CC BY
111
РАСТУЩАЯ РОЛЬ ПРИРОДНОГО ГАЗА В ЕВРАЗИЙСКИХ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ «ИГРАХ»
Рустам МАХМУДОВ
независимый исследователь (Ташкент, Узбекистан)
В в е д е н и е
Оценка текущих экономических и геополитических процессов в государствах Евразии позволяет сделать вы-
вод о заметном росте значения природного газа в разворачивающейся конкурентной борьбе ведущих индустриальных стран и
объединений за приоритетный доступ к источникам энергетического сырья.
Столь пристальный интерес к голубому топливу вызван рядом причин. Многочисленные прогнозы отраслевых экспертов в первую очередь говорят о том, что в ближайшие десятилетия возможно изменение традиционной структуры мирового энергопотребления, вызванное ожидаемым спадом производства нефти на разрабатываемых месторождениях, что не лучшим образом скажется на ее мировой добыче.
Правда, есть и диаметрально иные прогнозы, опирающиеся на положительные оценки запасов нефти как на суше, так и на шельфах (морском и океанском), однако пессимистические настроения все же преобладают.
Кроме того, внимание к природному газу вызвано прогнозами относительно увеличения общемирового энергопотребления, рост которого уже не может полностью удовлетворяться за счет нефти, как это было в предыдущие десятилетия.
Немаловажной причиной становятся соображения, связанные с охраной окружающей среды, особенно касающиеся западного политико-экономического пространства. Принимая во внимание, что экологические рычаги становятся важным инструментом в политике стран Запада, вопросы соблюдения экологических требований и сохранения биосферы могут искусственно подхлестнуть темпы глобального использования природного газа. Западные экологические организации все активней настаивают на пересмотре структуры энергопотребления в других государствах, требуя перейти на использование видов энергии, меньше загрязняющих окружающую среду.
Высказываются мнения, что на повышение внимания к природному газу влияет и чрезвычайная политизация нефтяного фактора. По некоторым данным, «надбавка» за политический риск в цене за баррель черного золота в последние годы достигает 75—80%. Вместе с тем следует отметить, что политизация фактора природного газа
также представляет собой лишь вопрос времени. В принципе она уже идет, а ее проявления все более очевидны. Здесь нет ничего удивительного, поскольку это объективный процесс, характерный для любой сферы, которая играет определяющую роль в развитии и безопасности экономической системы того или иного государства или межгосударственного объединения.
Политизации газового фактора в Евразии способствуют (и в обозримой перспективе будут способствовать) несколько разнонаправленных тенденций.
■ Во-первых, конкуренция между ведущими континентальными экономическими силами за приоритетный доступ к добыче газа и маршрутам его транспортировки. Соперничество будет нарастать, поскольку стремительно увеличивается количество «игроков». Если раньше направления развития континентальных энергетических процессов в сфере потребления диктовали страны Западной Европы, то азиатский экономический бум изменил конфигурацию рынка. Мощный индустриальный подъем последних лет в Азии, вызванный бурным экономическим ростом Китая и Индии, уже вывел азиатский рынок в глобальные лидеры по темпам использования нефти. Похоже, что тенденции на глобальном газовом рынке скоро будут определять также Южная и Юго-Восточная Азия.
■ Во-вторых, наличие скрытого и явного соперничества между потребителями и производителями природного газа. Суть заключается в том, что и те и другие стремятся обеспечить наиболее благоприятные ценовые и транзитные условия именно для себя, получить политические выгоды, обрести доступ к добывающим, трубопроводным и распределительным объектам.
Разнонаправленность интересов ведет к появлению неурядиц и противоречий. Особенно четко это видно на примере трений России с постсоветски-
ми странами-транзитерами и потребителями, например с Украиной, Беларусью, Грузией, Молдовой, а также с государствами ЕС. Логическим следствием подобных процессов становятся тенденции к координации деятельности, с одной стороны, поставщиков, с другой — потребителей.
■ В-третьих, соперничество в группе производителей, которое идет параллельно с попытками найти основу для согласования действий и обусловлено естественными законами рыночной конкуренции. Каждый продуцент стремится расширить свою долю на газовом рынке, продвинуть собственные варианты создания трубопроводных маршрутов, привлечь иностранные инвестиции в разработку новых месторождений голубого топлива. Однако в некоторых случаях соперничество внутри группы производителей может провоцироваться и потребителями, которые стремятся не допустить картелизации рынка поставок. В основном на связку с ними (в качестве младшего партнера) идут новые игроки указанного рынка, стремящиеся застолбить за собой хотя бы минимальный сегмент рынка потребления, в связи с чем готовы пойти на ряд уступок, вплоть до продажи газа по ценам, ниже предлагаемых традиционными экспортерами.
На высокую вероятность усиления соперничества на мировом рынке природного газа непосредственным образом указывают и экономические расчеты авторитетных аналитических центров. Согласно оценкам американской Энергетической информационной администрации (ЭИА), к 2030 году мировое потребление голубого топлива увеличится с 3,3 трлн куб. м до 5,4 трлн куб. м, а по темпам роста использования оно займет второе место после угля1.
1 Cm.: Energy Information Administration / International Energy Outlook 2007. Chapter 4, Natural Gas.
Основными сферами потребления газа останутся промышленность и электроэнергетика. Несмотря на то что его использование в индустриальном секторе составит около 43% от общего объема потребления голубого топлива (в 2004 году — 44%), в количественном плане будет отмечаться его быстрое увеличение, превышающее рост использования жидких углеводородов. Ежегодное увеличение потребностей индустриального сектора в природном газе составит в среднем 1,9%, а спрос на жидкие углеводороды-----1,1%.
Согласно данным ЭИА, наиболее высокие темпы роста использования голубого топлива будут демонстрировать новые индустриальные государства. Так, если в 2004 году на промышленно развитые страны Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР) приходилась половина всего потребления природного газа в мире, а на не входящие в ОЭСР — 25%, то по состоянию на 2007 год вторая группа государств демонстрировала темпы роста, в два раза превышающие потребности в зоне ОЭСР. До 2030 года «расклад» будет выглядеть как 2,6% к 1,2%.
Серьезные изменения коснутся вопроса соотношения собственного производства и использования. В 2004 году на страны ОЭСР приходилось 40% мировой добычи и 52% — потребления газа. Согласно прогнозам, к 2030-му эти показатели составят 27% и 43% соответственно, причем среднегодовое производство вырастет лишь на 0,4%, а использование — на 1,2%, в результате чего усилиться зависимость развитых государств от импортного сырья—с 22% до более чем 30%2.
Как уже указывалось выше, увеличение потребления и рост зависимости от импорта может сказаться на активизации соперничества как между импортерами, так и импортеров с поставщиками, а вместе с тем способствовать постоянному изменению конфигураций партнерских связок и появлению различных масштабных проектов с далеко идущими геополитическими последствиями.
2 См.: Ibidem.
Европейско-российский сегмент евразийского рынка
Сегодня осевую газовую связку на евразийском энергетическом рынке представляет собой диада «РФ — ЕС», в которой Россия выступает поставщиком природного газа, а Европейский союз — крупнейшим импортером ее сырья.
Ныне «Газпром» — монополист России — поставляет на европейский рынок более 150 млрд куб. м топлива, обеспечивая четверть всех потребностей ЕС. Для многих стран Евросоюза «Газпром» — главный энергетический партнер. К примеру, за счет импорта из РФ Германия удовлетворяет 43% потребностей в газе, Италия — 30, Венгрия — 62, Чехия — 84, Словакия и Финляндия — 100%, Болгария — 89, Греция — 96, Польша — 47, Франция — 26%.
Несмотря на то что взаимозависимость РФ и ЕС в газовой сфере очень высока, за последние годы в этой связке нарастают довольно серьезные кризисные процессы, оказывающие заметное влияние на весь евразийский рынок голубого топлива.
Видимой частью айсберга противоречий служат не устраивающие Европу и ее трансатлантического партнера США претензии России на мировое лидерство в энергетической сфере. Эти стремления начали проявляться с начала войны в Ираке, приведшей к стремительному росту цен на углеводороды.
Хотя Москва выступала и выступает последовательным противником иракской кампании Вашингтона, однако эта война обернулась для нее экономическим благом. В РФ мощным потоком хлынула валюта от продажи нефти и природного газа, российский рынок стал выгодным объектом для иностранных инвестиций, заметно укрепились национальные энергетические компании, увеличились золотовалютные резервы, по размерам которых страна заняла третье место в мире после КНР и Японии.
