CC BY
151
2009 История №3(7)
УДК 930.25:947.073.1(571.16)
В.П. Бойко
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДЕКАБРИСТОВ В СИБИРСКОЙ ССЫЛКЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ И ПРАКТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ
Рассматриваются проблемы истории движения декабристов в России. На основе программных положений делается вывод о буржуазном характере их теорий по переустройству общества, и пример хозяйственной деятельности декабристов в Сибири подтверждает это.
Ключевые слова: декабристы, Сибирь, предпринимательство.
Одной из поставленных декабристами целей были экономические реформы, которые предполагалось осуществить при благоприятных обстоятельствах. По проекту П.И. Пестеля, изложенному в знаменитой «Русской правде», Россия объявлялась единой и неделимой республикой с однопалатным парламентом (Народным вече). Избирательным правом наделялись все граждане, достигшие 18 лет. Крепостное право отменялось, сословия ликвидировались. Провозглашались принципы буржуазных свобод, отказ от сословной иерархии и предполагалось покровительство отечественному производителю. В третьей главе «О сословиях в России обретающих» говорится: «Распределение народа на сословия, занимающиеся исключительно земледелием, изделиями и торговлею, совершенно отвергнуто политическою экономиею, доказавшею неоспоримым образом, что каждый человек должен иметь полную и совершенную свободу заниматься тою отраслью промышленности, от которой наиболее ожидает для себя выгоды и прибыли, лишь бы честен был и к законам исполнителен» [1. Т. 1. С. 50].
В качестве основы административного деления территории России Пестель избрал достаточно оригинальный принцип. Страна делилась на 10 областей по 5 округов в каждой. Сибирь должна была составить одну область с главным городом Иркутском. В ее составе были Тобольский округ с присоединенными частями Пермской и Уфимской губерний (Челябинский и Троицкий уезды), Томский, Иркутский, Якутский и Камчатский округа. Для безопасности юго-восточных границ предполагалось присоединить к России часть Монголии, чтобы все течение Амура находилось в русских владениях. Для развития Сибирского региона Пестель предлагал активнее развивать здесь земледелие, в частности больше выращивать овощей, особенно картофеля. Многие декабристы, находясь на поселении в Сибири, в огородничестве преуспели. Жаль, что среди них не было сына бывшего сибирского генерал-губернатора И.Б. Пестеля, причисленного бароном В.И. Штейнгелем и последующими исследователями к числу «сибирских сатрапов», нанесших краю наибольший вред. П.И. Пестель, в отличие от своего отца, наоборот, в своих программах переустройства страны проявлял заботу о коренных народах Сибири, Дальнего Востока и Русской Америки и предлагал ряд мер по «смягчению суровых нравов» и введению здесь просвещения и образования.
Проект «Конституции» Н.М. Муравьева предусматривал в России, как известно, конституционную монархию, которую ограничивал двухпалатный представительный орган, избираемый на основе имущественного ценза. Особо в проекте оговаривалась отмена крепостного права: «Раб, прикоснувшийся земли русской, становится свободным». Эта поэтическая цитата хорошо известна, но в контексте 13 статьи третьей главы она звучит, на наш взгляд, более убедительно: «Крепостное состояние и рабство отменяются; раб, прикоснувшийся земли Русской, становится свободным. Разделение между благородными и простолюдинами не принимается, поелику противно вере, по которой все люди братья, все рождены благо по воле божией, все рождены для блага и все просто люди: ибо все слабы и несовершенны». Далее составитель «Конституции» провозглашает буржуазные принципы хозяйствования: «Существующие ныне гильдии и цехи в купечестве, ремеслах уничтожаются. Всякий имеет право заниматься тем промыслом, который покажется ему выгоднейшим: земледелием, скотоводством. охотою, рыбной ловлею, рукоделиями, заводами, торговлею (выделено автором. - В.Б.) и так далее. Всякая тяжба, в которой дело идет о ценности, превышающей фунт чистого серебра (25 рублей серебром), поступает в суд присяжных. Всякое уголовное дело производится с присяжными ... Заключенный, если он не обвинен по уголовному делу, немедленно освобождается, если найдется за него порука» и т.д. [2. Т. 1. С. 87]. Кодекс предпринимателя, начертанный смелой рукой талантливого законодателя, был готов для реализации.
