CC BY
492
150
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 4, с. 150-158
УДК 340.11
ПРАВОВАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ © 2015 г. А.В. Петров
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород
avpetrov@unn.ru
Поступила в редакцию 15.08.2015
Рассматривается понятие правовой действительности как целенаправленной предметной деятельности, последовательно объединяющей все юридические явления общества, в которой объективирует себя правовая воля в качестве сущности права.
Ключевые слова: право и правовая действительность, сущность права, содержание права, закономерности права.
Российская теория права - логически развитая юридическая наука, имеющая в своем составе онтологическую (учение о бытии изучаемой социальной реальности) и гносеологическую (учение о методе и путях ее познания) части, которые исторически вышли на изучение и определение объектов и соответствующих понятий, составляющих и отражающих все совокупное множество юридических явлений общества. Назовем их обобщающими или предельно широкими понятиями теории права. Таковы, например, понятия правовой системы общества, правовой культуры, объективной основы правосознания и ряда других.
Вместе с тем за рамками этих плодотворных исследований остается вопрос, который на некоторое время может отойти на второй план, но рано или поздно неизбежно должен быть поставлен. Это вопрос о том, какая собственно социальная реальность отражается в обобщающих понятиях теории права. Правовая система общества - это система чего? Правовая культура общества - это культура чего? Вопросы можно продолжать и далее.
Вряд ли нужно особо доказывать, что обычное представление о данной социальной реальности как о праве годится разве что для учебников. Теоретическому научному мышлению даже предварительный анализ показывает, что отождествление отражаемой в предельно широких понятиях социальной реальности с правом не проясняет суть проблемы, а уводит ее в туманную даль. Во-первых, потому, что понятие права в современной российской юридической науке весьма размыто по своему объему и содержанию. Не пытаясь анализировать, поскольку это не входит в тематику настоящей работы, достоинства или недостатки тех или иных подходов к понятию права, просто отметим, что они разные и содержательно включают в себя
не совпадающие элементы того, что в итоге называется правом. Во-вторых, обратим внимание на то, что, позиционируя в качестве объекта изучения право, российская юридическая наука реально изучала и изучает совсем другой объект, значительно превосходящий по объему зафиксированное в той же теории понятие права. Достаточно сравнить в этом плане объемы понятия права и суммарно рассматриваемых правовых явлений и процессов в системных курсах по теории права как советского, так и современного периодов [1, 2].
Вопрос о социальном объекте, по отношению к которому фиксируются обобщающие понятия теории права при подходе к нему как просто к праву, остается открытым; современная российская юридическая наука, впрочем, как и советская, не дает четкого ответа на вопрос о том, как соотносятся право и вся совокупность явлений, которые в теории фиксируются как правовые, т. е. также признаются содержащими в себе качество права. Совсем не случайно во многих исследованиях по общей теории права при рассмотрении более или менее широкой общности юридических явлений появляются такие термины, как правовая сфера общественной жизни, правовая реальность, правовая материя, юридический мир, юридическая среда и т. п. Эти термины, не имея под собой четко определенного в теории права понятийного содержания и представляющие собой скорее образные конструкции, тем не менее указывают на имеющееся противоречие между тем, что теория права изучает и как она это нечто фиксирует, а также на стремление теории права перейти к всеохватывающему определению совокупности юридических явлений общества.
Другой, наиболее распространенный подход для определения социальной реальности, отражаемой в обобщающих понятиях теории права,
состоит в обозначении ее содержания и объема путем перечисления юридических явлений или процессов, совокупность которых, по мнению авторов, должна исчерпывающе охватывать искомый объект. Нами анализировался подобный подход при рассмотрении категории правовой культуры общества [3]. Его логические противоречия побудили рассмотреть в настоящей статье данную проблему применительно ко всему кругу обобщающих понятий теории права. Напомним некоторые приведенные там положения.
В одной из недавно изданных значительных монографий по правовой культуре общества она определяется посредством перечисления следующей совокупности юридических явлений: состояние позитивного права, законодательства, совершенство его содержания и формы; состояние правосознания, т.е. степень знания и понимания права, уважения к праву, осознание необходимости его использования, соблюдения, исполнения; состояние правовой деятельности, включающей правотворческую, правоприменительную деятельности; правомерное поведение граждан, характеризующееся степенью исполнения требований законности, состоянием правопорядка в обществе [4, с. 95].
Приведенный перечень сразу вызывает ряд вопросов. Если в состав правовой культуры включается состояние позитивного права, то почему в него не включается состояние субъективного права; если включается правовая деятельность - почему в ее содержание не включаются каждая отдельная форма реализации права; если включается правомерное поведение граждан - почему не включается правомерное поведение организаций... и так далее.