Актуализация проблем мировой энергетики вывела на первый план политики РФ вопрос о ее презентации как гаранта мировой энергетической стабильности. Энергетика должна была стать основой для возвращения Москвы в когорту глобальных игроков, для этого были и есть все основания, если принимать в расчет ресурсные показатели.
Так, по газу они превышают 56 трлн куб. м — 27,2% от мировых доказанных запасов (1 место); из них более 60% (30 трлн куб. м) приходится на долю «Г азпрома». Россия ежегодно добывает до 640 млрд куб. м голубого топлива, из которых свыше 560 млрд — «Газпром». По прогнозам западных аналитиков, в ближайшие 20 лет среднегодовой рост добычи в РФ будет держаться на уровне 2%. Россия ежегодно экспортирует около 200 млрд куб. м газа.
«Газпром» располагает крупнейшей в мире трубопроводной сетью, по которой это топливо поставляется не только в регионы страны, но и в 32 государства СНГ и дальнего зарубежья. Кроме того, РФ выступает в качестве ведущей внутриконтинентальной дер-жавы-транзитера, по территории которой транспортируется газ из ряда республик Центральной Азии.
Вместе с тем попытки РФ использовать природный газ и нефть в качестве инструментов в иных, кроме экономических, целях, вызывают заметное беспокойство в США и ЕС. Встревоженность Вашингтона вызвана стремлением не допустить появления и развития неподконтрольных ему процессов в Евразии, что является традиционной геополитической линией Белого дома.
Американские стратеги понимают, что Евразия представляет собой ключевой континент, расстановка сил на котором непосредственным образом влияет на всю мировую политику. В этой связи усилия России по утверждению себя как независимого гаранта евразийской и глобальной энергетики не могут не вызывать беспокойства США.
В Европе последовательными критиками глобальных энергетических планов Москвы выступают страны Балтии и Польша, которые считают, что со временем РФ попытается конвертировать свое растущее энергетическое и экономическое влияние в политическое, а это непосредственно скажется на судьбе всего европейского политического пространства.
Если во времена Ж. Ширака и Г. Шредера ведущие государства Европы не разделяли в полной мере опасений восточных «младоевропейцев», то после изменения политической картины во Франции и Германии в ЕС начинают преобладать пессимистичные настроения в отношении перспектив российско-европейского энергетического диалога. При этом речь идет не о сворачивании сотрудничества, что невозможно в принципе, а о реакции на новые экономические и политические факторы.
Опасения европейских политических кругов содержат в себе конкретные моменты. В первую очередь, в Европе многие считают, что они слишком уязвимы перед Россией, особенно на фоне довольно неутешительных энергетических перспектив стран континента, где дисбаланс между ростом потребления и собственной добычей будет лишь углубляться.
Использование природного газа в европейских государствах-членах ОЭСР будет увеличиваться довольно высокими темпами, в среднем на 1,4% в год. Если в 2004-м его общее потребление составило 626 млрд куб. м, то к 2015-му оно вырастет до 760 млрд куб. м, а в 2030-м — почти до 900 млрд куб. м. Этому во многом будет способствовать курс ЕС на увеличение доли природного газа в производстве электроэнергии и снижение роли энергетики, работающей на угле, нефти и атомном сырье.
Параллельно с ростом потребления голубого топлива прогнозируется уменьшение его доказанных запасов. Уже сегодня они сокращаются в главном энергетическом районе Европы — Северном море. По последним данным, в Нидерландах резервы уменьшились на 400 млн куб. м, в Норвегии и Великобритании — на 66—67 млн.
Беспокойство европейцев усиливают также конкретные факты прекращения Москвой поставок природного газа во время ценовых споров с Украиной и Беларусью. Сокращение подачи голубого топлива в эти страны было оценено как угроза европейской энергетической и политической безопасности.
Не устраивает европейцев и натиск компаний РФ, которые заметно укрепили свои финансовые возможности в результате повышения цен на углеводородное и минеральное сырье. К неудовольствию государств ЕС, российский бизнес стремится скупить важнейшие объекты европейской экономической инфраструктуры, включая распределительные энергетические сети, тем самым намереваясь получить доступ к главному источнику формирования финансовых потоков — к конечному потребителю.
Многие в Европе и в целом на Западе высказывают также сомнения относительно способности Москвы гарантировать энергетическую безопасность ЕС с точки зрения сырьевого фактора. В Евросоюзе не сомневаются в огромных потенциальных и разведанных запасах голубого топлива в РФ, озабоченность вызывают источники, находящиеся в эксплуатации. В качестве примера приводятся данные об истощении запасов таких гигантов, как западносибирские месторождения Медвежье, Ямбургское и Уренгой, где добывается 70% газпромовского сырья.
К этому добавляют факты повышения потребления природного газа в России, что обусловлено ее бурным экономическим ростом. В настоящее время на внутренний рынок идет до 435—440 млрд куб. м в год, и этот объем будет увеличиваться, что подтверждают и российские аналитики. К тому же некоторые из них вообще выступают за существенное снижение экспорта газа для бескризисного обеспечения прогрессирующей экономики страны голубым топливом.
Со своей стороны, официальная Москва пытается убедить европейские столицы в беспочвенности их опасений. Кремль неоднократно заявлял, что был и остается надежным экономическим партнером Европы и намерен полностью гарантировать энергетическую безопасность ее экономики.
Политику же российских энергетических гигантов по получению доступа к энергетической инфраструктуре европейских стран в РФ оценивают как стремление к глубокой интеграции двух ведущих континентальных рынков. А в качестве доказательства искренности этих намерений приводятся примеры предоставления ряду западных компаний доступа к разработке перспективных газовых месторождений, например Южнорусского и Штокмановского. В экспертной среде РФ часто отмечают, что в стремлении национальных компаний проникнуть в экономику стран ЕС нет ничего необычного, поскольку это соответствует принципам свободного рынка, которые Запад традиционно практикует и продвигает по всему миру.
По поводу «энергетических войн» с Украиной и Беларусью в Москве заявляют, что они — лишь издержки современной прагматичной политики, касающейся формирования новых правил экономических отношений с традиционными партнерами по переходу на рыночные взаимовыгодные условия торговли газом.
Однако, похоже, пока уровень обоюдного недоверия продолжает расти, сторонам не удается разрешить имеющиеся проблемные моменты. Конечно, сегодня идет масштабное сотрудничество, реализуются совместные добывающие и трубопроводные проекты, но за этим фасадом разворачивается острая борьба за право приоритетного доступа к запасам природного газа и определения маршрутов его транспортировки. Ее исход может в значительной мере обусловить будущую конфигурацию евразийского газового рынка и иметь серьезные геополитические последствия.
Стратегические шаги ЕС по диверсификации источников поставок и ослаблению зависимости от России
В настоящее время ЕС и поддерживающие его США реализуют на евразийском рынке голубого топлива многоходовую комбинацию по получению доступа к источникам поставок природного газа, которые должны стать альтернативой РФ. Параллельно принимаются меры, касающиеся ограничения возможностей российских и других иностранных компаний по закреплению на европейском энергетическом рынке.
Большие надежды в своей политике энергетической диверсификации европейцы возлагают на поставщиков газа из государств Африки, в первую очередь — на Алжир. Эта страна находится на восьмом месте в мире по запасам голубого топлива, которые оцениваются в 5,4 трлн куб. м (или 2,6% планетарных резервов). Алжир добывает до 100 млрд куб. м газа в год, из них 24% потребляет сам, а остальные экспортирует в Италию, Испанию, Францию, Турцию, Португалию, Бельгию, США, Великобританию и Грецию.
В Европу алжирский газ поставляется по двум подводным трубопроводам. Первый — Транссредиземноморский, проложенный от Алжира через Тунис и Сицилию на Италийский полуостров. Мощность магистрали составляет 28,2 млрд куб. м в год, и в ближайшей перспективе Алжир планирует увеличить ее пропускную способность до
42,3 млрд куб. м.
Вторым функционирующим газопроводом является Магриб — Европа — Газ (МЕГ) мощностью в 10 млрд куб. м в год, пролегающий из Алжира через Марокко в
Испанию и Португалию. Страна-экспортер намерена увеличить его пропускную способность примерно до 21,6 млрд куб. м в год.
Кроме того, Алжир поставляет сжиженный природный газ (СПГ) в Европу и Северную Америку, занимая 4 место в мире по его экспорту (после Индонезии, Малайзии и Катара). Главные его импортеры: Франция, Испания, Турция, Бельгия и США.
