора с русской литературой. Целью статьи является исследование отдельного аспекта данного диалога, связанного с рецепцией поэзии М.И. Цветаевой. В статье приводится анализ отдельных стихотворений О'Мэлли, прослеживается культурно-исторический и биографический контекст их создания, а также выявляются интертекстуальные связи с творчеством Цветаевой. В заключении делается вывод об особой роли в формировании собственного поэтического голоса О'Мэлли, которую сыграли личность и творчество Цветаевой, ставшей эксплицитным собеседником ирландской поэтессы. Стихотворения, обращенные к Цветаевой, стали не только результатом заинтересованности О'Мэлли русской поэзией XX в., но необходимой опорой в самопознании и установлении связи между двумя языками (ирландским и английским) в сознании поэта.
Ключевые слова: современная ирландская поэзия, Мэри О'Мэлли, М.И. Цветаева, русско-ирландские связи.
Мэри О'Мэлли (Mary O'Malley, р. 1954) - современный ирландский поэт родом из графства Голуэй, которое находится на западе Ирландии в области, известной под названием Кон-немара (Connemara или Connamara). Первая книга О'Мэлли «Размышления о шелке» («A Consideration of Silk») была опубликована в 1990 г. На сегодняшний день творчество поэтессы представлено в восьми сборниках, самый недавний из которых «Играя на осьминоге» («Playing the Octopus») вышел в 2016 г. Творчество О'Мэлли формировалось не только в пространстве разных стран (поэтесса в течение восьми лет жила в Португалии, затем вернулась обратно в Ирландию), но и в пространстве различных языков, таких как испанский, португальский и, конечно, английский с ирландским. По словам О'Мэлли, она принадлежит к поколению жителей ирландского Запада, выросших среди реалий «гэльской культуры», но разговаривавших в основном по-английски, хотя «глубинная языковая структура» была по-прежнему сформирована главным образом ирландским языком [1]. Среди постоянных собеседников в своем творчестве О'Мэлли называет ирландскоязычных поэтов, таких как Мартин О Диран, Лиам О Флахарта, Мойра Вак-а-Ты и др., а также М. Хартнетта, Т. Кинселлу, Д. Мэхона, У.Б. Йейтса, Дж.М. Хопкинса, Ф.Г. Лорку, О. Паса, П. Неруду и т. д. [1].
В России творчество О'Мэлли представлено достаточно скудно: нам удалось найти русскоязычные переводы лишь трех ее стихотворений, выполненные А. Кудрявицким и опубликованные на его сайте [2], а также в журнале «Дети Ра» [3]. Таким образом, нам представляется значимым и актуальным обратиться к изучению творчества О'Мэлли и тем самым ввести ее имя в отечественный литературный контекст, как имя одного из самых ярких и оригинальных представителей современной ир-
ландской поэзии. Целью нашей статьи является изучение «русского текста» поэзии О'Мэлли, что позволит добавить еще один штрих к исследованию обширной панорамы русско-ирландских литературных связей. Следует отметить, что, несмотря на растущее внимание литературоведов и критиков к работам поэтессы, данный аспект, т. е. диалог О'Мэлли с русской литературой, до сих пор не становился предметом серьезной теоретической рефлексии. В данной статье мы обращаемся в первую очередь к особенностям рецепции поэзии М.И. Цветаевой в творчестве ирландской поэтессы.
Интерес к русской поэзии для О'Мэлли начался со знакомства с творчеством О.Э. Мандельштама, затем в ее художественное пространство вошли М.И. Цветаева и А.А. Ахматова, а позже А.А. Блок и И.А. Бродский (в основном его проза). Всерьез увлекшись русской поэзией, О'Мэлли читала книги по русскому языку, чтобы разобраться в особенностях фонетики и грамматики, понять принципы русского стихосложения. Поэтесса также ощущала необходимость поиска предшественников и «наставников» за пределами ирландской литературной традиции [1].
Увлечение русской поэзией особенно эксплицитно проявляется в более ранних сборниках О'Мэлли. Так, в стихотворении «Кто выращивает кристаллы» («The Crystal Growers») О'Мэл-ли словно создает собственное художественное пространство России, основанное на впечатлениях от прочитанных текстов, а также от рассказов друзей-поэтов. Центральная метафора этого стихотворения появилась из интервью, которое поэтесса брала у русского ученого, чья работа заключалась именно в выращивании кристаллов в лаборатории. О'Мэлли была очарована этой идеей: «Я представила, что кристаллы могут расти на полях и за ними ухаживают как за овощами или фруктами» [4]. Кроме того,
в то время О'Мэлли интенсивно читала русскую литературу и таким образом сформировалось художественное пространство стихотворения - обширные поля за Москвой, усеянные дикими топазами, пламенеющими рубинами и сапфировыми незабудками: «There are banks of wild topaz / And an acre of rubies flaming / In the wind. Look - around that tree / A circlet of sapphire forget-me-nots» [5, p. 8].
