CC BY
763
РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ В СТРАНАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: АНАЛИЗ ПРИЧИН РАСПРОСТРАНЕНИЯ
Мариан АБИШЕВА
кандидат политических наук, заместитель директора Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан (Алматы, Казахстан)
Тимур ШАЙМЕРГЕНОВ
сотрудник Секретариата Мажилиса Парламента Республики Казахстан (Астана, Казахстан)
В в е д е н и е
Нельзя не признать, что наиболее заметным событием минувшего века стали беспрецедентные процессы возрождения и распространения экстремизма и терроризма. Сегодня понятия «экстремизм» и «терроризм» — самые употребляемые в политическом словаре большинства исследователей проблем современности или безопасности. Пишут об этническом и религиозном экстремизме и терроризме, о терроризме политическом, государственном, внутреннем, международном и т.д. Казалось бы, об этих явлениях сказано все, и хочется согласиться с мнением, что стоит чуть вни-
мательнее присмотреться ко всему написанному, как выясняется, что в большинстве публикаций содержится просто эмоциональное описание когда-то имевших место событий1.
Экстремизм многолик так же, как многообразны порождающие и подпитывающие его причины и источники. Довольно часто причиной его распространения в современном мире называют религиозный фундаментализм. Последний (в своем ис-
1 См.: Сыроежкин К.Л. Обыкновенный терроризм // Геополитика — безопасность — терроризм. Сб. ст. / Под ред. Е.А. Вертлиба, Л.М. Бондарца. Бишкек, 2006. С. 203.
тинном значении) не что иное, как стремление сохранить приверженность исходным принципам того или иного учения и преодоление отклонений, появившихся в ходе его развития. Ныне достаточно широко распространены именно такие дефиниции, как «исламский экстремизм» и «исламский терроризм». Налицо явная подмена понятий — ведь широко известно, что в самом исламе никакой агрессивности нет. Вместе с тем следует отметить, что существенная эмоциональная нагруженность всех событий, происходящих вокруг ислама и мусульман, негативно влияет на исследование столь сложной проблематики, как религиозно-политический экстремизм, мешая спокойно, без эмоций разобраться в этом вопросе.
Изучение природы экстремизма приводит к достаточно простому выводу о том, что в основе появления данного феномена лежит естественное столкновение интересов и противоречий: политических, экономических, социальных, этнических и конфессиональных. В случае невозможности соблюдения по тем или иным причинам своих интересов один из участников противостояния вполне способен перейти к крайним методам разрешения своих политических, религиозных, этнических и иных проблем. При этом проблема экстремизма формируется не как результат какой-либо отдельной причины и одного фактора, а как набор проблем, каждая из которых вносит свой негативный вклад в общий террористический потенциал.
Глобализация добавила экстремизму и терроризму новые черты: они приобрели еще большие масштабы, стали подлинно международными явлениями. Более того, именно благодаря процессам экономической глобализации не только увеличились технические и финансовые возможности терроризма, но и весьма расширилась его социальная база. Отнюдь не случайно мир заговорил об «исламском терроризме». Действительно парадоксально, что сегодня терроризм рас-
пространен преимущественно в странах, где ислам преобладает или сосуществует с другими религиями и традициями. Но ислам — не причина и не катализатор его возникновения; корень проблемы — в сложности социально-политической ситуации в этих государствах, их вовлеченности в глобальные и региональные конфликты. Это относится к подавляющему большинству современных конфликтов: Ирак, Филиппины, Сомали, Нигерия, Палестина, Македония, Алжир, Таджикистан, Кашмир, мусульманские районы Китая и т.д. Однако терроризм, мотивируемый религиозно-национальными побуждениями, никоим образом не является исключительным «достоянием» мусульман. Он существует среди христиан, иудеев и индуистов; в Японии, других странах и их группах; даже в государствах Западной Европы и в США некоторые конфессиональные и культурные центры проповедуют радикальные идеи, террористическое насилие, и это терпят во имя поощрения культурного многооб-разия2.
Заявления же о том, что корни терроризма следует искать в той или иной религии, не выдерживают критики по той причине, что терроризм — инструмент, способный использовать определенную идеологию. Иначе мы должны обвинить в «террористических наклонностях» не только ислам, но и католицизм, ибо в Северной Ирландии, например, граница раскола идет (помимо прочего) и по религиозной линии. Необходимо признать и констатировать, что сегодня Центральная Азия представляет собой территорию с высоким террористическим потенциалом. Проявления экстремизма и терроризма так или иначе затрагивали все республики региона в течение всего периода их становления как независимых и суверенных государств3.
2 См.: Там же. С. 204.
3 См.: Назарбаев Н.А. Критическое десятилетие. Алматы, 2003. С. 73.
Религиозно-политический экстремизм как угроза безопасности ЦА
Конфликты между светскими и экстремистскими силами зародились в Центральной Азии (ЦА) в начале 1990-х годов, и с тех пор произошло множество ожесточенных столкновений. После распада СССР некоторые ученые предсказывали, что религиозный экстремизм сделает данный регион одним из самых нестабильных в мире, и, как показала практика, в их утверждении есть доля истины. Для распространения в странах ЦА радикальной идеологии существуют и определенные внутренние предпосылки. Некоторые эксперты полагают, что активизация экстремистского движения в Узбекистане, Кыргызстане и Таджикистане вызвана такими факторами, как слабость политического курса, ухудшение экономических условий, коррупция, резкое снижение уровня жизни и неэффективное государственное управление4. Резкий переход к рынку «перевернул» прежние моральные ценности. Именно на фоне безработицы и маргинализации части молодежи в регионе получили распространение экстремистские взгляды, призывы и действия5.