В определениях подобного рода всегда остается неясным, почему в содержание того или иного понятия (правовой культуры, объекта правосознания, правовой системы или других) включается именно данный перечень юридических явлений, а не какой-то другой, и можно ли вообще путем составления списка юридических явлений общества определить отражаемый в понятии объект. Юридический мир, как и любой социальный мир, - неисчерпаемо многообразен, а выбор включаемых в содержание понятия компонентов неизбежно оказывается зависимым от субъективных представлений автора. За бортом его всегда остаются неучтенные компоненты, а следовательно, возможность продемонстрировать иное содержание понятия и добавить к уже имеющимся новую позицию, основанную, как и предшествующие, на вполне объективных и неопровержимых данных. При таком подходе, как видно, решается не задача адекватного определения объема и содержания
искомого социального объекта, а задача размножения точек зрения. Не случайно некоторые авторы насчитывают их более двух сотен определений понятия правовой культуры общества.
Позитивным выводом из сказанного становится понимание того, что при определении социальной реальности, отражаемой в обобщающих понятиях теории права, необходимо, во-первых, рассматривать ее именно как правовую реальность, содержащую во всех своих проявлениях качество права, не сводя в то же время ее объем к имеющимся интерпретациям понятия права; во-вторых, отказаться от метода простого перечисления входящих в эту реальность юридических явлений общества и интегрировать их содержание в едином понятии.
Такая методологическая задача реализуется тогда, когда к искомому социальному объекту теоретическое мышление подходит как к целому, включающему в себя без остатка все юридические явления общества в силу их однородности; и как единому целому, где каждое из юридических явлений существует не само по себе, а полагается в качестве необходимой и последовательно выступающей части целого. Одно единое целое - это ключевой методологический принцип, базирующийся на признании того, что все юридические явления имеют общую природу, проистекают из одного источника и, получая от него особое качество, образуют самостоятельную и отличную от других область объективного социального мира, функционирующую и развивающуюся в соответствии со своими закономерностями.
Это одно необходимо обозначить и определить, избегая пустых тавтологий, таких, когда, например, говорят, что юридические явления едины, потому что это части правовой системы, а правовая система - это то, что состоит из этих частей. При этом то главное, что соединяет юридические явления в правовую систему и почему они составляют одно, так и остается загадкой, а все их единство ограничивается подведением разного под общее название.
Философская методология дает в этом направлении первоначальный ориентир. В ее логической системе понятием, суммирующим качественно однородную и закономерно связанную совокупность явлений, выступает категория действительности, имеющая в отличие от указанных выше образных конструкций вполне определенное содержание и занимающая строго определенное место в системе философских категорий. Так, в философии Гегеля категория действительности замыкает последовательный ряд категорий бытия, сущности и явления, раскрываемого в его содержании и
152
А.В. Петров
формах. «Действительность, - как пишет Гегель, - есть ставшее непосредственным единство сущности и существования или внутреннего и внешнего. Обнаружение действительного есть само действительное, так что оно в этом обнаружении также остается существенным и лишь постольку существенно, поскольку оно имеется в непосредственном внешнем существовании» [5, с. 312-313]. Действительность, по Гегелю, следует отличать от простого или непосредственного бытия как начала теоретического мышления. «Бытие еще не действительно: оно первая непосредственность; его рефлексия есть поэтому становление и переход в иное» [6, с. 186].
Примерно такой же общий подход к категории действительности демонстрируется в современной российской философии. «В широком смысле под действительностью понимают весь объективно существующий мир, объективную реальность во всей ее конкретности, всю совокупность налично существующих явлений, взятых в единстве с их сущностью» [7, с. 509]. Правда, в отличие от Гегеля, авторы не объясняют, как необходимо рассматривать явление в единстве с его сущностью; чем явление, взятое в единстве с его сущностью, отличается от явления, взятого в его непосредственном бытии. Эта конструкция оказывается для них излишне сложной и уже буквально в следующей фразе они, отказываясь от общего посыла, благополучно сводят категорию действительности к категории непосредственного бытия, утверждая, что «в более узком и специфическом смысле слова под действительностью понимается конкретное бытие отдельного объекта в определенное время, в определенных условиях; действительность отдельного конкретного материального объекта - это его актуальное бытие» [7, с. 509].
