CC BY
57Юридические ретроспективы
Juridical Retrospect
УДК 340.0 © А. Н. Язов, 2019
Признаки народного суверенитета в либеральной мысли России второй половины XIX — начала XX вв.
А. Н. Язов, Омская академии МВД России. E-mail: an-yazov@yandex.ru
Становление и развитие категории «народный суверенитет» традиционно рассматривается в рамках европейской политико-правовой идеологии (Ж.-Ж. Руссо, Дж. Локк, Ш. Л. Монтескье, И. Кант и т. д.). При этом вне поля зрения современных ученых оказался опыт осмысления идеи народного суверенитета российскими правоведами второй половины XIX — начала XX вв. Впервые в российской юридической науке автор анализирует теории классиков отечественного либерализма в контексте идеи народного суверенитета, выявляет юридическое содержание признаков народного суверенитета, таких как независимость, юридическая неограниченность, неотчуждаемость, единство.
Ключевые слова: народный суверенитет; либерализм; В. М. Гессен; А. Д. Градовский; М. М. Ковалевский; Ф. Ф. Кокошкин;
П. И. Новгородцев; Б. Н. Чичерин.
Evidence of People's Sovereignty in the Russian Liberal Thought in the Second Half of the 19th — Early 20th Century
A. N. Yazov, the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. E-mail: an-yazov@yandex.ru
The genesis and development of the notion "people's sovereignty" are considered traditionally within in the framework of the European political and legal ideology (J.-J. Rousseau, J. Locke, Ch. L. Montesquieu, I. Kant, etc.). Nevertheless the experience of comprehension of the idea of people's sovereignty by Russian legal scholars in the second half of the 19th — early 20th century appeared to be out of sight of modern scientists. For the first time in the science of law the author analyzes the theories of the classics of homegrown liberalism from the perspective of the idea of people's sovereignty. He also reveals the legal content of the evidence of people's sovereignty such as independence, legal absoluteness, inalienability, unity.
Keywords: people's sovereignty; liberalism; V. M. Gessen; A. D. Gradovsky; M. M. Kovalevsky; F. F. Kokoshkin; P. I. Novgorodtsev; B. N. Chicherin.
В соответствии с идеей народного суверенитета, народ является носителем верховной государственной власти. В либеральных теориях второй половиной XIX — начала XX вв. народный суверенитет выступает политико-правым понятием, отражающим
ной правовой науке четкого определения и единого понимания народного суверенитета способствовало формированию как общепризнанных, так и авторских трактовок его признаков
Особую ценность представляет тот факт, что
наиболее общие черты власти, присущей демокра- в трудах отечественных ученых либерального на-тическому государству. Отсутствие в дореволюцион- правления (В. М. Гессена, А. Д. Градовского, М. М. Ко-
1 Далее в статье под признаками народного суверенитета следует понимать качественные характеристики, позволяющие раскрыть содержание данной юридической категории и обособить ее от других явлений государственно-правовой действительности.
валевского, Ф. Ф. Кокошкина, П. И. Новгородцева, Б. Н. Чичерина) с конца XIX столетия впервые в России признаки народного суверенитета раскрываются достаточно системно, определяются и обосновываются преимущественно с юридической точки зрения. Народный суверенитет дореволюционными учеными трактуется как верховенство народа среди других, подчиненных ему органов государственной власти. Первым признаком суверенитета, вытекающим из верховного характера власти народа, правоведы указывают независимость.
Согласно позиции Ф. Ф. Кокошкина, независимость власти народа следует из соотношения субъектов государственной власти. Наделение народа высшей властью в государстве означает, что над ним не стоит никакая другая власть [1, с. 204]. Обращая внимание на волевой характер властвования, В. М. Гессен подчеркивает, что суверен не знает над собой другой высшей власти, которая могла бы по собственному праву направлять его волю [2, с. 57]. Б. Н. Чичерин считает, что суверен независим, когда держит власть по собственному праву, а не как уполномоченный чьей-либо волей [3, с. 78].
