CC BY
175
Язык художественной литературы
РЕАЛИЗАЦИЯ СЕМАНТИКО-ДЕРИВАЦИОННОГО ПОТЕНЦИАЛА ЛЕКСЕМ «КРОВЬ», «КРОВНЫЙ»
В ПОЭЗИИ РОБЕРТА РОЖДЕСТВЕНСКОГО
Е. А. Захарова
В статье рассматриваются приемы реализации семантического потенциала лексем кровь, кровный в художественном творчестве Роберта Рождественского, указывается роль окказиональной (авторской) коннотации в создании художественного образа, рассматривается значимость новообразований в контексте мировоззрения поэта.
Ключевые слова: кровь, лексическое значение, семантическая деривация, коннотация, метафора, метонимия, символ, художественный образ, окказиональность.
Понятие крови в культуре, религии и языке имеет глубокую и разветвленную систему значений, охватывающих как физиологические, так и социальные, нравственные, духовные аспекты человеческой жизни [1; 4; 5]. Особое отношение к данной лексеме мы можем наблюдать во всех формах искусства, политики и религии XX века, что существенно расширило семантико-деривационный потенциал данной номинации. Этими факторами, наряду со значимостью данной лексемы для поэтического творчества и мироощущения поэта Роберта Рождественского, обусловлен наш интерес к данному слову.
В словарях лексема кровь определяется как многозначная, большинство ее значений развивается на основе метафорического и метонимического переноса и имеет узуальный характер [2. С. 133], однако в поэтическом контексте данного автора эта номинация обрастает многочисленными «приращениями смысла», и новообразования, возникающие в результате, приобретают характер самостоятельных семантических дериватов окказионального типа.
Рассмотрим основные направления развития семантического потенциала лексем кровь, кровный в творчестве Роберта Рождественского. Анализ поэтических произведений автора позволяет выделить два основных направления развития семантики исследуемой лексемы: переплетение метафоро-метонимических процессов
19
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
в сфере отражения духовно-нравственных аспектов человеческого существования и символическое прочтение лексемы.
I. Семантические дериваты, возникшие на основании метафорического и метонимического сходства.
1. Кровь - это место сосредоточения души, жизни, одухотворяющей энергии. В основе метафорического изменения семантики лексемы лежит древнее представление человека об одухотворяющей, жизненной силе крови и ее магическом значении для жизни человека. В творчестве поэта этот дериват имеет множественное воплощение, ключевыми аспектами реализации которого являются следующие:
а) процесс творения и человек-создатель. Номинация кровь с языческих времен считалась воплощением жизни, веществом -носителем ее одухотворяющей энергии в теле человека. Процесс творчества, например, сотворения скульптуры, подобен для поэта рождению ребенка, а кровь в этом контексте приобретает значение жизненной энергии, одухотворяющей произведение искусства: «Как оживает камень?.. Но вот уже грудным просящим криком вся мастерская до краев полна...», «Скорей, художник!.. Ты дашь мне жизнь. Ты должен. Ты сумеешь. Узнай меня! Чтоб по гранитным жилам пошла толчками каменная кровь. Поверь в меня!.. В меня уже вошла твоя весна!..» («Творчество»).