Сегодня необходимо констатировать наличие достаточно серьезных долгосрочных угроз безопасности стран ЦА. При этом, судя по ряду параметров, совершенно очевидно, что в системе первостепенных угроз безопасности государств региона угроза религиознополитического экстремизма ныне занимает одно из ведущих мест. Характерная для всего мирового сообщества позиция угрозы религиозно-политического экстремизма, доминантная среди остальных известных типов экстремизма (политического, этнического и т.д.), присуща и ЦА; религиозно-политический экстремизм, в том числе в его крайних проявлениях (в виде террористических актов), стал неотъемлемым фактором общественной и политической жизни ряда республик региона.
Признаками же наличия в ЦА политического ислама могут быть следующие явления: оппозиционность светским режимам, опора на протестный потенциал населения, оформление в виде религиозной партии или религиозной организации; широкий спектр используемых легальных и нелегальных способов действий. Как социальнополитическая практика, идеология политического ислама выступает инструментом конкретных политических сил, средством и одновременно способом давления на существующую светскую политику, и в этом смысле является предметом изучения поли-тологии6.
К главными «раздражителям» безопасности стран региона (из всех ныне зафиксированных международных, региональных и национальных экстремистских организаций) относятся исламские религиозно-политические формирования радикального толка. Как представляется, именно их деятельность, направленная на распространение радикальной идеологии, нацеленной на расшатывание государственных устоев, в конечном счете на изменение общественно-политического строя разных стран (в том числе насильственными методами), — одна из наиболее серьезных угроз безопасности ЦА. При этом следует отметить, что круг религиозных экстремистских организаций объективно не может ограничиваться в условиях мультиконфессиональной среды в ЦА исключительно структурами, выступающими от имени ислама.
4 См.: Двивенди Р. Нетрадиционные угрозы безопасности в Центральной Азии. В кн.: Перспективы укрепления казахстанско-индийского партнерства. Алматы: КИСИ, 2006.
5 См.: Ашимбаев М.С. Безопасность Казахстана на современном этапе. Алматы: КИСИ, 2002. С. 37.
6 См.: Мирсайитов И. Особенности политического ислама в Центральной Азии // Analytic, 2006,
№ 3.
Сегодня в государствах региона можно отметить — при разной степени масштабов распространения — активизацию деятельности многочисленных и разнообразных нетрадиционных религиозных организаций (Свидетели Иеговы, Общество сознания Кришны, Церковь сатаны и т.д.), подпадающих под критерии экстремистских. При этом налицо определенная тенденция: количественное увеличение данных групп и качественное усиление их деятельности. Такие группы экстремистских организаций становятся не просто отчужденными от остального общества, но и социально опасными, учитывая изначально известную антигосударственную и антисоциальную направленность их деятельности. Однако они имеют весьма ограниченный ареал, соответственно объективно занимают маргинальные позиции, не создавая реальной угрозы национальной безопасности в отношении стран региона. Таким образом, на сегодняшний день по вполне закономерным причинам деятельность именно радикальных исламских группировок оказывает практически монопольное влияние в контексте угрозы религиозно-политического экстремизма безопасности государств ЦА.
В результате начавшегося после 11 сентября 2001 года качественно нового процесса активной борьбы мирового сообщества против терроризма ряд наиболее опасных экстремистских организаций ЦА был вынужден временно, исходя из тактических соображений, отказаться от насильственных акций и перейти на подпольную работу. Однако, несмотря на определенную потерю позиций, радикальные исламские организации не отказались от перспективы активной (в том числе и вооруженной) деятельности в рамках региона.
При факторном анализе распространения исламского религиозно-политического экстремизма в регионе наиболее острые дискуссии вызывает вопрос приоритетности и взаимосвязи причин данного явления, то есть какой именно фактор или группу факторов считать ключевыми в развитии этого феномена, универсальны ли они для всех случаев или же каждому конкретному случаю присуща своя специфика.
К нынешнему этапу в экспертной среде выработался устойчивый подход к оценке распространения исламского религиозно-политического экстремизма в странах ЦА, а также на постсоветском пространстве в целом. Этот подход, «претендующий» на комплексность изучения феномена исламского экстремизма, основывается на анализе внутренних и внешних факторов, благоприятствующих развитию данного явления. При этом внутренние факторы возникновения терроризма и религиозного экстремизма связывают со сложной социально-политической и экономической ситуацией, сложившейся в ряде государств ЦА, с маргинализацией и социокультурной деградацией определенной части населения, недовольство которого нередко трансформируется в оппозиционные движения. Внешние же условия возникновения в ЦА терроризма и религиозного экстремизма объясняют соседством с существующими и потенциальными «горячими точками» мира, образующими «исламскую дугу» нестабильности: Кавказ, Синь-цзян-Уйгурский автономный район Китая, Кашмир и, конечно же, Афганистан. В оценке причин появления платформы, на которой развивались экстремистские воззрения и действия, существуют два полюса. Первый, представляющий большей частью официальную точку зрения, гипертрофирует роль внешних факторов, в основном замыкающихся на таджикской и афганской угрозах. На втором находятся оппоненты правящих элит, причем акцент делается на причины, связанные с «сужением» внутриполитического поля и вытеснением определенных политических групп за его пределы — в область нелегальной деятельности7.
