CC BY
182
кого персонала, организуя население на благотворительность на нужды войны.
Важно отметить, что организацией медицинской помощи русской армии, деятельность русского православного духовенства не ограничивалась. Ею проводились сборы пожертвований для голодающих в Буковине и Г алиции, собирались деньги в пользу беженцев с занятых неприятелем территорий, но самым примечательным является тот факт, что русским церквям удавалось собирать и отправлять значительные суммы на оказание помощи Сербии и в пользу раненых сербских воинов, несмотря на тяжелое положение самой России.
Русская Православная Церковь, не смотря на утвержденную схему организации благотворительности со стороны Святейшего Синода проявляла себя неформально в период войны: сбор пожертвований в храмах, личная помощь духовенства и церковно-общественных организаций; их душевная теплота, помощь в обустройстве быта, все это способствовало легче переживать этот непростой период в России. Можно предположить, что вся успешная деятельность русского духовенства в обеспечении медицинской помо-
щью русской армии базировалась на высоком патриотическом подъеме населения Российской империи; национальном самосознании и вековых традициях христианской морали.
Библиографический список
1. Вестник Красного креста. - 1914. - №8. -С. 409-410; 284-287.
2. Сенин А.С. Армейское духовенство России в Первую мировую войну // Вопросы истории. -1989. - №10. - С. 159-165.
3. Пашенцев Д.А. Благотворительная деятельность русской православной церкви во второй половине XIX - начале XX века: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. - М., 1995.
4. Российский государственный исторический архив (РГИА). - Ф. 796: хозяйственное управление Святейшего Синода. Оп. 31. Д. 306. Л. 19 об.
5. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). - Ф. 14877. Оп. 1. Д. 2648. Л. 1-44.
6. Фирсов С.Л. Православная церковь и Российское государство в 1907-1917 г.: социальные и политические проблемы: Дис. . д-ра истор. наук. - М., 1996. - С. 537-555.
УДК 94(47).084.9
Голотин Илья Вадимович
Ярославский государственный университет им. П.Г Демидова
ПРИНЦИПЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО РУКОВОДСТВА СФЕРОЙ ОХРАНЫ ПАМЯТНИКОВ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ В 1953-1964 ГОДАХ
Автор статьи анализирует влияние политики советского правительства на формирование отношения к памятникам истории и культуры. Кроме того, дается оценка действий руководителей государственных органов общегосударственного и местного значения, решавших судьбы конкретных объектов национального наследия.
Ключевые слова: памятник архитектуры, культурное наследие, субъективизм, волюнтаризм, атеистическая пропаганда.
Охрана памятников истории и культуры представляет собой историческое общественное явление, обусловленное многими объективными факторами. Немаловажную роль среди них занимает влияние действующего политического курса или режима на отношение к наследию, поддержку или запрет общественной инициативы, направленной на сохранение национального достояния.
Исторически сложилось, что в России государственное руководство являлось определяю-
щим фактором в формировании культурной политики. Именно государство, несмотря общественное движение, поднявшееся с середины 1960-х гг. в защиту памятников, определяло векторы развития культурной жизни. Культурная политика просто не могла оставаться в стороне от влияния действующего политического курса, определяющего ее финансовую и юридическую основы [17, с. 3].
XX съезд КПСС, состоявшийся в 1956 году, сыграл решающую роль в пробуждении обще-
© Голотин И.В., 2011
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2011
223
ственного сознания. Начавшийся процесс демократизации стал мощным прорывом духовной культуры советского общества. Лозунги партийной печати тех лет призывали избавляться от «начетничества», развивать «свободные творческие дискуссии» [18]. Как отмечают исследователи, у ряда творческих работников начало складываться мнение о перенастройке идеологии и новом витке «НЭПа» [4, с. 15].