Отношение к творчеству как сверхъестественному процессу, приближающему человека к богу в его созидательных возможностях, характеризует все мироощущение поэта Р. Рождественского, но довольно часто оно сопряжено с коннотациями мучительности, жертвенности творческого процесса: «Уверенность в сердце высится: все выскажется! Все выстрадается!». Соответственно, отсутствие или неспособность человека распорядиться этой энергией жизни рассматривается Р. Рождественским как безжизненность, небытие: «Но вот все чаще случается: строчка не получается. Кровью не наполняется. Сердцу не подчиняется. И мне перед совестью собственной совестно» («Я не был еще.»);
б) душевные силы и энергия, наполняющие одушевленный субъект. Прием персонификации и олицетворения объектов природного мира используется поэтом довольно активно, при этом антропоморфность художественных образов преимущественно аллегорически соотносится с разными сторонами человеческой сущности. Ярким примером такого образа является хребет имени Ломоносова
20
Язык художественной литературы
(горный хребет, проходящий по льду Ледовитого океана), окказионально выступающий в качестве субъекта речи в одноименном стихотворении поэта. Автор уподобляет горный массив телу человека: «Эту тяжесть подперев руками, я стою, крутую выгнув спину», «Хватит спину мне царапать лотом!», «Я раскрою угольные толщи... подарю вам золотые жилы.»; в этом контексте употребление лексемы кровь реализуют двойственный ассоциативный фон буквального (подземные руды и ископаемые земной коры) и окказионального (энергия жизни) значений, что создает особую экспрессию и выразительность всего стихотворения: «Не хочу, чтоб жизнь без цели гасла! Приходите! Подарю вам зерна драгоценного, как жизнь, урана. Я своею каменною грудью вас от всех опасностей прикрою, напою вас собственною кровью.» («Хребет имени Ломоносова»);
в) состояние любви и связанные с ним моменты дружеского участия и духовного откровения. Мироощущение поэта проникнуто представлением о великой силе любви, одухотворяющей и окрыляющей человека. В стихотворении «Вновь нахлынул северный ветер» особенностью реализации данной лексемы становится ее игровая трансформация в контексте устойчивых сочетаний, активно приобретающих авторские коннотации. Неразрывная духовная связь и телесная сопричастность двух любящих сердец - идеал любовных отношений для поэта: «Знаешь, понял я, что на свете мы не существуем отдельно. Мы уже продолженье друг друга. Неотъемлемы. Нерасторжимы». На этом уровне слияния двух любящих людей общность их переживаний, физических страданий и духовного опыта становится естественным фоном для окказионального сближения и последующей позиционно-смысловой метатезы значений лексем боль и кровь сначала на физическом уровне - раны, падения: «Сколько раз - я поверить не смею - не случайно и не на вынос боль твоя становилась моею, кровь моя - твоей становилась!..», а затем и в духовном плане - несчастья, неудачи, потери.
Такой параллелизм создает необходимые условия для естественности в восприятии двух окказиональных словосочетаний, реализующих авторское значение лексемы кровь: 1) наука донорства (метафорическая перифраза понятия дружбы, дружеской поддержки) и 2) группа боли, построенного по структуре терминологического сочетания группа крови и реализующего окказиональное значение объединение, единство по типу отношения к миру и характеру духовного опыта: «.поднимаясь после падений, нес тебе я свои не-
21
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
счастья, неудачи нес и потери. Ты науку донорства знала, ты мне выговориться не мешала. Кровью собственной наполняла. Успокаивала. Утешала...», «И с годами у нас с тобою стала общею группа крови, одинаковой - группа боли».
2. Кровь - это человеческий характер, темперамент, натура. В основе этого деривата, по-видимому, лежит представление о взаимосвязи, метонимической соположенности лексем сердце — кровь — характер, что способствует актуализации имплицитных периферийных сем, обозначающих качества человека.
а) В поэтическом мире Рождественского в самостоятельном употреблении данный дериват имеет преимущественно положительную эмоционально-оценочную окраску и распространяет свою экспрессию на все поэтическое произведение. Более того, наличие этой «кровяной пульсации» в стихотворениях, в жизни, в творчестве поэта - один из постулатов его жизненного кредо: «Пишите о главном, пишите о главном!.. На мелочь ни часа не тратьте. Пусть кровь запульсирует в слове багряном и очень горячими станут тетради» («Пишите о главном.»).
б) В случаях распространения лексемы возникает оценочная кон-нотативная обусловленность деривата, объект номинации становится уже и приобретает окказиональную сочетаемость. Например, в составе окказионального оборота кровь обожгла происходит контекстуальное сужение семантического потенциала лексемы и появление деривата со значением чувство ярости, ненависти: «А если бы, а если посреди тишины снова позвала бы нас тропа войны?! Как бы над росою свистел томогавк! Ах, какие скальпы дымились бы в руках!.. Это на секунду нас обожгла жаркая кровь Справедливого Орла» («Танцуют индейцы»). Индивидуально-авторской коннотацией обладает и узуальное словосочетание горячая кровь, которое в контексте стихотворения «Погоня» благодаря основному повтору четко соотносится с горением как стилем жизни (неравнодушием, пылким интересом к жизни): «И нет нам покоя, - гори, но живи! Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови» («Погоня»).