Профессор А. Д. Градовский отмечает, что независимость верховной власти делится на внутреннюю и внешнюю. Первая основана на ее самодержавном характере, в соответствии с которым акт воли суверена получает обязательную силу без чьего-либо санкционирования. Внешняя сторона независимости — общенациональность — воплощается в обособленном положении самостоятельного суверена среди других народов [4, с. 2, 27].
Независимость народного суверенитета в русской дореволюционной либеральной юридической науке имеет внутреннее и внешнее содержание. Внешняя независимость заключается в том, что народ в пределах собственной территории, как носитель верховной власти, самостоятелен по отношению к властям других государств. Он по своему усмотрению устанавливает общеобязательные правила поведения, определяет форму правления, структуру органов государственной власти и их компетенцию. Внутренняя независимость состоит в том, что народ выступает субъектом государственного властвования по собственному праву, а не уполномоченным на то каким-либо органом. Народ, в отличие от иных органов государственной власти, решения которых имеют подзаконный характер, есть единственный источник законов. Решения суверена являются окончательными и получают юридическую силу без необходимости чьего-либо утверждения.
В научной литературе конца XIX в. нередко признавали юридическую неограниченность власти народа следствием ее независимости. Безусловно, данный признак не означает нарушения сувереном принципа
законности. В немецкой юриспруденции второй половины XIX столетия по этой проблеме разрабатывалась теория самоограничения власти. В самом общем виде ее основной смысл можно представить следующей формулой: действующие в государстве законы обязательны для верховной власти [5, с. 347-354]. Мы согласны с данной формулой, поскольку прочность законного порядка составляет одну из существенных основ правового государства.
Однако, как отмечают Б. Н. Чичерин и А. Д. Гра-довский, идея самоограничения, полностью объясняющая природу законодательно установленных пределов компетенции для органов исполнительной и судебной власти, неприменима в полной мере к власти суверенной. Авторы аргументируют свою позицию тем, что положительный закон не может установить границ властвования, обязательных для суверена [3, с. 71; 6, с. 29]. Являясь единственным источником своих прав и обязанностей, по мнению Б. Н. Чичерина, суверен может изменять или отменять их по своему усмотрению [3, с. 72]. Ту же мысль высказывает В. М. Гессен, подчеркивая, что суверен от всякой поставленной самому себе границы может освободиться, но только в формах права [2, с. 171-172]. Таким образом, юридическая неограниченность суверенной власти рассматривается дореволюционными учеными как потенциальная неопределенность ее полномочий.
В дореволюционной науке юридическая неограниченность верховной власти не отождествлялась с абсолютным полновластием. Власть суверена ограничена внутренними и внешними факторами. Первые, по утверждению В. М. Гессена, обусловлены психологическими особенностями суверенного народа, той эмоционально окрашенной системой представлений о справедливости, добре, гуманности и других моральных категориях, которая присуща гражданам отдельного государства [2, с. 171-172]. Вторые составляют границы, до которых распространяется повиновение граждан. К ним ученые относят, например, реальность воплощения содержания правовых предписаний в поведении людей [7, с. 262] или личную и территориальную юрисдикцию государства [4, с. 27].
Выступая сторонниками теории правового государства, многие правоведы указывают на необходимость подчинения верховной власти праву. Так, Ф. Ф. Кокошкин и В. М. Гессен пишут, что верховная власть основана на праве и ограничена правом [1, с. 204; 8, с. 137]. П. И. Новгородцев и Б. Н. Чичерин отмечают, что правовое государство выступает формой ограничения публичной власти правами и свободами человека [9, с. 169; 10, с. 304]. В теории М. М. Ковалевского право, непосредственно вытекающее из факта общественной солидарности, обяза-
тельно для государственной власти [11, с. 64]. В психологической концепции Н. М. Коркунова право, базирующееся на сознании зависимости подвластного, ограничивает властвующего [7, с. 243].