Кроме того, были несколько пересмотрены методы руководства сферой культуры. КПСС, в лице ее лидера - генерального секретаря Н. С. Хрущева - стала декларировать отказ от права безапелляционных вторжений в творческий процесс [4, с. 18]. Однако, именно в этот период усиливается роль номенклатурных работников, зачастую имевших решающий голос в тех или иных решениях в области культурного строительства. Такие противоречия были символом эпохи «оттепели», наделенной такими определениями, как «непоследовательность в действиях», колебания и шарахания» [21].
Некоторая либерализация политической системы в СССР способствовала активизации интереса общества к историко-культурному наследию. Исследователи отмечают, что в то время популярность получило движение за создание народных общественных музеев, особенно проявившее себя во время подготовки к проведению первого Всероссийского смотра музейной работы, посвященного 40-летию Октября [15, с. 161162]. Лидерами движения становились местные краеведы, привлекавшие население к изучению родного края. Проанализировав эту деятельность, коллегия Министерства Культуры РСФСР (далее МК РСФСР), приняла специальное постановление, в котором местным управлениям культуры рекомендовалось взять под свой контроль формирование сети народных музеев и всячески способствовать ее развитию [5, с. 253].
В свою очередь усиление внимания к собственной истории активизировало участие общественности в туристическом движении. Начиная с 1953 г., поток советских, а несколько позже и зарубежных туристов, начал концентрироваться вокруг городов, богатых историко-культурным наследием - Новгород, Суздаль, Владимир, Ярославль, Псков и др. [4, с. 18-19]. Все это обязывало местные власти уделять особое внимания, прежде всего, памятникам архитектуры, увеличивая ассигнования на ремонтно-реставрационные ра-
боты, принимать более взвешенные решения в отношении реконструкции исторических центров.
В этот период памятники истории и культуры становятся важнейшим инструментом в воспитательной работе. Призывы к более широкому использованию наследия в культурно-воспитательной работе неоднократно звучало в докладах партийных руководителей. Это были своего рода программные документы, требующие неукоснительного исполнения на местах.
Как отмечают исследователи, процесс «оттепели» оказался не столь однозначным, а наоборот, противоречивым и половинчатым [5, с. 249]. Излишняя политизация культурной политики, выражавшаяся в запрете инакомыслия, бюрократической системе управления, культивировании упрощенных методов работы стали причинами «двойственности» в отношении к культуре. В этот период, решению многих вопросов, касающихся охраны национального достояния, был присущ волюнтаристский безаппеляционный характер. Среди причин исследователи выделяют присущие руководителям партии и правительства невежество и низкий культурный уровень. Зачастую решения носили декларативный, субъективистский характер [17, с. 88-89]. С одной стороны, власть выражала свою симпатию интеллигенции, к ее стремлению участвовать в изучении и сохранении памятников. С другой стороны, не считаясь с мнением общественности, расчищали, порой, целые исторические кварталы под массовую жилищную застройку, уничтожали памятники древнерусской и средневековой архитектуры для строительства дорожной сети.
Ярким примером массовой компании, отразившей субъективистское отношение к культурному наследию, стало возрождение атеистической пропаганды. Среди главных ее причин стал рост интереса населения к религии, вызванный «примиренческой» политикой партии, которую активно проводил И.В. Сталин с 1943 г. Эта мысль нашла свое отражение в постановлении ЦК КПСС от 07.22.1954 г. «О крупных недостатках в научноатеистической пропаганде и мерах ее улучшения» [1, с. 210]. Позже это постановление не раз пересматривалось в сторону ужесточения.
К компании против «наступления религии на умы советских граждан» подключилась и партийная печать. Вместе с тем, призывы общественности остановить варварскую компанию против разрушения церковной архитектуры всячески
пресекались. Статьи видных советских ученых (Н.Н. Воронина, Д.С. Лихачева и др.), боровшихся за спасение памятников, «то отказывались печатать, то печатали с опозданием, когда памятник оказывался уже взорванным» [12].