Никита Муравьев занимал среди декабристов умеренные и вместе с тем реалистичные позиции. В связи с этим его проект был связан как с неосуществленными проектами Александра I, так и с реализованной в Сибири реформой 1822 г. М.М. Сперанского. Если по результатам последней Западная Сибирь делилась на две губернии (Тобольскую и Томскую) и Омскую область, а Восточная Сибирь имела в своем составе Енисейскую и Иркутскую губернии и Якутскую область, то у Муравьева Сибирь составляли две державы - Обийская с населением в 450 тыс. чел. и Ленская с 250 тыс. чел. Согласно предложенному в «Конституции» принципу представительства (по 1 члену палаты представителей от 50 тыс. чел.), Обийская держава посылала 10 представителей, а Ленская - всего 5, что при общей численности палаты представителей в 450 чел. составляло ничтожную долю в 3 %. Огромная, пестрая по этническому составу Сибирь, обладая несметными богатствами, могла по этому проекту иметь совершенно незаметное представительство. Оказавшись в Сибири на каторге и ссылке, декабристы изменили свое отношение к краю. В их предполагаемых реформах Сибирь должна была войти в состав Российского государства на федеральных началах. Этот край был, по мнению некоторых декабристов, достоин лучшей участи. За образец бралось государственное устройство Северо-Американских штатов с достаточной долей самостоятельности отдельных штатов в принятии решений и их автономности в своих правах на самоопределение.
Выдающийся советский историк Н.М. Дружинин в своей монографии «Декабрист Никита Муравьев», написанной в конце 20 - начале 30-х гг. XIX в., детально рассмотрел не только этапы формирования мировоззрения
декабриста, периоды его деятельности, но и на основе семейного архива воспроизвел хозяйственную составляющую его жизни. Оказывается, в сибирской ссылке Н.М. Муравьев свел тесное знакомство и сотрудничество с иркутским банкиром Медведниковым, крупнейшим золотопромышленником Кузнецовым и другими дельцами, занимался кредитованием, полеводством и огородничеством, торговлей и разными промыслами, о которых говорил в своей Конституции, выделяя их курсивом (см. выше). В летние месяцы братья Никита и Александр Муравьевы «превращались в энергичных агрономов», проводили много времени на своих, расчищенных руками наемных рабочих, полях, в хлебных овинах, амбарах и мельницах. Вероятно, сказывалась расположенность потомственных помещиков Муравьевых к занятиям земледелием, которым раньше мешала военная служба и жизнь в Петербурге. Оказавшись вблизи Иркутска, крупнейшего торгового центра между Китаем и Москвой, они проявили интерес к другим сферам предпринимательства. Сначала они давали деньги в ссуду («распределяли в частные руки»), получая законные 8 % годовой прибыли. Развивая свой бизнес, устроили мельницу, которая, в отличие от местных мельниц, должна была работать и зимой, проникли в выгодное для тех мест рыболовство. Байкальский омуль был одним из основных продуктов питания местного населения и стал ходовым товаром. Только в 1842 г. Муравьевы вложили в это предприятие 20 тыс. руб. и получили 7 тыс. руб. прибыли (35 %). Еще более прибыльной считалась торговля хлебом, дававшая до 40 % прибыли, но она уже считалась спекуляцией, так как закупка шла в урожайные годы по низким ценам, а продажа производилась в неурожайные годы по высоким ценам. Стремились Муравьевы, как и другие декабристы, в золотопромышленность, где, по словам А. Муравьева, «вчерашние бедняки быстро превращались в миллионеров» [3. С. 212]. Их проекты оказались неосуществленными, так как правительство не выдавало им промысловые свидетельства и не разрешало удаляться от места приписки даже на несколько верст. В противном случае в Сибири бы получили широкую известность крупные или не очень крупные богачи из ссыльных декабристов. Сомнений в этом у исследователей данной проблемы нет.
