CC BY
7
Рец. на: Melton B. N. Where Is God in the Megilloth? A Dialogue on the Ambiguity of Divine Presence and Absence. Leiden, Boston: Brill, 2018 (Oudtestamentische Stu^n; 73). XII, 223 p.
Rev. op.: MeltonB. N. Where Is God in the Megilloth? A Dialogue on the Ambiguity of Divine Presence and Absence. Leiden, Boston: Brill, 2018 (Oudtestamentische Stu^n; 73). XII, 223 p.
Рецензируемая книга написана американской исследовательницей Бриттани Н. Мелтон, преподавателем Христианского колледжа Флориды университета Палм Бич. В ее основе лежит диссертация, защищенная в Кембриджском университете. Исследование посвящено пяти книгам Мегиллот («свитков»), занимающим особое место в еврейской Библии и иудейской традиции, так как они читаются во время пяти главных иудейских праздников: Песах (Песнь Песней), Пятидесятница (Руфь), Йом Киппур (день очищения) (Плач Иеремии), Суккот (праздник кущей) (Екклесиаст) и Пурим (Есфирь). В двух из них Бог вообще не упоминается (в книгах Песнь Песней1 и Есфирь), а в трех остальных Он как бы молчит, т. е. не отвечает на обращения людей, что вызывает недоумение у простых читателей и ставится как исследовательская проблема.
Первую главу автор посвящает историографическому обзору. Здесь приводятся мнения сторонников концепции постепенного уменьшения роли Бога в ветхозаветной истории. Первым исследованием, с которого, как считает автор, начинается серьезное погружение в данную тему, она называет опубликованную в 1978 г. работу С. Терьена «Неуловимое присутствие» (Elusive Presence). В нем утверждалось, что в Ветхом Завете мы наблюдаем двойственное состояние одновременного присутствия и отсутствия Бога, которое он и назвал «неуловимым», т. е. неявным, присутствием. Ключевыми эпизодами, знаменующими уменьшение присутствия Бога, Терьен считал явление пророку Илие на горе Хорив в 3 Цар 19 и разрушение иерусалимского Храма. Первую часть ветхозаветной истории он называет «гебраизмом» (отмеченную присутствием Бога), а вторую, в которой Он как бы не присутствует, «иудаизмом». Однако наблюдения Терьена основываются всего на одной книге Екклесиаста из пяти книг Мегиллот. Примерно так же полагает и Р. Фридман в своей книге «Исчезновение Бога: божественная тайна» (1995). Фридман разделяет идеи Ю. Велльгаузена и его последователей о позднем происхождении Пятикнижия и других библейских книг и считает, что составители канона еврейской Библии сознательно расположили книги в существующем ныне порядке, в котором можно усмотреть постепенное уменьшение
1 Автор кратко упоминает попытки найти указания на Бога в Песн 8. 6 (возможно, там есть теофорное окончание -ya) и Песн 2. 7 и 3. 5 (слово «лани» в оригинальном тексте омонимично одному из имен Божиих «Саваоф»), а также в Есф 1. 20 и других местах, где слово «место» иногда понимается как замена Божиего имени, но признает, что все это достаточно сомнительно, в частности потому, что греческие переводчики ни одно из этих мест не понимали как Божественные имена.
роли Бога в истории (а также ангелов и чудесных событий) и увеличение роли людей. Причем, по его мнению, Бог заранее предсказал это в Втор 31. 17—18 и 32. 10: «Я сокрою Свое лицо от них». Но Б. Мелтон спорит с таким подходом и считает, что Фридман подгоняет факты под свою точку зрения. Например, в его схему никак не укладывается книга Руфь, поэтому он ее и не упоминает. О книге Песни Песней он также не говорит, потому что ее точная датировка неясна. В основном Фридман сосредоточил внимание на книге Есфирь, где действительно не упоминается Бог (в каноническом тексте) и люди все делают сами. Позднее примерно в этом же ключе появились работы А. Фридман (2005) «Бог как отсутствующий персонаж в нарративе еврейской Библии» и М. Макинтайра (2013) «Портреты зрелого Бога: выбор в ветхозаветном богословии».
