CC BY
41
Литература
1. Виноградов Г. Народная педагогика (отрывки и наброски). - Иркутск: Изд-во Вост.-Сиб. отд. Рус. географ, о-ва, 1926.
2. Виноградов Г. С. Страна детей: избранные труды по этнографии детства / сост. А.В. Грунтовского; подг. текстов и коммент. А.Ф. Некрыловой; архивн. материалы В.В. Головина. - СПб.: Историческое наследие, 1998.
3. Фольклорный архив В.П. Зиновьева.
4. Фольклорный архив кафедры литературы ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия образования».
5. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: в 20 т. / науч. ред. Ф.П. Сороколетов. - СПб.: Наука, 2007. - Т. 2.
6. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: в 20 т. / отв. ред. Ф.П. Сороколетов. - СПб.: Наука, 2006. - Т. 1.
7. Виноградов Г.С. Шулюканы // Виноградов Г.С. Этнография детства и русская народная культура в Сибири. - М.: Вост. лит., 2009.
8. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: в 20 т. / науч. ред. В.М. Гацак, Ф.П. Сороколетов. - СПб.: Наука, 2008. - Т. 3.
Соловьева Маргарита Ранальдовна, доцент кафедры литературы Восточно-Сибирской государственной академии образования, кандидат филологических наук.
Solovyova Margarita Ranaldovna, associate professor, department of literature, East-Siberian State Academy of Education, candidate of philological sciences. Тел.: (39-52) 590943, +7-9832431831; e-mail: margosol-margosol@mail.ru
УДК 398.21
© Л.Ц. Малзурова Проблемы функционального назначения бурятских повествований
Определяется информативная функция бурятских легенд и преданий, которая осуществляется в процессе коммуникативного акта между рассказчиком и слушателями. Утверждается, что легенде присущи еще дидактическая и перформативная функции.
Ключевые слова: функция, рассказчик, коммуникация, информация, чудо, событие.
Ь. Тэ. Ма1гигоуа
Problems of functional purpose of the Buryat legends and narrations
The article defines the informative function of the Buryat legends and narration which is performed within a process of communicative act between a narrator and audience. It is stated that a legend has also didactic and performative functions.
Keywords: function, narrator, communication, information, miracle, event.
Как известно, одним из жанровых признаков легенд и преданий считается выполняемая ими функция. Необходимым условием формирования жанра В.П. Аникин считает «осознание общей целевой установки, существующей у произведений сходного типа...» [1, с. 103]. Б.Н. Путилов к жанрообразующим признакам относит содержание, поэтику, бытовое назначение (функциональные связи), формы исполнения, музыкальный строй и связи с другими видами искусства [2, с. 172].
Важным для изучения функционального назначения легенд и преданий видится вывод К.В. Чистова о том, что в рассматриваемых произведениях «преобладает информационная функция; вымысел имеет не нарочитый и эстетический, а бессознательно-коллективный характер» [3, с. 25]. По К.В. Чистову: «...функция предопределяет выбор тематики, круг идей и вслед за этим
тип героев, принципы построения сюжета, отбора и сочетания определенных художественных средств и т.п.» [4, с. 48]. Исходя из данной позиции, ученый констатирует разделение устных народных произведений на группы с «отчетливо выраженной эстетической функцией» и «внеэс-тетической функцией». Легенды и предания, которые не воспринимают как художественные ни сами рассказчики, ни слушатели, относятся к прозаическим произведениям последней группы.
Рассматривая фольклорный текст под коммуникативным углом зрения, К.В. Чистов расширил понятие коммуникативный акт, включая в данный процесс и коммуникативные ожидания: «...жанр - это не только определенные правила запоминания и воспроизведения текста, но и не менее определенные коммуникативные ожидания и готовность понять текст в соответствии с этими ожиданиями» [5, с. 161].
Коммуникативный процесс передачи информации рассказчиком слушателю будет эффективным в случае, если он удовлетворяет взаимные запросы: исполнитель ищет в собеседнике среду, готовую понять, воспринять в нужном русле передаваемую информацию, а слушатель настраивает себя на получение ожидаемой информации.
