CC BY
136
УДК 8Р2:4Р
ББК 83.3(2Рос=Рус)6:81.411.2
С.А. Никаноров
приёмы языковой игры в произведениях л.а. кассиля
В статье рассматриваются различные приёмы языковой игры (типы «игрем») в творчестве одного из известных советских писателей Л.А. Кассиля, предпринимается попытка их классификации; с помощью конкретных примеров показано осознанное или интуитивное стремление автора «найти» наиболее понятный «код» общения с ребёнком (подростком)-читателем, создающийся для достижения максимального контакта с последним.
Ключевые слова: языковая игра, языковая норма, «игрема», лингвокреативное мышление, игровой «код».
S.A. Nikanorov
techniques of language play in the works by l.a. kassil
The article discusses various techniques of language play («ihrem») in the work of the famous Soviet writer L. A. Kassil, and attempt of their classification is undertaken; the conscious and intuitive effort to «find» the most clear «code» of communication with a child (teenager)-reader, created for maximum contact with the latter is illustrated through specific examples.
Key words: language play, language norm, "ihrem", linguistic and creative thinking, games code.
Общая теория игры, разработанная в начале 20 века Й. Хейзингой, породила множество теорий, связанных с феноменом игры в различных областях человеческих знаний, в том числе и в языке. Терминов, определяющих языковую игру (ЯИ), очень много, и исследователи понимают ее по-разному.
Л.В. Витгенштейн, впервые употребивший термин «языковая игра», охарактеризовал данный феномен через аналогию с детской речью, указав, что языковые игры есть деятельность, подобная той, посредством которой ребенок усваивает язык [2, с. 81]. Это определение дает основание для широкого понимания ЯИ как спонтанной творческой жизни языка. Как указывают исследователи, «любой человек при использовании языка прибегает к каким-то элементам игры - и не только в расчете на то, что его усилия по достоинству оценит собеседник, но иногда и «просто так», для собственного удовольствия» [5, с. 169]. По мнению Б.Ю. Нормана,
«игра - традиционное занятие человечества..., игра - вид творчества, игра служит обучению, игра - от избытка сил, в игре человек отдыхает» [5, с. 169].
Т.А. Гридина понимает ЯИ как «нетрадиционное, неканоническое использование языка; это ориентация на скрытые эстетические возможности языкового знака.» [4, с. 56].
Мы, вслед за Т.А. Гридиной, придерживаемся понимания ЯИ как особой формы лингвокреативного мышления. По мнению Т.А. Гридиной, «природа этого явления вовсе не так проста, как это может показаться на первый взгляд. Прежде всего, необходимо отличать возможность многообразного выбора и выравнивания языковых форм и значений, их неожиданные (парадоксальные) столкновения и метаморфозы (превращения) в процессе развития языка, и языковую игру как особый прием шутки, проявления остроумия говорящих, умеющих подметить этот парадокс» [4, с. 123]. В большой степени, как нам представляется,
это относится и к проявлению фактов языковой игры в детской речи. Как отмечает Т.А. Гридина, «отражение языка в индивидуальном сознании ребенка представлено в детской речи оппозицией «норма - отклонение от нормы». Однако ненормативные детские новообразования подчинены логике системных закономерностей функционирования языка. «Способность к языковой игре - важный показатель уровня речевого развития ребенка. Сам принцип языковой игры, предполагая отход от языкового стереотипа, требует овладения определенными правилами порождения и употребления языковых единиц. В детской речи, таким образом, языковая игра получает ярко выраженную эвристическую направленность и служит средством проверки обнаруживаемых ребенком закономерностей системного устройства языка» [3, с. 61].
Многие ученые-лингвисты в своих работах отмечают «особую лингвокреа-тивность» русских детей. Так, по мнению С.Н. Цейтлин, причина этого кроется в особенностях языка. Как она отмечает, «русский язык, в отличие, например, от английского или немецкого, характеризуется сложно организованной системой правил, управляющих словообразовательными процессами. При этом дело не в количестве правил, а в сложности и противоречивости языкового механизма: существует многоэтапная и не всегда в достаточной степени предсказуемая система переходов от общих правил к частным, от частных к единым исключениям» [6, с. 168]. Исследователь отмечает стремление ребенка к логичности, последовательности: ребенок хочет, чтобы изменениям в смысле при переходе от одного слова к другому соответствовали аналогичные стандартные изменения в форме; «дети «исправляют» ... язык, отступая от общего словоупотребления, от языковой нормы» [6, с. 169].