Помещенное в русский литературный контекст, данное стихотворение приобретает дополнительные культурные коннотации, поскольку напоминает своей идеей о мандельштамовском «Разговоре о Данте», где Мандельштам сравнивает структуру «Божественной комедии» со сложной структурой кристалла («тринадцатитысячегранника» [6, с. 224]), а самого Данте поэт рассматривает как непосредственного создателя, кристаллографа, выращивающего эти кристаллы: «При помощи этой нарочито бесстыжей, намеренно инфантильной оркестровки Дант выращивает кристаллы для звукового ландшафта Джудекки (круг Иуды) и Каины (круг Каина)» [6, с. 248 - 249]. Важно отметить, что эта аллюзия появилась в стихотворении О'Мэлли непреднамеренно и независимо от эссе Мандельштама - такая деталь представляется значимой, поскольку позволяет увидеть в творчестве современного ирландского поэта и русского поэта первой половины XX в. концептуальную близость и сходное видение фигуры поэта и поэтического мастерства.
В «Кто выращивает кристаллы» появляется характерный для ирландской поэзии второй половины XX-XXI вв. мотив спасения русского поэта от его участи. Стихотворение О'Мэлли обращено к Цветаевой: «I'll pick a posy for Marina, / Little sprigs of amethyst / And a blaze of diamonds / To hold against the terror and the night» [5, p. 8]. Образ букета становится символом сострадания поэта, глубоко осознающего не только трагедию Цветаевой, но и трагедию гибели каждого невинного человека в любом конце мира: «I'll gather emeralds and garnets, / A gem for every lost list / From Luanda to El Salvador / Against burns and pain and poisoning, / A bouquet of luminescence for Ana, / A wild flower for every dead child» [5, p. 8]. Как отмечает М. Фицджералд-Хойт в книге «Ирландские женщины-писатели: от A до Z» («Irish Women Writers: an A-to-Z Guide», 2005): «Широкий географический спектр стихотворений - Россия, Чили, Эль Сальвадор, Англия, Южная Африка и Ангола, а также Португалия и Ирландия - объединяет общая тема уязвимости перед несправедливостью и страданием» [7, p. 291].
Как отмечает Ю. Кристева, «письмо невозможно без какого-либо рода изгнания» [8]. Цветаева сознательно использовала тезис, что все поэты изгнанники, отчужденные не только от своей страны, но и от родного языка [8]. Сборник «Размышления о шелке» отражает путешествие поэтессы - возвращение домой из Португалии в Ирландию и, таким образом, затрагивает тему поэта как изгнанника (добровольного или вынужденного). О'Мэлли исследует, в том числе процесс дистанцирования поэта от родной культуры и родного языка, а впоследствии обратный процесс - соприкосновение с этой культурой после долгого отсутствия. На данный аспект, в частности, обращает внимание М. Фицджералд-Хойт [7, p. 291].
Однако в стихотворении «Путешествие» («The Journey») поэт проходит через изгнание другого рода: «Oh callous moon, watcher of my descent / To the inner reaches, past / The last memory of rainbow rings, / To exile in a featureless place - / The soul» [5, p. 52]. Местом изгнания становится внутренний мир поэта, его душа. Структурная организация поэтического текста, его расположение на странице, имитирующее нисходящие ступени, отражают смысловое содержание стихотворения - схождение в неизведанные до этого темные глубины собственной души, исследование незнакомого ранее пространства.
Один из героев романа М. Кундеры «Книга смеха и забвения» высказывает мысль о том, что «уже начиная с Джеймса Джойса, мы знаем, что наивысшее приключение нашей жизни -отсутствие приключения. Одиссей, воевавший в Трое, возвращался морями, сам управлял судном, на каждом острове его ждала любовница, - нет, это не наша жизнь. Гомеровская Одиссея переместилась вовнутрь человека. Она стала содержанием его души. Острова, моря, обольщающие нас сирены, Итака, призывающая нас, - сегодня это лишь голоса нашей души» [9, с. 135]. А. Смит отмечает подобную тенденцию, т.е. стремление к интериоризации, в модернистской и современной поэзии, в
том числе в поздней лирике М. Цветаевой [8]. В рамках сборника О'Мэлли процесс интериоризации художественного пространства достигает своей кульминации именно в стихотворении «Путешествие». Уходя вглубь своего сознания, О'Мэлли тщательно прорисовывает открывающийся ей ландшафт («wastes of nothingness», «grey cliffs and greyer mountains» [5, p. 53]). После утраты близкого друга поэтесса попадает в мир, который «холоднее ядерной зимы» («colder than atomic winter» [5, p. 54]).