В Сибири родился другой выдающийся теоретик и практик буржуазного переустройства общества - Г.С. Батеньков. Сибирь представлялась ему наиболее подходящим краем для проверки задуманных преобразований еще до вступления в тайное общество. В практической сфере, благодаря своему влиянию на Сперанского, Батенькову удалось помочь назначению на пост енисейского губернатора А.П. Степанова, человека либеральных убеждений. Впоследствии Степанов, не покидая губернаторского кресла, стал известным писателем, историком и краеведом, помогал следовавшим через Красноярск декабристам, был редким исключением из российских губернаторов благодаря своей честности и просвещенности. Долгие годы, проведенные Батень-ковым в каземате, наложили определенный отпечаток на его преобразовательские планы. Человеческий фактор в решении проблем управления отошел у него на второй план. Свои надежды на улучшение жизни в Сибири он связывает с новыми законами. В своем проекте «Заметки по административ-
ным вопросам» Батеньков писал: «Закон есть умный вывод из оснований всей народной жизни, выраженный в нравах и обычаях». Впрочем, и умные законодатели не могли, по мнению Батенькова, изменить положение, поскольку укрощали зло, а добро творить необходимо из нравственных побуждений. В этом проявлялись его прежние масонские убеждения.
Как и другие декабристы, Батеньков видел, что порядок и производство дел в присутственных местах, произвол, взятки и притеснение народа зависели в Сибири, как и во всей России, от личности администратора, прежде всего губернатора. «Законы еще не вошли в основание народной жизни», -писал он в своем сочинении. Интересны рассуждения Батенькова о природе управления, высказанные им в 1855 г. Е.И. Якушкину, сыну декабриста И.Д. Якушкина: «Возьмите, например, наше управление: оно все основано на обмане, но ежели человек придет к познанию бога, тогда обман будет невозможен. Никому уже нельзя будет сказать: я поставлен над вами от бога; всякий скажет, что это вздор и что бог никого ни над кем не ставил». В таком тезисе видятся уже не революционные убеждения Батенькова и других декабристов в пользе радикальных преобразований, но традиционные для России мысли о необходимости самоусовершенствования, нравственного очищения от суетных и греховных помыслов и дел. Юношеские порывы изменить все и сразу сменяются убеждением, что эволюционные преобразования во всех сферах необходимы и неизбежны. Таковы, например, его высказывания тогда же, в 1855 г., о Крымской войне: «Чем бы ни кончилась война, она должна принести нам пользу: переворот у нас и везде неизбежен».
Необходимость изменений созрела у Г.С. Батенькова еще в начале XIX в., когда он писал о замкнутой жизни города Томска и его жителей, которые редко шли на внедрение нового в свою жизнь в силу «погруженности в староверство». По его справедливому мнению, «огромные капиталы скапливались в руках отдельных людей, но, в конце концов, из одного источника - казны, так как дел других не было» [5. С. 191]. Батенькову были ясны отрицательные стороны системы казенных откупов и монополий, обязательной сдачи добытого на приисках золота и коррумпированной связи сибирских воротил Поповых, Асташева, Горохова и других с чиновниками, что было легко сделать бывшим чиновникам, прекрасно знавшим особенности сибирской службы в прошлом и настоящем. Оказавшись в Сибири во второй раз после 25-летнего перерыва, Батеньков сам предавался разного рода занятиям, которые смело можно отнести к предпринимательству. Вел довольно обширное личное хозяйство, проектировал на заказ здания и сооружения, руководил их строительством и другими важными делами. Батеньков соединял в себе многие черты типичного декабриста: был профессиональным военным и глубоко религиозным человеком, проявлял интерес к философии, прежде всего западной, и был истинным патриотом России и Сибири, обнаружилась в нем и тяга к негосударственным (масонство и предпринимательство) и противогосударственным (участие в тайных обществах) занятиям.
Деятельность Батенькова в Томске была активна и разнообразна: построил винному откупщику Степану Сосулину дачу в 4 верстах от Томска, разместив рядом с ней образцовые заводы (мыловаренный, свечной, коже-
венный), деревянную церковь, оранжереи, оригинальный грот, горы для катания на санях и другие причудливые сооружения. Получив за свои труды участок земли на Степановке, выстроил там себе дом по передовой даже для нашего времени технологии: набитые на каркас плахи и между ними соломенные маты. Отсюда произошло название этой дачи Батенькова - «Соломенный хутор» [5. С. 49-50].