Подобные игровые номинации ребенка весьма активно используются писателями и поэтами в текстах произведений, адресованных детям. Одной из ведущих функций подобных новообразований в детской литературе является их имитационная направленность. Так
называемые имитационные игровые номинации («игремы» - термин Т.А. Гриди-ной) направлены на эффект узнавания их самим ребенком, так как, как правило, они «заимствуются» писателями из детской речи. Узнавая известные, близкие ему (его возрасту) языковые «реалии», ребенок лучше (быстрее) входит в мир повествования, становится участником описываемых событий. Другую группу «игрем» составляют новообразования эвристического характера, ориентированные на лингвокреативные способности ребенка, его тягу к «эксперименту» с языковой формой. Эти «игремы» указывают ребенку сам алгоритм творческого поиска, приводящего к появлению того или иного игрового слова. Сам алгоритм дается в виде словообразовательного мотивационного контекста, либо лексемы-образца, либо прозрачности и яркости внутренней формы слова, что может способствовать усиленной рефлексии на «игреме».
Опираясь на собственные наблюдения над игровыми единицами, встречающимися в конкретном художественном тексте для детей, рассмотрим авторские игровые новообразования («игремы»), используемые Л.А. Кассилем в самых известных его произведениях «Кондуит и Швамбрания» (1928-1931), «Дорогие мои мальчики» (1944), «Будьте готовы, Ваше высочество!» (1964), собранных в книгу «Три страны, которых нет на карте» (Москва, 1980).
Во всех трех повестях детское сознание опирается на происходящие вокруг события. Герои-подростки пытаются осмыслить то, что происходит, и дать свое объяснение тем явлениям, которые им непонятны, что и является основанием для детского словотворчества. Основная же задача писателя - максимально приблизить произведение к детскому восприятию, т.е. помочь читателям воспринимать героев произведения как самих себя. Именно поэтому язык персонажей должен быть особенно богат и выразителен, включать в себя особые (в чём-то «новые») формы речи. Следуя данной задаче, автор использует в тексте произведения игровые номина-
к
с; ^
о о
го <
X к
X
ф
ч ф
ш
о с
-О
с
ш
о ^
о
X
го
с
С)
ции, ориентированные на разные механизмы ЯИ.
«Игремы», ориентированные на семантические механизмы языковой игры
1. «Игрема»-«двусмыслица». В текстах рассматриваемых произведений это явление приобретает «игровой» характер (характер намеренной шутки); автор «провоцирует» ребенка на восприятие семантического парадокса, осознание ситуативного смысла в целях создания шутки, понятной ребенку. Налицо «расширение» лексического значения слова, представляющее собой оригинальное переосмысление узуального значения. См., например, употребление лексемы «выгнать» в разных значениях: И вот он вчера, понимаешь, четыре с половиной нормы выгнал... - А откуда он выгнал? -осмелев, решилась спросить... слушавшая брата Нюшка («Дорогие мои мальчики»). В данном случае возникает намеренное «столкновение» разных значений слова, возможное лишь в данном контексте; налицо недостаточно сформированная лингвистическая компетенция ребёнка, что вполне характерно для детей дошкольного возраста, которая выражается в том, что сестра-дошкольница не воспринимает словотворчество брата: в первом случае «выгнать» - «перевыполнить план в четыре с половиной раза» (окказионально-ситуативное значение), а во втором случае (прямое значение) «гоня, удалить откуда-либо или направить кого-либо куда-нибудь». См. также пример «расширения» лексического значения лексемы: полдесятого: — Маленький, а горластый! Вот так взревел! Недаром Львом прозываешься. Сколько лет? Чтобы угодить второгодникам, я решил сострить: — Полдесятого! («Кондуит и Швамбрания»). В данном случае узуальное значение лексемы полдесятого («середина конкретного временного отрезка между 9.00 и 10.00 - 9.30») намеренно трансформируется персонажем и приобретает «новое» значение: «возраст человека - девять с половиной лет».