Безусловно, борьба с религией велась не только в плоскости идеологии. Для памятников древнерусской архитектуры это стало новым этапом испытаний, после массовых уничтожений культовых зданий 1930-х годов. Политика партии была направлена на более активное использование церквей в хозяйственной деятельности - под склады и хранилища - что приводило к разрушениям конструкций и гибели фресок. Подобная ситуация была характерна и для Ярославля. Так, церковь Иоанна Златоуста была сдана в пользование под склады ярославской базы «Росгалантерии». За время использования памятнику был причинен значительный ущерб: разбиты автотранспортом элементы декора фасада, разрушена цокольная часть. Все эти действия шли в разрез с действующим советским законодательством, согласно которому использование памятника архитектуры, имеющего росписи, в хозяйственных целях было категорически запрещено [10].
С начала 1960-х годов партийные органы стали активно изымать информацию о культовых объектах из ряда изданий. В частности, в Ярославле, резкой критике подвергся, выпущенный к 950-летию города, путеводитель по памятникам истории и культуры. Секретарь обкома по идеологии А.Д. Дробышев признал издание «вредным» и приказал изъять оставшийся тираж из продажи [13, с. 176]. Это был пример слепого, субъективного следования линии партии в продвижении атеистической пропаганды в городе, где более трети всех памятников были культовыми и функционировало множество приходов. Здесь можно согласиться с мнением о том, что, изымая из популярной и научной литературы целые пласты досоветской истории, были созданы условия для роста равнодушия к памятникам старины.
Для этого периода было характерно сокращения финансирования в сфере культуры. Среди причин ужесточения политики в отношении культуры и, памятников в частности, стала позиция
Н.С. Хрущева, озвученная на январском пленуме ЦК КПСС 1961 г. Было принято решение о резком сокращении финансирования реставрационных и исследовательских работ памятников старины, поданных как излишества [7, с. 120]. В час-
тности, в Ярославле была создана специальная комиссия по сокращению числа памятников, охраняемых государством. Как отмечали члены комиссии, «бороться приходилось практически за каждый памятник, среди которых церковь Петра и Павла, шпиль которой просто могли бы снести за ненадобностью» [13, с. 177].
Среди последствий сокращения расходов на сферу культуры исследователи отмечают политику «остаточного финансирования», снижения внимания к судьбам памятников на всех уровнях власти [4, с. 56-57]. Существенную трансформацию претерпели и местные специальные научно-производственные и реставрационные мастерские (далее СНРПМ), ставшие, по сути дела в то время, придатками строительных и ремонтных организаций.
Установка партии на значительное сокращение исторических исследований досоциалистической тематики, изъятие исторических сюжетов из различных направлений искусства, привели к своеобразному расколу общественного мнения в отношении памятников. С одной стороны, часть населения страны перестала воспринимать действия власти в отношении историко-культурного наследия как акты вандализма [10, с. 223]. С другой стороны, появляется прослойка людей, не желавшая мириться с пренебрежительным отношением власти к наследию. В качестве примера можно привести борьбу общественности за сохранение Борисоглебского кремля. В 1963 г. на имя министров культуры СССР и РСФСР Е.А. Фурцевой и А.И. Попова было направлено письмо от общественности Ярославской области. В нем отмечалось пренебрежительное отношение Управления культуры Яроблисполкома к сохранению и использованию этого древнейшего историко-культурного ансамбля, который был доведен до тяжелого аварийного состояния. Однако требования общественности в утверждении ансамбля государственным заповедником оставались без внимания вплоть до второй половины 1960х годов, когда была существенно изменена политика партии в области охраны памятников [19].
Начало нового курса политики советской власти в области охраны памятников, исследователи связывают с октябрьским пленумом ЦК КПСС 1964 г. На нем были подвергнуты серьезной критике проявления субъективизма и волюнтаризма, снижения внимании партии и общества к сфере культуры. В числе первоочередных задач было выдвинуто -
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2011
225
увеличение использования памятников в воспитании подрастающего поколения, более широкое вовлечение общественности в историко-краеведческую работу, увеличение финансирования мероприятий по пропаганде и охране историко-культурного наследия, привлечение внимания высших и местных партийных и государственных руководителей в решении судеб памятников.
