CC BY
16
УДК 81'36:811.341.4
ББК 81.2-2
Т 46
Тихонова А.П.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры английской филологии
Адыгейского государственного университета, e-mail: aza.tihonova@mail.ru
ПРОБЛЕМА ПОСЕССИВНЫХ ПРЕФИКСОВ В ХАТТСКОМ ЯЗЫКЕ
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматривается один из наиболее сложных и спорных вопросов хаттологии, до сих пор не имеющий однозначного решения. Впервые предпринимается попытка выявить значение и статус именных префиксов, что, на наш взгляд, позволит ответить на ряд нерешенных проблем. Материалом исследования послужили тексты двух билингв: «О боге луны, упавшем с неба» и «Строительный ритуал». Методика исследования основана на сравнительно-историческом анализе двух или более языков. Анализ хаттских именных префиксов и их сравнение с абхазо-адыгскими посессивными и классными показателями выявил их типологическое и материальное тождество и показал, что они являются грамматически полифункциональными элементами: во-первых, показателями грамматических классов; во-вторых, показателями категории посессивности, а также показателями числа и лица глаголов и имен. Эти данные подтверждают, что хаттский и абхазо-адыгские языки являются близкородственными и ведут свое начало от общего языка-основы. Результаты анализа могут быть использованы для написания исторической грамматики абхазо-адыгских языков.
Ключевые слова:
Именные префиксы, посессивные префиксы, локативный падеж, категория грамматических классов, класс человека, класс вещей и природы.
Tikhonova A.P.
Candidate of Philology, Associate Professor of English Philology Department,
Adyghe State University, e-mail: aza.tihonova@mail/ru
THE PROBLEM OF POSSESSIVЕ PREFIXES IN THE HATTIAN LANGUAGE
Abstract:
The article deals with one of the most complex and controversial issues of Hattology, which still has no unambiguous solution. For the first time an attempt is made to reveal the meaning and status of nominal prefixes, which, in our opinion, will allow us to answer a number of unresolved issues. The material of the study was the texts of two bilinguals: "The God of the Moon, Fallen from the Sky" and "Building Ritual". The research methodology is based on a comparative analysis of two or more languages from a historical point of view. The analysis of the Hattian nominal prefixes and their comparison with the Abkhaz-Adyghe possessive and class indicators revealed their typological and material similarity and showed that they are grammatically poly-functional elements: first, indicators of grammatical classes, secondly, indicators of the possessive category, as well as indicators of numbers and persons of the verbs and names. These data confirm that the Hattian and Abkhaz-Adyghe languages are closely related and originate from a common language-basis.
The results of the analysis can be used to write the historical grammar of the Abkhaz-Adyghe languages. Keywords:
Nominal prefixes, possessive prefixes, locative case, category of grammatical classes, human class, class of things and nature.
С самого начала исследования хаттского языка одним из наиболее спорных вопросов является статус и значение именных префиксов типа le-, se-/es-, te-, i-, a-, ua-/uaa/ wa-/ waa-: le uel «жилье, дом»; se-alep «слово»; i-yah «небо»; a-ha-kurkuuenna «царский жезл»; ua-zar(i) «человек/ люди».
Положение осложняется еще и тем, что часть именных префиксов совпадает с глагольными, на что обратила внимание еще А. Камменху-бер [1: 47].
О. Сойсал отметил, что именные посессивные и глагольные показатели третьего лица единственного и множественного числа, второго лица единственного числа (u-) и первого лица множественного числа (ai) идентичны [2: 187].
Случайно ли это совпадение или нет? Решение этой проблемы в хатт-ском языке, как правило, увязывается с вопросами лица, числа и падежа, а также посессива.
Э. Форрер выделяет в хаттском языке посессивные префиксы множественного числа (Plural-Präfix). Префикс le- он соотносит с лицом мужского пола (männliche Person), se- - с лицом женского пола (weibliche Person): li-e-ib-bi-nu-u «его сыновья, se-ib-bi-nu «ее сыновья», i- - с третьим лицом, wa- - с первым или вторым лицами [3: 230-235].
Э. Ларош отвел le- роль показателя множественного числа именительного падежа, а es- - показателя множественного числа винительного падежа. Значение префикса uaa-он определил как показатель неопределенного множества (pluralite indertermine) (именительный и винительный падежи) [4: 174-181].