в) Особое отношение к крови врага как проявлению своей победы над ним, свойственное людскому сознанию на протяжении тысячелетий, приобретает у поэта резко отрицательную коннотацию и трансформируется в окказиональное фразеологическое значение: хотеть (жаждать) крови - значит стремиться к острым ощущениям, потворствовать низменным инстинктам.
22
Язык художественной литературы
Близкое к данному пониманию употребление лексемы кровь мы можем видеть в авторской трансформации семантики сочетания жаждать крови в стихотворении «Коррида в Лиме». Размышления поэта о природе низменных человеческих эмоций вкладывается в уста быка, явно выигрывающего у людей в проявлении человечности: «Бык недоумевал. Но притворялся зверем», ««На! На!» - если хочешь крови... Он знал: идет игра. Подразнят - и отстанут. Поэтому - щадил. Играл с людьми в охотку». При этом актуализируется сначала авторское понимание сочетания жаждать крови - хотеть острых ощущений, а затем это значение нравственно маркируется поэтом как нездоровая страсть, проявляющаяся в полном отсутствии осознания последствий своих развлечений: бык «не сразу ощутил клинок, вошедший в холку. Он умирал, пока хлестала кровь из раны на впалые бока.», а человек считал: «О, как прекрасна кровь, когда она - чужая!..» («Коррида в Лиме»).
Употребление лексемы кровь в этом же сочетании еще раз иронично осмысливается поэтом при самохарактеристике своего поколения в самом за себя говорящем стихотворении «Бессоница-90»: сополагая в одной строке лексически и стилистически несопоставимые понятия: «жаждать демократии или крови», Р. Рождественский в длинном списке таких антитезных явлений (более тридцати) очень точно передает ощущения людей, стоящих на распутье времени, совести и общественного самоопределения: «Мы - . спрашиваем у самих себя: что же будет со всеми нами?».
3. Кровь - обозначение близкого родства. В узуальном употреблении данный дериват, как правило, метонимически подменяет обозначение близких, кровных родственников и имеет оттенок архаического употребления. В поэтическом мире Рождественского данная номинация характеризуется двумя направлениями окказиональной трансформации:
а) испытывает изменения в объеме своего значения, сужаясь и эксплицируя сему генетического родства. Наиболее выраженными в этом случае являются контексты, подчеркивающие связь родителей (матери) и детей:
- в плаче матери по пропавшему на войне сыну семантика лексемы кровь приобретает новое звучание - пронзительно нежное, близкое, более всего актуализирующее значение кровного родства матери и ребенка в однокоренной лексеме кровиночка: «Отзовись,
23
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
моя кровиночка! Маленький. Единственный... Зернышко мое. Зо-рюшка моя. Горюшко мое, - где ж ты?» («Реквием»);
- в преклонении перед любимой женщиной, матерью его ребенка, и тайной сотворения жизни, подчеркнуто исполненных нежности и восхищения в поэме «Письмо в тридцатый век». Обыгрывая буквальное и метафорическое значения глагола основать в традиционном словосочетании основать царство и созданном по аналогии, но окказиональном по сути основать судьбу, поэт неожиданным образом актуализирует генетическое понимание номинации кровь: «Будто она устала, основывая новое царство. Вдумайтесь, сколько грядущих судеб она основала!», «В женщине, спящей рядом со мной, дремлете вы!.. Но в котором из тех, кто рожден в трехтысячном, кровь моя бьется?». Эффектный прием рождает сложные пространственно-временные соотношения, делая момент перетекания значения ближайший родственник в окказиональное дальний потомок практически неуловимым для восприятия, что создает эффект одновременного присутствия автора в настоящем и далеком будущем времени совершенно естественно;
б) расширяет свое значение, охватывая область духовного братства, близости идей, интересов и образа жизни. В этом плане любопытен лингвистический эксперимент поэта с адъективной лексемой кровное, употребляемой поэтом в значении родное, личное, имеющее непосредственное отношение к субъекту. В полемичном по своей сути стихотворении «Мы - политики» ключевой образ политика подвергается развернутой метафоризации, демонстративно сопровождаемой изменением отрицательной эмоционально-оценочной характеристики, коннотативно присутствующей на фоновом уровне, на противоположную. Лексема утрачивает значение характеристика человека по виду профессиональной деятельности, расширяется в своем значении и эксплицирует контекстуальные коннотации в окказиональном значении человек, интересующийся тем, что происходит в мире, и шире - неравнодушный человек с активной жизненной позицией.