По своему мировоззрению томский декабрист был сугубым идеалистом и решающее значение придавал образованию, успехам разума, передовым идеям, справедливо считая их главным двигателем исторического прогресса. Надежды Батенькова на подъем производительных сил Сибири в связи с золотой лихорадкой не оправдались. Лихоимство и взяточничество процветали, нищета рабочих и поселенцев не иссякала. Однако был выход из тупика -введение частной собственности на землю для тех, кто на ней работает, развитие фермерских хозяйств с применением наемного труда, улучшение водных и сухопутных путей сообщения, требование предоставить Сибири автономию. Такие принципы благоустройства края сделали бы честь современному политику, но где они, люди, радеющие за процветание своей большой и малой родины. Литература по истории его жизни, философскому и литературному творчеству обширна, и интерес к этой теме с годами не иссякает. Об этом свидетельствует изданная в 2007 г. книга В. Д. Юшковского «Батеньков в Томске», тепло встреченная читающей публикой.
Видное место среди декабристов занимал Владимир Федосеевич Раевский, который, как и Г авриил Степанович Батеньков, провел свою юность в кадетском корпусе, где они были друзьями и мечтали о переустройстве русской жизни, а офицерскую молодость - на полях сражений Отечественной войны 1812 г. и в заграничных походах. Оба они принадлежали к умеренному крылу движения декабристов, долгое время провели в тюремных казематах, где стали искренно верующими людьми. Оказавшись в Сибири, много делали для ее развития, сами занимались предпринимательством. История жизни В.Ф. Раевского отражена в известных произведениях П. Щеголева, Ф. Кудрявцева, Н. Эйдельмана и других авторов. Остановимся на интересующих нас аспектах его биографии - его предпринимательстве в разных отраслях сибирского хозяйства. Раевский прибыл в Сибирь в 1828 г. и был «водворен» в с. Олонках близ Иркутска. Здесь он вскоре женился на крестьянке (бурятке) Евдокии Середкиной, покоренный ее любовью к нему (есть на этот счет его замечательные стихотворения), научил ее грамоте, пристрастил к чтению. В семье было 8 детей: 5 сыновей и 3 дочери, старший из них стал казачьим полковником, имевшим шашку «За храбрость» при усмирении польского мятежа.
В.Ф. Раевский сразу же стал заниматься предпринимательством - взял подряд на перевозку вина от винокуренного завода до мест продажи и хранения. Получал за это жалованье 3 тыс. руб. в год ассигнациями и до 2 тыс. руб. «награждения», хотя сам водку принципиально не пил. На свои средства купил мельницу, дом в Иркутске, купил 30 десятин земли, построил для семьи красивую усадьбу в Олонках, с парком и аллеей, огородами и парниками, где выращивал дыни и арбузы, а огурцы у него были на столе на
месяц раньше, чем у крестьян. Как отмечал известный путешественник и бытописатель С.В. Максимов, это мастерство было передано местному населению и они сделали из него доходный промысел [6. С. 263]. Круг коммерческих интересов Раевского был достаточно широк: занимался хлебопашеством, покупкой и продажей хлеба, его переработкой. Некоторое время занимался наймом рабочих на золотые прииски (до 2 тыс. чел.) и получал за это до 3 тыс. сер. в год. Кроме этого, в течение 12 лет он был доверенным откупщиков, получая до 2,5 тыс. руб. сер. ежегодно. Однако, как писал В.Ф. Раевский своим сестрам в 1868 г., на него неожиданно обрушились несчастья. Главными из них он признает то, что казна удержала у него залог в 3 тыс. руб. сер. за невыполнение взятых по контракту условий; подвергся нападению разбойников и был ими сильно поранен; сын проиграл в карты 1200 руб. и пришлось за него заплатить долг чести. В довершение ко всему, сам Владимир Федосеевич попал в огонь по неосторожности, и ему пришлось долгое время лежать в неподвижности [7. С. 231].