Тезис об ограниченности верховной власти правом, несомненно, заслуживает внимания и справедлив для форм правления, сувереном в которых выступает монарх или привилегированное меньшинство. Ограничение суверенной власти в таком случае находит нравственное основание, источником которого является народ, а право понимается как нормативно закрепленная справедливость. Право выступает гарантией для предотвращения злоупотреблений по отношению к большинству в интересах меньшинства.
Когда же суверенитет принадлежит народу, ограничение его воли правом теряет какое-либо значение. Ограничение верховной власти народа нормами естественного права приобретает сходный смысл с ограничением суверенного монарха нормами положительного права. Признать закон, содержащий общую волю народа, которая опирается на общепринятые в государстве представления о справедливости, равенстве и свободе, неправовым, представляется нелогичным. Подобная ситуация может возникнуть только вследствие трансформации общественной нравственности. Как писал В. М. Гессен, нет ничего ошибочнее, чем мысль о вечном законе. Если норма противоречит основным условиям народной жизни, то она должна быть изменена [2, с. 173].
Таким образом, в либеральной политико-правовой мысли второй половины XIX — начала XX вв. народный суверенитет характеризуется внутренней и внешней независимостью. Власть народа юридически не ограничена, имеет правовой характер и находит пределы в личной и территориальной юрисдикции государства.
Следующий признак народного суверенитета заключается в его неотчуждаемости. Для того чтобы охарактеризовать содержание данного признака, необходимо обратиться к понятию государства в теориях отечественных правоведов. Б. Н. Чичерин под государством понимает «союз народа, связанного законом в одно юридическое целое, управляемое верховной властью для общего блага» [3, с. 3]. В. М. Гессен в государстве видит территориальный союз с суверенной властью. Ученый отмечает, что суверенная власть — это воля государства, которую осуществлять непосредственно государство не может. Воля зарождается и принимает определенную форму только в человеке. Власть государства может быть осуществлена только людьми, действующими от имени государства [12, с. 31]. Н. М. Коркунов трактует государство как общественный союз свободных людей с принудительным мирным порядком посред-
ством предоставления исключительного права принуждения только органам государства [7, с. 240].
Профессор Ф. Ф. Кокошкин считает, что государство представляет собой территориальный союз, имеющий самостоятельную организацию и обладающий самостоятельной властью, цели которого заключаются в установлении и реализации исторической миссии государства и достижении общественного интереса [1, с. 2]. Формулируя определение государства, М. М. Ковалевский предлагает понимать под ним форму общежительного союза, самоопределяющегося под властью признаваемого им общего правительства. Источник государства заключается в требованиях общежития — общественной солидарности [13, с. 51].
Указанные понятия позволяют сделать несколько выводов. В либеральном отечественном правоведении второй половины XIX — начала XX вв. государство, во-первых, понимается как форма общественного союза, во-вторых, создается для достижения общих целей его участников, в-третьих, обладает определенной организацией публичной власти.
Государство, в основе которого положена идея народного суверенитета, является демократическим. Представители либерального направления отечественной юриспруденции рассматриваемого периода отмечают, что формой правления, соответствующей идее народного суверенитета, является исключительно республика. Также ученые единодушны по вопросу классификации республик, критерием которой выступает орган, осуществляющий верховную власть. В соответствии с ним ученые выделяют непосредственные и представительные республики.
Неотчуждаемость народного суверенитета в непосредственной республике не вызывает сомнений. Здесь носителем и источником верховной власти в государстве является народ, осуществляется верховная власть народным собранием. Дискуссионным в политико-правовой мысли конца XIX в. является наличие неотчуждаемости народного суверенитета в представительной республике.
