CC BY
468
УДК 340.122 ББК 67.1
Табаков Александр Леонидович Tabakov Aleksandr Leonidovich
аспирант Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Graduate Student of the Moscow State University named by M. V. Lomonosov. E-mail: alexander.tabakov@mail.ru
ПОНЯТИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ В ФИЛОСОФИИ ПРАВА И. А. ИЛЬИНА
The concept of equity in philosophy of law of I. A. Ilyin
В статье рассматривается концепция справедливости И. А. Ильина. Автором проанализированы взгляды ученого на сущностный характер данной категории, ее соотношение с правом, законом и правосознанием, определены виды справедливости. Подчеркивается зависимость представлений Ильина о справедливости от его политико-правового учения.
Ключевые слова: философия права, справедливость, правосознание, виды справедливости, социальная справедливость.
Справедливость - одна из ключевых категорий философии права. Мыслители разных эпох так или иначе выражали свое отношение к проблеме справедливости. Среди представителей русской философии права особое внимание уделял ей И. А. Ильин: «С незапамятных времен люди говорят и пишут о справедливости: может быть, даже с тех самых пор, как вообще начали говорить и писать... Но до сих пор вопрос, по-видимому, не решен, - что такое справедливость и как ее осуществить в жизни?» [4, т. 3, с. 235]. «Для любого человека, - отмечал философ, - свойственно желать и требовать справедливости, болезненно реагировать на любые проявления несправедливости в свой адрес. При этом разные потребности и мировоззренческие установки людей приводят к тому, что каждый воспринимает справедливым то, что соответствует именно его желаниям и убеждениям, в результате чего оказывается, что справедливостей столько, сколько недовольных людей, и единой, настоя-
и _______________и__А ______
щей справедливости найти невозможно. А ведь, строго говоря, только о ней и стоит говорить». Отсюда, по Ильину, в людях копится скепсис по отношении к этому понятию, все чаще оно «встречается иронической улыбкой и насмеш-
The article discusses the concept of equity of I. A. Ilyin. The author analyzed his views on the essential character of equity, it's relationship with law, right and sense of justice, types of equity and social equity. It's emphasized the dependence of ideas of Ilyin about equity on his political and legal doctrine.
Keywords: philosophy of law, equity, sense of justice, types of equity, social equity.
кой». Вместе с тем, утверждает мыслитель, данное обстоятельство ни в коей мере не компрометирует «благородную идею справедливости, и мы по-прежнему должны противопоставлять ее всякой бессовестной эксплуатации, всякой классовой борьбе и всякому революционному уравнительству. Мы можем быть твердо уверены, что ей принадлежит будущее. И все дело в том, чтобы верно постигнуть ее сущность» [4, т. 3, с. 236].
Анализ категории «справедливость» предполагает рассмотрение разнообразных аспектов, связанных с этой проблематикой, но в конечном счете ключевым является вопрос о том, может ли право быть справедливым. Ответ на него напрямую зависит от того, как тот или иной исследователь понимает смысл права, его назначение в обществе, каким образом воспринимает его с позиции ценностного сознания. Иными словами, в центре внимания любого мыслителя, рассматривающего справедливость, стоит проблема онтологии, аксиологии и телеологии права.
Как и многие отечественные философы права, И. А. Ильин анализирует государство и право сквозь призму религиозного сознания, философия права Ильина - это религиозная
философия права [1, с. 62; 6, с. 50-60]. Однако, в отличие от религиозных мыслителей, подчеркивавших негативные качества права (Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев), Ильин стремится показать его как неизбежное следствие духовной сущности человека. Если для Бердяева право - это следствие греховной природы человека, проявление его богооставлен-ности, то для Ильина, напротив, право существует потому, что духовный мир каждого человека непосредственно связан с Богом. Философ описывает механизм возникновения и существования права следующим образом. В основе духовной жизни любого человека, по Ильину, лежит стремление к богообщению, реализации внутренних нравственных сил, наиболее полному раскрытию себя как образа и подобия Божьего - воля к духу. Именно это качество, считает мыслитель, характеризует человека как подлинно нравственное существо. Проявляя себя на трех разных уровнях (предметном, индивидуальном и социальном), воля к духу трансформируется в право. На предметном уровне это выражается в стремлении человека к раскрытию Божественного начала в жизни, что проявляется, во-первых, в восприятии человеком себя как самодостаточного духовного существа, во-вторых, в его стремлении к правовой организации взаимоотношений с другими нравственными существами. На индивидуальном уровне это восприятие человеком себя как безусловной ценности, подлежащей правовой защите. На социальном уровне воля к духу - это восприятие каждого другого человека как безусловной ценности, в той же степени подлежащей правовой защите, и, как следствие, понимание необходимости существования общего правового порядка[2, с. 381-390].