Именно это расширение семантического потенциала обусловливает изменение значения лексемы кровное, окказионально сочетающее несовместимые с логической точки зрения антитезные понятия личного и общественного. Это расширяет ее лексическую сочетаемость и дает возможность самостоятельного субстантивированного употребления: «Каждый вечер как чрезвычайное заседание Совета
24
Язык художественной литературы
Министров. Здесь становится близким - дальнее. Здесь чужое становится - личным!.. Значит все это - наше! Кровное! Наше личное. Наше общее».
В близком к представленному в этом стихотворении понимании лексема кровный используется поэтом в стихотворениях, написанных от лица представителей животного мира. Прием персонификации позволяет автору сместить фокус зрения и взглянуть на человека извне. Представление о характере родственных связей, номинируемых сочетанием кровный брат, в подобном случае расширяется и начинает включать представление о духовном родстве, возникающем в единении или борьбе с подавлением права на личную свободу в любой его форме: «Пора с людьми рассчитаться за шум такой и за льдину!.. За всех моих братьев кровных, которые - в зоопарках!» («Про медведя»).
II. Символическое значение лексемы кровь.
Символические значения лексемы кровь в качестве источника своего возникновения, на наш взгляд, имеют, прежде всего, метафоры концептуального характера. Источниками такого образного познания мира становятся, в первую очередь, культурные и религиозно-философские искания человека, а лексема кровь выступает в качестве метафорического или метонимического предиката к значимым мировоззренческим категориям.
В поэтическом пространстве Роберта Рождественского нами выделено несколько дериватов с символическими значениями номинации кровь, характеризующиеся значительной степенью неоднозначности прочтения, текстообразующей нагруженностью и динамической структурой.
1. Кровь - символ смерти. Представление о пролитии крови как символе прекращения жизни имеет понятное логическое основание, но несет неоднозначный культурологический смысл. На физическом уровне появление крови сопряжено с обрядовыми или военными действиями, и в этом употреблении лексема кровь реализует как свое прямое значение ткань тела, так и метафорическое средоточие жизненных сил. В силу определенной табуированности лексики, обозначавшей тайну рождения и смерти человека, развилось символическое употребление номинации кровь как метонимической замены смерти.
а) В поэзии Роберта Рождественского этот переход в экспрессивной форме на ярком историческом материале великолепно демонстрируется в «Балладе о том, как инки начали поклоняться солнцу».
25
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
В поэтическом обращении к историческим свидетельствам о ритуальных жертвоприношениях древних инков (кровью мазали губы для дарования богам пищи, жизненных сил) лексема кровь имеет как положительное - символ жизненной энергии («Кровью живой мазали вам губы»), так и отрицательное - символ смерти - метафорическое значение («Чудилось мне: просят еще крови боги дождя, света, зерна, крова...»). Логическая последовательность образов, зримо детализирующих жесткие нравы и кровавые религиозные обряды, становится отправной точкой для внутреннего переворота и духовного просветления человека, физически (свергнув идолов) и духовно (выбрав иные ценности) совершившего шаг к свету: «Только одно, боги мои, знайте. я вас тогда приговорю к казни!». Символом этого нового становится образ благодатного солнца, «сок» которого питает человека благодатью подобно крови.
Таким образом, в стихотворении реализуется конфликт двух энантиосемичных по специфике своего проявления семантических дериватов лексемы кровь (жизнь - смерть); свой выбор автор останавливает на символическом понимании солнечной энергии как источнике жизненных сил для человека.
б) символическое обозначение смерти неперсонифицированной, понимаемой как преждевременный, насильственный уход из жизни, представлен в стихотворениях поэта разных лет. Особенно значимые с художественной точки зрения образы созданы поэтом в стихотворениях на военную тематику: «Нашей кровью отхаркивалась война. Мы по смертному счету платили сполна» («Любая цена»); «Бой медленною кровью истекал» («Баллада о зенитчицах»).