7 См.: Тукумов Е.В. Религиозно-политический экстремизм как угроза региональной и национальной безопасности стран Центральной Азии. Автореф. на соиск. ученой степ. к. полит. н. Алматы, 2004. С. 10.
Следует также отметить устойчивое стремление исследователей и политиков к определенной абсолютизации той или иной причины возникновения и распространения в ЦА религиозно-политического экстремизма; при этом особенно преувеличивается значение социально-экономического фактора. Не уменьшая значения социально-экономических условий, следует отметить определенную некорректность этого тезиса, а примером здесь может выступить опыт многих стран, экономически достаточно успешных, но тем не менее все же реально столкнувшихся с проблемой радикальных группировок (Турция, Саудовская Аравия, государства Западной Европы и т.д.). Другими словами, сложные социально-экономические условия не всегда и не везде (как это принято считать) являются доминирующим фактором, способствующим выработке протестной идеологии, основанной на исламе.
В целом объяснение (в привычной форме, т.е. через выделение того или иного социально-экономического, внутриполитического и внешнеполитического фактора) причин возникновения религиозно-политического экстремизма, выступающего от имени ислама, значительно упрощает рассмотрение данной сложнейшей проблемы. Как показывает мировая практика и опыт развития стран ЦА, практически невозможно однозначно определить какой-либо единый фактор или же группу факторов внешнего или внутреннего характера в качестве ключевого компонента.
Несмотря на схожие условия развития религиозно-политического экстремизма в мировом сообществе и наличие «набора» универсальных факторов, для каждой страны сценарий распространения радикальной идеологии на основе ислама нередко имеет существенные различия. Соответственно, во-первых, возникновение и развитие феномена исламского экстремизма обусловлено неким симбиозом внутренних и внешних факторов, и в этой схеме иногда весьма сложно выделить наиболее важный компонент. Во-вторых, для каждого государства возможны (в силу тех или иных причин) различные этапы развития и распространения исламского религиозно-политического экстремизма.
В общем, анализируя проблему распространения исламского религиозно-политического экстремизма в период ХХ — начала XXI веков, представляется необходимым выделить важнейшие факторы, решающим образом повлиявшие на ход развития данного явления.
Геополитические факторы проникновения
Как вполне справедливо утверждают многие исследователи, именно большая геополитика стала мощнейшим катализатором распространения в современном мире практически всех разновидностей экстремизма и терроризма. Необходимо отметить, что использование религиозного фактора в достижении геополитических целей не является открытием последнего времени; оно существовало и активно применялось человечеством на протяжении многих веков.
Внешние условия возникновения в ЦА терроризма и религиозного экстремизма объясняются соседством с существующими и потенциальными конфликтными зонами мира, образующими упоминавшуюся нами выше «исламскую дугу» нестабильности. Связанность распространения радикальных исламских организаций в регионе ЦА с региональными конфликтами очевидна и выступает в виде своеобразного замкнутого круга; то есть региональные конфликты в исламском мире служат источником развития экстремистских формирований, а сами исламские радикальные организации — наибо-
лее заинтересованные субъекты сохранения данных конфликтов. Можно выделить следующие конфликты, находящиеся (по принципу сообщающихся сосудов) в определенной взаимозависимости и взаимовлиянии, и оказывающие наибольшее воздействие на ситуацию в ЦА:
■ Во-первых, арабо-израильский и иракский конфликты как фактор глобального влияния на развитие исламского экстремизма в мире, в том числе в Центральной Азии (косвенно). Практически все ведущие эксперты по региону, а также исламоведы сходятся во мнении, что по ряду объективных и субъективных причин именно ближневосточный конфликт — один из ведущих факторов активизации ислама в общественно-политической жизни ряда стран региона и мирового сообщества в целом.
■ Во-вторых, индо-пакистанский конфликт как фактор регионального значения, оказывающий прямое влияние на распространение исламского экстремизма в Южной Азии и Афганистане. Данные конфликты — как арабо-израильский, так и индо-пакистанский — наиболее «долговечные» противостояния современности, и нет серьезных оснований для предположений об их скором урегулировании. Эти конфликты, несмотря на их локальные причины, сегодня приобрели глобальный характер.
■ В-третьих, афганский конфликт как субрегиональный фактор, оказывающий наибольшее внешнее влияние на распространение радикального ислама в постсоветской ЦА. С момента возникновения (в 1970-е гг.) и по настоящее время этот военно-политический конфликт занимает особое место среди внешних источников распространения в регионе исламского религиозно-политического экстремизма, он в полной мере продемонстрировал, что данный регион был и остается местом пересечения геостратегических интересов различных стран, и именно ислам (особенно в его радикальной форме) — наиболее эффективная сила, способная содействовать обеспечению этих интересов. На протяжении данного конфликта государства ЦА, непосредственно граничащие с Афганистаном, ощутили все негативные последствия близкого с ним соседства.