Бытование легенд и преданий напрямую связано с коммуникативным актом, что подразумевает передачу информации в непосредственном общении рассказчика и слушателя. К верному замечанию И.А. Голованова: «Коммуникативная значимость легенд связана с передачей в них сакральной информации» [6, с. 22] - следует добавить: информация зачастую бывает связана с религиозными сюжетами. Поэтому все сообщаемое легендой принимается аудиторией на уровне святости, непререкаемости, неоспоримости, поскольку издревле связано с богом и является непреходящей ценностью. Так осуществляется процесс доказывания достоверности излагаемого в легенде. При этом в большинстве легенд превалирует присутствие чудесного, сверхъестественного, не умаляющего достоверное. Это связано с явлениями, действиями, совершаемыми религиозными, культовыми деятелями.
Говоря о коммуникативной функции преданий, И.А. Голованов отмечает следующее (хотя, на наш взгляд, сказанное в полной мере может быть отнесено и к легендам): «Важнейшая коммуникативная функция преданий - удовлетворять познавательные потребности человека. Предания воспроизводятся при трансляции информации от поколения к поколению, от местного жителя к приезжему или в коммуникации местных жителей, когда требуется дать уточнение, продемонстрировать осведомленность в знании каких-либо фактов местной истории» [6, с. 23].
Важность информативной функции подчеркивает и Э.В. Померанцева: «В несказочной прозе, независимо от того, имеет ли рассказ дидактический, морализующий, патриотический характер, приоритет имеет познавательный момент. Это прежде всего сообщение, т. е. семантическая информация» [7, с. 76].
Народное повествование, будь то легенда или предание, в основе своей несет информацию, легенда чаще информирует о событиях сакрального характера, а предание связано с мирской жизнью. Поскольку бытование данных жанров напрямую связано с коммуникативным процессом, огромная роль в определении функции жанров принадлежит рассказчику. В силу предпочтения эстетической функции повествования он может делать основной упор именно на нее,
отодвигая на задний план функцию информативную. В случае важности информации о событии ли, местности ли, об исторических ли лицах рассказчик отдает предпочтение информативной функции. При этом немаловажную роль в акцентировании внимания слушателей на той или иной функции играют также средства передачи информации, умение пользоваться «средствами жеста, мимики, интонации» [7, с. 77], мастерство рассказчика, жизненный опыт. Функция фольклорного произведения может зависеть также «от местной традиции, от индивидуальной трактовки сюжета рассказчиком, от характера воспринимающей среды» [7, с. 78].
Анализ бурятских легенд и преданий позволяет утверждать, что в данных повествованиях чаще встречается информация местного характера: об истории села, местности, региона; генеалогического характера: происхождении родов, племен; информация, содержащая объяснение образования тех или иных местностей, гор, рек, сел. H.A. Криничная отмечает: «Функциональным назначением интересующего нас жанра является повествование о событиях и героях “малой” истории независимо от значимости, которую они имеют с самого начала или приобретают с течением времени» [8, с. 10].
По всей обширной территории Бурятии бытуют местные легенды, предания о людях, запомнившихся народу своими деяниями, борцах, ставших известными своей силой. Так, легенда о Мочи распространена в Джиде: Мочи гэжэ нэрэтэй, бэе ехэ томотой, хусэ шадал ехэтэй баатар хун Цагаатайн намагта 1800 оной эхеэр ажакуудаг байгаа. Тэрэнэй ажалша гээшэнъ аргагуй. Мочи ганса моритой хун байжа, нэгэтэ тэрэнээ тэргэдэ хуллэжэ, тулеэндэ гараба. Ой ошожо, морёо модонкоо уяад, ворвов бэеэрээ тулеэ шэрэжэ асараад, тэргэдээ ашажа, гэр тээшээ бусажа ябахаданъ, мориниинъ эсэжэ, тэргэтэй ашаагаа даахаяа болиходонъ, Мочи сухалдажа, морео гараараа хабиргыенъ ёбороод абахаданъ, моринойнъ аркан илзаржа, шалбаршаба. Тиихэдэнъ Мочи: «Э-э, энэм иихэдээ ухэшоо ха юм», - гээд, морёо мулталжа, тэргынгээ хойнокоо уяад, воров тэргэдээ орвжв, зудхэжэ, тулеэгээ гэртээ асаркан юм гэлсэдэг [9] (В начале 1800 г. в селе Цагатуй жил Мочи, человек крупного телосложения, огромной силы, трудолюбивый. Имел единственную лошадь. Однажды он отправился в лес за дровами на своей лошади. Привязав лошадь к дереву, Мочи начал грузить дрова на телегу. На обратном пути Мочи, увидев, как лошадь еле передвигает ногами
под тяжестью груза, распряг ее, а сам встал на ее место. Так и привез телегу с дровами).