Мы все же позволим себе следовать в этом вопросе вековым традициям философии, признавая, что не всякое непосредственное бытие действительно и что для понимания действительного в бытии мышлению необходимо проделать трудный и многоступенчатый путь от непосредственной данности к сущности, содержанию, формам, закономерностям явления и уже на их основе различать действительное и недействительное в непосредственном существовании явления. Такое различение становится необходимой предпосылкой для понимания и определения затем соотношения действительности с содержащимися в ней возможностями.
В советской и современной юридической литературе категория действительности анализировалась в ряде работ, посвященных методо-
логическим проблемам теории права; однако рассматривалась там преимущественно с точки зрения соотношения действительности и возможности в праве. Признавая теоретическую значимость этого аспекта рассмотрения понятия правовой действительности, отметим, что философская категория действительности многоаспектна и не сводима только к соотношению возможности и действительности.
Например, Гегелем категория действительности рассматривается, по меньшей мере, в трех аспектах. Во-первых, как непосредственное единство внутреннего и внешнего, сущности и явления; во-вторых, как действительность в противоположность ее же возможностям; в-третьих, как соотношение действительности и возможности, приобретающее форму необходимости и случайности [6, с. 187]. Отметим далее, что анализ возможностей действительности -это необходимая, но уже как бы вторая логическая ступень анализа данного понятия.
Рассмотрение соотношения действительности и ее возможностей предполагает, что на первой ступени зафиксировано собственное содержание правовой действительности и рассмотрено, в силу чего и как разнообразные юридические явления общества сливаются в одно, формируя целостное единство; в чем выражается это единство и почему оно составляет особенную самостоятельную сферу социального бытия. Эта ключевая сторона анализа понятия правовой действительности в российской юридической литературе оказалась практически не разработанной, по сравнению с проблемой соотношения возможности и действительности.
Так, с точки зрения Л. С. Явича при исследовании права можно вести речь о различных аспектах соотношения возможности и действительности. «Во-первых, с точки зрения хода всего развития общества право - это элемент действительности, оно существует вполне реально в качестве определенных исторических типов права, необходимо и закономерно возвышающихся над своим экономическим базисом. Во-вторых, с точки зрения механизма правового регулирования общественных отношений данный закон или определенная юридическая норма применительно к должному поведению есть лишь возможность, исполнение должного превращает его в сущее, возможность варианта поведения превращает его в само поведение, в действительность. В-третьих, соотношение возможности и действительности в праве надлежит изучать с точки зрения того, что представляет собой собственно право, право в жизни общества, действующее право. Тогда оказывается, что система общих юридических
норм, предусматривающих правовые возможности, еще не есть право. Таковым надо считать единство объективного и субъективного права, а последнее представляет собой уже область начавшей развертываться правовой действительности. Поэтому собственно право - это процесс перехода возможности в действительность [8, с. 82].
Примерно в таком же аспекте трактует понятие действительности в праве Д.А. Керимов. «Право как определенная система правовых норм, действующих в обществе, - пишет он -является объективной реальностью. Но не все реально существующие правовые нормы реализуются. Нужно отличать существование правовых норм от их действия. В связи с этим представляется, что под действительностью права (в узком смысле) следует понимать лишь ту совокупность (систему) его норм, которые, отражая потребности общественной жизни, реализуются, определенным образом регулируют соответствующие общественные отношения. Только с учетом этого можно понять истинную природу той или иной системы права, объективный процесс ее развития, роль в социальной жизни, механизм правового регулирования общественных отношений и т. д.» [9, с. 345-346].
На содержательную сторону правовой действительности в общеметодологическом плане обращает внимание В.М. Сырых. Критикуя позиции ученых, которые отождествляют правовую действительность с реальным бытием правовых явлений, и отстаивая в понимании правовой действительности классический философский подход, В.М. Сырых пишет: «Творческое применение философии в конкретных науках выражается прежде всего в последовательном и точном применении ее законов, категорий и принципов к специфике исследуемых явлений, а не в субъективном, произвольном толковании и неправильном применении всеобщего. Поэтому понятие «правовая реальность» не может противоречить ее философскому основанию, выраженному категорией «действительность». И с этих позиций правовая действительность представляет собой не любое реально сущее, или, по образному выражению Г.В.Ф. Гегеля, «вульгарную действительность наличного бытия», а лишь правовые явления и процессы, полностью соответствующие закономерному и необходимому» [10, с. 126].
Полностью разделяя методологический подход В. М. Сырых, отметим только, что вряд ли правильно отождествлять понятие правовой реальности с понятием правовой действительности. Термин «правовая реальность» как раз и подходит более всего для обозначения всех
правовых явлений и процессов в их непосредственном наличном бытии. Тогда как понятие правовой действительности отражает сущностный аспект этого бытия, закономерное и необходимое в нем.