Планы Алжира по увеличению поставок голубого топлива (по существующим трубопроводам) и СПГ, безусловно, приветствуются ЕС. Однако последний не намерен останавливаться на этом, а прорабатывает вопрос о совместной прокладке еще двух мощных газопроводов из Алжира.
В 2001 году испанская компания «Cepsa» и алжирская фирма « Sonatrach» подписали соглашение о строительстве трубопровода «Medgas», по которому газ пойдет из Алжира в Испанию и, возможно, во Францию. Стоимость проекта — 1,2 млрд долл., строительство должно было начаться в 2007 году и завершиться к 2009-му. На начальном этапе пропускная способность составит 4,75 млрд куб. м в год и может быть увеличена до 18— 19 млрд.
К 2009 году планируется сдать в эксплуатацию газопровод «Galsi», который уже находится на стадии сооружения. Он пройдет через остров Сардиния в Италию. Планируемый объем поставок — до 12 млрд куб. м в год.
В случае если все проекты строительства новых газопроводов из Алжира и увеличения мощности уже действующих будут реализованы, то европейские потребители получат дополнительно от 42,5 до 56—57 млрд куб. м голубого топлива в год (без учета поставок СПГ).
Эксперты ЕС рассматривают Алжир как важного партнера и в сфере транзита западноафриканского газа на европейский рынок. Речь идет о проекте сооружения Транссахарского газопровода из Нигерии — через территории Нигера и Алжира в страны Евросоюза (30 млрд куб. м нигерийского сырья в год). Стоимость проекта — 10 млрд долл. (африканский участок) и 27 млрд долл. (вся трасса до Европы). «Труба» будет одной из самых протяженных в мире (только на африканской территории 4 128 км).
Реализация этого плана позволит ЕС получить доступ к самым крупным в Африке запасам нигерийского газа, которые оцениваются свыше 6 трлн куб. м (2,9% резервов планеты). По этому показателю страна занимает 7 место в мире. Проект пока находится на стадии обсуждения, но заинтересованные стороны — алжирская компания «Sonatrach» и Нигерийская национальная нефтяная корпорация — уверены, что газопровод будет построен к 2015 году.
Для решения энергетических проблем ЕС европейские эксперты рассматривают возможность создания так называемого «Средиземноморского кольца», в котором планируется участие государств Северо-Восточной Африки — Ливии и Египта, а также стран Ближнего Востока — Иордании, Сирии, Ливана и Турции.
Предполагается формирование трех направлений транспортировки африканского голубого топлива. В первую очередь, это трубопровод из Ливии в Италию мощностью в 8 млрд куб. м в год, а также поставки египетского СПГ в Испанию. Кроме того, предусматривается сооружение «Арабского газопровода», по которому египетский газ пойдет через Иорданию и Сирию в Ливан, Турцию и на Кипр (10 млрд куб. м в год). Однако, несмотря на то что некоторые участки уже построены, эксперты сомневаются в полной реализации проекта из-за сложной военно-политической ситуации в Ливане и вокруг Сирии.
Учитывая важность африканских стран в европейских энергетических планах, ЕС крайне болезненно воспринимает любые попытки российских компаний закрепиться на данном рынке. Особенно нервную реакцию вызвали контакты РФ и Алжира в газовой сфере. В Европе сразу же предположили, что эти два крупнейших поставщика голубого
топлива в Евросоюз могут сформировать картель, чтобы установить контроль над ценами на газ. С подобной же настороженностью воспринимаются попытки российской компании «ЛУКойл» расширить свое присутствие на энергетическом рынке Египта.
Особое внимание ЕС уделяет созданию второго масштабного энергетического коридора для поставок газа из государств Центральной Азии, Южного Кавказа, а также из Ирана и Ирака. Именно здесь имеет место прямое соперничество Европейского союза и США с Россией, поскольку расклад экономических и политических сил в некоторых из этих регионов напрямую затрагивает интересы Москвы и непосредственно влияет на геополитические процессы на континенте.
В отношении ЦА Запад отдает приоритет прокладке Транскаспийского газопровода из Туркменистана по дну Каспийского моря в Азербайджан и далее (через Грузию) в Турцию. Пропускная способность магистрали планируется на уровне 30 млрд куб. м в год. Не исключается вариант подключения природного газа из Казахстана, хотя в отношении данной республики Запад питает все же больше надежд по поводу поставок нефти и присоединения Астаны к трубопроводу БТД.
Столь повышенный интерес к ЦА вызван наличием в ней значительных доказанных запасов газа, которые имеют устойчивую тенденцию к увеличению. Так, согласно данным ЭИА, в течение года РК нарастила запасы голубого топлива на 1,16 трлн куб. м (на 54%), Туркменистан — на 960 млрд (41%)3. Запасы Узбекистана оцениваются в 2,15 трлн куб. м, а в сумме доказанные запасы газа этих трех стран превышают 4% мировых.
Евросоюз и США давно стремятся создать маршрут экспорта голубого топлива стран ЦА через Южный Кавказ (в обход России), однако им не удавалось добиться сотрудничества с тогдашним президентом Туркменистана С. Ниязовым. Сдерживающими факторами здесь во многом выступали трения Ашхабада с Баку по поводу ряда спорных нефтяных месторождений на Каспийском море, неопределенность его правового статуса и постоянная критика Западом туркменских властей в связи с нарушениями прав человека и несоблюдением демократических норм.
Приход к власти в Туркменистане нового президента Г. Бердымухаммедова возродил интерес Запада к Транскаспийскому газопроводу. В европейских и американских аналитических кругах все громче стали звучать голоса о скорейшем использовании представившегося уникального геополитического шанса. Импульс росту активности Запада на туркменском направлении придал также разрабатываемый Евросоюзом проект формирования сети газопроводов «Навуходоносор» («Набукко»).
Однако, несмотря на возобновившиеся попытки Запада заручиться поддержкой Ашхабада по Транскаспию, новые власти Туркменистана пока не дают однозначно положительного ответа, ограничиваясь лишь риторикой. Они предпочитают развивать традиционное сотрудничество с Россией и Ираном, а также вынашивают планы по созданию восточного коридора поставок газа в Китай.
Говоря о проекте «Навуходоносор», следует отметить, что он предусматривает поставки голубого топлива из государств Центральной Азии и Азербайджана в Евросоюз. Протяженность трубопровода должна составить свыше 3 тыс. км, мощность — 30 млрд куб. м, стоимость — 5,8 млрд долл. ЕС рассчитывает, что газ начнут поставлять с 2012 года.
Что касается собственно реализации вышеуказанной разработки, то европейский комиссар по энергетике А. Пиебалгс и министры энергетики Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии, Австрии уже подписали специальный документ, а проект «Навуходоносор» получил статус трансевропейской сети.
3 Cm.: Energy Information Administration / International Energy Outlook 2007. Chapter 4, Natural Gas, Reserves and Resources.
Наряду с обеспечением поставок газа из республик ЦА, на данную структуру возлагается задача стать частью единой газопроводной «паутины», объединяющей трубопроводы из Центральной Азии (идущие в обход России), Южного Кавказа, Ирана, Ирака, государств Северо-Восточной Африки и Восточного Средиземноморья. Эта сеть должна обусловить экспорт голубого топлива из регионов, в которых, по предварительным данным, запасов достаточно для обеспечения потребностей в течение 200 лет, а резервов России хватит лишь на 80.
Вместе с тем неспособность ЕС и США окончательно убедить центральноазиатских экспортеров начать поставки на Запад ставит под удар весь проект «Навуходоносор». Пока Евросоюз может более или менее надежно рассчитывать на природный газ из Азербайджана, принимая во внимание его стремление стать еще одним активным участником евразийской газовой игры. Азербайджан готов действовать в связке с ЕС и США (пример тому — нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан), а на первом этапе даже пойти на существенные скидки цены на газ с целью получения доступа к перспективному потребительскому рынку Европы.
Амбиции Азербайджана основываются на увеличении добычи голубого топлива на структуре Шах-Дениз, которая входит в число крупнейших шельфовых месторождений, открытых за последние 20 лет. Оператор проекта («Бритиш Петролеум») оценивает его запасы в 500 млрд куб. м газа и 600 млн баррелей газового конденсата. По другим экспертным оценкам, резервы Шах-Дениза только по природному газу превышают 1,1 трлн куб. м, а общие доказанные запасы голубого топлива страны достигают 1,6 трлн куб. м. Для экспорта предназначен газопровод Баку — Тбилиси — Эрзерум (на начальном этапе —
7,7 млрд куб. м в год при постепенном выходе на уровень в 23 млрд куб. м).