Описанные волевые установки свидетельствуют о восприятии Ильиным права как имеющего безусловно положительную ценность в жизни человека. При этом ценность права состоит не только и не столько в том, что оно поддерживает стабильность в обществе (иначе говоря, не позволяет жизни на земле превратиться в ад), сколько в том, что благодаря ему человек может приблизиться к Богу, постичь суть подлинно христианской жизни, стать полноценным нравственным существом. Такая аксиологическая установка с неизбежностью приводит философа к рассмотрению
справедливости в рамках правового поля. Любая система норм, рассуждает мыслитель, есть не что иное, как совокупность правил лучшего поведения, так как предписание совершать определенные действия имеет смысл лишь в том случае, если они рассматриваются в данной ситуации как лучшие. Следовательно, тот, кто устанавливает норму, должен четко осознавать, в чем состоит лучшее: «Тот, кто пытается установить правило мышления, должен исследовать, что есть "лучшее" в мышлении, то есть что такое истина; кто ищет правило для художественного творчества, тот должен решить вопрос о том, что есть лучшее в искусстве, т. е. что такое красота; кто стремится установить правило нравственно праведной жизни, тот должен исследовать сущность добра; а тот, кто устанавливает правовую норму, предполагает известным, в чем состоит сущность справедливости» [3, с. 222]. Кроме того, само существование права как социального регулятора, полагает Ильин, обусловлено тем, что человеку свойственно доверие к авторитету и вера в справедливость. Для всякого нравственного существа, рассуждает философ, вполне естественно стремиться уважать что-либо высшее и искать верного (а значит, справедливого) решения конфликтов - однажды найденный справедливый способ урегулирования спора становится правовой нормой [3, с. 233]. Таким образом, справедливость мыслится Ильиным в неразрывной связи с правом, то есть как средство достижения подлинно христианского способа бытия право не может не быть справедливым.
Ильин предлагает религиозную интерпретацию предложенного Аристотелем механизма уравнивающей и распределяющей справедливости. Свои рассуждения он начинает с критики доктрины эгалитаризма. По мнению Ильина, эта концепция исходит из глубоко ложного предположения о том, что все люди от природы абсолютно одинаковы и, как следствие, подлежат полному уравниванию в правах и обязанностях. Философ предлагает различать три категории: сходство, одинаковость и равенство. Сходство и одинаковость характеризуют природу человека, равенство - его пра-^ ____ _ _ ^
вовой статус. О сходстве людей можно говорить в том случае, если они отчасти похожи друг на друга, об одинаковости - если люди «вполне» похожи. Следовательно, делает вы-
вод Ильин, людей следует уравнивать в правах в той мере, в какой они сходны друг с другом, и людей следует уравнять во всех правах, если они одинаковы. Именно последнее суждение, по мнению мыслителя, служит отправной точкой для эгалитаристских доктрин: если люди совершенно одинаковы от природы, то любые элементы неравенства, привносимые в их правовой статус (это касается, по терминологии Ильина, и правовых полномочий, и правовых обязанностей, и правовых «запретно-стей»), нарушают требования справедливости [5, с. 447-448].