В годы правления талибов территория Афганистана стала, по сути, мировым центром подготовки членов террористических организаций, а также глобального распространения радикальной идеологии. Приход на политическую сцену движения «Талибан» и его присутствие вплоть до сентября 2001 года оказали двоякое влияние на происходящие в ЦА процессы, связанные с распространением радикальной идеологии соответствующих организаций. Поддержка, оказанная ИДТ в ряде стран ЦА религиозным экстремистским организациям (наподобие Исламского движения Узбекистана — ИДУ), содействовала их значительному качественному и количественному росту. Одновременно данные трансформации, способствовавшие усилению угрозы проявления религиозно-политического экстремизма в государствах региона, заставили их правящие элиты подойти к данной проблеме более серьезно и повысить эффективность обеспечения региональной безопасности.
В настоящее же время, несмотря на внешне успешный итог антитеррористической операции в Афганистане и снятие проблемы прямой экспансии радикальных исламистов в ЦА, ситуация в этой стране остается весьма сложной, без четких положительных перспектив. Нынешние кризисные тенденции в Афганистане свидетельствуют, что военная операция по уничтожению террористической инфраструктуры на территории данного государства не доведена до логического конца. Соответственно, сегодня в этой стране сохраняются все предпосылки для возникновения новых противоречий и конф-
ликтных линий, которые могут трансформироваться в вооруженные столкновения. Радикализация военно-политической обстановки на территории Афганистана и неспособность коалиционных сил ИСАФ под руководством НАТО контролировать ситуацию говорят о том, что экстремистская угроза не ликвидирована, а лишь «загнана вглубь», переведена на латентный уровень, что и усложняет борьбу с ней. Очевидно, что потенциальное обострение ситуации в Афганистане с участием радикальных исламистов будет оставаться исключительно негативным «раздражителем» стабильности стран ЦА.
Социально-экономические причины развития экстремистской среды
Принято считать, что острые социальные, экономические, экологические и другие проблемы, существующие ныне в большинстве стран ЦА, объективно выступают достаточно благоприятной средой для возникновения и распространения в регионе радикальных религиозных движений. Они также наглядно свидетельствуют о наличии в ряде этих государств системных экономических кризисов как закономерного следствия, с одной стороны, незавершенности советской модернизации, с другой — несостоятельной экономической политики.
Как показывает опыт стран, непосредственно столкнувшихся с проблемой распространения исламского религиозно-политического экстремизма (в частности, мусульманских государств Ближнего и Среднего Востока), существует тесная взаимосвязь между процессами модернизации в традиционных исламских обществах и развитием данного явления в этих странах. Подобная закономерность (при сохранении определенных специфических моментов) проявилась в общих чертах и в государствах ЦА.
В советский период их экономика носила явно сырьевой характер с гипертрофированными отдельными отраслями (хлопок — в Узбекистане, алюминий — в Таджикистане и т.д.); регион воспринимался преимущественно как поставщик дешевого сельскохозяйственного и минерального сырья. Все это предопределяло периферийность, экономическую отсталость и негативные последствия в перспективе. Закономерным следствием проведения в ЦА неэффективной экономической политики стало возникновение серьезных социально-экономических и экологических кризисных факторов, подорвавших саму основу дальнейшего поступательного социально-экономического развития стран региона. Социально-экономические проблемы, наряду с духовным кризисом, привели в конечном счете к росту протеста жителей государств ЦА. В результате усилившегося застоя в экономике, снижения жизненного уровня населения, роста безработицы, высокой детской смертности, серьезного ухудшения экологической обстановки в районах традиционного распространения ислама стали нарастать экстремистские тенденции среди незарегистрированных служителей культа, усилились поиски выхода общества из такого положения на путь его исламизации. Таким образом, как и в случае со странами Ближнего и Среднего Востока, реакция части мусульманского населения ЦА на возникающие в результате модернизационных процессов социально-экономические кризисы, а также попытки их разрешения через ислам были идентичны8.
В государствах региона (как и в других странах исламского мира) основной социальной базой радикальных организаций стала часть населения, не сумевшая найти свое
8 См.: Калиева Д. Религиозный экстремизм как нетрадиционная угроза национальной безопасности // Казахстан-Спектр, 2002, № 4. С. 7.
место в динамично и болезненно меняющихся социально-экономических условиях, в которых сейчас находится большинство республик ЦА. В свою очередь, предлагаемая радикальными исламскими организациями предельная простота программных установок и методов разрешения социально-экономических проблем определяет их популярность у части населения стран региона.
Учитывая, что исламские движения в государствах ЦА являются по своей сути протестными, их ряды постоянно пополняются социально ущемленными гражданами. Как показывает опыт стран Ближнего и Среднего Востока, мусульманское население, длительное время находящееся в тяжелом материальном положении, а главное — в несправедливых, неравных условиях, все больше склоняется к тому, что государство, основанное на религиозных принципах (Халифат), окажется более экономически стабильным и социально справедливым для своих граждан. Принципы изоляционизма и автаркии, используемые отдельными странами ЦА, ведут к провалу любой модели развития, способствуют социально-экономической стагнации, соответственно — снижению уровня национальной безопасности от любого вида угроз, в том числе экстремизма.