Совместные усилия Азербайджана, ЕС, США и Турции уже приносят свои плоды. В частности, в середине 2007 года азербайджанскому газу удалось получить доступ на стратегически важный рынок Греции, поставки будут осуществляться через турецкую трубопроводную систему. До конца 2007 года на греческий рынок будет экспортировано 800 млн куб. м газа по 149 долл. за 1 тыс. куб. м4. Азербайджанский газ существенно дешевле российского, который обходится Афинам в 250—260 долл. за 1 тыс. куб. м. В связи с этим, по оценкам экспертов, «Газпром» может потерять до 15% греческого рынка, а поставки из Алжира, вероятно, сократятся на 50%. Пока же «Газпром» обеспечивает 80% потребностей Греции (2,74 млрд куб. м в год), Алжир — 20%5.
Несмотря на то что российские аналитики говорят об отсутствии угрозы для позиций «Газпрома» со стороны Азербайджана и Турции на греческом рынке, однако это, скорее всего, не так. В ценовом плане азербайджанский газ «переигрывает» и российский, и алжирский, что повышает его привлекательность для потребителей.
Кроме того, закрепление в Афинах открывает перед Баку перспективы дальнейших поставок в глубь Европы. Это особенно важно, учитывая возможности наращивания экспорта газа с месторождения Шах-Дениз. В ближайшее время в Турцию поставят 1,2 млрд куб. м, а к 2009-му — до 6,6 млрд кубов.
Успех европейской политики диверсификации на данном направлении мог бы оказаться еще более значительным, если бы удалось обеспечить крупные долговременные поставки голубого топлива из Ирана. Некоторые энергетические компании Европы давно прилагают усилия по налаживанию сотрудничества с ИРИ в этой сфере. Еще в 2004 году австрийская компания «ОМV» и Национальная газоэкспортная компания Ирана подписали меморандум о взаимопонимании, касающийся возможного партнерства в
4 См.: Баку отбивает Грецию и Турцию у «Газпрома». Азербайджан начал демпинговые поставки газа // Время новостей, 4 июля 2007.
5 См.: Эксперт: Азербайджанский газ «Газпрому» не помеха // Росбалт, 4 июля 2007.
рамках проекта «Навуходоносор». Предполагалось, что Иран будет экспортировать свой газ через Турцию в Австрию.
Примечательно, что и сама ИРИ давно стремится застолбить место на европейском рынке газа, с 2002 года продает его в Турцию, а в 2007-м объемы этих поставок должны были достичь 11,6 млрд куб. м. В иранских газовых планах Турция рассматривается как плацдарм для рывка в Европу, что наглядно демонстрирует подписание в 2003 году Ираном и Грецией меморандума о взаимопонимании (стоимостью в 300 млн долл.), предусматривающего строительство продолжения трассы ирано-турецкого газопровода до Северной Греции, а в дальнейшем — через Болгарию или Румынию — в Центральную Европу. Обсуждался и вариант прокладки подводного участка до Италии.
Тем не менее шансы планов ирано-европейского газового сотрудничества пока оцениваются как низкие, что объясняется сложными политическими отношениями между Ираном и США — ЕС вокруг ядерной программы Тегерана. Похоже, что стороны пока не склонны к достижению реального компромисса, предпочитая делать акцент на примате собственного видения проблемы, в результате чего кризис, скорее всего, будет обостряться. Неблагоприятное влияние оказывает и скрытое соперничество США и ИРИ в Ираке, Ливане, Палестине и Афганистане. Принимая во внимание указанные причины, Вашингтон вряд ли будет благожелательно смотреть на развитие газового партнерства европейцев с Ираном.
Между тем Тегеран представляет для Европы действительно реальную альтернативу России в этой сфере. Доказанные запасы газа в ИРИ оцениваются в 32 трлн куб. м (15% мировых), что выводит ее на второе место после РФ. При этом необходимо учитывать, что 62% иранского голубого топлива находится в сугубо газовых месторождениях и еще не разработано. Экспортный потенциал Ирана огромен, даже несмотря на масштабные планы Тегерана по увеличению потребления газа в стране в целях скорейшего замещения им нефти и нефтепродуктов.
Наряду с поисками новых источников голубого топлива в ЕС набирает силу политика по ограничению влияния российского капитала. Европа видит РФ лишь как поставщика природного газа. Германия, во времена Шредера бывшая главным российским экономическим и энергетическим партнером в ЕС, сегодня создает специальный контрольный орган по ограничению нежелательных инвестиций из России, Китая и некоторых других государств. Задача этой структуры — не допускать покупки иностранными компаниями стратегически важных предприятий страны.
Что касается Великобритании, то ее политические круги активно препятствовали «Газпрому» в приобретении им ведущей газораспределительной фирмы страны «Centrica». Еще не забыта история продажи литовского НПЗ «Mazeikiu Nafta», когда вместо компаний РФ, предлагавших самые выгодные условия покупки и обеспечения сырьем, завод был продан польской фирме «PKN Orlen», не располагавшей достаточными ресурсами для загрузки НПЗ. В России многие считали, что это объясняется исключительно политическими соображениями.
Согласно данным российских экономистов, по причине активного противодействия со стороны европейских чиновников в 2006—2007 годах у компаний РФ сорвались сделки на 82 млрд долл.
Энергетическая стратегия России
В своей энергетической стратегии на европейском направлении РФ пытается решить сразу несколько задач, которые зачастую переплетаются друг с другом. В первую очередь
бб
Москва прилагает усилия для сохранения своей роли ведущего поставщика газа на европейский рынок. В принципе, сегодня у «Газпрома» нет выбора, кроме как развивать энергетические связи с Европой, учитывая, что на европейское направление сориентирована большая часть экспортных газопроводов. Более того, Россия заинтересована в дальнейшем расширении поставок, для чего она разрабатывает и реализует планы строительства новых газотранспортных мощностей, в основу которых заложены не только экономические, но и далеко идущие стратегические замыслы.
Как уже отмечалось, Москва стремится как можно глубже интегрировать экономические системы России и Европы для формирования общего рыночного пространства, на котором европейский и российский сегменты были бы взаимозависимы. Это позволило бы не только придать экономической составляющей примат над политической, но и создать условия для изменения общего политического климата двусторонних отношений, в которых латентно (и явно) все еще имеют место устоявшиеся негативные стереотипы прошлого.
Исходя из этого, РФ делает ставку на увеличение поставок голубого топлива в Европу и скорейшую реализацию новых масштабных проектов газопроводов: Североевропейского (СЕГ) и «Южный поток». Первый (он пройдет по дну Балтийского моря) предназначен для экспорта российского газа в Германию, Францию, скандинавские страны, Великобританию. Начальная пропускная способность — 30 млрд куб. м с постепенным выходом на 55 млрд кубов в год. Маршрут СЕГ. Второй («Южный поток») протянется по дну Черного моря от Новороссийска до болгарского побережья, а дальше — через территорию Балканского полуострова — в Италию и Австрию. Его мощность составит 30 млрд куб. м в год. Таким образом, только два этих проекта позволят дополнительно гарантировать европейским потребителям 60—85 млрд куб. м голубого топлива.
Если же учитывать фактор газового и геополитического соперничества в Евразии, то эти трубопроводы преследуют еще несколько важных целей. Прежде всего они должны диверсифицировать маршруты поставок российского газа в Европу, а также снизить зависимость «Газпрома» от восточноевропейских транзитных государств и стран Балтии. Подобные задачи встали перед Москвой после «оранжевой революции» в Украине, когда к власти пришла прозападная коалиция Ющенко — Тимошенко. Дополнительный фактор — довольно сложные политические отношения России с некоторыми странами Балтии и Польшей. В результате был взят курс на строительство новых газовых коридоров, которые минимизировали бы риски, исходящие от восточноевропейских государств-транзитеров.
Неординарная задача возлагается на трубопровод «Южный поток», особенно в свете попыток Европы реализовать проект «Навуходоносор». Посредством сооружения «Южного потока» РФ планирует еще больше упрочить свои позиции на южноевропейском газовом рынке и снизить для себя возможный негативный эффект от реализации конкурирующего проекта Европы.
