CC BY
59
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
УДК 1:572:2
ПРОБЛЕМА НОРМАТИВНОЙ РЕГУЛЯЦИИ В КОНТЕКСТЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЛИЧНОСТНОГО И СОЦИАЛЬНОГО (НА ПРИМЕРЕ ФЕНОМЕНА НРАВСТВЕННОСТИ)
Дмитриева Ирина Сергеевна, кандидат социологических наук, доцент кафедры менеджмента Волгоградского филиала Российского государственного торговоэкономического университета, г. Волгоград, Российская Федерация,
Ивахнов Василий Юрьевич, доцент кафедры гуманитарных дисциплин Волжского института строительства и технологий (филиал Волгоградского государственного архитектурно-строительного университета), vasilij-ivakhnov@yandex.ru, г. Волжский, Российская Федерация
В статье на основании анализа общественного сознания в контексте форм личностной и социальной регуляции поведения выявляются механизмы и принципы нормативной регуляции. Используется сравнительный анализ позиций отечественных и зарубежных авторов, занимавшихся данной проблематикой, и выводится авторская позиция субъект-объектного характера нравственных долженствований.
Авторами используется интегративное понимание нравственности не как волепринуждающей нормы, а как нормативной регуляции, основанной на онтологических основаниях. Критический анализ отечественной (советской) философии, рассматривающей проблему соотношения нравственного и социального, приводит авторов к выводу, что отечественной философией подчеркивается, а нередко и гипертрофируется социальная детерминация нравственных долженствований.
В проблеме определения нравственного важнейшим вопросом, затрагиваемым в статье, является определение источника и основания нравственного требования. Эта проблема распадается на несколько взаимосвязанных вопросов. Во-первых, соотношение субъективного и объективного в нравственном. Во-вторых, связанный с первым вопрос соотношения свободного выбора человеком своих поступков, осуществляемых в нравственной деятельности.
По мнению авторов, в решении данного вопроса необходимо исходить из того, что нравственные нормы, даже в виде так называемых «общечеловеческих ценностей» (и особенно в виде них), содержат в себе весь груз социально-исторической действительности, социокультурного опыта человека. Именно в этом смысле нравственные нормы приобретают свое качество объективности. Вместе с тем, речь не идет о сведении содержания ценностной и нормативной регуляции к воспроизводству социально-исторического опыта, — позиция, нередко преобладавшая в марксисткой философии. Доказывается именно наличие подвижных взаимодействий между индивидуальным и коллективным (социальным) как субъективным и объективным, проходящим по линии идеального и психического, когда нормы какрегулятивы и онтологическая основа составляют содержание как глубоко личностного, так и социального.
Ключевые слова: нормативная регуляция, нравственность, социальное, объективное, субъективное, ценности
Нравственное в контексте философского знания все более выделялось в особую сферу человеческого духа, хотя вначале было в нераз-
рывном единстве с эстетическими и религиозными воззрениями и регулятивами обыденной жизнедеятельности человека. Вплоть до се-
94
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 3
Проблема нормативной регуляции...
редины XIX в. этическая мысль не выходила за рамки расширительно-универсалистского толкования феномена нравственного. Несмотря на то, что в эпоху Просвещения были выведены специфические социально-регулятивные функции нравственности, специфика ее особого для человека способа регуляции поведения и деятельности оставалась непроясненной. Вместе с тем уже во французском материализме XVIII в. затрагивались вопросы, связанные с тем, для чего нужна нравственность в жизни человека и общества и из каких практических потребностей она возникает (конечно же, с материалистических позиций, характерных для философии этого времени). Сегодня указанная проблематика актуализируется в связи с проблемой обоснования социально-культурных регулятивов для создания идеологии развития общества и культуры в новых социально-культурных условиях существования цивилизации, что обусловлено нарастанием межклассовых, межконфессиональных, межкультурных разногласий.