Феномен религиозно-политического экстремизма — яркий показатель того, что долговременно сохраняющиеся в государствах транзитного периода, к которым относятся и страны ЦА, дестабилизирующие компоненты (кризис экономики, углубляющаяся социальная поляризация общества, тотальное обнищание большинства населения и т.д.), как правило, приводят к политической нестабильности и социальной напряженности, стимулирующим возникновение конфликтной ситуации, в том числе по линии светская власть — исламская радикальная оппозиция.
Идеологическая основа
Думается, что разрушение религиозной инфраструктуры в странах региона, борьба с традиционными формами ислама в советский период и попытки его искоренения сыграли одну из решающих ролей в распространении радикальной версии ислама на территории постсоветской ЦА.
Совершенно очевидно, что в условиях жесткого, масштабного сопротивления со стороны широких слоев мусульманского населения республик региона, процессы установления диктатуры советской власти, переориентации жизни традиционных обществ ЦА (за некоторыми исключениями, касающимися Казахстана), веками строго регламентированной исламскими нормами и традициями, носили преимущественно силовой характер. В середине 1930-х годов, в результате массовых репрессий среди влиятельного слоя исламского духовенства и кампании по искоренению религиозных традиций в быту, были ликвидированы практически вся духовная элита и система традиционного религиозного образования, тотально уничтожено исламское духовенство, разрушены медресе и мечети. Произошли серьезная деформация традиционной мусульманской школы и разрыв культурных связей с исламским миром. Таким образом, в результате реализации целенаправленной политики влияние ислама было нейтрализовано, религия уже не представляла угрозы советской власти и коммунистической идеологии. Традиционному мусульманству был нанесен серьезный удар, тем самым была подготовлена необходимая почва для реисламизации в качественно другом виде с приходом в регион нетрадиционных течений ислама в начале 1990-х годов9.
9 См.: Олимова С. Религиозные корни терроризма // Казахстан-Спектр, 2002, № 3. С. 21—29.
Вместе с тем политика воинствующего атеизма, проводившаяся советской властью среди мусульманского населения стран региона, имела и «обратный эффект», носивший скрытый, негативный характер. Очевидно, что широкое общественное недовольство, вызванное насильственной секуляризацией, не было до конца нейтрализовано — в реальности этот протест сохранился, приняв на длительный период латентную форму. Главным результатом политики воинствующего атеизма стал не массовый отказ людей от религиозных убеждений, а уход части влиятельных духовных лиц в подполье и формирование религиозных структур, получивших в государствах Запада название «параллельный» или «альтернативный» ислам. Именно данные религиозные образования впоследствии послужили базисом (в организационном, ресурсном и интеллектуальном планах) движения сторонников так называемого «чистого» ислама, а также возникновения ряда региональных религиозно-политических исламских экстремистских организаций. Создание в регионе первых исламских группировок с экстремистскими идеологическими установками отмечается в 1970-е годы10.
Политика воинствующего атеизма и стала основой формирования современной проблемы религиозно-политического экстремизма в странах ЦА. Следует отметить, что по многим параметрам политика освоения региона советской властью была весьма схожа (особенно в части радикальных методов внедрения коммунистической идеологии) с деятельностью современных религиозно-политических организаций, стремящихся реализовать идею построения на территории региона «исламского халифата». Разница заключается в масштабах их деятельности, ресурсных возможностях и прочих условиях11 .
В этой связи процесс либерализации религиозных отношений, начавшийся в СССР в годы перестройки, вывел из латентного состояния весь сложный комплекс противоречий, сложившийся за советский период в религиозной сфере, что закономерно привело к появлению двух тенденций. С одной стороны, мусульманская община республик региона получила возможность вернуться к нормальным условиям религиозной жизни, легально отправлять все религиозные обряды и соблюдать традиции, с другой — за короткий период многократно увеличилось число мечетей, открыты медресе и высшие богословские учебные заведения, в больших количествах издавали религиозную литературу и т.д. К моменту распада СССР в ЦА сложились практически идеальные внутренние и внешние условия для процесса реисламизации.
При идеологическом вакууме, образовавшемся в результате краха коммунистической идеологии, в процессе исламского возрождения активно участвовали нетрадиционные для ЦА формы мусульманства, прежде всего так называемый «коранический» или «чистый» ислам. Учитывая, что их основными субъектами, распространяющимися в мировом сообществе (в частности, в его мусульманской части), являются организации преимущественно экстремистской направленности, характер экспансии «чистого» ислама принял в ЦА радикальную форму. Конфликт, закономерно возникший между двумя «версиями» ислама — местным, традиционным, принадлежащим к ханафитской богословско-правовой школе как наиболее либеральному, толерантному к «религиозному инакомыслию» исламскому мазхабу, складывавшемуся в течение веков и представляющему собой синтез исламских положений с местными домусуль-манскими традициями и верованиями, с одной стороны, и классическим, упомянутым выше кораническим, «чистым» исламом — с другой, привел к созданию конфликтных религиозных групп.
10 См.: Акимбеков С. Ислам и проблемы безопасности Центральной Азии // Казахстан-Спектр, 2002, № 3. С. 9.