2. «Игрема»-«рифмовка» и «игрема»-«метафорическое переосмысление». Характерные для детской речи прозвища основаны, по мнению Г.С. Виноградова,
чаще на рифмовке. Любовь же к рифмовке у детей общеизвестна. «Рифмуют чаще имена... Делается это в тех случаях, когда нужно представить чье-либо имя в смешном виде, и тогда, когда хочется придать своему обращению шутливый тон» [1, с. 667]. Появление подобных прозвищ в речи ребёнка может быть вызвано внешним обликом человека, его национальными чертами (если они «бросаются» в глаза), физическим несовершенством и т.д. [1, с. 669-671]. См., например: Транзалем-бубен, Транзистор, Тарантелла, Тарантас: ... а в дверях стоял некто, по имени Тараска и по фамилии Бобунов. (Выделено нами. - С.Н.) Этого маленького и кругленького пионера знал весь «Спартак», и он знал решительно всех, потому что более пронырливого и разговорчивого мальчика не было в лагере... Недаром его звали и Тарасконом из Тартарена, и Транзалем-бубном, и Транзистором, и Тарантеллой, и Тарантасом («Будьте готовы, Ваше высочество!»). Конечно, в первую очередь прозвища мотивированы именем собственным Тарас. См., например: очевидная рифмовка (Тарас-Тарантас). В данном случае имя персонажа рифмуется с названием четырёхколёсной конной повозки; предположим, что в основе номинации, кроме рифмовки, сходство скорости передвижения на тарантасе (довольно высокой) со скоростью передачи информации Тарасом. Среди «игрем»-«метафорических переосмыслений» отметим следующие: 1) имя, переосмысленное в метафорическую номинацию Транзистор: Тарас-Транзистор (о человеке - «быстро разносящий новости»); 2) Тарас-Тарантелла. Номинация тарантелла («итальянский народный танец в сопровождении гитары, бубна и кастаньет»; весьма быстрый и подвижный) переходит на именование человека, по всей вероятности, на основании общности значений: о танце: «быстрота движений в танце»; о человеке: «быстрота передачи информации»; 3) «игрема»-прозвище Транзелем-бубен представляет собой «авторское» квазислово (первая его часть), продолжающееся «переосмыслением» в бубен от фамилии Тараса Бобунов.
«Игремы», ориентированные на словообразовательные механизмы ЯИ
1. «Игрема»-квазислово (слово-"тайна"). В создании таких инноваций велика роль фоносемантики и словообразовательных аналогий. Новообразования этого типа в рассматриваемых произведениях «называют» людей (представляют собой прозвища, характерные для детской речи). См., например: Бамбука, Фря, Букса, Нимурмура, Шлипса: Записывая девочек, мы тут же в своем списке пометили: около фамилий строгой девочки - Бамбука, около двух маленьких - Шпингалеты, рядом с толстой - Мадам Халупа. Затем были еще Соня-Персоня, Фря, Оглобля, Букса, Люля-Пилюля, Нимурмура, Шлипса и Клякса («Кондуит и Швамбрания»). Такие максимально «зашифрованные» слова-загадки представляют ребенку невероятно широкие возможности для их ассоциативной «расшифровки». Интересно, что в контексте такие «имена» соседствуют с прозвищами, происхождение которых мотивировано: Персоня, Оглобля, Пилюля, Клякса.
2. «Игрема»-«гибрид». Указанный вид «игрем» наиболее распространен в рассматриваемом материале. Данные номинации представляют собой кон-таминационные образования, сближения, «скрещивания» сходных в фонетическом и смысловом отношении слов. В этом случае порой соединяется несоединимое, или «скрещиваются» слова, которые обозначают сходные внешне или внутренне по смыслу предметы, явления, действия. См., например: пилигви-ны (пингвины+пилигримы): На «том берегу» было отведено на карте место для заграницы. Та,м жили дерзкие пилингвины - путешественники по ледяным странам нечто среднее между пилигримами («паломники, странники, путешественники, скитальцы по разным странам») и пингвинами («нелетающая птица, которая относится к отряду пингвинообразные, семейству пингвиновые») («Кондуит и Швамбрания»). Попутно заметим, что в этом случае, как и во многих других, автор сам даёт «расшифровку» новообразования, что, по нашим наблюдениям, является отличительной чертой авторского стиля Л.А. Кассиля. См. также: троглодиторы (троглодит+гладиатор): - Леля, - спрашива-
ет Оська, - а в Риме, в цирке, тоже троглодиторы представляли ? - Не трогладиторы, а гладиаторы, - говорю я. - Троглодиты -это...(«Кондуит и Швамбрания»). Ср. «троглодит» - «подвид человека, характеризующийся человеческим обликом, обильной волосатостью и неразвитой речью» и «гладиатор» - «наименование бойца в Древнем Риме»; откусочек: У нас в саду сегодня баранки давали, с маком. Целую дали и еще откусочек, вот такой... (Ср. кусочек + откусить) («Дорогие мои мальчики»). Причина возникновения таких «гибридов», кроме указанных, - в недостаточной языковой компетенции персонажей произведения.