2. Кровь - символ убийства. Намного более распространенным явлением в поэзии Р. Рождественского является использование номинации кровь в символическом значении убийство. В контексте мироощущения поэта этот дериват осложняется рядом окказиональных «приращений смысла»; наиболее актуализированным приемом их экспликации является оппозиция физическая смерть - духовное предательство.
а) Метонимическая замена номинации убийство лексемой кровь имеет глубокие культурные корни (пролить кровь значит совершить убийство). Для поэта этот символ становится значимой деталью, емко характеризующей время повальных арестов и расстрелов в кратком аббревиатурном курсе истории страны: «Кровь течет на бетон из разорванных вен. КПЗ, ЧСШ, ВМН.» («Аббревиатуры»).
26
Язык художественной литературы
Не менее яркий образ создан поэтом в коротком, намеренно нейтральном, обезличенном стихотворении-зарисовке «Из прогноза погоды». Примета времени -обыденность тона в новостных передачах об очередных людских смертях - выразительно выпячивается на первый план благодаря шаблонной структуре безликого прогноза погоды, уподобляющему по своей нейтральной стилистической нюансировке факты убийств непогоде: «Днем над столицей - местами - грозы. А на асфальте - местами - кровь...» («Из прогноза погоды»).
б) Образным воплощением идеи духовной смерти, вызванной бессмысленным и жестоким убийством - неправедным поступком, опьяняющим сознание человека и лишающим его нравственного стержня - является описание нашествия хана Батыя на Русь. Выразительным, точным штрихом к этой картине является уподобление орды потоку, который одновременно и олицетворяет саму смерть, и преломляет семантику номинации кровь в буквальном (жидкая ткань, разносящая питательные вещества в теле) и символическом (знак смерти) значениях: «Текла, ревя и радуясь, орда. Ее от крови било и качало. Дразнил мороз. Смешил чужой язык. И сабли от работы не ржавели» («Стихи о хане Батые»).
в) Символическое понимание крови как результата духовного предательства выпуклой деталью характеризует яркие персонажи стихотворений поэта, подчеркивая абстрактную, обобщенную семантику рассматриваемой лексемы:
- в описании исторических деятелей: «Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови.» («Ожидание»);
- при создании ярких аллегорических образов человеческого равнодушия, ханжества и предательского отношения к правде. Согласные звуки речи персонифицируются и трансформируются поэтом в людей конформистского типа, согласных на любое предательство во имя своего покоя: «В застолье говорит ханжа слова прекрасные. На землю кровь течет с ножа, а мы - согласные» («Упражнение по фонетике»).
3. Кровь - символ войны. Данный семантический дериват обладает яркой отрицательной оценочной характеристикой и в поэзии Рождественского является численно превосходящим.
а) Новообразование, как правило, имеет выраженную окказиональную специфику и имеет прозрачные ассоциативные параллели с символическим значением красного цвета:
27
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
- массовый террор деспотии, поэтически сравниваемый с природными явлениями: «Крадущиеся по горам закаты жирные, кровавые» («Да осенит вас Южный Крест...»);
- накал Гражданской войны с ее братоубийственным противостоянием, в контексте которого разделение общества, семьи, друзей на красных и белых помимо цветового значения вторым планом выводит четкие параллели с войной и насильственным лишением жизни: «Кровью и вьюгою кашляя, время спросило у каждого: «Ты за кого?..»» («Латышские стрелки»).
Наиболее распространенным синонимом колоратива красный в стихотворениях является багровый цвет, который становится зримым местом цветового пересечения ужасов войны, человеческой смерти и грозной красоты природы (закатов): «Плескалось багровое знамя, горели багровые звезды, слепая пурга накрывала багровый от крови закат, и слышалась поступь дивизий, великая поступь дивизий, железная поступь дивизий, точная поступь солдат!» («Реквием»);
б) приобретает двойственную характеристику прямого и символического прочтения лексемы, например, в стихотворении «Вечер у телевизора в Нью-Йорке» лексема кровь может иметь буквальное историческое (период обострения холодной войны между СССР и США) и авторское метафорическое прочтение. В основе языковой игры лежит представление об информационной войне, развернувшейся между странами, жертвами которой являются люди по обе стороны: «Ненавидят нас так, что страшно. Ненавидят нас так, что смешно.», «.убивают себя этой ненавистью! Топят. Губят свою страну!». Авторская аналогия средств массовой информации и оружия провоцирует цепную реакцию семантических превращений, реализованных путем подстановки в выбранную рамку устойчивой конструкции лексем, контекстуально антонимичных. Так «средства массовой информации» превращаются в «средства массового уничтожения», а «пятна ненависти на экранах» - в «пятна крови на мостовой». В этом контексте ключевая метафора: «Кровь горит, по газетам размазанная, - даже чувствуешь в пальцах жжение!..» предстает как лексема с мерцающим буквальным и символичным значениями, что придает стихотворению экспрессию взрыва.