11 См.: Егоров Ю. С мечтой о всемирном Халифате // Независимая газета, 12 апреля 2001.
Позднее именно из последних сформировались (в силу внешних и внутренних факторов) региональные экстремистские организации. В аргументации активизации их деятельности в процессе реисламизации ЦА основным моментом выступала необходимость вмешательства с целью восстановления «истинно» исламского характера местного мусульманского общества (в этой связи следует учитывать, что местный ислам определялся с точки зрения концепции «чистого» ислама как «еретический» и «неправильный»). Это касалось, к примеру, традиции поклонения духам предков (аруах), проблемы повседневной одежды мусульман (особенно женщин), методов образования, вопросов ритуалов и т.д. Важно отметить, что местное движение «чистого» ислама изначально не представляло монолитного образования, разделяясь на две основные категории. Часть сторонников данного движения понимала под лозунгами сохранения «чистого» ислама избавление мусульманской веры от несвойственных первоначальному исламу обрядов и ритуалов, отказ от взимания крупных сумм за совершение разных религиозных обрядов, изгнание из мечетей нечистых на руку служителей культа. Вторая часть фундаменталистов пошла значительно дальше. Для нее призывы к «очищению» ислама от суеверий и отстранение корыстолюбцев от руководства религиозными организациями были лишь способами привлечения на свою сторону верующих масс. Представители этой части ставили перед собой иные цели: они хотели добиться трансформации законов шариата в нормы права, обязательные для всего населения, а в конечном счете — создания исламского государства. Таким целям соответствуют и методы деятельности, откровенно экстремистские12.
На дальнейшее укрепление и распространение экстремистских религиозно-политических организаций решающим образом повлиял ряд следующих ключевых обстоятельств:
■ Во-первых, вследствие репрессивной политики, проводившейся в отношении ислама в период советского правления, в регионе ЦА значительно уменьшилось значение традиционной «местной модели» этого верования. Ключевым моментом ослабления позиций местного ислама стал критический дефицит квалифицированных кадров духовенства, проповедовавших традиционные формы мусульманства. Еще в начале 1990-х годов стали возникать опасения по поводу того, что острая нехватка квалифицированных кадров, а также «политика открытости» способны увеличить количество нетрадиционных для региона исламских течений, в том числе радикального толка. Проблемы малочисленности квалифицированных кадров и неграмотности большинства духовных лиц привели к невозможности эффективного религиозного противодействия проникновению нетрадиционных идеологий, в том числе радикального толка, основанных на концепции «чистого» ислама. Например, проводящиеся в Кыргызстане аттестации служителей религии выявляют, как правило, что 25% имамов вообще не готовы на должном уровне исполнять свои обязанности, а почти 60% следует пройти переаттестацию13. Подчеркнем, что это достаточно типичный случай для большинства стран ЦА.
Немаловажная причина ослабления в регионе позиций традиционного ислама — распад религиозной инфраструктуры, складывавшейся на протяжении длительного времени в виде существовавших в СССР духовных управлений мусульман. В результате развала указанной структуры, в той или иной степени контролировавшей религиозные процессы в ЦА, было подорвано единство
12 См.: Тукумов Е.В. Указ. соч. С. 19.
13 См.: Крылов А. Религиозная ситуация в Кыргызстане. Часть II [http://www.blagovest-info.ru/ index.php?ss=2&s=24&id=6799].
традиционалистов и созданы благоприятные условия для бесконтрольного распространения различных течений ислама, в том числе до того неизвестных в регионе.
■ Во-вторых, в первые годы независимости, когда во весь голос заявил о себе дефицит кадров мусульманского духовенства и преподавателей соответствующих учебных заведений, возникла необходимость религиозного обучения за рубежом с целью приобретения профессионального исламского образования. Поначалу этот процесс во многом носил хаотичный, непродуманный характер. Наряду с направлением студентов за рубеж для обучения в известных мировых образовательных исламских центрах, например Аль-Азхар (Египет), большое число лиц указанной категории из стран ЦА попало в малоизвестные, порой даже сомнительные учебные заведения Пакистана, Саудовской Аравии и т.д. Все это способствовало тому, что наряду с приобретением профессиональных знаний в области мусульманского богословия многие студенты познакомились с радикальными направлениями ислама.
■ В-третьих, к моменту активного проникновения в регион радикальных исламских организаций, выступающих под лозунгами возвращения мусульманским народам ЦА «истинного» ислама, в странах ЦА (прежде всего в Узбекистане и Таджикистане) сформировалась мощная протестная база, объединившая часть неформального духовенства, которое поддерживало идею реисла-мизации мусульманского общества региона в рамках так называемого «чистого ислама».
■ В-четвертых, успешному распространению в регионе радикальной идеологии способствовали (помимо причин сугубо религиозного свойства) и факторы политического характера, в основном в рамках отношений светская власть — ислам). Суть проблемы заключалась в том, что «возвращение» исламских ценностей не могло привести к автоматическому восстановлению правил поведения в обществе, существовавших в регионе до начала «модернизации» времен СССР14. Так, для светских политических элит республик региона (прежде всего Узбекистана и Таджикистана) модель общественно-политического устройства с активной, весомой ролью ислама на легитимной основе вступала в острые противоречия с интересами и собственным видением стратегического развития данных республик. Поэтому процесс восстановления прежней ключевой политической роли ислама, набиравший естественный ход в условиях независимости при поддержке со стороны определенной части населения, партий и духовенства, был с самого начала взят под жесткий контроль местных правящих политических элит, что совершенно естественным образом впоследствии вызвало протестную реакцию, в том числе в радикальной форме.