Заметим также, что В. М. Сырых не совсем точен и противоречит сам себе, когда утверждает, что различение правовой действительности и наличного бытия правовых явлений происходит на ступени эмпирического обобщения фактов, но при этом «требуется непременное наличие знаний о сущности и закономерностях исследуемого, позволяющих отличать действительные явления и процессы от случайных и незакономерных» [10, с. 127]. На ступени эмпирического познания, даже обобщающего, знание о сущности и закономерностях еще не появляется. Это продукт ступени теоретического познания; и именно на этом уровне мышление выделяет действительное, т. е. существенное, необходимое, закономерное в наличном бытии правовой реальности.
Непонимание принципиального философского различия и соотношения между категориями бытия и действительности, привело авторов одной из новых книг по этой тематике к нелепому обвинению В. М. Сырых в том, что для него правовая действительность существует только в рамках познающего мышления. Приведя положения В. М. Сырых о характере правовой действительности и пути ее постижения, они пишут: «Получается, что «подлинная», а не «вульгарная» правовая действительность выступает как итог анализа, а не как изначально существующая и еще не изученная. Нет анализа, то есть познающего субъекта, нет и реальной действительности, нет и объекта для общей теории права. Мысль ученого, которого все высоко ценят как глубокого аналитика, вызывает, мягко говоря, некоторое недоумение» [11, с. 41-42].
В отличие от цитируемых авторов В. М. Сырых в точном соответствии с философскими категориями различает непосредственное бытие правовых явлений и правовую действительность. Последняя также реальна и существует вне и независимо от познающего мышления, однако отличается тем, что представляет собой тот срез объективной правовой реальности, который соответствует сущности права, необходимому и закономерному в нем. Тогда как правовая реальность в целом, помимо действительного, содержит в себе элементы случайного и незакономерного, т.е. элементы несущественности.
Это различие объективно есть, но для познающего мышления оно становится ясным только тогда, когда это мышление, пройдя путь от непосредственного бытия правовых явлений
к постижению их сущности, необходимого и закономерного в содержании и формах, возвращается в сферу существования правовых явлений и устанавливает, что в правовой реальности не все действительно. Другими словами, объективность различия между непосредственным бытием правовых явлений и правовой действительностью не избавляет мышление от необходимости пройти путь до их различения.
Необходимость прохождения этого пути цитируемые авторы не поняли, поэтому в их представлении правовая действительность предстает именно в ее «вульгарном» (по терминологии Гегеля и Сырых) значении, т. е. полностью отождествленной с непосредственным бытием правовых явлений. Приведем на этот счет несколько ключевых определений авторов. «В самом общем виде правовая действительность представляет собой особую часть социальной жизни, опосредствованную правом, его воздействием на общественные отношения. Нет права - нет и правовой действительности, а есть просто действительность» [11, с. 39].
Это исключительное по глубине мысли определение дается в начале анализа того, что представляет собой правовая действительность, а завершает его другое равнозначное определение. «Тем не менее правовую действительность в качестве относительно самостоятельного феномена можно было бы кратко определить как особую разновидность социальной действительности, опосредуемую правом. Ключевую роль в осмыслении правовой действительности играет, естественно, право, которое призвано придавать общественным отношениям (реальности) нужные черты, позитивное содержание, организовывать, упорядочивать, регулировать, направлять развитие. Именно поэтому действительность называется в данном случае правовой» [11, с. 50-51].
В определениях, как видим, нет ни слова о том, что правовая действительность - это нечто большее, чем простое существование правовых явлений общества. Для авторов, демонстрирующих показательный пример позитивистской методологии, действительность есть то, что просто есть. Поэтому и в содержательном плане в приведенных определениях нет ничего кроме пустых тавтологий: правовая действительность - это та действительность, которая связана с правом.
Авторы сами признаются в неспособности охватить единым понятием содержание правовой действительности. Вот их высказывания на этот счет: «Что касается структуры (внутреннего строения) правовой действительности, - пишут они, - то говорить об этом сложно, поскольку она включает в себя бесчисленное
множество разнообразных правовых явлений, то есть охватывает собой, как уже говорилось, все правовое (юридическое) в обществе. Описание структуры свелось бы к перечислению известных элементов правовой системы и многих других компонентов, образующих повседневную правовую жизнь людей» [11, с. 50-51].