Нравственное уже в конце XVI в. в связи с расцветом мемуарного жанра и нравоучительной литературы постепенно определяется как мораль: общественные нравы, вопросы добра и зла, проблемы нравственного выбора и вопросы, связанные с понятием совести. Так, английская сенсуалистическая философия и сентименталистская этика идут по пути выделения специфических нравственных чувствований и представлений, что, конечно же, намного «ближе к человеку», чем социальные утилитаристские концепции «пользы». Эпоха Просвещения со своими принципами разума и общественной пользы, по сути, редуцировала нравственное к естественным и одновременно разумным стремлениям человека к самосохранению себя в рамках социума. Вместе с тем именно здесь нравственное, с одной стороны, стало связываться с экзистенциальными потребностями человека, с другой стороны, возникают предпосылки для выделения нравственного как особого феномена, не сводимого к другим сферам жизни человека.
В реалиях человеческого опыта феномены нравственного предстают в контексте сознания человека в форме переживаний, установок, побуждений, чувств, мотивов. С другой стороны, необходимо учитывать тот факт, что эти чувства свойственны всем людям, и таким
образом, они имеют всеобщий характер, а значит — свойства абстрактного плана.
Но что составляет субстанцию нравственного, если отвлечься от определения его с помощью самих категорий этики (таких, как: «нравственное — это соответствие нормам морали», «совокупность этически ориентированных чувств» и т. п.), дабы избежать логической ошибки в доказательстве, называемой круг в аргументации? Необходимо выделить родовое понятие нравственного. По мнению
О.Г. Дробницкого, таковым понятием является «нормативная регуляция» [5, с. 227]. В отечественной философии существовало много исследователей проблемы оснований нравственного [3], но все они соглашались с идеей социально-регулятивных истоков нравственного.
Здесь необходимо отделить собственно нравственную нормативную регуляцию от других форм нормативной регуляции, ведь нравственное включено практически во все сферы человеческой жизнедеятельности. Нравственное соприсутствует во всех областях общественной жизни — частного быта и политики, межгосударственных и межличных, классовых и семейных отношений; она затрагивает поведение человека в сферах материального производства и экономических операций, духовного творчества и научно-познавательной деятельности, в общении с окружающими и в отношении индивида к самому себе [5, с. 229]. В этом смысле нормативная нравственная регуляция применяется к следующим сферам: деятельность человека и определенных совокупностей людей (классов, социальных групп и общностей), социальное устройство общества, психологические индивидуальные качества определенного человека. Все оценочные акты фиксируются в моральном мышлении и языке. Возникают такие понятия, как сочувствие, вина, стыд, любовь и др.
Понятия нравственного характера, такие, как добро, зло, справедливость, долг, определяют с помощью самого феномена нравственного, поскольку именно они составляют содержание нравственного. Это же относится к нравственным чувствам, когда стыд, сочувствие и т. п. определяют с помощью такой нравственной категории, как совесть. Это главная проблема в определении нравственного. Здесь также исходят из неких «очевидностей» в феномене нравственного,
95
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
а именно — из всеобщего характера нравственного, то есть того, что «оно есть у всех людей». Нравственная регуляция есть способ регулирования поведения человека в его общественной жизнедеятельности. Этот аспект признается практически всеми теориями нравственного. Вообще, соотношение социального, которое в этом смысле аналогично всеобщему есть один из главных вопросов данного рассмотрения. Интересным в этом контексте признается соотношение естественных склонностей человека и социальных норм. К примеру, многие из «чисто психических» механизмов поведения, «кристаллизирующиеся в физиологическом субстрате автоматических нервных реакций (склонности, привычки, влечения, навыки) и в этом смысле естественные по своей морфологии, формируются у человека в процессе его индивидуального жизненного опыта, который по своему содержанию является социальным» [5, с. 233]. Таким образом, «нормативная регуляция отнюдь не обязательно противостоит природе человека как «внешнее» требование. Так что общественная детерминанта поведения может переходить во внутреннюю, индивидуальную, более или менее спонтанную и автоматическую.