3. «Игрема»-«аналогия». Подобные новообразования создаются по аналогии с существующими в языке лексемами. Им свойственно отступление от «стандарта», заключающееся в новом лексическом наполнении словообразовательной структуры, но в отличие от окказиональных «игрем» они легко опознаются. См., например: Алфизик: - Не Швамбрандия, а Швамбрания - рассердился, наконец, Оська. -Выговорить не можете, а еще алфизик. - Не алфизик, а алхимик! - так же сердито сказал Кириков («Кондуит и Швамбрания»). Данная инновация образуется по аналогии с имеющейся в языке лексемой «алхимик», о чём также идёт речь в контексте произведения.
«Игремы», ориентированные на фонетические механизмы ЯИ
1. «Игрема»-«перевертыш», основанная на фонетическом сходстве разных слов. Сюда можно отнести разные виды омофонического переразложения слова в потоке речи, например, перевертыши, основанные на различном прочтении (слитном или раздельном) «единого» звукового и/или смыслового комплекса. См., например: Сатанатам: Имя его было Сатанатам. Происхождение имени Сатана-там оперное. К нам ходил петь басом один провизор. Он пел арию Мефистофеля: «Сатана там правит бал», слишком надавливая голосом на отдельные слоги. Получалось: «Сатанатам» («Кондуит и Швамбрания»).
2. «Игрема»-«отзвучие» («рифмованное эхо»). Указанные инновации можно выделить в особую группу; они представ-
с; ^
о о
го <
X к
X
ф
ч ф
ш
о с
.0
о ей
о ^
XI
с
ляют собой имитацию дразнилок, свойственных детской речи, т.е. в речи персонажа произведения происходит дублирование имен собственных с помощью созвучных слов. См., например: Лиза-Скандализа: Но Лиза-Скандализа, странно наклонив голову, продолжала глядеть исподлобья в одну точку («Кондуит и Швамбра-ния»). См. также: Соня-Персоня, Люля Пилюля: Записывая девочек, мы тут же в своем списке пометили: около фамилии строгой девочки - Бамбука, около двух маленьких -Шпингалеты, рядом с толстой - Мадам Ха-пуля. Затем были еще: Соня-Персоня,... Люля Пилюля... («Кондуит и Швамбрания»). Эти «игремы» не просто отзвучия определенных имен собственных; они несут в себе еще и определенную информацию (в рифмовке заключены некоторые черты характера девочек).
3. «Игрема»-«перепутаница» - особый вид анаграммы-перевертыша, в основе которого лежит взаимная перестановка слогов в составе компонентов исходного словосочетания. Перед нами максимально необычное именование-прозвище -Тараскон из Тартарена (из Тартарен из Тараскона) («Будьте готовы, Ваше высочество!»). Широко известный персонаж из цикла романов французского писате-
ля Альфонса Доде (1840-1897) Тартарен мечтает о приключениях и подвигах; живёт этими мечтами. Один же из трёх романов писателя назван «Тартарен из Тараскона». В основу прозвища-именования Тараскон из Тартарена, как думается, положена авторская (Л. Кассиля) интерпретация характеров (сходство некоторых черт характера Тартарена и Тараса Бобунова): желание разговаривать по любому поводу, делиться информацией необдуманно и потому часто необоснованно; дополнять её своими фантазиями и мечтами. «Провокацией» к появлению такого прозвища является и явное созвучие имёни собственного (Тарас) и названия города на юге Франции (Тараскон).