Основные тезисы теории представительства, совместимой с идеей народного суверенитета, были сформулированы В. М. Гессеном: во-первых, суверенитет народа проявляется в господстве большинства; во-вторых, в отношении к представительству народ выступает право- и дееспособным субъектом верховной власти, осуществление власти поручается народному представительству волеизъявлением народа; в-третьих, избрание депутатов представляет собой способ формирования представительного органа. Народ — доверитель, представительное собрание — доверенный всего народа [12, с. 111].
По мысли В. М. Гессена, для того чтобы в представительном государстве сувереном был народ,
необходимо, чтобы воля народа выступала юридическим основанием представительства. Народное представительство, как указывает правовед, должно выражать волю народа, а избрание представителей должно быть осуществлением власти, принадлежащей народу [12, с. 126-129].
Задача обеспечения данных условий в дореволюционной юридической мысли отводится институтам конституционного строя. Во-первых, всеобщее избирательное право [14, с. 118-119], целью которого является установление соответствия общих интересов народа воле представительных органов. Во-вторых, краткосрочность полномочий народных представителей [15, с 21], которая создает правовую связь и политическую зависимость депутатов от избирателей. В-третьих, делегирование народному представительству исключительно законодательных функций, при сохранении учредительных полномочий непосредственно за народом, либо их осуществление парламентом, при усилении представительного начала его палат [16, с. 9-62]. В-четвертых, сохранение в государстве наряду с народным представительством таких форм непосредственного народовластия, как референдум и народная инициатива [15, с. 292; 17, с. 28-29]. Ученые отмечали, что данные институты создают формальную возможность для организации народного представительства, выражающего общую волю.
Реальным образованием общей воли в государстве, подчеркивает Б. Н. Чичерин, занимается не право, а политика, не закон, а реальная политическая жизнь [18, с. 464-480]. Поэтому еще одним условием сохранения народом суверенных прав на верховную власть в государствах с представительной формой правления служит конституционное закрепление принципа политического плюрализма. Профессор Н. М. Коркунов необходимость многопартийности и системы пропорциональных выборов признает важным условием объективного определения общей воли народа и обеспечения народного суверенитета, поскольку его политическая теория содержит положения, противоречащие идее верховенства власти народа. Например, каждый народный представитель выступает выразителем общей воли и считается не связанным императивным мандатом избирателей; каждый депутат признается проводником не частных интересов голосовавших за него лиц, а общих интересов всего населения и т. п. [19, с. 41-76].
Таким образом, народный суверенитет в либеральных политико-правовых теориях второй половины XIX — начала XX вв. обладает признаком неотчуждаемости. Государство, в котором верховная власть осуществляется непосредственно народом, в форме народного собрания, безусловно, имеет в своей основе демократическое начало. В государстве с народным представительством устанавлива-
ется двойственная природа субъекта верховной власти. С одной стороны, непосредственным субъектом власти выступает народ, составляющий источник полномочий представительного органа. С другой — осуществление принадлежащей народу верховной власти делегируется переносному субъекту — коллегии народных представителей. Подобная передача полномочий создает орган высшей государственной власти, наделенный суверенными полномочиями не по собственному праву, а по праву, перенесенному от народа. Делегирование верховной власти имеет временный характер, а принадлежность верховной власти народу обеспечивается демократическими институтами конституционного строя.
Народный суверенитет также обладает признаком единства. Данный признак в трактовке отечественных либеральных правоведов представляет собой многоаспектное явление. Во-первых, единство рассматривается с точки зрения субъекта верховной власти. Данная мысль подтверждается доводами, представленными ранее по вопросу неотчуждаемости суверенитета. Следует подчеркнуть, что особенности той или иной организации государственных органов, деятельность которых носит подзаконный характер, при республиканской форме правления, по мысли большинства ученых, не образует противоречий в вопросе о единстве носителя верховной власти. Народ остается единственным неограниченным субъектом суверенитета по собственному праву и источником делегированных полномочий верховной власти представительных органов в государстве.