Если исходить из того, рассуждает далее философ, что люди одинаковы от природы, то вполне закономерно заключить из этого, что они одинаковы, во-первых, телом, во-вторых, душой и, в-третьих, духом. Между тем, указывает Ильин, реальное положение дел таково, что люди не одинаковы по всем этим параметрам. Различия в поле, возрасте, росте, строении черепа, мускульной силе, линии рук, отпечатках пальцев свидетельствуют о том, что каждый человек имеет уникальное, неповторимое тело. Несхожесть в умственных способностях, желаниях, волевых качествах говорит о психических различиях людей. Наконец, несовпадения нравственных устремлений людей, мотивации их поступков, более интенсивное эмоциональное восприятие духовно близкого человека (матери, жены, сына) по сравнению с другими людьми свидетельствуют о том, что люди различаются между собой по духу. Итак, Ильин приходит к выводу о том, что идея об изначальной «одинаковости» людей в корне не согласуется с действительностью. Мыслитель отмечает, что она вытекает из свойственной людям способности сосредоточиваться на одних впечатлениях и признаках и отвлекаться от других: выделяя лишь группу признаков при сопоставлении людей (например, наличие головы, рук или ног, способность дышать), исследователь рискует прийти к ложному выводу о том, что все люди между собой одинаковы [5, с. 448-452, 454455]. В действительности, по мнению Ильина, при таком подходе равными оказываются не люди, а созданные воображением «отвлеченные препараты»: «Уравнивайте во имя справедливости ваши препараты, ваши химеры - наделяйте их равными правами, обязанностями и запретностями - но не уравнивай-
те же живых неодинаковых людей... Но если вы все-таки делаете это - презирая живое, творческое разнообразие жизни, водворяя пустыню там, где цвели луга и нивы и народы, поражая этим уравнением самую волю к жизни, самый творческий инстинкт человека, убивая жизнь химерою и попирая пятою невежды таинственное и священное начало самобытной личности, то не ссылайтесь при этом на справедливость. Ибо справедливость требует иного, обратного» [5, с. 456]. Прикрытая риторикой справедливости политика всеобщего уравнивания приводит, по мысли Ильина, к неизбежным и трагическим последствиям. Во-первых, это удаление, устранение и искоренение лучших - тех, кто не вписывается в эгалитаристскую концепцию «одинаковости». Во-вторых, это уравнивание всех на «низшем уровне»: поскольку не представляется возможным сделать всех людей в равной степени умными, богатыми, образованными и независимыми, единственный выход из этого положения - уравнивание в нищете и невежестве. В-третьих, ликвидация социальной дифференциации и специализации с неизбежностью приводит к тотальной неспособности людей к любым формам творческой деятельности. Закономерным итогом, делает вывод мыслитель, является всеобщая деградация [5, с. 464-467].
«Справедливость требует индивидуализированного подхода к человеку» - вот главная мысль Ильина, которую он стремится доказать. Если люди не одинаковы между собой, рассуждает мыслитель, то и в правах, и в обязанностях между ними должно существовать неравенство. Ильин специально подчеркивает, что стремится обосновать не всякое неравенство, а лишь такое, в соответствии с которым права и обязанности распределяются между людьми соразмерно их «неодинаковости»: «...Ибо бывают неравенства справедливые и бывают неравенства несправедливые, а я защищаю первые и нисколько не защищаю вторые» [5, с. 467-469]. Ильин приводит многочисленные примеры справедливых привилегий и ограничений в соответствии с собственными представлениями о телесном, психическом и духовном неравенстве людей. Так, по мнению философа, освобождение от воинской повинности женщин, детей, старцев, больных и калек, а также различные формы социального и трудового законодательства (например,
повышенная оплата труда и увеличенная продолжительность отпусков для рабочих «на трудных специальностях») - это справедливые привилегии в правовых обязанностях, связанные с телесной неодинаковостью людей. Лишение избирательных прав душевнобольных и уголовных рецидивистов, а также различные образовательные цензы для замещения тех или иных должностей - это справедливые ограничения и привилегии, связанные с психической неодинаковостью людей. Наконец, освобождение от воинской повинности профессоров и академиков - справедливая привилегия, связанная с духовной неодинаковостью людей [5, с. 449-452]. Вместе с тем, как отмечает Ильин, не следует забывать о том, что люди равны между собой как духовные существа. Несмотря на естественные различия, они имеют безусловно равные притязания на достойное существование. Как образ и подобие Божие, каждый человек имеет безусловное духовное достоинство и в этом смысле равен любому другому человеку: «Если люди различны по своим реальным свойствам, то они равны по своему человеческому достоинству. Поэтому справедливое право не поддерживает естественного неравенства людей, если от этого может пострадать их духовное равенство. Справедливое право есть право, которое верно разрешает столкновение между естественным неравенством и духовным равенством людей» [3, с. 247-248].
Таким образом, одну из главных задач государственной политики Ильин видит не в уравнении в правах неодинаковых людей, а в нахождении параметров справедливого неравенства с учетом духовного равенства людей. И здесь мыслитель очень четко улавливает противоречие такой позиции с задачами закона как социального регулятора, который абстрагируется от многообразия жизни и формально подводит людей под определенные отвлеченные признаки, то есть уравнивает их между собой. Как полагает Ильин, это неизбежный процесс, так как закон, призванный обеспечить порядок человеческого общежития, имеет единственный путь для осуществления этой задачи - создание общих правил: «Закон юридически уравнивает сходное, которое в одном сходно, а во всем остальном несходно; а справедливость не уравнивает, а индивидуализирует. И в этом их глубокое различие: за-
кон упрощает - справедливость углубляет и усложняет; закону нужен общий признак -справедливость стремится к личной судьбе человека; закон нуждается в точности, строгости, твердости - справедливость хочет уловить таинственную глубину жизни; закон рассудочен - справедливость художественна. Закон... творит порядок, формально жертвуя справедливостью, а нередко прямо предпочитая несправедливый порядок хаотическим и кровавым поискам справедливости» [5, с. 471]. Неукоснительное следование закону, заключает Ильин, способно породить чудовищную несправедливость^иттш jus - summa injuria). С другой стороны, если следовать лишь справедливости, под угрозой окажется организованное отвлеченным «несправедливым» законом мирное сосуществование людей.