Утверждение Э. Форрера о том, что префикс le- способен образовывать множественное число
существительных (Die Substantive wurden durch vorangestellten le- in den Plural gesetzt: lie-binu "Söhne", lie-zuh, lie-sterah), не подтвердилось. Хаттские именные словосочетания с префиксами le- «его», se- «ее» могут соотноситься как с одним, так и с несколькими предметами обладания, т.е. не являются показателями множественного числа существительного. Ср.: le-uel «его дом» - le-pinu «его сыновья».
Симон Цолт, как и предшествующие исследователи, подтвердил посессивный статус именных префиксов и их соотнесенность с именительным или винительным падежами единственного и множественного числа [5:142].
Однако изучение посессивных le-, se- te-, ua-/uaa привело А. Каммен-хубер к выводу, что в большинстве случаев нет достаточных синтаксических данных, чтобы определить является ли, например, le- показателем «множественного числа» (и вместе с тем «именительного падежа») или же «посессива», а ua-, ua - по-
a
казателем «именительного падежа» и/или «винительного падежа множественного числа» [1: 62].
Наш анализ хаттских текстов подтвердил, что вышеописанные префиксы не закреплены за тем или иным падежом и числом, не всегда выражают посессивные отношения, и могут входить в состав глагола. Например, I-starra-zil ua-asah ua-h-ziherta: - «В темной земле зло вы спрячьте», где имя с префиксом i- (i-starra-zil) выражает локативные отношения (локативный падеж), имя с префиксом uaa- (uaa-asah) выражает объектные отношения и входит в структуру глагола ua-h-ziherta.
Во фразе Estan Lahzan le-uel (ед. ч.) a-an-teh: («Бог Солнца в Лах-цане себе дом его строит») имя с
префиксом le- (le-uel) действительно выражает посессивные отношения, однако в сочетании с именем, обозначающим обладателя в эрга-тивном падеже. В свое время еще Э. Форрер отмечал, что такие именные префиксы как a-, wa-, i- перед именами и прилагательными остаются непереведенными в билингвах, и их истинное значение еще не выявлено [3: 231].
По-иному к решению данной проблемы подошел Вяч.Вс. Иванов. Он предположил, что именные префиксы в хаттском языке - это показатели классов [6: 34-37].
В противовес ему И.М. Дунаевская и И.М. Дьяконов полагают, что показатели грамматических классов в хаттском надежно не выявляются и, возможно, при имени отсутствовали, хотя они это утверждение никогда не проверяли [7: 81].
Между тем, в языках, где отсутствует грамматическая категория рода, существует так называемая грамматическая категория классов. Все имена в абхазо-адыгских языках делятся на два класса: класс людей и класс вещей и природы. К классу людей относится человек, независимо от возрастных и половых признаков, а также антропоморфные божества. В класс вещей и природы входят все одушевленные и неодушевленные предметы, кроме человека и антропоморфных божеств [8: 22]. В абхазском и абазинском языках категория классов сохранилась. В адыгских языках формальные показатели этой категории были утрачены, и она сохранилась только как семантическая категория [9: 81].
Ср. хатт. tu-mil «ливень с градом» - адыгейск. мылы «лед»; каб. мыл «лед»; хатт. i-ae «зло(е)» - адыгейск. 1ае «злой/зло», е - «зло».
Однако в указанных языках следы этой категории прослеживаются в основах имен в окаменелом виде: адыгейск. ты-жьыны, каб. ды-жьын «серебро», адыгейск. шъ-хьэ, каб. щ-хьэ «голова», [9: VII].
В абхазском языке первое лицо не различает грамматических классов, второе и третье лица имеют детальное распределение по классам. Различаются следующие классы: 1) класс людей, 2) класс вещей и природы, 3) класс мужчин, 4) класс женщин, 5) класс мужчин, вещей и природы [8: 21-22].
Примером префикса класса людей (подкласс мужчин) в хаттском может служить префикс иаа: uaa-ШН-кап-1е-(п) букв. 'взятый на воспитание', «высший хаттский сановник, как правило, царский сын». Ср. с адыгским къан «воспитанник» (чаще всего мальчик из знатного рода, отдававшийся по обычаям адыгов на воспитание в другую знатную семью).