Для иллюстрации другой концепции переменного появления/исчезновения Бога в Ветхом Завете автор ссылается на работы С. Бейлентайна и Дж. Бернетта. Они утверждают, что скрытость является постоянным атрибутом Бога в Ветхом Завете, а не результатом произвола тех или иных библейских авторов. Бейлен-тайн пишет, что эта скрытость выражается по-разному в Торе (страдания народа в пустыне), в псалмах (жалобы на оставление Богом Своего народа), у пророков (печаль из-за разрушения Иерусалима) и в книгах мудрости (как недостаток человеческого знания о Боге и мире). Бернетт считает, что нет необходимости проблематизировать скрытость Бога, поскольку это является Его свойством, выраженным в еврейской Библии.
Автор рецензируемого труда считает, что вторая концепция (переменного появления/исчезновения Бога) более убедительна и перспективна, хотя и недостаточно разработана. В ее направлении она развивает свое собственное исследование, последовательно разбирая каждую из книг Мегиллот, а также их связи друг с другом. К сожалению, структура ее исследования трудна для восприятия, так как многие мысли повторяются в разных главах и излагаются не совсем последовательно, поэтому мы постараемся изложить ее взгляды систематично, а не в порядке глав книги.
Основное положение книги Мелтон таково: все книги Мегиллот образуют диалог друг с другом и тема молчания (отсутствия) Бога должна рассматриваться только в их взаимосвязи. Автор усматривает здесь аналогию с исследованием М. М. Бахтиным романов Ф. М. Достоевского и опирается на его результаты, в том числе на понятие нефинализированности, т. е. оставления открытыми определенных тем и вопросов. Это можно назвать литературоведческой основой ее исследования. В качестве богословской основы выступает то положение, что присутствие Бога может быть как спасительным, утешающим, так и грозным, карающим, что, очевидно, подразумевали авторы рассматриваемых библейских книг.
В книге Руфь мы, казалось бы, не видим явного присутствия Божия в такой же мере, в какой оно заметно, например, в Пятикнижии и книге Иисуса Навина. Один из главных персонажей книги, Ноеминь, обращается с жалобами к Богу и не получает явного ответа от Него. При этом она признает, что ее коснулась рука Божия в смысле наказания. Тем не менее через праведного человека Вооза Бог оказывает Свою милость Руфи и Ноемини и производит от Руфи Давида. Осо-
Melton B. N. Where Is God in the Megilloth? A Dialogue on the Ambiguity of Divine Presence and Absence
бую роль в этой книге играет понятие «хесед», которое трудно однозначно перевести на русский (ближе всего к нему понятия «милость», «верность» и т. д.)2 и которое как раз передает отношение Бога к персонажам книги. Таким образом, в этой книге мы видим самый ранний пример «скрытого» божественного присутствия.
Самой скорбной книгой является Плач Иеремии. Она связана с книгой Руфи в первую очередь тем, что в них обеих важное значение имеет тема вдовства: Ноеминь стала вдовой, и главным персонажем Плача является вдовствующая дочь Сиона3. Другой общий момент: они обе вспоминают благоденствие прошлых дней (до наступления голода в книге Руфи и до разрушения Иерусалима в Плаче) и сравнивают его с горестным состоянием настоящего дня. Автор Плача, так же как и Ноеминь, ждет ответа от Бога на свои вопрошания и скорбит об отсутствии этого ответа. Тем не менее он также понимает, что разрушение Иерусалима было посещением Бога, т. е. наказанием еврейского народа за грехи.