Значение «Южного потока» в конкурентной борьбе Москвы за европейский газовый рынок заключается в том, что по этой трассе, возможно, будет поставляться и голубое топливо из республик ЦА, которые играют весьма важную роль в заполнении сырьем магистрали «Навуходоносор». «Южный поток» призван усилить позиции России в «газовом диалоге» с Турцией. Анкара пытается позиционировать себя в качестве ключевого энергетического и транспортного узла на пути поставок нефти и голубого топлива из государств Южного Кавказа, РФ, стран Центральной Азии, Ирана и Ирака в Европу, а также стремится поднять свою значимость на еще большую высоту посредством замыкания на себе новых региональных трубопроводных проектов. Кроме того, она намерена заработать на перепродаже поступающего в страну газа.
Естественно, Россию не устраивает дальнейший рост зависимости от Турции, уже отрицательно отражающийся на транспортировке нефти, что вынуждает экспортеров
РФ искать новые обходные маршруты поставок, в частности через Болгарию и Грецию (проект нефтепровода Бургас — Александруполис). В газовой сфере Москва к тому же не желает отдавать все козыри в руки Анкары, тем более что на южнокавказском и центральноазиатском геополитических направлениях Турция конкурирует с Россией.
В этой связи «Южный поток» призван снизить транзитную значимость Турции: после его ввода в строй она будет уже не эксклюзивным, а всего лишь одним из рядовых тран-зитеров российского и центральноазиатского газа в регионе Черного моря, хотя и по-прежнему весьма важным. Превращая Болгарию и Грецию в энергетические транзитные узлы, РФ создает в их лице естественных конкурентов Турции и своих энергетических союзников.
Снижение транзитного потенциала Анкары может иметь и долгосрочные цели — сделать ее более сговорчивой при возможном обсуждении с Россией проекта строительства второй ветки газопровода «Голубой поток», а также подвигнуть Турцию к большему учету интересов РФ на Южном Кавказе.
Одна из особенностей политики России в Евразии и на европейском направлении — сохранение своих позиций как главного партнера государств Центральной Азии в сфере транзита и закупки природного газа. В этой связи Москве крайне важно не допустить сооружения Транскаспийской магистрали, так как она может лишить Россию столь необходимого ей дешевого голубого топлива стран ЦА.
Кроме того, реализация прозападного трубопроводного проекта негативно скажется на позициях РФ в регионе и может затронуть ее глобальные амбиции. Дело в том, что военно-политическое и экономическое партнерство с государствами Центральной Азии представляет собой значительный геополитический ресурс Москвы в ее стратегии по восстановлению России в статусе ведущей мировой державы. Утрата ею транспортной монополии в регионе (на западном направлении) приведет к интенсификации геополитического соперничества с такими центрами силы, как США и ЕС, которые, следуя естественной логике, попытаются закрепить достигнутый успех.
Принимая во внимание указанные обстоятельства, РФ с опасением восприняла смену власти в Туркменистане, создавшую угрозу пересмотра прежних договоренностей «Газпрома» с президентом республики С. Ниязовым о закупке туркменского газа в течение 25 лет, а также обусловившую предпосылки для возобновления контактов Ашхабада с ЕС и Вашингтоном по Транскаспийскому трубопроводу.
Кремль решил предупредить нежелательное для него развитие событий. В первую очередь он предпринял усилия, чтобы получить от новых туркменских властей заверения относительно соблюдения 25-летнего газового соглашения. Более того, Россия смогла в кратчайшие сроки достичь предварительных договоренностей с Туркменистаном и Казахстаном о строительстве Прикаспийского трубопровода. Наряду с этим РФ договорилась с Узбекистаном о расширении мощностей функционирующего газопровода Средняя Азия — Центр. К тому же Москва надеется, что Ташкент присоединится к Прикаспийскому трубопроводу.
Столь экстренные меры России оказались неожиданными для западных стратегов. Соглашение по Прикаспийской магистрали вызвало большое количество мрачных оценок о перспективах ориентации центральноазиатских газовых ресурсов в направлении Азербайджана, Турции и стран ЕС. Пессимизм основывается на том, что как минимум 30 млрд куб. м туркменского голубого топлива (именно такой будет пропускная способность Прикаспийского трубопровода) упущено европейскими странами, которые могли бы направить этот газ в Транскаспий. Если к тому же добавить и будущее увеличение поставок по магистрали Средняя Азия — Центр, то потенциальные потери могут возрасти в два раза.
Необходимо отметить, что договоренности по Прикаспийскому газопроводу и увеличению мощности «трубы» Средняя Азия — Центр были бы невозможны без конструктивной и прагматичной позиции Туркменистана, Казахстана и Узбекистана.
Будущее Транскаспия во многом зависит и от перспектив разработки новых газовых площадей на туркменском шельфе Каспийского моря, а также структуры Южный Иоло-тань, которые, по предварительных оценкам, могут составить несколько триллионов кубометров голубого топлива.
Шаги Москвы по изучению возможностей консолидации ведущих мировых производителей природного газа можно расценивать в контексте евразийской «газовой игры» и энергетического соперничества РФ с ЕС и США.
Сегодняшняя стратегия Запада заключается в том, чтобы не допустить союза продуцентов газа (типа ОПЕК). В 1970-х годах западные страны испытали на себе всю мощь нефтяного «оружия» его арабских производителей и в этой связи выступают против формирования еще одного энергетического картеля.
Европейским и американским импортерам легче иметь дело с отдельными поставщиками газа, так как в этом случае можно эффективнее использовать свое политическое и экономическое превосходство для «пробивания» выгодных условий по цене, маршрутам транспортировки, вхождению западных компаний в проекты разведки и добычи голубого топлива. Естественно, появление такого картеля, где цены на газ будут определять производители, не отвечает долгосрочным экономическим и политическим планам ЕС и США.
Москве, наоборот, выгодно тесное сотрудничество экспортеров газа, поскольку это даст его поставщикам мощный инструмент влияния на мировой рынок и глобальное политическое пространство. Исходя из этого, в политических кругах РФ прорабатывается несколько замыслов регионального и планетарного уровней.
Во-первых, это Энергетический клуб ШОС, суть которого заключается в консолидации поставщиков природного газа, входящих в Шанхайскую организацию сотрудничества. Эту идею в аналитических кругах Москвы оценивают как весьма удачную, учитывая нахождение в ШОС таких ведущих производителей нефти и природного газа, как Россия, Казахстан и Узбекистан. Кроме того, в статусе страны-наблюдателя в ШОС входит Иран — мировой энергетический гигант, демонстрирующий стремление повысить свою роль в этой структуре и более активно работать по различным направлениям ее развития. Не исключается сотрудничество в энергетической сфере с Туркменистаном, который хотя и непричастен к ШОС, однако (в силу наличия общих интересов в области поставки и транспортировки голубого топлива) тесно связан с некоторыми ее государствами-членами.
Если идея Энергетического клуба будет реализована, то в самом сердце Евразии возникнет мощная нефтегазовая организация, фактор влияния которой на континентальные энергетические процессы невозможно будет игнорировать.
Весьма оригинальная особенность такого клуба — в его рамках планируется развивать сотрудничество с ведущими мировыми потребителями энергоносителей — Китаем и Индией, причем первый — постоянный член ШОС, вторая — страна-наблюдатель. Партнерство поставщиков с этими государствами позволит более пристально отслеживать мировые энергетические процессы, учитывая, что азиатский сегмент глобального нефтегазового рынка уже определяет многие его параметры.
Для России возможное развитие энергетических связей с КНР и Индией в рамках ШОС может преследовать и далеко идущие цели, непосредственно касающиеся глобальных интересов поставщиков и импортеров. Соглашаясь учитывать энергетическую заинтересованность Китая и Индии, РФ тем самым сужает оперативное пространство для ЕС и США.
Вполне очевидно, что Соединенные Штаты, Евросоюз и ряд их союзников из стран СНГ имеют в общем консолидированные взгляды на устройство евразийского и мирового рынков природного газа. Несмотря на определенное расхождение позиций с Китаем и с Индией (в меньшей степени) в ряде энергетических регионов мира, Запад может попытаться привлечь их на свою сторону, чтобы создать некий общий фронт потребителей природного газа в противовес проявляющимся тенденциям сотрудничества между его производителями. В этом плане укрепление энергетических связей Москвы с Пекином и Дели в Энергоклубе ШОС может снизить вероятность появления широкой оппозиции импортеров голубого топлива.