Все это случилось тогда, когда Раевскому было за семьдесят, и он постоянно подчеркивал свой молодцеватый вид, отсутствие седины и здоровые зубы, в отличие от своих сверстников, сделавших успешную карьеру и ставших генералами и видными сановниками, но дряхлыми стариками по сравнению с ним. Однако старость и нездоровье настигли и его, и через четыре года он умер в Сибири, в ставших родными Олонках, оставив по себе светлую и добрую память. Раевский по образу мыслей и характеру деятельности стоял особняком даже в кругах ссыльных декабристов. Одной из причин этого стало то, что он не прошел вместе с ними каторгу, не стал доверительно сообщать царю о тайном заговоре и заговорщиках, причастных к нему, прослыв нераскаявшимся и не примирившимся с правительством деятелем. По словам известного в России врача и мемуариста Н.А. Белоголового, Раевский заслужил репутацию «человека весьма умного, образованного и острого, но озлобленного и ядовитого» [8. С. 57]. Тем не менее слава «первого декабриста», человека безупречной чести, талантливого поэта, творчеством которого восторгался Пушкин, - все это создало В.Ф. Раевскому славу замечательного героя своей эпохи.
Остановимся еще на одном аспекте прошлого Сибири, который декабристы едва ли не первыми заметили, но развернули его в серьезный тезис развития края именно они. Речь идет о сопоставлении Сибири с бурно развивающимися Северо-Американскими Соединенными Штатами. Талантливый штабной работник, выпускник знаменитой Школы колонновожатых, которому прочили выдающуюся роль в полководческом искусстве, - Н.В. Басаргин, в своих замечательных, едва ли не лучших среди декабристов записках, говорит об этом так: «Чем дальше мы подвигались в Сибири, тем более она выигрывала в глазах моих. Простой народ казался мне гораздо свободнее, смышленее, даже и образованнее наших русских крестьян, и в особенности помещичьих. Он более понимал достоинство человека, более дорожил правами своими. Впоследствии мне не раз случалось слышать от тех, которые посещали Соединенные Штаты и жили там, что сибиряки имеют много сходства с американцами в своих нравах, привычках и даже образе жизни.
Как страна ссылки, Сибирь снисходительно принимала всех без разбора» [9. С. 99-100].
Сравнение Сибири с Америкой довольно часто встречается в воспоминаниях и письмах А. Розена, В. Штейнгеля, С. Волконского, И. Пущина и некоторых других видных декабристов. Известны слова И.И. Пущина из письма к своему лицейскому учителю, а потом и директору Царскосельского лицея Энгельгардту: «Она (Сибирь. - В.Б.) могла бы также отделиться от метрополии и ни в чем бы не нуждалась - богата всеми дарами царства природы. Измените только постановления, и все пойдет улучшаться» [10. С. 196]. Хорошего мнения И.И. Пущин и о сибиряках, особенно о некоторых купцах. Как пишет он в другом письме к Е.А. Энгельгардту, в Ялуторовске, где дружно проживало пять его товарищей-декабристов, есть «одна семья, с которой часто видаюсь, это семья купца Балакшина. Очень добрый и смышленый человек, приятно с ним потолковать и приятно видеть готовность его на всякую услугу. Он исполняет наши поручения, выписывает нам книги и журналы, которые иначе бы доходили до нас через Тобольск. Все это он делает с каким-то радушием и приязнью» [10. С. 195]. Не чужды им были и предпринимательские проекты. Например, И.И. Пущин всерьез обсуждал возможность заняться со своим родственником золотопромышленностью, и только советы друзей, которые не могли представить его в этой роли, заставили отказаться от этого проекта.