Таким образом, по Ильину, гармоничное общество и государство немыслимы без противоречащих друг другу закона и справедливости. Чтобы «удержать и смягчить мертвящее дуновение формального машинного равенства, изливающегося из закона на человеческую жизнь» и превратить действие закона в систему справедливых исключений, между законом и жизнью человека должен существовать посредник - «живое и совестное человеческое правосознание» [5, с. 472-473]. По мысли философа, именно правосознание - тот необходимый фундамент, на котором люди выстраивают государственные и правовые институты. Как отмечается в литературе, для философии права Ильина категория «правосознание» носит системообразующий характер: вся социальная жизнь людей, включая государство и право, выступает в его произведениях как отражение правосознания [1, с. 64]. Именно с его помощью человек, созерцающий подлинную цель права, может приспособить абстрактные положения закона к требованиям жизни, не терпящей слепой формализации, не позволяя тем самым, чтобы «summus jus превращалось в summa injuria» [2, с. 390]. Применительно к конкретным правовым вопросам это означает, что субъект правоприменительной деятельности должен, реализуя букву закона, учесть все особенности рассматриваемого дела и лица, в отношении которого принимается решение. Иными словами, правоприменитель, руководствуясь «живым и совестным» правосознанием, осуществляет не что иное, как акт
справедливости. Между тем нельзя не отметить, что подобная постановка вопроса неизбежно влечет за собой необходимость предъявлять повышенные требования к правовой квалификации и правовой культуре правоприменителя, поскольку усмотрение и произвол - зачастую неразлучные спутники правоприменительной деятельности. Как отмечает Ильин, при принятии подобного рода решений недопустимо руководствоваться какими-либо посторонними соображениями, «акт художественной справедливости и созерцание безусловной цели права» - прерогатива «нормального правосознания», обладатель которого в состоянии воспринять не только формальный характер правовой нормы и ее объективное содержание, но и ту «духовную миссию», которую ей надлежит выполнить [3, с. 267; 2, с. 545-546].
Ильин также анализирует справедливость в аспекте соотношения права и морали. По мнению философа, согласованность норм морали и права - важнейшее условие существования справедливости. «Правильное» соотношение между ними имеет место в том случае, когда право не нарушает своих границ и соответствует требованиям морали, поддерживая ее, а мораль выступает для права «высшим мерилом и руководителем». Конкретными проявлениями такого соотношения права и морали являются: предписание правом такого внешнего поведения, которое одобрялось бы совестью; воспрещение правом тех действий, которые не одобрялись бы совестью; установление справедливого порядка в человеческом общежитии. Условиями такого порядка выступают нахождение и поддержание разумного баланса между духовным равенством людей как Божьих созданий (уравнивающая справедливость) и естественным неравенством между ними, обусловленным их природной неодинаковостью (распределяющая справедливость). Правовые нормы, отвечающие вышеуказанным требованиям, по Ильину, достойны именоваться естественным правом, так как они соответствуют «естеству» человека и способны установить подлинно справедливые общественные отношения [3, с. 245-249].