В предании подчеркивается трудолюбие Мочи, его отношение к единственному помощнику - коню и проявленное милосердие - впрягшись вместо коня, Мочи доставляет домой телегу с дровами. Здесь проявились и сила его, во много раз превосходившая лошадиную силу, и человеческое сострадание к животному.
В повествовании время выступает предельно сжатым, так как повествуется об одном событии. И это событие отражает местную историю. В произведении точно указаны время, место события: 1800-й год, село Цагатуй. «Предание как целостное фольклорное произведение локализовано в определенных временных рамках и пространственных границах. Здесь мы имеем дело с прозаическим повествованием, созданным по горячим следам какого-либо события и имеющего целью сообщить нечто интересное о достоверном историческом факте» (10, с. 16.)
Даже если повествование информационного характера, оно не лишено эстетической направленности, а произведение с явно выраженной эстетической функцией в основе своей имеет информацию о чем-то. В силу этого необходимо отметить, что в повествовании обязательно доминирует одна из функций, которая позволяет причислять произведение к тому или иному жанру. «Доминантная функция, определяющая структуру произведения, является наиболее достоверным признаком рода устной прозы. В зависимости от нее сообщения, совпадающие по сюжету, могут относиться к разным жанрам и даже родам прозы. Естественно, что окончательная классификация конкретных произведений устной прозы может быть проведена лишь на основании учета совокупности признаков» [7, с. 81].
Э.В. Померанцева, конкретизируя выполнение легендами и преданиями определенных функций, обозначила следующее: «Предание стремится прежде всего сообщить факт, его основная функция - познавательная. Особенность эта явно выступает в историческом предании, но заметна и в этимологических и других его видах. Легенда же, сообщая необыкновенный факт, стремится поучать, идеализируя своих героев, призывая подражать им, она утверждает их святость, подвижничество или героизм. Основная ее функция - дидактическая» [11, с. 173]. Ученым отмечено, что каждый из этих жанров имеет свой круг тем, сюжетов, свою систему образов, но их объединяет установка на правду, независимо от характера их содержания.
Выполнение легендой дидактической функ-
ции четко прослеживается на примере легенды о Борискином озере, содержание которого приведено Л.Е. Элиасовым в книге «Байкальские легенды и предания»: «Тут, недалеко от Кырена, есть одно озеро, которое зовется Борискиным. Название этого озера произошло так: жил тут давным-давно один бурят по имени Бориска. Характер у него был неуживчивый, не мог он жить ни с русскими, ни с бурятами. Вот всю жизнь кочевал он из деревни в улус, из улуса -снова в деревню. Пока был молодой, все еще шло ладно, но под старость он совсем разорился и стал нищим. Надоело ему, видать, шляться, вот он и решил поселиться около озера. Одному человеку житье худое. Пожил Бориска около озера немного и умер. Тут же его похоронили, а озеро Борискиным назвали. И теперь еще старые люди говорят: если с народом жить не можешь, то кочуй на Борискино озеро, там тебе без людей и жизнь недолга» [12, с. 98].
Данная легенда равно популярна среди бурятского и русского народов, населяющих ныне Тункинский район Республики Бурятия, благодаря выполнению дидактической функции, которая заключена в предостережении человека от подобного Борискиному поведения по отношению к людям. Принятая в народе норма взаимоотношений не допускает пренебрежения к другим, отрицания взаимозависимости друг от друга в условиях совместного проживания. В основу данного повествования положена поучительность одинокого прозябания Бориски, и не исключительность данного поведения, а типичность исхода подобного случая определяет актуальность произведения, становится одним из условий активного бытования его в современной среде жителей Тунки.