Сын декабриста И.Д. Якушкина Евгений был в 1855-56 годах в Сибири, где встречался с друзьями своего отца и оставил об этом любопытные записки. В Ялуторовске он отметил вполне барский их образ жизни, когда ссыльные устраивали друг для друга званые обеды и ужины, допоздна играли в карты («разумеется, на деньги»), вели приятные и полезные друг для друга беседы, часто писали друг другу письма и т.д. Некоторые из них ходили на службу и занимались своими делами в меру своих сил и способностей. Вот как описывается поездка Е.И. Якушкина вместе с Басаргиным, Оболенским и Муравьевым за город, чтобы осмотреть купленную двумя первыми из них мельницу на Тоболе, верстах в 7 от Ялуторовска: «Управление принадлежит Басаргину, который не позволяет мешаться в это дело Оболенскому и хорошо делает, потому что тот непрестанно составляет самые неудобоисполнимые проекты, между которыми не последнее место занимает проект железной дороги от мельницы к Ялуторовску» [11. С. 38].
Главной причиной того, что декабристы, обремененные возрастом и болезнями, но остававшиеся сильными духом, вынуждены были окунуться в предпринимательство, нужно признать их постоянное безденежье. Об этом писал, мягко поучая своих младших соузников, как старший по возрасту и жизненному опыту С.Г. Волконский. Например, Пущину и Оболенскому он пенял: «У нас в кругу один вопль безденежья - кажется, и вы, как Евгений (Оболенский. - В.Б.) сказывал, брались за шубы и за часы для реализации -поэкономничайте, добрый друг, пора». Сам же князь Волконский благополучно сводил концы с концами, занимаясь хлебопашеством, имея даже «ба-рышок», который тратил на баловство и прихоти своих детей. Однако его прибыль была результатом кропотливого и постоянного труда, когда он вхо-
дил во все тонкости своего дела. Его часто можно было видеть в поле и на конюшне, на базаре и в трактире, где он, закусывая серым хлебом, оживленно беседовал с мужиками о видах на урожай и ценах на зерно. Иногда он появлялся в салоне своей жены, где собиралось светское общество Иркутска, нарушая покой и приличия своим видом и запахами скотного двора и конюшни, хотя, как известно, принадлежал по праву к высшей российской аристократии. Впрочем, как выяснила недавно О.И. Киянская, желание бравировать досталось С.Г. Волконскому и его братьям от отца, который, в свою очередь, любил подражать в этом А.В. Суворову [12].
С неожиданной стороны раскрылся в Сибири А.И. Якубович, сыгравший неоднозначно оцениваемую своими соратниками роль. Герой войны на Кавказе, несколько раз тяжело там раненный, оставивший по себе память забияки и бретера, подобного образу Долохова в «Войне и мире» Л.Н. Толстого, Якубович писал из Енисейской губернии письма вполне делового человека. Например, в письме от 11 декабря 1840 г. В.Л. Давыдову он пишет: «Ты знаешь уже через Мальвинского (отставного офицера, известного сибирского авантюриста и золотопромышленника. - В.Б ), что мне поручил откуп сделать закуп 31 тыс. пудов муки, менее месяца я все обработал; доставил более 7 тыс. [рублей] выгоды своим доверителям и сам получил следующую выгоду: мне за комиссию очистилось 2 тыс. 80 руб. - из них я уплатил Оболенскому 800 руб. и оставил себе на содержание по 75 руб. в месяц, сшил волчью шубу и обзавелся новой амуницией; но самое главное выиграл неограниченное доверие, следствием которого я теперь главный винокур Александровского завода, главный подвальный и поверенный откупа . » [13. Т. 1.
С. 186]. Сомнительная карьера для бывшего драгунского капитана Якубовича быть в Сибири главным подвальным (старшим кладовщиком), но в тех условиях нужно было не только выживать, но и постараться жить сообразно своим представлениям о качестве жизни. Жажда деятельности охватывала декабристов в Сибири и проявлялась в разных областях. В том же письме Якубович говорит об открытии им каменного угля и, «если будет пароходство, то ты, брат, узнаешь, как мы умеем уголь превращать в золото».