Этот же префикс употребляется с классом природы иаа-р1гй «ветер». Однако, как видно из вышеприведенных примеров, он не является показателем множественного числа [6: 29-30]. Анализируемые хаттские тексты этого периода демонстрируют распад морфологической системы классов [10: 29-30]. В хаттском языке этого периода, по наблюдениям Вяч.Вс. Иванова, в именных словоформах еще можно выделить некоторые из классных префиксов, такие как ша-. Например, Аша-ш1 «бог Изобилия», где ша- обозначает класс антропоморфного божества. Ср. АшИп-каие «изобилия царь -имя божества [6: 29-30].
На основе хаттских классных показателей складывается самостоятельная система притяжательных префиксов и формируется местоименная система выражения субъектно-объектных отношений в структуре глагола. Употребление хаттского слова ииг «страна, город» с префиксами: 1е-, $е-, 1е-: Ы-ии^О «его страна(ы)», se-uuur(u) «ее страна(ы)», te-uuur(i) «наша страна(ы) свидетельствует о том, что перед нами уже не классные показатели, а притяжательные префиксы.
Однако притяжательные префиксы еще не оформились окончательно
как класс, и классные показатели продолжают существовать в виде окаменелых префиксов, например, в таких фразах, как i-malhip zihar «хорошее дерево», pip a-sah «дурной (злой) камень», точнее «камень-зло».
На данной ступени развития языка остался убыхский язык. Самостоятельных притяжательных местоимений в нем нет. Их функции выполняют формы, образованные от корней личных местоимений с помощью форманта хъ- (ед.ч.), хъу-, хъуа (мн.ч.): а-сы-хъ<сы-гъуа «мыр сэсый» «это мое», а-уы-р< «мыр оуй» «это твое» [11: 395].
Что касается префиксов es-, uaa-/ waa-, то они представляют особые трудности при интерпретации, которые вызваны следующими причинами: 1) омонимией этих префиксов с компонентами сложных слов. Например, Es-ta-n «бог света», где es «свет», ta «отец, n - показатель эрга-тивного падежа; waa-shap-ma «верховные боги», где waa- «бог», shap «верховный», -ma - показатель множественного числа эргативного падежа; 2) омонимией префикса waa- с формантом множественного числа суффиксом -ua/wa с собирательным значением: Ср. hamuru-ua «балка, круглое бревно».
Лучше всего категория классов сохранилась в абхазском и абазинском языках. В абхазском языке классно-личные префиксы в тех же классных значениях, что и при глаголе, употребляются и при именах с посессивным значением, передавая отношение принадлежности [8: 23].
Хаттская лично-местоименная префиксальная система похожа на абхазскую. Сопоставление хаттских префиксальных элементов в именных и глагольных основах с абхазскими классными префиксами подтверждает их общность. В абхазском языке во втором лице показателем подкласса мужчин является личный префикс у-, женщин - личный префикс б: уара у-цоит «ты идешь (о мужчинах)»; бара б-цоит «ты идешь (о женщинах)».
В третьем лице единственного числа глагол различает класс человека вообще (мужчин и женщин вместе), подкласс мужчин, подкласс женщин и подкласс вещей. При именах показателем класса человека является личный префикс д-, показателем подкласса мужчин - личный префикс и-, подкласса женщин
- личный префикс л-, класса вещей
- личные префиксы и-, а-/на-. Префикс л- является личным притяжательным префиксом третьего лица единственного числа имен класса женщин: аб «отец - лаб «ее отец». Ср. с показателем третьего лица единственного числа и- в подклассе мужчин: ан «мать» - иан «его мать» [12: 76].
В хаттском языке этого периода пока еще отсутствует и только начинает формироваться категория лица. Например, префикс и- в хаттском языке, ранее употреблявшийся для выражения категории человека во всех трех лицах, все еще может соотноситься как со вторым, так и с третьим лицом: Ни (говорит) и-щ-да (ты идешь? - 2-е лицо). иа-пи-иа каЬаМаИ (она шла Хабантали -3-е лицо).
Подтверждение этому мы находим в современном адыгейском языке, сохранившем эту древнюю недифференцированную ступень развития личного спряжения: 1) в инфинитных образованиях одно-личных глаголов в значении «пока»: сэ сэ-к1уэ-фэ «пока я иду»; уэ уэ-к1уэ-фэ «пока ты идешь»; ар уэ-к1уэ-фэ «пока он идет» 2) в непереходных од-ноличных динамических глаголах в форме сослагательно-повелительно-го наклонения уэ-рэху! «Пусть будет то!» 3) при одноличных непереходных глаголах в вопросительной форме с суффиксом -и: Тыдэ ар уэк1уи? «Куда он шел»? [ 9: 54-55].