А.П. Липатова, исследовавшая механизмы текстообразования местных легенд, определила функцию легенды как перформативную. К этому выводу А.П. Липатова приходит в результате рассмотрения учения о речевых актах, которое основывается на замечании Джона Остина по поводу особого рода высказываний - «перформативах» - представляющих собой соотношение: «произнесенное высказывание и есть произведенное действие». Исследователь проецирует данное положение на сферу фольклористики: ввиду сложившегося мнения о том, что все повествования что-то «утверждают» или «описывают», им приписывалась информативная функция. Данное положение претерпевает изменения в виду обнаружения и третьего варианта: «конструирование реальности», что означает: легенда, отражая действительность, не остается рав-
нодушной к ней, она ее домысливает, проводит различные операции с целью убедить слушателя в правдивости рассказываемого. Поскольку повествуемое в легенде «невероятно», но происходило на самом деле, мы согласны с позицией А.П. Липатовой, считающей: «С одной стороны, легенда - это то, во что верят. С другой стороны, легенда сродни слуху, сплетне, выдумке» [13, с. 69].
Легенда, в первую очередь, информирует слушателя о событиях, явлениях, происшествиях, глубоко запомнившихся народу, сыгравших определенную роль в истории, также поучает, как не надо или нужно поступать, предостерегает от опрометчивых поступков. «Легенда находится в сложных взаимоотношениях с реальностью - она оказывает определенное давление на нее: она ее достраивает <...>, преобразует, трансформирует. Функция “конструирования реальности” или (как назвал К.В. Чистов, социально-утопическая функция) - специфическая функция легенды. Данная особенность выделяет легенду из ряда других разновидностей фольклорной прозы», - отмечает А.П. Липатова [13, с. 77].
Утрату легендой перформативной функции и переход произведения из статуса легенды в статус предания отмечаем на примере повествований о Шумакских источниках. Рассказ об их открытии имеет множество вариантов. Лечебные свойства Шумакских источников настолько эффективны, что больные и немощные обретают здоровье. По одному из преданий, знаменитые источники были открыты охотником по имени Шумак. Он ранил на охоте оленя и начал преследовать. После продолжительной погони охотник увидел, как раненое животное, повалявшись в грязи, уже исцеленное, выходит оттуда. Это место заинтересовало Шумака, он исследовал его вдоль и поперек и убедился в целебности вод. Так были открыты знаменитые источники.
Другой вариант повествует об охотнике из племени сойот, который, преследуя раненого оленя, настигает его в узкой горной долине. Охотника, ожидавшего увидеть обессиленное животное, поразил вид здорового, исцеленного оленя, поднимающегося из грязи. Он заинтересовался свойствами грязи, впоследствии и источниками, расположенными поблизости [14, с. 20].
Изначально рассказ этот был легендой, основу которой составляло «чудо» - открытие никем ранее не замечаемого свойства родника, впоследствии, утратив «перформативную» функцию, он превратился в предание. Событие, описываемое в обоих вариантах, расценивается как «невероятное, случайное, фантастическое». Случай исцеления раненого животного вызвал удив-
ление первооткрывателей, возможность выздоровления допускалась, но казалась невероятной за столь короткий промежуток времени и на глазах изумленного преследователя. Таким образом, событие, описываемое в данных вариантах одной легенды, расценивается как не типичное, выходящее за рамки норм объяснения природных явлений. Тайна произошедшего в обоих случаях кроется в чудодейственных свойствах источника.
Основное содержание рассказа не потеряло актуальности, но, перестав быть событием, данное открытие - «чудо», «невероятность», «фантастика» превращается в «историю», и повествование переходит из легенды в предание. Молва о чудодейственном источнике рождает все новые легенды о действии целебной силы данного объекта. Легенда, поскольку ей присуща функция воздействия на реальность, т.е., по А.П. Липатовой, «конструирование реальности» с помощью изустной передачи слушателям информации о чудесных исцелениях от различных недугов, привлекает множество жаждущих выздоровления.
Новые легенды, рождающиеся по горячим следам случаев выздоровления, - это, согласно характеристике К.В. Чистова, «социальноутопические легенды, они «не только предсказывают будущее, но и призывают к действию. Отсюда - особо активная связь легенд с социальной действительностью» [15, с. 336], в силу имеющегося потенциала воздействия на действительность они «призывают к действию», т.е. заинтересовывают народ в лечении от болезней с помощью целебного источника, пропагандируют его лечебные свойства.