Как и следовало ожидать, служба по откупам - производство и распродажа спирта и водки в масштабах губернии - не удовлетворяла честолюбивую и деятельную натуру Якубовича, и он ввязался в золотопромышленность, которая его и подвела. В письме от 18 октября 1841 г. он пишет, что вернулся с приисков и нашел свое хозяйство в полном разорении и, «чтобы исправить положение занял у золотопромышленника П.Е. Кузнецова 8 тыс. руб. и заготовил 3259 копен сена, доделал флигель (славную русскую избу на 30 человек). Конюшню крепкую с полом и яслями на 100 лошадей, два амбара, три зимовья для чернорабочих, кузницу с белой баней в одной связи, очистил тайгу с версту, нажег угля 60 коробов и вырубил к зиме дров 100 саженей». Такая энергия при осуществлении достаточно обширных планов была присуща многим декабристам, особенно тем, которые проживали в Енисейской губернии. Многие из них могли повторить слова А.И. Якубовича о том, что их «съедает демон деятельности и предприимчивости - голова полна проектов, да бодливой корове бог рогов не дает» [13. Т. 1. С. 187-188]. Охаракте-
ризовать результаты такой деятельности не позволяют объемы данной статьи, хотя некоторые сюжеты уже намечены в наших статьях и в монографии Т.А. Бочановой, посвященной научной и административно-хозяйственной деятельности декабристов в Западной Сибири [14].
По крайней мере, около 30 ссыльных декабристов оставили свои теоретические рассуждения и наблюдения о путях развития сибирской экономики. Многие их них на практике попытались реализовать свои проекты с различной степенью успешности. Но не это главное, самым выдающимся результатом пребывания декабристов в Сибири стал интеллектуальный и нравственный прорыв общественного сознания в сторону пробуждения творческих и производительных сил региона. Элита российского общества, оказавшись в условиях ссылки, оставила глубокий след в истории Сибири, помогла осознать свою значимость и право на собственный голос. По нашим наблюдениям, в трудах декабристов заложено оригинальное и глубокое понимание внутренней политики в отношениях центра и окраин, столицы и провинции. Сопоставляя различные точки зрения декабристов на эти проблемы, можно найти у них, например, истоки радикальных большевистских преобразований или высказанную впервые ими областническую позицию. Тема нуждается в дальнейшем изучении и должна принести пользу как в теоретическом плане, так и в практической деятельности по рационализации и улучшению сибирской жизни.
Литература
1. Пестель П.И. Русская Правда, или Заповедная государственная грамота Великого народа российского, служащая заветом для совершенствования государственного устройства России и содержащая верный Наказ как для народа, так и для Временного верховного правления // Декабристы. Избранные сочинения в двух томах. М., 1987.
2. Проект Конституции Н. Муравьева // Декабристы. Избранные сочинения в двух томах. М., 1987.
3. Дружинин Н.М. Декабрист Никита Муравьев // Избранные труды. Революционное движение в России в XIX в. / Отв. ред. С.С. Дмитриев. М., 1985.
4. КарцовВ.Г. Декабрист Г.С. Батеньков / Отв. ред. М.В. Нечкина. Новосибирск, 1965.
5. Бородавкин А.П., Шатрова Г.П. Декабрист Г.С. Батеньков. Серия «Замечательные сибиряки». Томск, 1960.
6. Максимов С.В. Сибирь и ссылка. Ч. III. СПб., 1871.
7. Щеголев П.Е. Декабристы. Исторические этюды. 2-е изд. М.; Л., 1926.
8. БелоголовыйН.А. Воспоминания и другие статьи. М., 1897.
9. БасаргинН.В. Записки. Красноярск, 1985.
10. Декабрист И.И. Пущин. Записки о Пушкине и письма из Сибири. Ред. и биографич. очерк С.Я. Штрайха. М., 1925.
11. Письма Е.И. Якушкина к жене из Сибири. 1855 г. // Декабристы на поселении. Из архива Якушкиных. Записи прошлого. Воспоминания и письма / Под ред. С.В. Бахрушина и М. Цявловского. Л., 1926.
12. Киянская О.И. Декабрист Сергей Волконский // Отечественная история. 2004. № 6. С. 98-116.
13. Из архива декабриста Василия Львовича Давыдова. Неизданные письма. С коммент. Н.К. Пиксанова // Историк-марксист. 1926. М., 1926.
14. Бочанова Т.А. Декабристы в Западной Сибири: Научно-краеведческая и административно-хозяйственная деятельность. Новосибирск: ИД «Сова», 2007. С. 135-170.