Второе стратегически важное направление — попытки России нащупать точки совпадения интересов с ведущими мировыми игроками на рынке газа. Первым ее шагом стало участие в 6-м саммите производителей и экспортеров природного газа (апрель 2007 г., Доха — столица Катара). Это мероприятие вызвало большой резонанс в мире, особенно на Западе, так как в его работе, наряду с другими продуцентами сырья, участвовали три страны, имеющие самые большие в мире запасы голубого топлива: Россия, Иран и Катар.
Участников встречи сразу же заподозрили в попытках создать «газовый ОПЕК» — тем более что подобную идею ранее высказывал Иран, — однако этого не произошло. Основные цели саммита — определение перспектив формирования глобального рынка природного газа и выявление условий возможного взаимодействия производителей, хотя были достигнуты и некоторые конкретные результаты, в частности создана организационная группа по ценообразованию на газ.
Как представляется, наряду с налаживанием связей с продуцентами голубого топлива, России эта встреча был интересна и для отслеживания ситуации и тенденций развития на рынке сжиженного природного газа. РФ пытается не отстать от его ведущих производителей и не упустить из виду нюансы формирования глобального рынка сжиженного газа. Это стремление основывается на прогнозах ведущих аналитических центров о перспективах роста производства и потребления СПГ. В настоящее время доля последнего в мировой торговле газом составляет 26,2% (около 190 млрд куб. м), а на трубопроводные поставки приходится свыше 530 млрд куб. м. Однако уже в 2010 году доля СПГ может увеличиться до 30—33% и будет расти дальше, ослабляя позиции трубопроводных поставок, доля которых в мировой торговле голубым топливом к 2020-му может снизиться до 38%.
Производители и экспортеры газа уже готовятся к новым рыночным реалиям и увеличивают инвестиции в промышленную и транспортную инфраструктуру. По данным Международного энергетического агентства, в ближайшие три года энергетические компании вложат в строительство новых СПГ-терминалов и танкеров до 135 млрд долл.
Существенную роль в развитии мирового рынка сжиженного природного газа планирует сыграть и Россия, чей монополист «Газпром» намерен к 2030 году стать лидером по его производству. Достичь этого компания рассчитывает за счет ввода в строй ряда мощных заводов по продуцированию СПГ. Уже в 2008 году должны начаться его поставки с «Сахалина-2», около 4,8 млн т в год, которые в перспективе могут быть удвоены. Экспорт СПГ с востока РФ откроет «Газпрому» доступ к рынкам государств Северной Америки, Юго-Восточной и Южной Азии, Дальнего Востока. К 2011—2012 годам планируется ввести в строй завод по производству СПГ на западе России (Приморск) мощностью в 5 млн т в год.
С точки зрения «энергетического диалога» с ЕС развитие Россией поставок СПГ поможет ей укрепить свои переговорные позиции, сегодня достаточно уязвимые, так как львиная доля экспортируемого голубого топлива идет по трубопроводам, которые «завязаны» на европейском рынке. Ориентация же на СПГ позволит (по необходимости) по-
ставлять сырье в любую точку земного шара, а не только на европейский рынок, как это происходит в случае с трубопроводами.
Влияние азиатской экономики на континентальный рынок голубого топлива
Несмотря на то что на континентальном газовом рынке ключевой связкой являются (и останутся в обозримом будущем) Россия и ЕС, все более возрастающее влияние оказывает азиатский энергетический рынок, где выделяются две наиболее бурно развивающиеся страны: Китай и Индия.
Хотя доля природного газа в их общем потреблении энергоресурсов пока относительно невелика (в Китае — 3%, в Индии — 8%), курс этих стран на увеличение его производства и импорта, а также реализация программ газификации и замещения других видов углеводородного сырья позволяют говорить о том, что в обозримом будущем эти государства серьезно изменят конфигурацию традиционных схем поставок сырья в Евразии.
В принципе они уже вносят коррективы в энергетические планы поставщиков голубого топлива из России, стран Ближнего Востока, Центральной и Южной Азии, а также традиционно крупнейших импортеров трубопроводного газа и СПГ — стран Северной Америки, Европы и Дальнего Востока (Япония и Южная Корея).
Общая характерная черта КНР и Индии — эти энергетические игроки не располагают такими доказанными запасами природного газа, которые могли бы гарантировать им длительную ресурсную самодостаточность и, соответственно, полную энергетическую безопасность. В связи с этим Пекин и Дели ищут наиболее оптимальные варианты газовых стратегий.
Благодаря наличию нескольких крупных газоносных провинций в западных и северных регионах страны Китай находится в более выгодном положении (по сравнению с Индией). Доказанные запасы КНР оцениваются в 1,7 трлн куб. м, по другим данным, — в
2,7 трлн. В результате масштабных геологоразведочных работ китайских компаний, в последние два года было открыто несколько крупных месторождений, что позволило говорить об увеличении доказанных запасов сырья на 900 млн куб. м.
До последнего времени потребление газа в КНР носило региональный характер, обусловливая фрагментарную структуру национальной трубопроводной системы. Однако Пекин прилагает усилия для создания интегрированного рынка голубого топлива, где ключевую роль должны сыграть несколько трубопроводов, предназначенных для поставок сырья из западных провинций в промышленные центры на океанском побережье. Первый из них — запущенная в эксплуатацию в 2005 году магистраль Запад — Восток, которая берет начало в СУАР и заканчивается в Шанхае; ее пропускная способность приближается к 15 млрд куб. м газа в год.
Безусловно, эти объемы недостаточны для бурно растущей экономики страны, ведь доля газа в ее энергопотреблении в ближайшие годы должна увеличиться минимум в два раза. По экспертным оценкам, в 2020 году в КНР может возникнуть дефицит в 50—60 млрд куб. м, который будет необходимо покрывать за счет импорта. Это заставляет Пекин искать дополнительные источники газа за рубежом, и тут возникает достаточно интересная ситуация, усложняющая евразийскую и мировую газовую «игру».
С одной стороны, Китай выступает потенциальным конкурентом крупнейших импортеров газа — США, ЕС, Японии и др., а также, соответственно, перспективным парт-
нером поставщиков, в том числе РФ. Однако, с другой стороны, КНР одновременно выступает в отношении ключевого на газовом рынке Евразии российского фактора конкурентом на пространстве Центральной Азии и гипотетически — в глобальном масштабе («газовый ОПЕК»), что создает теоретические возможности партнерства Поднебесной с ведущими импортерами. Это порождает двусмысленную ситуацию на континентальном и мировом энергетических рынках.
Конкуренция КНР с ведущими мировыми потребителями газа будет проявляться в первую очередь на рынке СПГ, тем более что крупных его поставщиков немного. За последний год Китай демонстрирует фантастические темпы потребления и импорта сжиженного природного газа, поставки которого в июле 2007 года увеличились по сравнению с аналогичным периодом 2006-го в пять раз (с 62,427 тыс. до 356,139 тыс. метрических т), что обусловлено спросом электроэнергетических компаний. А закупается этот газ главным образом в Алжире и Австралии.
Вполне очевидно, что если высокие темпы китайского импорта СПГ (например, из Алжира) сохранятся, то это сделает КНР серьезным конкурентом Европейского союза и США, которые тоже закупают сжиженный газ в Алжире. На азиатском рынке Китай будет переходить дорогу Японии и Южной Корее.
Увеличение потребностей заставит Поднебесную все больше «втягиваться» в обладающий огромными запасами голубого топлива Персидский залив, государства которого намерены стать лидерами на рынке СПГ. Сегодня совокупные доказанные запасы природного газа в странах Залива превышают 40% от мировых, в частности Иран, Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ занимают соответственно второе, третье, четвертое и пятое места на планете (после России).
Страны Залива все активней выходят на рынок СПГ, уже охватывая 18%-й сегмент мировой торговли; большую часть газа они экспортируют в Японию (46%), Южную Корею (24%), Индию (17%), Испанию (14%) и США. Лидируют в поставках Катар и ОАЭ.
Особенно впечатляют темпы развития газовой промышленности Катара, который располагает крупнейшим в мире шельфовым месторождением «Северное поле» с доказанными запасами, превышающими 30 трлн куб. м. Примечательно, что страна вышла на рынок СПГ относительно недавно, в 1997 году впервые поставив 120 тыс. метрических т СПГ, а уже в 2005-м — 20,1 млн т, выведя государство в мировые лидеры. Прогнозируется, что экспорт Катара будет расти и дальше — если учитывать его планы строительства еще серии заводов по сжижению природного газа.