Не сложно представить трудности, с которыми сталкиваются авторы, пытающиеся подняться на уровень аналитики В.М. Сырых, без усвоения основ содержания философской категории действительности, но здесь более важен конечный результат; а он таков, что ключевое для анализируемой работы понятие правовой действительности в ней так и не определено. Определить его не значит назвать все правовые явления общества правовой действительностью и сказать, что она правовая, потому что связана с правом. Определить его - значит показать, что представляют собой все без исключения правовые явления общества как одно единое целое, проистекающее из собственной сущности. Попробуем высказать некоторые соображения на этот счет.
Примем за аксиоматично исходное философское положение о том, что в основе всех социальных процессов и явлений лежит социальная воля - стремление людей, их общностей и социальных институтов достичь определенных потребностями целей, создавая и преобразовывая в процессе реализации этих целей окружающий человека социальный мир и самого человека. Добавим, что многообразие социального мира, его относительная раздельность на отдельные сферы социального бытия образуется в силу особенностей отдельных групп потребностей людей и соответствующей особенности предметной направленности социальной воли, которая лежит в основе данной группы социальных явлений и процессов. Положение о том, что в основе права лежит социальная воля общепринято в правовой теории, если не считать редких исключений, основанных на не совсем точном, как представляется, понимании философского смысла категории «воля» [12, с. 379].
Основные усилия советской и современной российской теории права в разработке этого понятия были сосредоточены на выяснении вопроса о том, какая по субъектной природе воля образует сущность права - классовая, общесоциальная или смешанная. Тогда как вопрос о специфике этой воли, ее предметной направленности, содержании, порядке и формах проявления отошел, как бы, на второй план. На понимание сущностной природы права наслоилось еще более чем полувековое официальное признание в качестве основной нормативистской концепции права, в резуль-
тате чего социальная, прежде всего - классовая, воля как сущность права сопоставлялась преимущественно с формально закрепленными юридическими нормами и фактически была отождествлена с выраженной в нормативных актах государственной волей.
Рассматривая социальную волю как сущность только специфически понимаемого права и фетишизируя на уровне профессионального юридического мышления (включая научное) законодательно закрепленные юридические нормы, теория права оказалась в явном логическом противоречии. Если социальная воля (классовая, общесоциальная или смешанная) является сущностью только права, то что является сущностью явлений, которые теорией не относятся к собственно праву (вне зависимости от его интерпретаций), но признаются ею правовыми? Если они имеют иную, отличную от права сущность, то почему эти явления представляются теорией в качестве правовых явлений? Если они имеют ту же сущность, то почему социальная воля считается сущностью только права, понимаемого гораздо уже, чем вся совокупность юридических явлений? Теоретически проблема состоит в правильном установлении сферы проявления социальной воли, полагаемой в качестве сущности права, и определении ее как сущности только одного правового явления - юридических норм, нескольких правовых явлений - скажем, норм и правоотношений или как основы всех без исключения правовых явлений общества.
Решение этой проблемы предполагает выяснение природы социальной воли, лежащей в основе правовых явлений; ее специфики, выражающейся в особых заложенных в ней предметных целях; определение этапов пути, который должен быть пройден для воплощения целей этой воли; достигаемого в итоге социального результата. В ряде представленных нами работ, положения которых не могут быть подробно приведены в силу ограничений тематики и объема данной статьи, обоснованы положения о том, что особую социальную волю, лежащую в основе юридических явлений, следует обозначать как правовую волю; что формирование правовой воли обусловлено специфическими социальными потребностями; что носителем правовой воли является общество в целом, а выразителем - доминирующие в нем социальные группы; что правовая воля имеет особые предметные цели - закрепление форм общественных отношений, упорядочение которых позволяет обеспечивать стабильность социальных связей для достижения баланса интересов основных социальных групп, а в конечном ито-
ге - гармонии этих интересов [13-15].
Анализ особенностей правовой воли показывает, что реализация ее целей отнюдь не завершается созданием формализованных юридических правил поведения или трансляцией их в субъективные права и обязанности субъектов правоотношений; ее конечный социальный результат - установление необходимого порядка в важных для нормального функционирования и развития общества социальных связях и эффективная защита его от нарушений. Этому результату предшествует прохождение правовой волей определенного пути, на котором осознается потребность в закреплении форм общественных отношений, создаются юридические нормы, определяется правовой статус субъектов права, появляются юридические факты, возникают субъективные права и обязанности, акты их реализации и многие другие юридические явления. Все они - слагаемые в достижении целей правовой воли. Конечный результат, рассматриваемый с точки зрения лежащей в его основе социальной воли, достигается и может быть правильно понят только в совокупности с процессом его достижения, он неотделим от ведущего к нему пути.