Нормативная регуляция служит сдерживающим и упорядочивающим фактором для стихии как индивидуально-частного интереса, так и для проявлений массового поведения. В этом смысле нормативные регулятивы есть кристаллизовавшаяся в человеческом опыте, вначале принудительная, а затем интроецированная совокупность механизмов контроля поведения.
Возникает еще один сложный вопрос, а именно: как соотносится индивидуальное и общественное в рамках нормативной регуляции. Ведь несмотря на то, что нормы действуют зачастую автоматически-рефлексивно, психические побуждения и импульсы человека не всегда совпадают с предписанными нормами. И здесь мы сталкиваемся с необходимостью различения норм и регулятивов поведения человека. Нормы не действуют в деятельности людей автоматически. Более того, они подразумевают многовариантность поведения, то есть обязательность в одних и неприменимость в других случаях. Регулятив же, как, например, психический регулятив, действует автоматически. Однако отделить в понятии нормативной регуляции одно от другого в кон-
кретной реальности человеческого поведения невозможно.
Выход из «круга в определении» нравственного предлагает О.Г. Дробницкий. Он пишет: «Понятие моральных отношений создает возможность и теоретического определения нравственного сознания без того, чтобы это определение содержало в себе логический круг. Коль скоро это моральное сознание не может быть прямо и непосредственно выведено ни из «моральной практики», ни из фактов социальной действительности (которые оно не просто отражает, но находится к ним в напряженном отношении долженствования, оценки, критики, требования изменения и проч.), его выведение предполагает некое опосредующее звено — систему моральных отношений, призванных регулировать «моральную практику» [5, с. 353]. В системе этих отношений все явления общественной и индивидуальной жизни и обретают, согласно этой логике, ценностное значение и моральные характеристики, которые затем используются моральным сознанием. Если представления о должном не сводятся к просто субъективным умонастроениям человека и социальной группы, а также не сводятся к какой-либо социальной потребности, то в этом случае мы как раз имеем дело с нравственным, имеющим объективный и необходимый характер. Здесь важным является отделение рефлексивной стороны нравственного от эмоционально-чувственной.
Объективный характер нравственного подтверждается тем, что нравственное как нормативно-ценностные представления формируется на протяжении историко-культурного развития человека и поэтому отражает не ситуативно-преходящее и текущее состояние нравов, а объективно-необходимое. На уровне личности затем происходит процесс вбирания индивидом этих регулятивов и собственного нравственного творчества в их рамках. Поэтому оценка поступка и человека, его совершившего, может не зависеть от оценки окружающих. С другой стороны, норма есть концентрат социального духовного опыта, и общество может оказывать воздействие на индивида с помощью волепринуждающего аспекта нормы.
Интегративный характер нравственного для духовности человека в контексте определения нравственного может заключаться, как можно вывести из всего вышеизложенного, в том, что, с одной стороны, целостность
96
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 3
Проблема нормативной регуляции...
человека как общественного существа выражается в том, что нравственное интегрирует духовность человека, в том смысле, что нравственные чувство и мысль, следующие из них поступки требуют от человека нередко мобилизации всех его духовных сил и способностей. С другой стороны, человек должен подняться на уровень предъявляемых ему требований, носящих социально-нормативный характер.
Здесь возникает следующая проблема. Нравственное, с одной стороны, есть нечто максимально всеобщее, поскольку его нормативность выходит за рамки обычаев, локальных групповых и прочих норм. С другой стороны, оно выступает как содержание индивидуального нравственного сознания и имеет возможность проявиться только здесь и теперь, вот в этом личном поступке.
Мы сталкиваемся также с другим аспектом соотношения индивидуального и всеобщего, и связан он с первой постановкой проблемы универсальности нравственных норм. Момент постановки этого вопроса можно отсчитывать, наверное, с Геродота. Древние греки впервые начали задумываться о том, что существует более широкая, по сравнению с традиционно-догматическим и скептическим взглядом на обычаи и мораль, точка зрения. Так, Геродот развивает мысль о том, что можно дать сравнительную оценку различным обычаям, и некоторые из них более правильные, гуманные, справедливые по сравнению с другими [4, с. 12]. При столкновении между собой различных обычаев сначала античные историки, а впоследствии французские моралисты отмечают чрезвычайную разнородность нравов [7]. И возникают предположения, что существует все-таки единое начало и источник нравственного, а различные содержания норм есть лишь трансформации этого начала.