ЕС, США, Япония, Южная Корея, а также индустриально развитые страны Южной и Юго-Восточной Азии рассматривают Катар и в целом государства Персидского залива как долговременного источника поставок газового сырья, особенно на фоне прогнозируемого падения добычи в Индонезии.
В этой связи наращивание в регионе экономического и политического присутствия Китая может нравиться не всем, в первую очередь Соединенным Штатам, которые считают эту территорию зоной своего традиционного влияния. Обеспокоенность американских стратегов вызывают в первую очередь контакты в нефтяной и газовой сферах Пекина с Тегераном, которые рассматривают друг друга как перспективных энергетических партнеров. В частности, в 2004 году они подписали меморандум, по условиям которого китайская компания «Sinopec Group» будет разрабатывать иранское нефтяное месторождение Ядараван в обмен на ежегодные (в течение 25 лет) закупки Пекином 10 млн т иранского СПГ и строительство завода по сжижению газа. Стоимость соглашения оценивалась в 100 млрд долл. И хотя сегодня, по данным США, у ИРИ пока нет крупных мощностей по производству СПГ, однако в перспективе страна сможет экспортировать 35 млн т сжиженного газа в год. Тегеран не скрывает, что одним из основных его потребителей будет Китай.
Вторым ключевым вектором стратегии КНР по импорту голубого топлива является получение доступа к трубопроводным поставкам из России и республик Центральной Азии, что важно для Пекина не только в экономическом, но и в военно-стратегическом плане. Дело в том, что китайский импорт нефти и СПГ, осуществляемый танкерами по морским коммуникациям, довольно уязвим, так как Поднебесная не располагает мощным океанским военным флотом и соответствующими базами в Южной и Юго-Восточной Азии. При возникновении конфликта на путях морской транспортировки нефти и газа энергетическая безопасность Китая может быть поставлена под вопрос. Минимизировать эти риски позволяют внутриконтинентальные трубопроводы, поскольку они будут проходить по территориям стабильных и дружественных КНР государств.
Среди перспективных для Пекина проектов можно назвать план строительства газопровода с месторождения Ковыкта, расположенного в Иркутской области (РФ). Его маршрут включает в себя Северный Китай и Корейский полуостров. Пекин уже заявил о намерениях закупать более 23 млрд куб. м газа в год, но, по мнению экспертов, это возможно не ранее 2012 года, даже позже, учитывая трения «Газпрома» с компанией «ТНК-БП», владеющей 63%-й долей в проекте.
Данное обстоятельство вынуждает КНР пока концентрировать свои усилия на реализации планов поставок голубого топлива из стран Центральной Азии. Основная надежда возлагается на два газопровода: «Казахстан — Китай» и «Туркменистан — Китай». Пока более продвинулся диалог Пекина с Ашхабадом. В ходе своего первого визита в Пекин новый президент Туркменистана Г. Бердымухаммедов подтвердил соглашение своего предшественника С. Ниязова от 3 апреля 2006 года, в котором говорится, что с 2009 года Ашхабад будет ежегодно поставлять в КНР 30 млрд куб. м газа в течение 30 лет. Проект трубопровода «Казахстан — Китай» ныне находится на стадии изучения. Он также рассчитан на экспорт 30 млрд куб. м газа в год.
Реализация указанных планов изменит всю традиционную схему газовых поставок республик региона, что, конечно же, скажется на геополитической ситуации в Центральной Азии. В этой связи можно предположить, что КНР (по мере продвижения к практической реализации проектов) будет сталкиваться со все большей обеспокоенностью России и ЕС. Европейцев абсолютно не устраивает подобная перспектива, поскольку поставки в Китай сделают шансы реализации Транскаспийского газопровода мизерными. РФ, в свою очередь, обеспокоена ресурсными возможностями Туркменистана. Как полагают некоторые российские эксперты, Ашхабад вряд ли сможет, опираясь на нынешние запасы, выполнить взятые обязательства как перед «Газпромом», так и перед КНР. В российских аналитических кругах считают, что Ашхабад может перенаправить часть предназначенного «Газпрому» голубого топлива в Китай. Опасения Москвы небезосновательны и опираются на статью 2 Китайско-туркменского соглашения, где говорится, что «при необходимости дополнительных объемов газа для строительства газопровода Туркменистан — Китай, туркменская сторона может гарантировать поставки газа из других газовых месторождений».
Вместе с тем руководство Туркменистана стремится развеять беспокойство России и показать, что его резервы на правобережье Амударьи вполне достаточны для обеспечения экспорта в КНР и опасения Москвы беспочвенны. Во время церемонии закладки газопровода, состоявшейся в конце августа 2007 года, Г. Бердымухаммедов заявил, что богатые запасы газа на правобережье Амударьи подтверждены расчетами местных ученых, специалистами иностранных компаний и независимыми экспертами. Эти ресурсы оценены в 1,3 трлн куб. м. К 2009 году данная территория сможет обеспечивать трубопровод 30 миллиардами кубов газа в год.
Активные попытки Пекина войти на газовый рынок стран Центральной Азии еще больше запутали обстановку и подняли конкуренцию в регионе на более высокий уро-
вень. Особо пикантная ситуация складывается в отношениях между государствами ЦА, Китаем и Россией.
Не вызывает сомнений, что появление еще одного коридора поставок выгодно для экспортеров из республик ЦА, тем более что они — с момента обретения независимости — одним из стратегических моментов своей политики объявили курс на диверсификацию маршрутов экспорта углеводородов. Но, с другой стороны, открытие китайского «газового коридора», конечно же, будет встречено РФ — ведущим стратегическим партнером — отнюдь не с распростертыми объятиями.
Это прекрасно понимают в Ашхабаде, который стремится переадресовать Пекину возможные претензии Москвы и возложить на КНР всю ответственность за решение вопросов транзита, на что непосредственно указывает статья 5 Генерального соглашения, где говорится, что «Китайская Сторона проведет консультации с правительствами транзитных стран с целью достижения соглашений о взаимовыгодных условиях транзита природного газа через их территории».
С другой стороны, КНР не с руки втягиваться в острую конкурентную борьбу с РФ, которая выступает партнером Пекина по ШОС, играет важную роль в обеспечении региональной безопасности и представляет собой ключевого партнера в сфере поставок новейшего вооружения. Пекин связывает с Москвой и большие надежды в энергетике, но в то же время ему критически необходимы дополнительные и безопасные источники энергии.
Для Москвы же стремление государств ЦА диверсифицировать экспорт, а также намерения Пекина стать потребителем углеводородов республик региона, особенно на фоне ввода в строй нефтепровода Атасу — Алашанькоу и начала строительства газопровода Туркменистан — Китай, представляют собой факторы, которые невозможно не учитывать.
В такой ситуации, как представляется, в долгосрочной перспективе у России не остается иного выхода, кроме как рассмотреть возможность своего участия в развитии восточного коридора поставок газа. Это тем более актуально, что уже ряд лет РФ изучает пути снижения зависимости от европейского рынка и налаживания экспорта своих углеводородов из Западной и Восточной Сибири в Китай и страны Тихоокеанского региона. Не так давно российская компания «Транснефть» уже начала строительство нефтепровода Ангарск — Находка. Аналогичные проекты рассматривает и «Газпром». Все они призваны сбалансировать экспортную составляющую энергетической политики России, в которой наблюдается дисбаланс в сторону чрезмерной привязки к европейскому рынку.
В этой связи одним из вариантов развития азиатско-тихоокеанского вектора экспортно-энергетической политики Москвы могло бы стать ее присоединение к проекту создания и развития восточного трубопроводного коридора из ЦА и Сибири в КНР. Теоретически подобное сотрудничество с центральноазиатскими экспортерами может иметь для России ряд преимуществ. Экспорт газа в КНР, безусловно, создаст серьезную альтернативу рынку ЕС, что усилит позиции Москвы в трудном энергетическом диалоге с западными партнерами и сделает ее экспортную политику в сфере поставок углеводородов более гибкой.
Кроме того, ориентация на приморский рынок промышленного региона города Шанхая, который предположительно станет конечным потребителем центральноазиатского газа, может оказаться для российских компаний предпочтительней с коммерческой точки зрения. Дело в том, что рассматриваемые сегодня в РФ поставки голубого топлива в северные и северо-восточные провинции Китая имеют одну слабую сторону — эти территории обладают огромными запасами угля, добываемого в промышленных масштабах. Этот позволяет северным провинциям КНР достаточно гибко варьировать источни-
ки энергопотребления, при желании быстро замещая предстоящие поставки сибирского газа углем. С большой долей вероятности «фактор угля» будет способствовать усилению позиции Пекина в его ценовом диалоге с «Газпромом».