В конечном итоге и- в хаттском закрепится за вторым лицом единственного числа, а для третьего лица единственного числа на основе других классных показателей уже сформировался префикс Ь- при глаголе.
В современном адыгейском языке в третьем лице единственного числа употребляется притяжательная приставка и-, которая сочетается с объектом обладания в эргативном падеже: Ср. ащ и-ш «его лошадь», ащ и-тхылъ «ее книга».
Для выражения посессивности в хаттском языке в третьем лице единственного числа для лиц мужского пола наряду с префиксом le-употребляется префикс i-, при этом объект обладания может стоять как в эргативном, так и именительном падеже. Sarun le-zuh «одежда бога грозы», ha-i-pin «бога-царя сын»; для лиц женского пола - префикс §е: верш «ее сын».
Притяжательный префикс
es-se- (бывший показатель класса вещей) также может соотноситься с: первым лицом единственного числа «мой», который эквивалентен ады-гейск., каб., убых. сэ- «я», абх., абаз. са- «я»: uaa-shapma es-uur as-hahhir suua «боги верховные моей страной меня управлять поставили». Что касается трактовки префикса es-se- первым лицом множественного числа es-uur «наша страна» на том основании, что в текстах хеттских молитв и ритуальных обрядов царь говорит о себе в первом лице множественного числа [13: 151] существуют примеры, опровергающие это утверждение: kinun-a LUGAL-ub idalu mekki unhun but now I, the king, have seen great evil «но теперь я, царь, увидел великое зло» [14: 236].
Перевод §е- притяжательным местоимением в яе-munamuna в тексте «Строительного ритуала» как «его (свои) камни фундамента» в Estan Lahzan le uel a-an-te-eh // pala a-as-ta-hi-il=ma se-munamuna «Бог солнца в Лахцане его (свой) дом строит, он начинает их класть его (свои)? камни фундамента» вызывает сомнение. Логичнее предположить, что префикс es-/se- (бывший показатель
класса вещей) еще окончательно не сформировался в притяжательное местоимение определенного лица и числа. Недаром хеттский переводчик дает просто перевод без указания принадлежности «камень (камни) фундамента».
В составе глагольной формы ка&е te-kunku-hu-a «царю мы здравицу провозглашаем» субъектный префикс 1е- соотносится со вторым лицом множественного числа «мы». Ср. с абхазским: а-куны-хэара «поздравить, поднять заздравный тост».
В ниже приводимой молитве этот же префикс 1е- представляет притяжательный префикс «наш»: та-а-ё.и-и^а-ап 1е-иии-и-п «вверяем тебе, господи, наши страны/ наш народ». Ср. с абх. а-мадара «доверять».
Таким образом, хаттский префикс 1е- «мы, наш» имеет в адыгских языках соответствия: адыгейск. тэ, каб. дэ «мы», адыгейск. ти, каб. ди «наш»:
Анализ хаттских текстов показал, что совпадение глагольных и именных притяжательных префиксов обусловлено их общим происхождением от классных показателей. Однако дифференциация префиксов по лицам и числам в том виде, в каком она существует в современных абхазо-адыгских языках, осталась незавершенной. На базе классных показателей в системе именных основ возникли первые притяжательные префиксы, которые, тем не менее, не устоялись, и зачастую невозможно установить, является ли тот или иной именной префикс показателем класса или притяжательным префиксом. Тем не менее, несмотря на длительный промежуток времени, разделяющий хаттский и абхазо-адыгские языки, число соответствий лично-местоименных префиксов в этих языках достаточно велико, что позволяет говорить об их генетическом родстве.
Примечания:
1. Каменхубер А. Хаттский язык // Древние языки Малой Азии. М.: Прогресс, 1980. С. 23-98.
2. Soysal O. Hattischer Wortschatz in Hethittischer Textberlieferung // Handbook of Oriental Studies Section 1. The Near and Middle East.Vol. 1, Kapitel III. Leiden; Boston: Brill., 2004. S. 176-217.
3. Forrer E. Die Inschriften und Sprachen des Hatti-Reiches. Die (proto-) hat-tische Sprache // ZDMG. N. F. I-2. 1922. S. 228-241.