4. Кровь - знак тяжелого физического труда. Появление крови на теле человека при отсутствии смертельного исхода в поэтическом мире Рождественского сопряжено с семантикой тяжелого физического труда. В этом аспекте необычным выразительным эф-
28
Язык художественной литературы
фектом обладает окказиональное переосмысление узуального сочетания руки в крови, как правило, обозначающего моральную или физическую ответственность человека за чью-либо смерть. Поэт использует это выражение в контексте описания тяжелого физического труда, что нейтрализует отрицательную оценочность выражения, сближая лексему кровь с номинацией мозоль, рана: «Смотри: уже крестьяне в пояс кланяются на хлопковых и рисовых полях... В слезах мои ладони и в крови. Я - инка. Я - твой раб» («Встречающая солнце» из миницикла «Молитвы инка»).
Дальнейшим развитием этого символического значения можно считать перенос этого наименования на нравственную, духовную сферу человеческой жизни и возникновение индивидуально-авторской номинации со значением духовного опыта человека.
5. Кровь - духовный опыт человека. Р. Рождественский - поэт с честным, тонким и искренним отношением к миру. На наш взгляд, отличительной особенностью его поэзии является позитивное отношение к любому жизненному испытанию и тому духовному опыту, который оно дает. Осознание своей нравственной позиции как глубоко гражданственной и, в силу этого, тесно связанной с жизнью своего народа и страны приводят поэта к мысли о его личной цене самореализации и жизненного успеха.
По его мнению, это духовный опыт, полученный от личностного, неравнодушного отношения ко всему: «И плывет земля в метелях и громе. И судьба ее с твоей судьбой слита. Это все дается только кровью! А ее в человеке - пять литров.» («Ответ на записку из зала»).
В другом произведении эта мысль поэта обогащается культурноисторическими ассоциациями (красный цвет советского флага, который трактовался как символ крови, пролитой в борьбе за освобождение человечества от эксплуатации; кровопролитные бои ВОВ), что приводит к созданию синкретичного представления о крови -опыте, объединяющем элементе для личной судьбы и трагической истории страны: «Нахожусь ли в дальних краях, ненавижу или люблю, - от большого, от главного я - четвертуйте - не отступлю. Расстреляйте - не изменю флагу цвета крови моей. Эту веру я свято храню девять тысяч нелегких дней. С первым вдохом, с первым глотком материнского молока эта вера со мной» («Нахожусь ли в дальних краях.»).
Отношение к цене знания, полученного путем горького опыта - впустую затраченных усилий, ошибок и заблуждений, стоивших
29
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
человеческих жизней - является отличительном чертой поэтического мировоззрения Р. Рождественского. Актуализация в лексеме кровь имплицитного значения цвета (красный) и символического - убийства, смерти, создает сложный многогранный образ знамени, в котором красный цвет приобретает зримое воплощения человеческого опыта: жизней, положенных на алтарь истории: «Знамена наши перейдут к потомкам, бессмертным цветом озарив года. Еще краснее будут пусть! Но только чтоб не от крови. Чтоб не от стыда» («Письмо в тридцатый век»).
Близкое к этому представление поэта о крови как о кровавой смертельной дани, которую платят люди за свои ошибки и заблуждения, мы можем видеть в стихотворении «Подражание бардам», реализующем контекстное противопоставление окказиональных антонимов роса (метонимически заменяющего номинацию утро -символ радостных надежд, молодости) и кровь (образный знак человеческих ошибок и трагедий): «Жизнь летит по шоссе, от любви до любви. Полпланеты - в росе. Полпланеты - в крови».