Однако, кроме локальных (этнических, территориальных) различий, в нравственных и индивидуальных существуют также классовые отличия морального требования. Этот момент отмечали не только теоретики марксизма, но и представители других философских направлений. Так называемая сословная мораль является самым явным примером того, что нравственные нормы могут иметь свою приложимость только в рамках определенной касты или сословия. Примером относительности содержания морали прекрасно служит так называемая классовая мораль, которая, со-
гласно классикам марксизма, всегда претендует на свою универсальность. И здесь уместно задаться вопросом: а имеет ли нравственность измерение всеобщности? И вообще, когда мы говорим о нравственном, то какую именно совокупность нравственных норм мы имеем в виду?
Маркс и Энгельс достаточно правильно отражали ситуацию, сложившуюся вокруг этого вопроса, когда говорили, что в определенные исторические эпохи доминирует совершенно определенная система нравственных воззрений, зависящая от определяющего политикоэкономического влияния господствующего социального класса. Вместе с тем эти классовые морали претендуют на статус всеобщности, поскольку обращаются не к члену определенного класса, а к человеку вообще.
Особую напряженность указаная проблема приобретает в вопросе приложимости и исполнимости нравственного требования. Можно ли ожидать от всех людей исполнения этих норм, которые не обязательно даже являются максимами, и стоит ли это делать, если нравственные нормы все равно являются в своем содержании исторически изменчивыми и относительными друг против друга. Сразу же возникают ассоциации с понятием абсолютно-нравственного или с понятием нравственного идеала. Соответствие идеала и действительности всегда волновало этическую мысль, а также наиболее радикальных представителей социальной оппозиции. В решении этого вопроса существуют два основных антагонистических полюса. Или «мир погряз во грехе» и недостоин моего внимания, или «необходимо срочно что-то делать» в смысле радикального переустройства общества и изменения человека.
По нашему мнению, в решении данного вопроса необходимо исходить из того, что нравственные нормы, даже в виде так называемых «общечеловеческих ценностей» (и особенно в виде них), содержат в себе весь груз исторической действительности, социокультурного опыта человека. В этом смысле они в человеческом нравственном сознании и духовности представляют собой некий горизонт развития общества и человека. Речь не идет о еще одной попытке релятивизации нравственного, а о том, что так просто сказано в одной из главных христианских заповедей (которые также есть системообразующий фактор
97
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
нравственного): «не суди». В ней заключено предельное уважение к человеку и нравственный идеал главного свойства нравственного — со-чувствие и со-участие.
Другим принципом, решающим вышеуказанную проблему, является принцип равенства людей перед моральным законом. Абсолютно к каждому человеку могут быть применены «санкции» за нарушение нравственных норм, независимо от его социального, имущественного и др. положения. Этот принцип соседствует с принципом всеобщности и универсальности нравственных норм. Нравственное «вообще представляет собой одну из перво-структур того типа мышления цивилизации, которое в последующем рождает философскоисторическое и — более широко — рационально-теоретическое мышление человека о самом себе. В рамках этого типа мышления «всеобщее» обнимает собой «особенное», заключает его в себе как свою часть или «этап» формирования. Но здесь можно говорить и о том, что всеобщее в нравственном каждый раз соседствует с индивидуально-личным, к примеру, когда мы рассматриваем нравственное поведение с позиций нравственных категорий, таких, как позиция личности, нравственный долг, призвание. Однако при этом не следует акцентировать внимание на их взаимоисключающем характере, поскольку именно в этом случае проявляется принцип диалектики, когда всеобщее и универсальное в морали проявляется через индивидуальное. И наоборот.