Субъекты распространения
Очевидно, что для составления полноценного представления об изучаемой проблеме необходимо обозначить основные субъекты экстремистских религиозно-политических организаций. Анализ ситуации показывает, что ныне в ЦА действуют Исламская партия возрождения Узбекистана (ИПВУ); Партия «Адолат» (Справедливость); «Ислом
14 См.: Акимбеков С. Ислам в Казахстане // Континент, 2001, № 19. С. 23. 60 --------------------------------------------------------------------
лашкарлари» (Воины ислама); «Товба» (Покаяние); «Иймончилар» (Верующие), или «Акрамийлар», или «Халифатчилар» (Приверженцы Халифата); Исламское движение Узбекистана (ИДУ); «Хизб ут-Тахрир» (Партия освобождения); Исламское движение Восточного Туркестана (Центральная Азия); «Акрамийа» (Партия исламского возрождения Таджикистана — ПИВТ)15. Определенный интерес к региону проявляют и другие известные террористические организации: «Аль-Каида», «Исламский джихад» и т.д.
Их необходимо различать по тактическим, мотивационным и количественным параметрам. Сложность этой задачи заключается в ограниченности достоверной, объективной информации, особенно о численности, реальном происхождении, ресурсной базе названных формирований, взаимодействии с другими группировками местного и международного уровней и пр. В характере деятельности региональных исламских экстремистских религиозно-политических организаций есть ряд принципиально важных общих и отличительных аспектов:
Общие аспекты:
■ наличие единой стратегической цели — захват власти в странах ЦА и построение исламского государства (Халифата) на территории региона или, на первом этапе, на определенной ее части (прежде всего в Ферганской долине);
■ наличие единой тактической цели — дестабилизация общественно-политической ситуации в государствах региона. Большинство таких организаций действует по единой стратегической схеме: дестабилизация общественно-политической ситуации — провоцирование широких антиправительственных выступлений — смещение руководства страны — формирование исламского правительства (первоначально, возможно, совместно с другими оппозиционными силами).
Отличительные аспекты:
■ отсутствие единого в регионе радикального движения, координирующей структуры, что характерно для всего исламского мира. Центральноазиатские экстремистские исламские организации не только не в состоянии объединить свои усилия, что с точки зрения достижения их общих стратегических целей стало бы важным и логичным шагом, но и относятся друг к другу как конкуренты, соперники за власть над местными мусульманами (уммой);
■ следует четко разделять религиозно-политические экстремистские группы: одни считают возможным создание исламского государства путем применения ненасильственных методов, а другие — исключительно посредством вооруженных действий. Так, в идеологии «Хизб ут-Тахрир» основное место занимает «пропагандистская работа среди общины мусульман», то есть достижение политических целей через пропаганду, деньги, мнения или мобилизацию масс. Напротив, Исламское движение Туркестана основывается в своей идеологической борьбе на концепции так называемого «малого джихада» (вооруженной борьбы! против неверных)16.
Наряду с этим сегодня отмечается проникновение на сопредельные территории республик региона некоторых религиозно-экстремистских и радикальных политических элементов, призывающих к свержению существующей власти, установлению архаичных режимов или автономизации некоторых районов страны. Определенная часть религиозных
15 См.: Мирсайитов И. Указ. соч.
16 См.: Тукумов Е.В. Указ. соч. С. 12.
общин подпадает под влияние миссионеров зарубежных исламских центров, несущих идеи религиозной нетерпимости17.
Весьма трудно говорить о конкретном пути развития, однозначном исходе: целесообразен разновариантный анализ развития ситуации в контексте изучаемой проблематики. Можно попытаться прогнозировать отношения по линии власть — оппозиция — исламская радикальная оппозиция с учетом богатого мирового опыта развития данной проблемы, опираясь на практику ряда исламских государств. Из всего многообразия сценариев развития ситуации целесообразно выделить следующие (основные):
Алжиро-египетский вариант — длительное вооруженное противостояние власть — радикальная исламская оппозиция, сопровождающееся многочисленными жертвами среди гражданского населения; в целом власть осуществляет контроль над развитием ситуации в стране, однако данное состояние характеризуется повышенной нестабильностью общественно-политической обстановки;
Турецко-тунисский вариант — относительно мирное сосуществование светской власти с исламской оппозицией, небезуспешные попытки власти по мирному разрешению проблемы радикальной исламской оппозиции посредством различных методов;
Иранский вариант — проведение светской властью радикальных реформ — дестабилизация политической ситуации — приход к руководству страной путем государственного переворота исламских фундаменталистских сил и реализация строительства исламского государства18.
Учитывая очевидное существенное сходство факторов развития религиозно-политического экстремизма, с одной стороны, в исламском мире, с другой — в ЦА, есть основания предположить, что потенциально ситуация может развиваться по нескольким известным сценариям, предъявленным по мере возрастания их вероятности.