6. Кровь - знак духовного спасения через принятие идеи жертвенности и самопожертвования. Данный дериват представляется нам результатом окказионального преломления в творчестве поэта христианской идеи о крови как символе искупления человеческих грехов через самопожертвование Христа. Анализ творчества поэта с этой точки зрения позволяет говорить о значительной десакрализации религиозных символов в его мироощущении и использовании их в этом значении при создании выразительных художественных образов.
а) Индивидуально-авторская семантизация лексемы кровь происходит в стихотворении «Байкальская баллада». В момент смертельного выбора и признания близости смерти человек открыто проявляет свою сущность. Герои баллады, пассажиры тонущего катера, мокры от слез и дождя, но для поэта важна зримая деталь, подчеркивающая их душевное состояние и нравственный выбор, ими совершаемый (спасение молодой девушки). Сравнение слез с кровью, создает второй план реализации семантики лексемы, которая в данном контексте приобретает христианскую символичность понятия жертвенности: «Лица мокрые, будто в крови...» и усиливается синонимическим повтором: «И сказали. Живи. Выдержи. Выплыви».
б) В последних стихотворениях поэта лексема кровь тесно переплетается с семантикой номинаций время и жизнь, распространен-
30
Язык художественной литературы
ных на современность, историю страны и народа, приобретает символичность и глубину культурологической перспективы и включенности в религиозный контекст.
Ключевой номинацией лексема кровь становится в стихотворении «Ты меня в поход не зови...», где ее художественный образ становится символическим объектом и предикатом истории России и жизни русской нации во все времена и во всех формах существования: политике, истории, культуре, искусстве, религии, нравственности. Поэт осознает личную ответственность за все, что происходило и происходит вокруг, размышляет о судьбе своего поколения и народа в целом, используя для этого трансформированные им:
- узуальные сочетания: руки по локоть в крови: «Ты меня в поход не зови, - мы и так по пояс в крови!»; на костях: «На крови посреди земли тюрьмы строили и Кремли»;
- метафорические образы: «Над Россией сквозь годы-века шли кровавые облака»; «Рекам крови потерян счет. А она все течет и течет»;
- обозначения религиозных ритуалов, окказионально трансформированных поэтом в явления духовного порядка - причащение: «Умывалися кровью мы, причащалися кровью мы»; воздвижение храма: «Воздвигали мы на крови гнезда ненависти и любви.».
Тем самым в стихотворении создается один из самых проникновенных по своей глубине и трагической пронзительности образов сложной и противоречивой истории России XX века, в основе которого лежит семантическая трансформация лексемы кровь.
Таким образом, поэтическое пространство стихотворений Роберта Рождественского демонстрирует нам значительный потенциал семантико-деривационных возможностей номинации кровь и экспрессивную и смысловую значимость этой лексемы для выражения авторского замысла.
Список литературы
1. Жюльен, Н. Кровь // Словарь символов. Челябинск : Урал, 1999.
2. Словарь русского языка : в 4 т. Т. 2. К - О / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. 3-е изд., стереотип. М. : Русский язык, 1986. 736 с.
References
1. Zhjul'en, N. Krov' // Slovar' sim-volov. Cheljabinsk : Ural, 1999.
2. Slovar' russkogo jazyka : v 4 t. T. 2. K - O / AN SSSR, In-t rus. jaz.; Pod red. A. P. Evgen'evoj. 3-e izd., stereotip. M. : Russkij jazyk, 1986. 736 s.
31
Lingua mobilis № 4 (37), 2012
3. Рождественский, Р. И. Собрание сочинений : в 3 т. Т. 1-3. Стихотворения; Поэмы; Песни. М. : Худож. лит., 1985.
4. Шейнина, Е. Я. Кровь // Энциклопедия символов. М., 2001.
5. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М. : Локид-Миф, 1999.
3. Rozhdestvensky, R. I. Sobranie sochinenij : v 3 t. T. 1-3. Stihot-vorenija; Pojemy; Pesni. M. : Hu-dozh. lit., 1985.
4. Shejnina, E. Ja. Krov' // Jencik-lopedija simvolov. M., 2001.
5. Jenciklopedija simvolov, zna-kov, jemblem. M. : Lokid-Mif, 1999.
32