В проблеме определения нравственного важнейшим вопросом является определение источника и основания социального требования. Эта проблема распадается на несколько взаимосвязанных вопросов. Во-первых, соотношение субъективного и объективного в нравственном. Во-вторых, связанный с первым вопрос соотношения свободного выбора человеком своих поступков, осуществляемых в нравственной деятельности. Существующие в философии на этот счет концепции можно разделить по следующим критериям: 1) нравственное есть принудительная обязывающая сила, находящаяся вне индивида — в структуре общественных отношений (социологические и марксистские истолкования нравственного), либо в божественных установлениях, «данных» человеку свыше; 2) нравственное присуще самому человеку как естественный духовный орган — ответ на усложнение взаимоотношений
с миром и людьми либо как присущее человеческой душе изначально. Таким образом, проблема объективного и субъективного в морали есть основополагающее в определении нравственного, да и самого его существования, поскольку, как было сказано выше, нравственное существует как своеобразный результат, продукт взаимодействия субъективного мира человека в виде принятия нравственного во внутренний план в форме руководства к действиям и основания нравственного сознания и объективного как реально существующей совокупности общественно принятых норм, ценностей и регулятивов социальной реальности.
Между тем субъективное и объективное представляют некое единство, и это, тем более, проявляется в морали. В марксистской философии объективность нравственного предстает в таком виде: объективность значения моральных требований и суждений в специально этическом смысле означает, что они общезначимы, внесубъектны по способу их выражения, выступают в виде «истины», имеют волеопределяющий смысл (...), должны иметь основания, независимые от субъективной воли кого бы то ни было. Этой характеристикой моральные требования обладают в общеобязательном их выражении, то есть в виде норм, принципов, идеалов, понятий добра и зла, справедливости и т. п. Но эти же требования в морали переходят в иную, личностностно-субъектив-ную форму выражения, где выступают уже как специфическая задача субъекта действия, за выполнение которой он сам ответственен и которую он должен особым образом осознать, мотивировать для себя и обосновать «внутренне», субъективно. Таковы две различные формы, в которых выступают требования нравственности к человеку, причем всякий раз одна из них переходит в другую, из веления и оценки, значимых для всех, в личную форму долга, ответственности и совести, имеющих личностно-субъектный характер. Более того, нравственное есть выражение высшей степени целесообразного, что охватывает собой проблему взаимодействия субъективного как воли, могущей быть направленной и в сторону, противоположную нравственному, и объективного как существующего уже помимо сознания индивида или «над» ним. Ведь даже субъективная реальность подчиняется определенным закономерностям своей деятельности.
98
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 3
Проблема нормативной регуляции...
В советской философии позиция, согласно которой мораль есть нечто, связанное с глубинными основаниями человеческого сознания, заключенными в самих его свойствах, подвергалась ожесточенной критике. Вместе с тем такое положение было обусловлено нечеткостью определения субстанциальной основы. Так, рационализм сводил нравственность к всеобщим, пронизывающим бытие и разум законам. Такая позиция в концентрированном виде звучит в таком высказывании представителя кембриджской школы неоплатоников Р. Камберленда: «Специфические законы добродетели дедуктивно выводятся из закона универсального...» [10], которая в этих теориях лежала в основании нравственного. Другие авторы искали эти онтологические основания в сфере чувственного. Ф. Хатчесон и Д. Юм полагали, что разум является лишь слугой чувства и воли, которые направляют ценностное бытие человека. В предлагаемой концепции такой субстанциальной основой является со стороны субъективного — бессознательное в его всеобщих формах, со стороны объективного — то, что составляет основу этого бессознательного — архетипы, или всеобщие регулятивы бытия. Последнее слово в предыдущем словосочетании указывает на то, что эти регулятивы не относятся только к коллективному или индивидуальному бессознательному или сознанию. Нельзя также искать онтологическую основу нравственного только лишь в социальном. Необходимо исходить из общей направленности бытия, а не только социального процесса, который, кстати, не может производить сам из себя свои закономерности. В прояснении этого нам может помочь теория биологической целесообразности, где последняя смыкается с целесообразностью логической.