Отношение автора книги Екклесиаста к Богу оценивают по-разному. Некоторые говорят об относительной удаленности Бога от человека в этой книге, а другие говорят о полной трансцендентности Бога и Его равнодушии к людям. Для нашей темы особую важность имеет слово «микре» («участь» в Синодальном переводе). Согласно некоторым мнениям, «участь» в этой книге заменяет равнодушного Бога. Другие считают, что «участь» — это просто аналог воли Божией. Кроме того, как замечает Мелтон, в Екклесиасте речь необязательно должна идти об удаленности Бога от людей, но и о неспособности человека познать Бога, а также о том, что автор книги мог быть уверен в присутствии Бога в повседневном жизни людей, не выражаемом явно. В этой книге очевиден внутренний диалог по всем главным темам, оставляющий их открытыми, и, возможно, ее автор хотел и тему присутствия Бога в человеческой жизни оставить также открытой4.
Общеизвестно, что в Песни Песней Бог не упоминается вовсе. Тем не менее остается вопрос: только ли человеческой любви посвящена эта книга, или также и Богу? Этим вопросом исследователи задаются уже много веков, особенно в последнее время, после развития научной библеистики. После того как христианские и иудейские экзегеты предложили много версий аллегорического толкования, современные ученые относятся к ним достаточно скептически. Однако все больше исследователей стали задаваться вопросом: действительно ли неизбежна «любовно-духовная» дихотомия, нельзя ли объединить две эти линии толкования? Мелтон предлагает достаточно оригинальную точку зрения, что эта книга является ответом на Плач Иеремии и ее автор в первую очередь дает читателям
2 Этот термин подробно обсуждается, например, в: Шмаина-Великанова А. И. Книга Руфи как символическая повесть. М., 2010.
3 Стоит напомнить, что слово «город» ('ir) по-еврейски женского рода, что очень важно для понимания многих ветхозаветных текстов (главным образом книг Иеремии, Иезекииля и Плача Иеремии).
4 Об этом см., например, обстоятельные исследования: Сергий (Акимов), архим. Библейская книга Екклезиаста и литература мудрости Древнего Египта. М., 2018; Он же. Библейская книга Екклезиаста и литература мудрости Древней Месопотамии. М., 2018.
утешение, показывая под видом человеческой любви любовь и верность Бога своему народу. Образ сада, принципиально важный для Песни Песней, является, с одной стороны, воспоминанием о райском саде и, с другой стороны, заменой образа разрушенного иерусалимского Храма5.
Самая сложная ситуация, конечно, с книгой Есфирь. Ее часто называют самой светской книгой Библии, потому что Бог там (в еврейском тексте) никак не упоминается и явно не действует. Добавление молитвы Есфири в Сеп-туагинте многие исследователи понимают именно в том смысле, что греческие переводчики хотели добавить хотя бы Имя Божие в книгу. Тем не менее Мелтон считает, что и в книге Есфирь вполне можно видеть присутствие Бога, намеренно скрывающего Себя, но обеспечивающее спасение Своего народа через главных персонажей, а греческие переводчики просто решили сделать это присутствие более выраженным. Кроме того, Мелтон обнаруживает связь книг Есфири и Руфи через понятия «хесед» и «хен». «Хен» играет важную роль в книге Есфирь и означает «милость», т. е. синоним «хесед», что сближает ее с книгой Руфи.
Какую же оценку можно дать исследованию Б. Мелтон? С одной стороны, мы согласны с тем, что «рационалистическая» концепция постепенного угасания божественного присутствия в Ветхом Завете в основном представлена авторами, не слишком вникавшими в глубину библейского богословия и игнорировавшими некоторые факты в угоду своим теориям, и что концепция «скрытого присутствия» более адекватна и глубока. Многие отдельные положения Мелтон кажутся весьма интересными и вероятными, можно сказать, даже заманчивыми (например, о связи книг Песни Песней и Плача Иеремии). С другой стороны, теория непосредственного диалога всех пяти книг друг с другом все же остается, как нам показалось, недостаточно аргументированной.