Такой подход проистекает из природы социальной воли, которая, как и всякая воля, реализует и проявляет себя не в некоторых фиксированных точках, хотя и они существенно важны. Способ ее реализации и проявления - это процесс, дело, деятельность, в ходе которой создается цикл необходимых последовательных элементов, приводящих в итоге к желаемому результату. Социальная воля - это не просто акты сознания, слова или документы; воля - это реально действующее мышление, это мышление, «перемещающее себя в наличное бытие» [16, с. 69]. Когда воля завершает перемещение и достигает промежуточных или конечных результатов, кажется, что все, что ею создано, существует одновременно и легко может быть представлено по отдельности и в любом порядке. На самом деле внутри этого одновременного лежит последовательный путь от начального пункта к конечному и воля, создающая его, единственно в рамках этого пути и существует.
Как только теоретическое мышление признает, что в основе юридических явлений лежит социальная, в данном случае - правовая воля, следующим логически последовательным шагом становится признание того, что эта воля объективирует себя, развертываясь в целенаправленной предметной практической деятельности, направленной на достижение определенных целями воли результата. Правовая воля обнаруживает себя в сфере существования не просто в отдельных юридических явлениях и
даже не в их более или менее полно перечисляемой совокупности, а проявляется в движении к конечному пункту, в ходе которого последовательно, по ступеням создается все, что в итоге обнаруживается и фиксируется в качестве правовых явлений.
Этапами этого движения становятся процессы созревания и выявления правовых потребностей, создания системы юридических норм, согласования их между собой, закрепления правового статуса субъектов, возникновения на основе юридических фактов правоотношений, реализации субъективных прав и обязанностей, в том числе посредством применения права, выявления фактов правонарушений и реализации юридической ответственности, и в конечном результате - формирования и защиты правопорядка. На этих ступенях образуется содержание предметной деятельности в виде наполняющих ее юридических явлений и переходов между ними, устанавливаются требуемые для этого содержания формы. Подробный анализ содержания и форм этой деятельности представлен в ряде наших публикаций [17-19]. Здесь же следует заметить, что эта деятельность обладает объективной логикой функционирования, которая находит выражение в определённости содержательного состава и адекватных ему формах, в последовательной необходимой связи ее элементов и сторон. Эта логика обусловлена сущностной основой - правовой волей и выражается в системе присущих только этой деятельности закономерностей, которые проанализированы в ряде работ российских авторов [1; 10; 20-22].
Все юридические явления общества образуют целостное единство в силу того, что каждое из них, существуя в отдельности как некий самостоятельный феномен, выступает вместе с тем неотъемлемым, последовательно связанным с другими, элементом содержания предметной социальной деятельности. Внутренним энергетическим источником этого содержания выступает правовая воля, объединяющая юридические явления в целое необходимой последовательностью движения к результату и придающая им особое качество правовых явлений в силу их принадлежности к реализации целей правовой воли. Эта деятельность представляет собой системно замкнутый процесс, который начинается с правовой потребности и завершается в правопорядке, вновь затем возобновляя свой цикл при возникновении новых правовых потребностей или несовпадении, противоречии потребности и достигнутого результата. В этом аспекте юридические нормы или правовой статус, юридические факты или правоотношения, простые формы реализации или применение
права - все они, как и другие юридические явления, существуют и должны пониматься как узловые и необходимые, но все же промежуточные звенья в содержательном движении правовой воли к определенному ее целями результату.
Поэтому неверно рассматривать какое-либо правовое явление как наиболее важное или главное или представлять дело таким образом, что сущность права проявляет себя только в юридических нормах или каком-то другом юридическом явлении. Правовая воля разновелико представлена во всех юридических явлениях и в плане проявления сущности нет никакой разницы между, например, правовой нормой и актом реализации права, между законом самого высокого уровня и постановлением прокурора; то и другое необходимо, чтобы цели правовой воли реализовались; то и другое - атрибутивные элементы движения к конечному результату.
Заметим, более определенно формулируя высказанную ранее мысль, что разработанная в российской теории права категория сущности права, при правильном понимании ее как социальной воли, в сопоставлении с имеющимися интерпретациями самого права, оказывается явно обрезанной по сфере своего внешнего выражения. Только целостная, закономерно соединяющаяся в единой предметной деятельности совокупность всех юридических явлений сопоставима с правовой волей как своей сущностью, поскольку именно в ней реализуются цели правовой воли и достигаются конечные результаты. Именно эта предметная деятельность, выступающая в качестве способа объективизации правовой воли и соединяющая все юридические явления в единое целое, определяется нами как правовая действительность.