Вместе с тем целесообразность в нравственности как обоснование объективности нравственных норм рассматривается и в других аспектах, как в отечественной, так и в зарубежной философии. Самая общая посылка, на которой базируются рассуждения об основаниях нравственных норм, заключается в том, что нравственные требования отражают объективные закономерности и потребности общественного бытия, конкретнее — совместного существования людей. Но более конкретное рассмотрение состоит в выяснении того, в какой специфической форме отражаются эти потребности. Позиция Канта сводит эти тре-
бования к достижению цели — блага, цель которого, в свою очередь, заключена в нем самом [6, с. 177]. То есть объективность нравственного как объективная, а не субъективно полагаемая цель и есть основание нравственного. Но не сталкиваемся ли мы здесь с пресловутым кругом в определении? В морали сама категория цели определяется через долженствование. Например, такая нравственная ценность, как добро, определяется в границах нравственного сознания через категорию должного, где добро есть то, что должно быть и к совершению чего человек должен стремиться. Вообще, это особенность нравственного, когда ценность и долженствование взаимоопределяемы. В этом заключается отчасти объективный, в смысле не-субъектный статус нравственной ценности. Однако здесь возникает другое уточнение. Нравственная норма связана таким же образом с ценностью, но норма есть следование всеобщим требованиям. Нравственная норма, конечно же, может совпадать с наиболее целесообразным в данной ситуации, но целесообразное не всегда есть нравственное, а зачастую как раз выражает противоположность прагматически-полезной целесообразности (цель также не всегда оправдывает неморальные способы ее достижения). Запреты, выступавшие вначале в виде норм (к примеру, норма, запрещающая инцест), предписывают человеку определенные формы поведения, ориентируясь на которые проясняется то, кем человек должен быть, совсем не объясняя, почему он должен таким быть [1]. В этом смысле, даже утверждая объективно данные исторические условия как основание морального требования, защитники этой теории отмечают, что «действительной начальной посылкой нравственного мышления является сама социальная действительность, реально совершающаяся история. Но этот исходный факт моральное сознание осваивает в характерной для него нормативно-ценностной форме» [5, с. 373]. То есть сам факт долженствования как основа для ценности является как бы самоочевидным и заключенным в границах общественной практики. Эта долженствовательная концепция нравственности О. Дробницкого вызвала закономерную критику. Нравственные отношения, содержащие в себе момент долженствования, сводятся к чистой регуля-тивности, где регулятивами выступают ценности и нормы, но их онтологическая сущность
99
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
не проясняется. Так, Ф.Н. Щербак упрекал концепцию О. Дробницкого в том, что она не оставляет места в нравственной практике самому индивиду как носителю нравственных норм [9, с. 13].
Таким образом, на основании всего вышеизложенного и формулируя авторскую позицию относительно проблемы взаимодействия социального и личностного, индивидуальное
и коллективное совмещается в контексте существования подвижных взаимодействий между индивидуальным и коллективным (социальным) как субъективным и объективным, проходящим по линии идеального и психического, где нормы как регулятивы и онтологическая основа того и другого составляют содержание как глубоко личностного так и социального.
Литература
1. Анисимов А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества. 2-е изд-е. М.—Л., 1997.
2. Молчанов С.В. Мораль справедливости и мораль заботы: зарубежные и отечественные подходы к моральному развитию // Вестник Московского университета. Сер. 14: «Психология». 2011. № 2. С. 59—72.
3. Веряскина В.П. Жизнь и ценности как основополагающие понятия философской антропологии // Жизнь как ценность. М: Ин-т философии РАН, 2000.
4. Геродот. История. Л., 1972.
5. Дробницкий О.Г. Понятие морали. Историко-критический очерк. М.: Наука, 1974.
6. Кант И. Критика способности суждения // Соч. в 6 тт. Т. 5. М., 1966.
7. Лабрюйер Ж. Характеры. М.— Л.,1964.