Кроме того, автор вообще оставил в стороне вопрос о конкретных обстоятельствах возникновения такого диалога, т. е. об авторстве и датировке данных книг. Понятно, что мы вряд ли узнаем точные ответы на эти вопросы, но все же обход данной проблематики молчанием выглядит странным. Если, например, мы утверждаем, что Песнь Песней написана в ответ на Плач, то, по-видимому, остаются два варианта ее происхождения: либо мы должны признать ее позднюю датировку (что в целом подтверждается современными лингвистическими исследованиями6), либо мы должны предположить, что Бог вложил в уста Соломону (или другому древнему автору) эту идею задолго до падения Иерусалима. Последнее вполне вероятно с точки зрения традиционного подхода к Священному Писанию, но не будет ли это слишком натянутым? Как и авторы книг Ме-гиллот, мы тоже вынуждены оставить все вопросы открытыми. Также Б. Мелтон ничего не говорит и о том, почему именно эти книги получили такое значение в иудаизме и в еврейском богослужении. Тем не менее книга Мелтон посвящена
5 Можно отметить, что это в целом соответствует традиционному иудейскому толкованию Песни Песней как изображению отношений Бога с избранным Им народом.
6 Главным образом из-за присутствия поздних арамеизмов. См., например: Эйдел-кинд Я. Д. Песнь Песней. Перевод и филологический комментарий к главам 1—3. М., 2015. С. 127-156.
Kartowicz D. The Archparadox of Death. Martyrdom as a Philosophical Category
действительно важной проблеме ветхозаветного богословия и намечает варианты ее решения. Надеемся, что впоследствии появятся другие, еще более обстоятельные, исследования на данную тему.
Хангиреев Илья Александрович,
начальник научно-административного отдела БФ
ПСТГУ
Российская Федерация, 127051, г. Москва, Лихов пер., д. 6, стр. 1 khangireev@gmail.com
ORCID: 0000-0001-9590-9046
Ilya Khangireev, St. Tikhons Orthodox University for the Humanities 6/1 Likhov per eulok, Moscow 127051, Russian Federation khangireev@gmail.com
ORCID: 0000-0001-9590-9046
Рец. на: Kartowicz D. The Archparadox of Death. Martyrdom as a Philosophical Category. N. Y.: Peter Lang Edition, 2016 (European Studies in Theology, Philosophy and History of Religions; 10). 274 p.
Rev. op.: KartowiczD. The Archparadox of Death. Martyrdom as a Philosophical Category. N. Y.: Peter Lang Edition, 2016 (European Studies in Theology, Philosophy and History of Religions; 10). 274 p.
В серии «Европейские исследования по теологии, философии и истории религий» вышла в свет книга Дариуша Карловича «Архипарадокс смерти. Мученичество как философская категория». В Введении автор пишет, что начиная со II в. христиан, отдавших жизнь за Христа, называют «свидетелями» (таггуз). Но эта богословская категория «свидетельства», по мысли Карловича, имеет философские предпосылки, хотя и не может быть сведена к традиции философских категорий (с. 13). Цель данной книги — раскрыть тему мученичества в сфере классических категорий античной философии, в то время как популярные психологические и социологические категории (как, например, «альтруистический суицид» Э. Дюркгейма) сознательно оставляются за рамками исследования.
Первая часть книги носит название «Развенчанная философия» (с. 17-83). Она посвящена рассмотрению отношения христиан к философии и определению философии христианами. По мнению автора, первым выражением христианского отношения к философии и языческой культуре была речь ап. Павла в Афинском ареопаге (Деян 17). Анализируя эту речь, автор приходит к выводу, что для ап. Павла философия не приводит к Богу, но лишь подводит к Нему; только христианство есть сокровищница истины, в то время как философия должна быть восполнена христианским учением, поскольку без Божественной помощи она остается неполной (с. 25-26). Далее автор анализирует те места из посланий ап. Павла, которые касаются связи или различия между философией и христианством (с. 32-59). Вывод автора: христианство парадоксально, оно яв-