4. Laroche E. Une conjuration bilingue hatti-hittite // JKF. 1950. I. P. 174-181.
5. Zsolt S. Die Possessivpräfixe // Untersuchungen zur hattischen Grammatik. Phonologie, Morphologie und Syntax: Doktory Dissertacio. Budapest, 2012. S. 129-142.
6. Иванов Вяч.Вс. Об отношении хаттского языка к северозападнокавказски-ми // Древняя Анатолия. М.: Наука. 1985. С. 26-59.
7. Дунаевская И.М., Дьяконов И.М. Хаттский (протохеттский) язык // Языка Азии и Африки. Т. III. М.,1970. С. 79-80.
8. Шакрыл К.С. Аффиксация в абхазском языке. Сухуми: Абгосиздат, 1961. 171 с.
9. Рогава Г.В. К вопросу о структуре именных основ и категориях грамматических классов в адыгских (черкесских) языках / АН Груз. ССР. Тбилиси, 1956. 154 с.
10. Kochlamazashvili L. The Grammatical Class System and the Peculiarities of its reflection in a Hattian Nominal // IV International Symposium of Lin-guist-Caucasiologists. Tbilisi, 2015. P. 29-30. ( in the Geogian language).
11. Берсиров Б.М., Берсирова С.А. Убыхско-адыгейский словарь. Майкоп: Изд-во АГУ: АРИГИ, 2018. 407 с.
12. Аристава Ш.К., Бгажба Х.С., Циколия М.М. Грамматика абхазского языка. Фонетика и морфология. Сухуми: Алашара, 1968. 204 с.
13. Иванов Вяч.Вс. Хурритские и хаттские этимологии // Этимология. М.: Наука, 1981. С. 143-151.
14. Puhvel J. Hittite Etymological Dictionary. Vol. 1-2. Berlin; N. Y.: Amsterdam: Mouton Publishers, 1984. 247 p.
References:
1. Kammenhuber A. Hattian Language // Ancient Languages of Asia Minor. M.: Progress, 1980. P. 23-98.
2. Soysal O. Hattisder Wortschatz in Hethittischer Textberlieferung // Handbook of Oriental Studies Section 1.The Near and Middle East.Vol.1. Kapitel III 2004, Leiden - Boston: Brill. S. 176-217.
3. Forrer E. Die Inschriften und Sprachen des Hatti-Reiches. Die (proto-) hat-tische Sprache ZDMG, N.F. I, 2, 1922. S. 228-241.
4. Laroche E. Une conjuration bilingue hatti-hittite, JKF. 1950. I. P. 174-181.
5. Zsolt S. Die Possessivpräfixe // Untersuchungen zur hattischen Grammatik. Phonologie, Morphologie und Syntax. Doktory Dissertacio. Budapest, 2012. S. 129-142.
6. Ivanov Vyach. Vs. Relation of the Hattian Language to Northwestern Caucasian Languages. Ancient Anatolia. M.: Nauka, 1985. P. 26-59.
7. Dunayevskaya I.M., Diakonov I.M. Hattian (Protohittite) Language // Languages of Asia and Africa. Vol. 3. M., 197 0. P. 79-83.
8. Shakryl K.S. Affixation in the Abkhazian Languages. Sukhumi: Abkhazian State Publishing house, 1961. 171 pp.
9. Rogava G.V. On the question of the structure of nominal stems and categories of grammatical classes in the Adyghe (Circassian) languages. The Academy of Sciences of the Georgian SSR Tbilisi, 1956. 154 pp.
10. Kochlamazashvili L. The Grammatical Class System and the Peculiarities of its reflection in a Hattian Nominal // IV International Symposium of Lin-guist-Caucasiologists. Tbilisi. 2015. P. 29-30. (in the Geogian language).
11. Bersirov B.M., Bersirova S.A. Ubykh-Adyghe Dictionary. Maikop: AGU: ARI-GI, 2018. 407 pp.
12. Aristava Sh.K., Bgazhba Kh.S., Tsikoliya M.M. Grammar of the Abkhazian language. Phonetics and Morphology. Sukhumi: Alashara. 1968. 204 pp.
13. Ivanov Vyach.Vs. Hurrian and Hattian Etymologies // Etymology. M.: Nauka. 1981. P. 143-151.
14. Puhvel Jaan. Hittite Etymological Dictionary. Vol.1. Vol. 2. Berlin: New York: Amsterdam: Mouton Publishers, 1984. 247 pp.