Оказавшись в полном одиночестве в этом недружелюбном месте, поэтесса оглядывается на своих предшественников - тех, кто, возможно, уже проходил этот путь: «Marina, what would you tell me / About things that shine and dim? / Your letters seem to give the lie / To time, and you said yourself / There must be no crying» [5, p. 54]. О'Мэлли выстраивает диалог с Цветаевой через «Поэму конца», проводя тем самым параллель между скитаниями души, переживающей конец отношений, который в интенсивности цветаевской эмоции сопоставим со смертью, и конец жизни близкого человека. Прямому обращению к Цветаевой в тексте О'Мэлли предшествуют образные реминисценции, как, например, образ угрожающего ночного неба («callous moon, watcher of my decent» у О'Мэлли и «evil sky» у Цветаевой)1 или образ радуги как последнего светлого воспоминания («the last memory of rainbow rings» у О'Мэлли и «He holds me. Rainbows everywhere» у Цветаевой).
Аналогичный процесс можно наблюдать в стихотворении «Мисс Панацея» из сборника «Нож в волне» («A Knife in the Wave», 1997), первую часть которого предваряет эпиграф из цветаевских «Проводов» в переводе Э. Файнстайн: «Give in! Don't you know no one escapes / The power of creatures reaching out with // breath alone?» [10, p. 20]. Процесс дыхания становится центральным мотивом этого стихотворения, в котором героине приходится пережить невероятно сложную и болезненную операцию на легком: «They have pierced my breast. / The wound, unstitched, blossomed / and like Philoctetes I am unhealed» [10, p. 20]. Из темных глубин боли и время от времени меркнущего сознания (на что графически указывают большие разрывы между некоторыми строфами, не заполненные ничем, кроме белой пустоты страницы) О'Мэлли обращается к Цветаевой: «Marina, I would hold your pain / but who would contain mine? / It rages through the dawn / blazing the lyric down / and blackening all the hawthorn» [10, p. 20].
Л. Коллинз отмечает, что «это стихотворение является также диалогом с литературным предшественником: предваряя собственный текст цветаевской цитатой, О'Мэлли поднимает вопрос о солидарности мучеников <...> Обращаясь напрямую к эпиграфу стихотворения, повествование приближает нас к пониманию собственной точки зрения поэтессы и готовит к последующему размышлению о способности поэзии выражать страдание» [11, p. 94]. В «Проводах» Цветаевой боль не знает ни границ, ни берегов, и в полных отчаяния словах героини стихотворения О'Мэ-лли звучит готовность сопереживать поэту-предшественнику, однако, остается открытым вопрос, сможет ли кто-то разделить ее собственную боль.
В поэзии О'Мэлли дыхание - это не только физиологическое явление, но и первостепенный инструмент для поэта, при помощи которого тот измеряет длину каждой строки. Процесс рождения дыхания в израненной грудной клетке становится метафорой для описания того, как рождается стихотворение на изначально «чужом» языке, в котором нужно освоиться, привыкнуть к извлечению совершенно не похожих на родные звуков. Однако даже глубокая рана постепенно начинает заживать, и в конечном итоге от нее остается только след: «It is healing well. In time / it will become a faint mark, / my stolen language, an echo that tugs, / the need for a word not known / like gra or bron for love or pain. / Neither direct nor wrong» [10, p. 29].
Несмотря на то, что О'Мэлли всегда писала стихи на английском, отношение к этому языку было достаточно сложным и противоречивым. По её собственным словам, поэтесса хотела бы писать по-ирландски, но ей казалось, что она недостаточно хорошо владеет родным языком [12]. Таким образом, тема освоения языка, исследования его пространства и топографии, равно как и проблема преодоления пропасти между ирландскоязычным сознанием и его англоязычным выражением становятся лейтмотивом всего сборника. Именно на стыке двух языков, на месте их «тектонического разлома» рождается поэзия О'Мэлли [13, p. 45].