Во-вторых, единство народного суверенитета проявляется в пространстве. Народ признается единственным субъектом, господствующим на всей территории государства. В этом смысле о власти народа говорят, что она вездесуща и повсеместна. А. Д. Гра-довский выводит исключительность властвования народа из верховного права собственности суверена на территорию [4, с. 6-13].
Противоположную аргументацию мы обнаруживаем у В. М. Гессена и Н. М. Коркунова. Пространственное единство они обосновывают безусловным и исключительным правом народа на господство. Территория при этом рассматривается не как вещь, которой владеет суверен, а как пространство, в пределах которого он осуществляет свое властвование [2, с. 87-90; 7, с. 235-241].
В-третьих, единство народного суверенитета рассматривается во временном аспекте [3, с. 60]. Народ как субъект верховной власти ввиду своего коллегиального характера наиболее нестабилен. Сложно представить, чтобы он смог сохранять неизменный состав какой-либо продолжительной срок. При таком условии верховная власть регулярно находится в процессе преемства, а народ признается неперсони-
фицированным, безличным субъектом. Изменение состава субъекта суверенитета не является основанием для изменения или отмены его полномочий. Установленные права и обязанности верховной власти определяют границы суверенных полномочий народа до тех пор, пока они способствуют достижению общественного блага и соответствуют общей воле. Верховная власть находится в руках живущих право-и дееспособных граждан и не может быть ограничена никаким сроком, а также юридически связана желаниями как ушедших, так и будущих поколений.
В целом народный суверенитет в дореволюционных либеральных политико-правовых теориях характеризуется единством субъекта верховной власти, повсеместностью — единством пространства, в пределах которого властвует суверен, постоянством — непрерывностью его полномочий.
На основании перечисленных признаков народного суверенитета, выделяемых российскими государствоведами второй половины XIX — начала XX вв., представляется возможным сформулировать его понятие. Под народным суверенитетом отечественные либеральные правоведы указанного периода понимали независимую, юридически неограниченную, неотчуждаемую, единую верховную власть народа в государстве. Обоснование абсолютизма суверена в данной идее во второй половине XIX — начала XX вв. послужило поводом для научных дискуссий относительно реализации принципов конституционного строя и функционирования институтов демократии в правовом государстве, среди которых особое внимание уделялось разделению властей, правам и свободам человека и местному самоуправлению.
Список литературы
1. Кокошкин Ф. Ф. Лекции по общему государственному праву. М., 1912.
2. Гессен В. М. Общее учение о государстве. Лекции, читанные в Санкт-Петербургском политехническом институте. СПб., 1912.
3. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки : в 3 ч. М., 1894. Ч. 1.
4. Градовский А. Д. Общее государственное право : лекции проф. А. Д. Градовского. СПб., 1885.
5. Еллинек Г. Общее учение о государстве: Право современного государства. СПб., 1908. Т. 1.
6. Градовский А. Д. Начала русского государственного права : в 3 т. СПб., 1875. Т. 1.
7. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1904.
8. Гессен В. М. Теория правового государства // Политический строй современных государств : сб. ст. СПб., 1905.
9. Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1917.
10. Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900.
11. Ковалевский М. М. Социология : в 2 т. СПб., 1910. Т. 1.
12. Гессен В. М. Основы конституционного права. СПб., 1906.
13. Ковалевский М. М. Общее учение о государстве. СПб., 1909.
14. Новгородцев П. И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. М., 1909.
15. Кокошкин Ф. Ф. К вопросу о юридической природе государства и органов государственной власти. М., 1896.
16. Гессен В. М. О правовом государстве // Правовое государство и народное голосование: к реформе государственного строя России. Вып. 2. СПб., 1906.
17. Ковалевский М. М. Что такое парламент // Библиотека самообразования. 1906. Вып. 2.
18. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1866.
19. Коркунов Н. М. Пропорциональные выборы. СПб., 1896.