Правовая действительность представляет себя в нескольких аспектах. С внешней стороны -это объединенная в едином содержательном процессе совокупность юридических явлений общества. В аспекте своей структуры - это устойчивая последовательность юридических явлений и их необходимых связей друг с другом. Наконец, с внутренней стороны правовая действительность - это способ выражения, объективизации правовой воли, способ существования сущности правовых явлений. В целом правовая действительность - это единство внутреннего и внешнего, сущности и ее проявлений, правовой воли и ее выражения в существенном содержании отдельных юридических явлений и закономерном порядке их соединения.
В этом качестве, как ранее отмечалось, правовую действительность следует отличать от правовой реальности, составляющей срез непо-
средственного бытия правовых явлений. Непосредственное бытие или правовая реальность -это смешанный поток существенного и несущественного, необходимого и случайного, закономерного и стихийного, которые еще необходимо различить, выделяя действительное. Различить их необходимо еще потому, чтобы затем понять, возможности чего собственно исследуются юридической наукой: возможности этого смешенного потока, но тогда это иная сторона вопроса, или действительно возможности действительности, но тогда надо знать, что это такое.
Правовая действительность, содержательно представленная как целенаправленная предметная деятельность, в процессе осуществления которой объективируется правовая воля и создается вся совокупность юридических явлений общества, выступает как одна из сторон социального бытия, поскольку ее целостное функционирование направлено на структурирование, изменение, преобразование осязаемых, предметных общественных отношений. Правовая действительность - это особый вид социального бытия, поскольку ее содержание и средства достижения целей правовой воли качественно отличаются от других сфер социальной деятельности, в частности политической или экономической деятельности.
Понятие правовой действительности, если рассматривать его место в системе понятий теории права, отражает область особой предметной социальной деятельности, которая служит объективной основой для формирования различных обобщающих понятий теории права. Правовая действительность - это объект отражения всех форм правосознания; правовая действительность - это область проявления сущности права и действия его закономерностей; правовая действительность - это материальная составная часть правовой системы общества, а в аспекте создаваемых и накапливаемых в процессе функционирования и исторического развития ценностей - основной элемент содержания правовой культуры общества и т.п.
В этом качестве понятие правовой действительности обладает универсализмом и позволяет адекватно отразить в содержании различных теоретических понятий и конструкций целостную совокупность юридических явлений общества и структуру их взаимосвязей. В заключение отметим, что правовая действительность составляет всеобщий объект теоретической юриспруденции, точнее - правовая реальность, которую теоретическая юриспруденция пытается понять как действительность, определяя в ее содержании и формах существенное и закономерное. Поэтому, когда говорят, что объектом
теории или другой юридической науки является право, на самом деле подразумевают, что таким объектом является правовая действительность во всех ее компонентах, и подтверждают это самим содержанием юридической науки.
Список литературы
1. Алексеев С.С. Общая теория права. В двух томах. Т. 1 и 2. М.: Юридическая литература, 1981 и 1982.
2. Теория государства и права. Академический курс в 2 томах. Том 2. Теория права. М.: Зерцало, 1998. 622 с.
3. Петров А.В. О единстве содержания правовой культуры // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. № 3. С. 200-206.
4. Петручак Л. А. Правовая культура как детерминанта современного российского общества: Монография. М.: ИД «Юриспруденция», 2012. 400 с.
5. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: Мысль, 1974. 452 с.
6. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. В 3 т. Т. 2. М.: Мысль, 1971. 248 с.
7. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учеб. М.: ТК Велби, Изд-во «Проспект», 2007. 608 с.
8. Явич Л.С. Необходимость и случайность, возможность и действительность в праве // Методологические проблемы советской юридической науки. М.: Наука, 1980. С. 67-82.
9. Керимов Д.А. Философские проблемы права. М.: Мысль, 1972. 472 с.
10. Сырых В. М. Логические основания общей теории права. В 2 т. Т. 1. Элементный состав. М.: Юридический дом «Юстицинформ», 2000. 528 с.
11. Матузов Н.И., Ушанова Н.В. Возможность и действительность в российской правовой системе: Монография. М.: Юрлитинформ, 2013. 272 с.
12. Венгеров А.Б. Теория государства и права. М.: Новый юрист, 1998. 624 с.
13. Петров А. В. О категории сущности права // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 1. С. 253-258.
14. Петров А. В. Современная российская теория о сущности права // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Право. 2006. Вып. 1 (9). Проблемы развития и функционирования правовой системы общества. С. 68-91.