В отличие от северных провинций Шанхай все же будет отдавать приоритет быстрому повышению потребления и импорта природного газа, что в первую очередь вызвано экологическими причинами, особенно на фоне нарастающего обсуждения в мировых политических и экономических кругах проблемы загрязнения окружающей среды. Использование природного газа поможет снизить нагрузку на железнодорожную транспортную систему Китая, которая, по некоторым данным, ныне испытывает существенные трудности из-за перевозок увеличивающихся объемов угля.
Совместное развитие экспортерами стран ЦА и Россией восточного энергетического коридора на базе какого-либо трубопроводного консорциума может создать условия для координации поставщиками позиций по определению цены на газ, экспортируемый в КНР, прогнозирования динамики роста потребностей рынка, а также регулирования объемов этих поставок.
Все это поможет свести к нулю ненужную конкуренцию и дать возможность всем вовлеченным сторонам получить максимальную выгоду, параллельно исключив какие-либо имеющиеся опасения и недоверие.
Что касается Индии, то она, как и Китай, постепенно набирает обороты в качестве локомотива, определяющего развитие азиатского потребительского рынка энергии. Пока эта страна заметна главным образом на рынке нефти, но и на газовом рынке ее роль, по прогнозам, в ближайшие годы будет возрастать. Дели уже давно взял курс на достижение энергетической независимости, однако этим амбициозным планам, вероятно, не суждено сбыться, если принять во внимание довольно незначительную сырьевую базу по сравнению с масштабами экономики и темпами ее развития, в том числе в потреблении энергии. Доказанные запасы газа в Индии оцениваются примерно в 1,26 трлн куб. м (ежегодная добыча равна 33,2 млрд куб. м). При этом использование голубого топлива растет довольно высокими темпами, в последние пять лет опережая другие виды энергоресурсов. Уже в 2004 году потребление превзошло собственное производство, составив
36,3 млрд куб. м.
Несмотря на то что в 2006 году было открыто несколько офшорных блоков в Бенгальском заливе с прогнозируемыми запасами в 700—730 млрд куб. м, это не сможет сделать индийский рынок самодостаточным с точки зрения его обеспечения газом. Как и в случае с Китаем, Индия вынуждена все больше ставить на импорт, что создает предпосылки для втягивания Дели в глобальную конкурентную борьбу за природный газ.
Первые крупные партии СПГ Индия начала импортировать в 2004 году из Катара, причем динамика роста довольно существенна: если в 2004-м было импортировано морем 3,1 млрд т, то в 2005-м — около 7,5 млрд. На этом индийские компании не намерены останавливаться, о чем свидетельствуют планы создания мощностей для приема СПГ. В дополнение к первому терминалу («Dahej» мощностью в 5 млн т в год, расположен в штате Гуджарат) строится терминал в Кочи, который сможет принимать от 2,5 до 5 млн т. Он должен вступить в строй в 2009 году.
Вместе с тем будущее сектора по импорту СПГ (с точки зрения темпов развития) во многом зависит от того, сможет ли Индия реализовать альтернативные газопроводные проекты. В настоящее время Дели испытывает на данном направлении серьезные трудности, вызванные геополитическими причинами. В первую очередь это касается трубопровода Иран — Пакистан — Индия, рассчитанного на экспорт 21—22 млрд куб. м иранского газа с месторождения «Южный Парс» на пакистанский и индийский рынки.
Еще в середине 1990-х годов Индия заявила о поддержке плана сооружения газопровода, тем самым волей-неволей втянулась в евразийскую газовую «игру», став объектом
жесткого прессинга со стороны США, категорически выступающих против этого проекта. Да и в самой Индии есть много его противников, считающих, что Пакистан, через территорию которого пройдет «труба», является ненадежным партнером.
Все это, безусловно, замедляет темпы реализации проекта, хотя индийские официальные лица заявляют о готовности продолжать сотрудничество в рамках трехстороннего соглашения. Однако, похоже, задержка с его реализацией уже сказывается на терпении Ирана, который стал рассматривать вариант двусторонних договоренностей с Пакистаном.
Между тем трубопровод Иран — Пакистан — Индия поддержали президент России В. Путин и «Газпром». По словам президента РФ, «Газпром» готов финансовыми ресурсами и технологическим участием поддержать строительство газопровода из Ирана в Пакистан и Индию. Такой проект совершенно окупаем и вполне реализуем. Совместное предприятие даст возможность координировать усилия на рынках третьих стран и сможет объединить месторождения на территории двух стран»6.
С большой долей вероятности это заявление следует рассматривать в контексте евразийской газовой «игры». Москва, поддерживая магистраль Иран — Пакистан — Индия, возможно, стремится решить несколько задач. В первую очередь, ввод в строй газопровода теоретически позволит перенаправить большие объемы иранского голубого топлива с европейского на азиатский рынок. Этот шаг если и не снимет полностью, то хотя бы минимизирует иранскую «газовую угрозу» позициям России на рынке ЕС. Трубопровод Иран — Пакистан — Индия послужит дополнительным фактором снижения вероятности подключения иранцев к проекту «Навуходоносор» (наряду с фактором американского политико-дипломатического и экономического давления).
С другой стороны, поддерживая стремление Тегерана экспортировать голубое топливо в Индию, Москва закладывает основу для появления общих конкретных интересов двух стран на соответствующем рынке, что может интенсифицировать двустороннее энергетическое сотрудничество и в целом укрепить позиции поставщиков на газовом рынке Евразии.
В свою очередь, Индия стоит перед сложной дилеммой. Учитывая, что сроки реализации проекта уже поджимают (экспорт газа должен начаться в 2011 г.), у Дели остается все меньше времени для окончательного определения своей позиции. Если трубопровод все же будет сооружен, то может возникнуть вероятность осложнения отношений Индии с США.
В случае же отказа от строительства магистрали Индия может потерять не только иранский трубопроводный газ, но и поставки СПГ из Ирана. Дело в том, что в январе 2005 года ИРИ и Индия подписали соглашение, согласно которому Дели — наряду с разработкой нефтяных месторождений Ядараван и Джофейр — обязался в течение 25 лет закупать 7,5 млн т СПГ (с 2009 г.). Общая стоимость контракта оценивается в 40 млрд долл.
Найти альтернативу иранскому газу будет довольно трудно. Такие перспективные для Индии проекты, как трубопроводы Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия и Мьянма — Бангладеш — Индия, пока реализовать сложно. В Афганистане не прекращается внутренний конфликт, что делает инвестирование в проект рискованным. А поставкам газа из Мьянмы препятствуют непростая политическая ситуация в стране, ее нарастающая изоляция от западного мира, а также трудности в переговорном процессе между Индией и Бангладеш, в котором последний выступает в качестве государства-транзитера.
6 «Газпром» тянет трубу в Индию из Ирана // Коммерсантъ, 17 июня 2006, № 108.
В связи с этим у Дели может не оказаться иного варианта, кроме как ориентация на сжиженный природный газ, что, в свою очередь, будет способствовать еще большему обострению конкуренции на евразийском и глобальном рынках СПГ.
3 а к л ю ч е н и е
Подводя итоги вышеизложенному, следует отметить, что процессы формирования новых правил «игры» и углубления структурных изменений газового рынка Евразии будут носить долговременный характер. Фактически все участники энергетической «игры», включая поставщиков и потребителей, сегодня заняты поиском самых оптимальных стратегий, стремясь обеспечить себе более выгодные позиции на рынке. Заключение каких-либо соглашений не означает, что экспортер или импортер не станут искать альтернативных вариантов, скажем в сфере транзита или увеличения числа энергетических партнеров. Практически процессы на рынке природного газа будут проходить под знаком стремления к максимально возможной диверсификации и достижения наиболее выгодных ценовых условий, прямым следствием чего станет, скорее всего, достаточно высокий уровень взаимного недоверия по различным линиям коммерческих отношений в газовой сфере. Отягощению данного фактора будут способствовать и различные геополитические причины, явно просматривающиеся за той или иной крупной газовой сделкой или проектом, что, безусловно, еще больше запутает и без того непростую ситуацию на континентальном рынке голубого топлива.