Пример превращения легенды о Шумакских источниках в предание доказывает еще и верность понятия о функции, как «категории видоизменяющейся, постоянно варьирующейся» [7,
с. 81]. В данном случае информация о «чуде», которое изначально составляло основу рассказа и в силу того, что различными путями и средствами пыталось быть объясненным, постепенно потеряла актуальность, хотя популярность самого явления «чуда» еще сохраняется. С потерей актуальности доминирующая в легенде перформативная функция уступает место информативной функции, которая заключается в констатации факта лечебных свойств Шумакских источников. Так обеспечивается изменение модальности невероятности (невероятно, но люди исцелились благодаря чудодейственным силам источника), присущей легенде, на модальность вероятности (целебность источника подтверждается выздоровлением множества людей от различных недугов), которая характерна для предания.
М.К. Шемякина. Квинтэссенция выражения концепта «возрождение» в поэтике русского традиционного устного народ-ного творчества_____________________________________________________________________________________________________
Итак, бурятские легенды и предания объединяет выполнение информативной функции, легендам же, кроме информативной, присущи дидактическая и перформативная функции, которые являются одним из жанроопределяющих
признаков. Функциональное назначение данных повествований обеспечивается через коммуникативный акт, в который вовлекается рассказчик и аудитория слушателей.
Литература
1. Аникин В.П. Теория фольклора: курс лекций. - 2 изд., доп. - М.: КДУ, 2004.
2. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура; 1п тетопат Б.Н. Путилов. - СПб.: Петерб. востоковедение, 2003.
3. Чистов К.В. Прозаические жанры в системе фольклора // Прозаические жанры в системе фольклора народов СССР. -Минск, 1974.
4. Чистов К.В. К вопросу о принципах классификации жанров устной народной прозы // Фольклор. Текст. Традиция: сб. статей. - М.: ОГИ, 2005.
5. Чистов К.В. Поэтика славянского фольклорного текста. Коммуникативный аспект // Фольклор. Текст. Традиция: сб. статей. - М.: ОГИ, 2005.
6. Голованов И.А. Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (ХХ-ХХ1 вв.): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2010.
7. Померанцева Э.В. Соотношение эстетической и информационной функции в разных жанрах устной прозы // Проблемы фольклора. - М.: Наука, 1975.
8. Криничная Н.А. О жанровой специфике русской народной прозаической прозы и проблемах ее изучения // Русская народная историческая проза: вопросы генезиса и структуры. - Л.: Наука, 1987.
9. Мочи. Записано от Н.Ц. Балдановой, 1954 г.р., жителя с. Цагатуй Джидинского района Республики Бурятия, 2000 г. Архив автора.
10. Тулохонов М.И. Бурятские исторические предания //Поэтика жанров бурятского фольклора. - Улан-Удэ, 1982.
11. Померанцева Э.В. Устная несказочная проза. Рассказы о мифических существах и их жанровые особенности // Русская устная проза. - М.: Просвещение, 1985.
12. Борискино озеро // Байкальские легенды и предания. Фольклорные записи / предисл., коммент. Л.Е. Элиасова. - 2 изд., доп. и перераб,- Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1984.
13. Липатова А.П. Местные легенды: механизмытекстообразования: дис. ... канд. филол. наук. - Ульяновск, 2008.
14. Шумак - источник жизни / сост. Л.Т. Санданова. - Улан-Удэ, 1999.
15. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды ХУП-Х1Х вв. - М.: Наука, 1967.
Малзурова Любовь Цыдыповна, доцент кафедры филологии и методики преподавания БГУ, кандидат филологических наук.
Malzurova Lyubov Tsydypovna, associate professor, department of philology and methodology of teaching, Buryat State University, candidate of philological sciences. E-mail: lubov-malzurov@mail.ru
УДК 008
© М.К. Шемякина
Квинтэссенция выражения концепта «возрождение» в поэтике русского традиционного устного народного творчества
Рассматривается концепт «возрождение» как одна из центральных аксиологических характеристик бытия народа, отображенная в содержательной структуре русского устного народного творчества.
Ключевые слова: концепт «возрождение», русская традиционная культура, русское устное народное творчество.
М.К. Shemyakina
Quintessence of expression of a concept "revival" in poetics of Russian traditional oral national creativity
A concept "revival" is considered as one of the central axiological characteristics of people’s being. It is reflected in substantial structure of Russian oral national creativity.
Keywords: concept "revival", Russian traditional culture, Russian oral national creativity.