15. Петров А.В. За что и как критикуется марксистская концепция сущности права? // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Право. 2005. Вып. 1 (8). Власть и право. С. 34-52.
16. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. 524 с.
17. Петров А. В. О категории содержания права // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 6 (1). С. 290-297.
18. Петров А.В. Структура содержания права // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2012. № 2 (1). С. 274-281.
19. Петров А.В. Форма права и ее разновидности // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2012. № 6 (1). С. 227-232.
158
А.В. Петров
20. Васильев А.И. Правовые категории. М.: Юри- 22. Петров А.В. Система закономерностей права // дическая литература, 1976. 265 с. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лоба-
21. Петров А.В. Закономерности права: постановка чевского. 2014. № 5. С. 108-115.
LEGAL REALITY A.V. Petrov
The article discusses the concept of legal reality as a purposeful substantive activity that consistently integrates all legal phenomena of society where legal will objectifies itself as an essence of law.
Keywords: law and legal reality, essence of law, content of law, regularities of law.
проблемы // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014. № 3 (1). С. 213-218.
References
1. Alekseev S.S. Obshchaya teoriya prava. V dvuh tomah. T. 1 i 2. M.: Yuridicheskaya literatura, 1981 i 1982.
2. Teoriya gosudarstva i prava. Akademicheskij kurs v 2 tomah. Tom 2. Teoriya prava. M.: Zercalo, 1998. 622 s.
3. Petrov A.V. O edinstve soderzhaniya pravovoj kul'tury // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2015. № 3. S. 200-206.
4. Petruchak L.A. Pravovaya kul'tura kak determi-nanta sovremennogo rossijskogo obshchestva: Mono-grafiya. M.: ID «Yurisprudenciya», 2012. 400 s.
5. Gegel' G.V.F. Ehnciklopediya filosofskih nauk. T. 1. Nauka logiki. M.: Mysl', 1974. 452 s.
6. Gegel' G.V.F. Nauka logiki. V 3 t. T. 2. M.: Mysl', 1971. 248 s.
7. Alekseev P.V., Panin A.V. Filosofiya: Ucheb. M.: TK Velbi, Izd-vo «Prospekt», 2007. 608 s.
8. YAvich L.S. Neobhodimost' i sluchajnost', vozmozhnost' i dejstvitel'nost' v prave // Metodo-logicheskie problemy sovetskoj yuridicheskoj nauki. M.: Nauka, 1980. S. 67-82.
9. Kerimov D.A. Filosofskie problemy prava. M.: Mysl', 1972. 472 s.
10. Syryh V.M. Logicheskie osnovaniya obshchej te-orii prava. V 2 t. T. 1. Ehlementnyj sostav. M.: Yuridicheskij dom «Yusticinform», 2000. 528 s.
11. Matuzov N.I., Ushanova N.V. Vozmozhnost' i dejstvitel'nost' v rossijskoj pravovoj sisteme: Monografi-ya. M.: Yurlitinform, 2013. 272 s.
12. Vengerov A.B. Teoriya gosudarstva i prava. M.: Novyj yurist, 1998. 624 s.
13. Petrov A.V. O kategorii sushchnosti prava // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2010. № 1. S. 253-258.
14. Petrov A.V. Sovremennaya rossijskaya teoriya o sushchnosti prava // Vestnik Nizhegorodskogo universi-teta im. N.I. Lobachevskogo. Seriya Pravo. 2006. Vyp. 1 (9). Problemy razvitiya i funkcionirovaniya pravovoj sistemy obshchestva. S. 68-91.
15. Petrov A.V. Za chto i kak kritikuetsya marksistskaya koncepciya sushchnosti prava? // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. Seriya Pravo. 2005. Vyp. 1 (8). Vlast' i pravo. S. 34-52.
16. Gegel' G.V.F. Filosofiya prava. M.: Mysl', 1990. 524 s.
17. Petrov A.V. O kategorii soderzhaniya prava // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2011. № 6 (1). S. 290-297.
18. Petrov A.V. Struktura soderzhaniya prava // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2012. № 2 (1). S. 274-281.
19. Petrov A.V. Forma prava i ee raznovidnosti // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2012. № 6 (1). S. 227-232.
20. Vasil'ev A.I. Pravovye kategorii. M.: Yuridicheskaya literatura, 1976. 265 s.
21. Petrov A.V. Zakonomernosti prava: postanovka problemy // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2014. № 3 (1). S. 213-218.
22. Petrov A.V. Sistema zakonomernostej prava // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2014. № 5. S. 108-115.