Разумеется, для противодействия «импорту экстремизма» в регион возникает насущная необходимость правового регулирования миссионерской активности зарубежных религиозных проповедников. Это особенно касается более четкой и компетентной экспертизы религиозной литературы, особенно содержащей неклассические толкования писаний.
Хотя региональным радикальным организациям нанесен существенный, трудно восполнимый ресурсный ущерб, само их наличие создает в ЦА напряженное положение, в любой момент способное привести к эскалации конфликтов.
* * *
Обобщая изложенное выше, отметим, что социально-экономические проблемы (рост безработицы, низкий уровень здравоохранения, отсутствие доступа к качественному образованию, постоянное сокращение государственных расходов на социальную сферу и т.д.) как следствие развития процессов модернизации, неэффективные жесткие политические режимы правления в ряде стран региона, а также слабость официального исламского духовенства способны (в сочетании с благоприятными внешними факторами) создать опасную совокупность условий для распространения религиозно-политического
17 См.: Специфика проявлений терроризма и экстремизма в Центральной Азии. Доклад Центра анти-террористических программ [http://www.terrorunet.ru/analitic/64.html].
18 См.: Тукумов Е.В. Указ. соч. С. 14.
экстремизма. Эти факторы, повышающие восприимчивость мусульманского общества к радикальной идеологии, идентичны для всех стран исламского мира, и государства ЦА не являются исключением. Вместе с тем религиозно-политический экстремизм нельзя объяснить лишь причинами социально-экономического, политического и геополитического характера.
С сожалением констатируем, что мусульманство стереотипно воспринимается как фактор, препятствующий политической стабильности в регионе, а все формы общественной деятельности, имеющие «исламский оттенок», порой автоматически относятся к проявлениям фундаментализма либо считаются обреченными на конфликтность, связанную с экстремизмом и терроризмом. Подобный подход весьма характерен для западных экспертов, СМИ и общественного мнения, что искусственно порождает в мировом сообществе рост исламофобии. Ведь очевидно, что нельзя столь категорично обобщать и отождествлять ислам, исламизм и исламистов с экстремизмом и терроризмом19.
Экстремизм и терроризм определяются не по провозглашенным идеологическим доктринам, а на основе практической деятельности, когда экстремистские вылазки и террористические акты становятся средством давления на политику политических режимов. Религиозно-политический экстремизм, выступающий от имени любой религии, — внутренний продукт человечества, появившийся главным образом вследствие дисгармоничного социально-экономического, политического и культурно-цивилизационного развития мира.
В странах ЦА «лицо» ислама определяют не религиозные экстремисты и террористы, а прежде всего умеренные мусульмане, толерантно относящиеся к политическим и социальным свободам, к развитию гражданской и культурной идентичности. Игнорирование этого требования ведет (в теории и на практике) к тому, что между экстремистами и умеренными, их идеологиями и деятельностью ставится знак равенства.
Возникает вопрос: как можно противостоять росту религиозно-политического экстремизма без усиления репрессивного аппарата государства?
Например, в ОБСЕ считают, что отсутствие демократии в бывших советских республиках ЦА делает весь регион более уязвимым для экстремизма. По словам руководителя организации Мирчо Геоана, «затыкая рот своим оппонентам, они (лидеры стран ЦА .— Авт.) рискуют, поскольку толкают их в террористические организации, а ведь в ЦА существует реальная опасность экстремизма, особенно исламского фундаментализ-ма»20. Тезис весьма спорный. Но, как обычно, ОБСЕ способна лишь на внешнюю критику, не вникая в суть вопроса и не предлагая эффективных мер для его решения.
Тем не менее многие страны (прежде всего Ближнего и Среднего Востока) накопили значительный опыт эффективного противодействия данной угрозе. Их практика чрезвычайно полезна для стран ЦА, учитывая, что этим регионам присущ ряд одинаковых черт и идентичных факторов, обусловивших появление радикальных движений, выступающих от имени ислама.
Вместе с тем объективные особенности развития и распространения религиозно-политического экстремизма в некоторых странах ЦА диктуют необходимость поиска собственного пути разрешения исследуемой проблемы. В качестве примера можно привести современные достижения Казахстана в противодействии религиозному экстремизму естественными, ненасильственными, «мягкими» методами, то есть на основе осознанной и разумной либерализации религиозных отношений, что весьма снизило открытое и массовое развитие экстремистских течений.
19 См.: Tyкyмoв E. Проблема религиозного экстремизма в странах Ближнего и Среднего Востока // Analytic, 2001, № 1. С. 23.
20 ОБСЕ предупреждает Центральную Азию [http://news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_1381000/ 1381011.stm].
Нынешние экономические и политические условия в ряде стран региона таковы, что «спрос» на ислам (в том числе на альтернативный, радикального толка) в ближайшее десятилетие и в более отдаленной перспективе будет, скорее всего, возрастать. Тем не менее очевидно, что для безопасности государств ЦА (как, впрочем, и любой другой страны) опасен не сам терроризм с его зачастую ни в чем не повинными, но, как правило, относительно немногочисленными жертвами, а его последствия, которые могут быть совершенно разными, но однозначно негативными.