Существование на стыке двух языков, пребывание в пограничном межъязыковом пространстве побуждает поэта выйти за
1 Для большей наглядности мы приводим цитаты из поэмы Цветаевой в англоязычном переводе Э. Файнстайн по изданию: Tsvetaeva M. Bride of Ice: New Selected Poems. Manchester: Carcanet, 2009.
пределы ирландско-английского диалога и обратиться к исследованию «тектонического строения» и ландшафта других языков. Так, в стихотворении О'Мэлли «Марина» («Marina») процесс исследования русского языка происходит непосредственно через имя Цветаевой. Данное стихотворение можно рассматривать, с одной стороны, как посвящение русскому поэту, с другой стороны, оно работает как мысленный ориентир в поэтическом пространстве О'Мэлли. Выраженные посредством метафор и сравнений ассоциативные ряды функционируют в стихотворении как своего рода опорные точки, помогающие выстроить «цветаевскую часть» художественного пространства О'Мэлли.
С самой первой строки становится очевидно, что отправной точкой для стихотворения послужили «Стихи к Блоку» Цветаевой, которые дошли до О'Мэлли в переводах Э. Файнстайн. В первой строфе О'Мэлли помещает в центр внимания графическую оболочку имени Марина - текст, имеющий определенную протяженность в пространстве, определенный контур, на что указывает причастие «indented», одним из основных значений которого является «ломанный, изрезанный» в отношении контура береговой линии или географического объекта. Вместе с тем слово «indented» может употребляться и в отношении поэтической строки и строфики. Именно его использует Файнстайн, говоря об особенностях цветаевской лирики и собственных переводческих решениях [14, P. xviii]. Таким образом, пространство графического текста воспринимается как географическое пространство, нанесенное на карту художественного мира О'Мэлли. Причем О'Мэлли не только выстраивает это пространство, но встраивает его в собственную поэтическую систему, преображая и мифологизируя его: «Your name is a smooth green stone / Indented by the stroking of my thumb» [10, p. 40].
Во второй строфе, напротив, в фокус помещается фонетическая оболочка имени, особенности его артикуляции. Причем если для Цветаевой имя Блока ассоциировалось с «колокольчиком во рту» («silver bell in the mouth», в переводе Файнстайн), то для О'Мэлли Марина - это «пламенеющее слово», которое эхом вырывается из гортани: «It is the first letter, a flaming word / Swelling out in echoes from the throat» [10, p. 40]. Третья строфа раскрывает семантику имени - его морскую природу: «It is one of the secret signs / Between the wind and the seven seas» [10, p. 40].
Морская стихия является родной и для О'Мэлли, в чьем роду была знаменитая «королева пиратов» Грейс (Грануале) О'Мэлли и чья семья всегда жила на западном побережье Ирландии, на
Библиографический список
берегу Атлантического океана, подчиняя свою повседневную жизнь прихотям непредсказуемой водной стихии: «До поступления в университет я всегда жила в пределах слышимости от моря, за исключением нескольких месяцев, проведенных в Дублине. Волны были ритмом, которым я жила» [15, p. 123]. Неслучайно в творчестве О'Мэлли есть несколько стихотворений, которые призваны работать как заклинания или обереги для тех, кто отправляется в плавание. К таким стихотворениям относится, к примеру, «Молитва» («Prayer») из цикла «Стихи Грануале» («The Grannuaile Poems»), включенного в сборник «Где плывут скалы» («Where the Rocks Float»): «Let my breath rise. / From the gilded contours of the hills, / from the boiling sea, / from the rock of Slyne Head / let the light mesh with wind / and quench hell for me» [16, p. 73]. В стихотворении «Марина» само имя русского поэта становится оберегом, защищающим «от ветра и семи морей».
В заключительной четвертой строфе О'Мэлли возвращается к цветаевским образам: «Your name is a drink of spring water. / It is three candles lit on a bronze altar» [10, p. 40]. Однако, если для Цветаевой Блок был солнцем, ярким и недосягаемым, по сравнению с которым свет трех свечей казался ничтожным, для О'Мэлли имя «Марина» становится близким и овеществленным - свечей, зажженной во здравие и оберегающей от напастей. В противоположность данному стихотворению с особым отчаянием звучат строки из «Мисс Панацея сожалеет», когда такие символы земной надежды, как мерцающая на алтаре свеча и молитва, оказываются не доступны: «Is there no-one to burn for me like a black candle? / Who dares to pray?» [10, p. 20].