8. Лахман А.Г. Право и мораль: теория и реальность // Власть и управление на Востоке России. 2011. № 1. С. 165-172.
9. Щербак Ф.Н. Мораль как духовно-практическое отношение. Л.: ЛГУ, 1986.
10. Cumberlend R.A. Treatise of Laws of Nature. L.,1927.
THE PROBLEM OF NORMATIVE REGULATION IN THE CONTEXT OF PRIVATE-SOCIAL INTERACTION (CASE STUDY: THE PHENOMENON OF MORALS)
Dmitrieva Irina Sergeevna, Candidate of Social Sciences, Associate Professor at the Department of Management, Russian State University of Tourism and Service (Volgograd campus), Volgograd, Russian Federation,
Ivakhnov Vasilii Iur’evich, Associate Professor at the Department of Humanities, Volzhsky Institute of Civil Engineering and Technologies, Volgograd State University of Architecture and Civil Engineering, vasilij-ivakhnov@yandex.ru,
Volzhsky, Russian Federation
Based on the analysis of the public conscience as demonstrated in the context ofprivate and social behaviour control patterns, the authors identify mechanisms and principles of normative regulation. For the purpose of the analysis, the authors compare the platforms of Russian and non-Russian researchers and make conclusions about the subject-object nature of moral oughtness.
The authors use an integrative approach to morals as ontology-based normative regulation, rather than a will-constraining norm. A critical review of the works by Russian and Soviet philosophers reveals that, when considering the issue of the correlation between the moral and the social, Russian/ Soviet philosophy tends to emphasize and, not infrequently, intentionally exaggerate the determination of the moral oughtness by the social.
The authors hold that one of the key aspects of moral determination is the source and the foundation of the
100
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 3
Проблема нормативной регуляции...
moral claim, which, in turn, involves a number of interrelated issues: first, the correlation of the subjective and the objective in the moral plane; second, the correlation of the personal free will and choice of action and behaviour in the framework of moral function.
Keywords: normative regulation, morals, the social, the objective, the subjective, values
References
1. Anisimov, A.F. Dukhovnaia zhizn’ pervobytnogo obshchestva [The spiritual life of the primitive society], 2nd ed. Moscow-Leningrad, 1997.
2. Molchanov, S.V. Moral’ spravedlivosti i moral’ zaboty: zarubezhnye i otechestvennye podkhody k moral’nomu razvitiiu [The morals ofjustice and the morals of care: non-Russian and Russian perspectives on moral development]. Vfestnik Moskovskogo universiteta. Seriia 14: “Psikhologiia” [The Moscow Unviersity Bulletin. Series 14: Psychology]. 2011. № 2. pp. 59-72.
3. Veriaskina, V.P. Zhizn’ i tsennosti kak osnovopolagaiushchie poniatiia filosofskoi antropologii [Life and values as the fundamental concepts of philosophical anthropology]. Moscow: Institut filosofii RAN Publ., 2000.
4. Herodotus. Istoriia [The Histories]. Leningrad, 1972.
5. Drobnitskii, O.G. Poniatie morali. Istoriko-kriticheskii ocherk [The concept of morals. A historical and critical perspective]. Moscow: Nauka Publ., 1974.
6. Kant, I. Kritika sposobnosti suzhdeniia [The Critique of Judgement]. Tom 5 [Vlume 5]. Moscow, 1966.
7. Jean de La Bruyure. Kharaktery [the Caractures]. Moscow-Leningrad, 1964.
8. Lakhman, A.G. Pravo i moral’: teoriia i real’nost’ [Law and Morals: theory and practice]. Vlast’ i upravlenie na Vbstoke Rossii [Government and Management in Eastern Russia]. 2011. № 1. pp. 165-172.
9. Shcherbak, F.N. Moral’ kak dukhovno-prakticheskoe otnoshenie [Morals as a spiritual and pragmatic relationship]. Leningrad: LGU Publ.,1986.
10. Cumberlend R.A. Treatise of Laws of Nature. L.,1927.
101