В целом, подводя итог данному периоду, следует еще раз подчеркнуть двойственность государственной политики в деле охраны памятников истории и культуры. С одной стороны, это было время восстановления утраченной целостной системы органов охраны объектов историко-культурного наследия. Было восстановлено значительное количество памятников архитектуры, пострадавших, в том числе, в годы Великой Отечественной войны, многие из них были выведены из аварийного состояния и музеефицированы. В этот период были предприняты серьезные шаги по созданию системы учета памятников, разработке новых форм популяризации наследия, увеличения объемов реставрационных работ.
Вместе с тем, рассмотренный нами период невозможно представить без господства субъективизма и антиисторического отношения к охране историко-культурного наследия. Следствием нигилизма и невежества местных органов стала борьба за сокращение государственных списков памятников, уничтожение, путем доведения до аварийного состояния, памятников культового зодчества, снос памятников, стоявших на пути строительства новых социалистических городов, а также застройка охранных зон. Бесконтрольность чиновников вела к формированию позиции безнаказанности, в следствии слабого использования принятых норм уголовного и гражданского права. Таким образом этот период, при всех его противоречиях, отнюдь не оправдывал своего названия в сфере охраны памятников истории и культуры. Небольшие достижения, тем самым, меркли на фоне многочисленных разрушений памятников, пренебрежения мнениями специалистов и волюнтаристских решений.
Библиографический список
1. Алексеев В.А. «Штурм небес отменяется?»: Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. - М., 1992. - 304 с.
2. Воронин Н. Оберегать архитектурное наследие // Архитектура СССР. - 1956. - № 6. - С. 30-33.
3. ГАЯО. Ф. Р-817. Оп. 1. Д. 178. Л. 4.
4. ГольдинМ.М. Опыт государственного управления искусством. Деятельность первого отечественного Министерства культуры. - М., 2006. - 141 с.
5. Златоустова В.И. Государственная политика в области музейного дела (1945-1985 гг.) // Музей и власть. - М., 1991. - Т. 1. - С. 226-299.
6. Иванов В. Изучение и реставрация памятников архитектуры // Архитектура СССР. - 1966. -№ 1. - С. 44-47.
7. Казка Е.А. История охраны памятников историко-культурного наследия в Бурятии в 19181965 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. - Улан-Удэ, 2006. -214 с.
8. Кибовский А. Памятникам угрожают при поддержке политической и финансовой элиты // Культура. - 2009. - 15-21 окт. (№ 40). - С. 1.
9. Крашенинников А.Ф. Приспособление памятников культуры для современного использования // Методические основы приспособления и использования памятников культуры: тезисы докладов и сообщений к пленуму Научно-методического совета (г. Калинин, 9-11 октября, 1973 г.). - М., 1973. - С. 1.
10. Кулемзин А.М. Охрана памятников в России как историко-культурное явление. - Кемерово, 2001. - 328 с.
11. Лихачев Д. С. Заметки о русском // Избранные работы: В 3 т. - Л., 1987. - Т. 2. - С. 490.
12. Лихачев Д.С. Воспоминания. - СПб., 2000. - С. 570.
13. Мейерович, М.Г. У меня появилась мечта. - Ярославль, 2004. - 284 с.
14. Михайлов К. Как мы храним свое наследие // Наше наследие. - 2000. - № 55.
15. Музейное дело в России / под ред. М.Е. Кау-лен, И.М. Коссовой, А.А. Сундиевой. - М., 2003. -614 с.
16. Охрана памятников истории и культуры: сб-к документов / сост. Г.Г. Анисимов. - М., 1973. -С. 65-67.
17. ПоляковаМ.А. Охрана культурного наследия России: учеб. пособие для вузов. - М., 2005. -271 с.
18. Правда. - 1964. - 6 января.
19. РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 4. Д. 1981. Л. 37-38.
20. Формозов А.А. Роль Н.Н. Воронина в защите памятников культуры России // Российская археология. - 2004. - № 2. - С. 178.
21. Ярринг Г. Хрущев и его падение // Международная жизнь. - 1991. - № 2. - С. 65.