Разрешение проблемы социальной справедливости (то есть представлений о том, какое общество и государство следует признать справедливым)
тем или иным мыслителем напрямую зависит, во-первых, от того, как он определяет сущность справедливости, во-вторых, от его политических предпочтений. Для Ильина как политического философа глубоко консервативной ориентации идеалом государственности является абсолютная монархия. Ильин, находившийся под ощутимым влиянием философии Гегеля и православной догматики, воспринимал государство как необходимый элемент духовно полноценной жизни людей, отражение здорового правосознания, высшее проявление социальной деятельности человека [1, с. 132-137]. Как следствие, с точки зрения мыслителя, чем сильнее государство, тем больше у него возможностей для осуществления социальной справедливости. Конкретные проявления справедливого государства, по Ильину, сводятся к следующему. Во-первых, социальная справедливость несовместима с политикой слепого уравнивания в правах и обязанностях неодинаковых людей. На этом основании Ильин достаточно оригинально критикует социалистические доктрины. С его точки зрения, борьба с несправедливыми классовыми привилегиями, проходящая под лозунгами требований справедливого равенства, в действительности оборачивается борьбой за неравенство в свою пользу, то есть за перераспределение данных привилегий от «угнетающих» социальных слоев к угнетаемым [5, с. 474476]. Во-вторых, подлинно справедливым можно считать лишь такое общество, в котором последовательно реализовано естественное неравенство между людьми: связанность государственной власти распределяющей справедливостью Ильин называет одной из аксиом власти. Предоставление тягот и привилегий, строго соответствующих телесной, психической и духовной неодинаковости людей, полагает философ, выступает важнейшей предпосылкой социальной справедливости [2, с. 450-452]. Вместе с тем, как отмечает Ильин, в политической жизни государства нередки случаи, когда осуществление социальной справедливости вступает в противоречие с интересами «национально-духовного и государственного бытия народа». В подобных случаях, рассуждает мыслитель, безусловный приоритет имеют соображения политической целесообразности, а требования справедливости следует признавать «политически неосу-
ществимыми», поскольку их реализация таит в себе угрозу жизнедеятельности государства как духовной организации людей: «. справедливый интерес может быть и должен быть оставлен без удовлетворения, или "урезан", или "отложен", если его удовлетворение угрожает самому существованию государства или наносит ущерб национально-духовному развитию. Нельзя вводить во имя справедливости такой государственный строй, который погубит самое государство или разложит и погасит духовную жизнь народа: ибо справедливость служит духу, а не дух - справедливости» [2, с. 453]. Очевидно, что эта мысль идеально подходит для оправдания любого произвола со стороны власти.
С учетом вышеизложенного следует признать, что понятие справедливости в философии права И. А. Ильина проанализировано достаточно глубоко, автору принадлежит ряд значительных мыслей по данной проблематике. Во-первых, необходимо отметить довольно оригинальную интерпретацию предложенного Аристотелем механизма уравнивающей и распределяющей справедливости: суждение о том, что люди одновременно и равны и не равны друг другу, - глубоко верная мысль, к ней трудно добавить что-либо принципиально новое, можно лишь наполнять ее дополнительными оттенками смысла. Во-вторых, обращает на себя внимание обозначаемая Ильиным связь справедливости и правосознания. Мож-
Литература
1. Жуков В. Н. Русская философия права: от рационализма к мистицизму. М., 2013.
2. Ильин И. А. О сущности правосознания // Теория права и государства. М., 2008.
3. Ильин И. А. Общее учение о праве и государстве // Теория права и государства. М., 2008.
4. Ильин И. А. Собрание сочинений: в 10 т. М., 1994.
5. Ильин И. А. Справедливость или равенство? М., 2006.
6. Фролова Е. А. Природа права в трактовках отечественных неокантианцев (И. А. Ильин и Б. А. Кистяковский) // Государство и право. 2016. № 2.
но спорить с его концепцией зависимости от правосознания всех государственно-правовых явлений (в конечном счете такая установка привносит в правовую теорию значительный элемент субъективизма), однако невозможно не согласиться с позицией философа о том, что справедливость, вне зависимости от смыслового наполнения этой категории, всегда непосредственно связана с уровнем правосознания людей, живущих в той или иной правовой системе. Между тем следует поддержать тех авторов, которые полагают, что правовые и политические взгляды Ильина во многом противоречат друг другу [1, с. 62]. Действительно, если соединить представления мыслителя о справедливости в праве с его крайне правыми политическими воззрениями, то возникает вопрос, насколько реальным (в том числе для самого автора) выглядит существование такого общества и государства. Политическая история человечества свидетельствует о том, что мысли о справедливости в политической программе правителя, обладающего неограниченной властью, занимают далеко не первое место. Более того, это косвенно подтверждается самим Ильиным там, где он рассуждает о безусловном приоритете интересов государства по отношению к справедливости. Таким образом, приходится констатировать, что представления философа о социальной справедливости во многом носят утопический характер.
Bibliography
1. Zhukov V. N. Russian philosophy of law: from rationalism to mysticism. Moscow, 2013.
2. Ilyin I. A. On the essence of justice // Theory of law and state. Moscow, 2008.
3. Ilyin I. A. General theory of law and state // Theory of law and state. Moscow, 2008.
4. Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vols. Moscow, 1994.
5. Ilyin I. A. Equity or equality? Moscow, 2006.
6. Frolova E. A. Nature of law in the interpretation of russian neokantians (I. A. Ilyin and B. A. Kistyakovsky) // State and the right. 2016. № 2.