Таким образом, «русский текст» органично встраивается в художественное пространство О'Мэлли. В стихах поэтессы (главным образом в ранних сборниках) отчетливо проявляется влияние М.И. Цветаевой. Эхо цветаевского голоса звучит особенно ярко в стихотворениях сильной эмоциональной насыщенности. В подобных стихотворениях (например, в «Путешествии» или «Мисс Панацея сожалеет») именно Цветаева становится эксплицитным собеседником поэта. Взаимодействие с цветаевской поэзией происходит посредством цитат, аллюзий, парафразов и т. д. О'Мэлли, как и многим ирландским поэтам, присуще восхищение героизмом и гением русских поэтов XX в., сочувствие и сопереживание их трагической судьбе. Однако важной функцией «русского текста» в творчестве поэтессы является функция медиума или камертона между ирландскоязычным содержанием и англоязычной формой.
1. Личная беседа с Мэри О'Мэлли, 19 апреля 2016 г. Лимерик.
2. Кудрявицкий А. Поэты «Изумрудного острова». Available at: http://kudryavitsky.narod.ru/irishpoets2.html
3. О'Мэлли М. Поэты ценят мускулистость. «Дети Ра». 2006; 3. Available at: http://magazines.russ.ru/ra/2006/3/mer13-pr.html
4. Личная переписка с Мэри О'Мэлли. 16 марта 2018 г.
5. O'Malley M. A Consideration of Silk. Salmon Publishing, 1990.
6. Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Стихи и проза 1930-1937. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1994.
7. Fitzgerald-Hoyt M. Mary O'Malley. Irish Women Writers: an A-to-Z Guide. Greenwood Publishing Group, 2006: 290 - 294.
8. Smith A. Toward Poetics of Exile: Tsvetaeva's Translation of Baudelaire's Le Voyage. Ars Interpres. September, 2004; 2. Available at: http:// www.arsint.com/2003-2004/a_s_2.html
9. Кундера М. Книга смеха и забвения. Санкт-Петербург: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014.
10. O'Malley M. The Knife in the Wave. Salmon Publishing, 2001.
11. Collins L. Contemporary Irish Women Poets: Memory and Estrangement. Oxford University Press, 2015.
12. Donovan K. Rhythms on Each Breath. The Irish Times. May 22, 1997. Available at: https://www.irishtimes.com/culture/rhythms-on-each-breath-1.74733
13. O'Malley M. «Between the Snow and the Huge Roses». My Self, My Muse: Irish Women Poets Reflect on Life and Art. Syracuse, N.Y.: Syracuse University Press, 2001: 34 - 45.
14. Tsvetaeva M. Bride of Ice: New Selected Poems. Manchester: Carcanet, 2009.
15. Randolph J.A. Interview with Mary O'Malley (July 2009). Close to the Next Moment: Interviews from a Changing Ireland. Manchester: Carcanet, 2010: 122 - 131.
16. O'Malley M. Where the Rocks Float. Salmon Publishing, 1993.
References
1. Lichnaya beseda s M'eri O'M'elli, 19 aprelya 2016 g. Limerik.
2. Kudryavickij A. Po'ety «Izumrudnogo ostrova». Available at: http://kudryavitsky.narod.ru/irishpoets2.html
3. O'M'elli M. Po'ety cenyat muskulistost'. «DetiRa». 2006; 3. Available at: http://magazines.russ.ru/ra/2006/3/mer13-pr.html
4. Lichnaya perepiska s M'eri O'M'elli. 16 marta 2018 g.
5. O'Malley M. A Consideration of Silk. Salmon Publishing, 1990.
6. Mandel'shtam O.'E. Sobranie sochinenij v chetyreh tomah. Tom 3. Stihi i proza 1930-1937. Moskva: Art-Biznes-Centr, 1994.
7. Fitzgerald-Hoyt M. Mary O'Malley. Irish Women Writers: an A-to-Z Guide. Greenwood Publishing Group, 2006: 290 - 294.
8. Smith A. Toward Poetics of Exile: Tsvetaeva's Translation of Baudelaire's Le Voyage. Ars Interpres. September, 2004; 2. Available at: http:// www.arsint.com/2003-2004/a_s_2.html
9. Kundera M. Kniga smeha i zabveniya. Sankt-Peterburg: Azbuka, Azbuka-Attikus, 2014.
10. O'Malley M. The Knife in the Wave. Salmon Publishing, 2001.
11. Collins L. Contemporary Irish Women Poets: Memory and Estrangement. Oxford University Press, 2015.
12. Donovan K. Rhythms on Each Breath. The Irish Times. May 22, 1997. Available at: https://www.irishtimes.com/culture/rhythms-on-each-breath-1.74733