Таким образом, создавая произведение, адресованное детям, писатель осознанно или интуитивно проявляет интерес к языковой игре как к «коду» общения, наиболее понятному для достижения контакта с ребёнком (подростком)-читателем. Этот игровой «код» не только обеспечивает интерес к содержанию текста, но и способствует вовлечению ребенка в саму «ситуацию творчества» (позволяет ему ощутить себя соавтором при осознании механизма, алгоритма создания игровой единицы текста).
Библиографический список
1. Виноградов, Г.С. Детские тайные языки [Текст] / Г.С. Виноградов // Русский школьный фольклор. - М.: Ладомир, 1998. - С. 711-742.
2. Витгенштейн, Л. Философские исследования [Текст] / Л. Витгенштейн // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1985. - Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - С. 79-97.
3. Гридина, Т.А. Языковая игра в детской речи [Текст] / Т.А. Гридина // Русский язык в школе. - 1993.- № 4. - С. 61-65.
4. Гридина, Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество [Текст] / Т.А. Гридина. - Екатеринбург, 1996. - 214 с.
5. Норман, Б.Ю. Язык: знакомый незнакомец [Текст] / Б.Ю. Норман. - Минск: Вышэйш. шк., 1987. - 223 с.
6. Цейтлин, С.Н. Язык и ребенок. Лингвистика детской речи [Текст]: учеб. пособие для студентов / С.Н. Цейтлин. - М. : Владос, 2000. - 263 с.
Referencе
1. Vinogradov G.S. Children secret languages. Russkii shkolnyi folkbr. M.: Ladomir. 1998. P. 711-742. [in Russian].
2. Wittgenstein L. Philosophical investigation. Novoie vzarubezhnoilinguistike. M.: Progress, 1985. Vol. 16. Linguistic pragmatics. P. 79-97. [in Russian].
3. Gridina T.A. Language play in children's speech. Russkii yazyk v shkole, 1993. № 4. P. 61-65. [in Russian].
4. Gridina T.A. Language game: stereotype and creativity. Ekaterinburg: Izd-vo Uralskogo gosudarstven-nogo pedagogicheskogo universiteta, 1996. P. 214. [in Russian].
5. Norman B.Y. Language: the familiar stranger. Minsk: Vysheishaya shkola, 1987. 223 p. [in Russian].
6. Zeitlin S.N. Language and the child. Linguistics of child language. M.: Vlados, 2000. P. 263. [in Russian].
Сведения об авторе: Никаноров Сергей Анатольевич,
кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры славяно-германской филологии,
Шадринский государственный педагогический университет г. Шадринск, Российская Федерация. КтаИ: nikanorov-70@mail.ru
Information About the author: Nikanorov Sergey Anatolevich,
Candidate of Sciences (Philology),
Academic Title of Associate Professor,
Associate Professor, Department of Slavic
and Germanic Philology
Shadrinsk State Pedagogical University
Shadrinsk, Russia.
E-mail: nikanorov-70@mail.ru
УДК 4:153
ББК 81.002.3:88.351
Е.Ю. Николаева, Ю.В. Архипова
отражение психосоматических состояний в языке: психолингвистический подход к проблеме
ф
£ о
с
^
о
X
ч о с
Когда человек описывает свои эмоции, он не называет их прямо, а говорит об их телесных § проявлениях. В русском языке много идиоматических выражений с экспрессивным значением, ф отражающих психосоматические состояния человека. Значительная часть из них связана с какой- ^Е либо частью тела. Сознательное использование таких выражений в речи свидетельствует о единстве физиологических, эмоциональных и интеллектуальных процессов в организме человека.
Ключевые слова: психосоматические состояния, эмоции, физиологические процессы, идиоматические выражения, экспрессивное значение.
E.Y. Nikolaeva, Y.V. Arkhipova
reflectoin of psychosomatic states in the language:psycholinguistic approach
to the problem
When a person describes his/her emotions, he/she doesn't call them directly, but speaks of their bodily manifestations. In the Russian language there are many idiomatic expressions with an expressive meaning, which reflect the psychosomatic states of a person. Many of them are associated with any part of the body. The conscious use of such expressions in speech testifies about the unity of physiological, emotional and intellectual processes in the human body.
Key words: psychosomatic conditions, emotions, physiological processes, idiomatic expressions, expressive meaning.
Если спросить человека, как он себя всего, он начнет говорить о своих теле-чувствует в данный момент, то, скорее сных ощущениях. Крайне редко люди
X
ф
и
го
I-
О
