CC BY
254
Международные отношения. Политология. Регионоведение Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2012, № 2 ( 1), с. 307-313
УДК 327.341.1
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РОЛЬ «НОВЫХ» СМИ В ЛИВИЙСКОМ КОНФЛИКТЕ © 2012 г. Д.Г. Балуев, Д.И. Каминченко
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского dbalu@yandex.ru
Поступион в реднкцию 02.02.2012
Использование технологий социальных медиа стало одним из основных факторов антиправительственных выступлений в Северной Африке и на Ближнем Востоке, давая возможность протестующим обмениваться информацией и получать прямой доступ к мировой аудитории. Этот новый уровень доступности информации также имел значимые последствия для конфликта в Ливии, причем оказывая влияние как на повстанцев, так и на операции НАТО. В ходе исследования делается вывод, что военных и спецслужбы в будущем будет все в большей степени интересовать, как использовать «новые» СМИ или избежать их внимания. Поэтому они вынуждены включать социальные медиа в процессы оперативного планирования.
Коючевые соовн: социальные сети, «новые» СМИ, социальные медиа, Twitter, Ливия, Египет, военный конфликт, прикладной политический анализ, мировая политика.
В ноябре 2011 г. в российских СМИ прошла волна публикаций об использовании спецслужбами США так называемых «новых» СМИ и социальных сетей для сбора разведывательных данных и о попытке утилизации этих ресурсов как каналов влияния [1]. Новый всплеск интереса к использованию «новых» СМИ и социальных сетей в качестве политтехнологических инструментов последовал за парламентскими выборами в России.
«Новые» СМИ представляют собой динамичное сетевое образование, включающее в себя не только сбор, обработку и распространение информации, но и функцию удобной обратной связи между аудиторией и автором, а также способность связывать людей друг с другом и обмениваться огромным объемом данных. Если традиционные СМИ включают в себя печатные газеты, телевидение, радио, то «новые» масс-медиа - это блоги, микроблоги, социальные сети и т.д.
Выделяются следующие характерные особенности «новых» массмедиа (или «новых» СМИ) [2]:
- широкий и удобный доступ к необходимой пользователю информации;
- расширение возможностей обратной связи, которое позволяет аудитории взаимодействовать с источником информации;
- в отличие от традиционных «новые» СМИ более динамичные;
- высокая степень индивидуализации данных массмедиа;
- коннективность, т.е. способность не только связывать людей друг с другом, но и позволяющая обмениваться огромным объёмом информации.
Анализ использования «новых» СМИ в качестве политтехнологического инструмента в ходе свержения прежних режимов на Ближнем Востоке на протяжении 2011 года позволяет сделать ряд выводов, которые могут быть применимы и для других регионов и других конфликтов различной степени интенсивности.
С начала 2011 года Ближний Восток и Северная Африка сотрясались от революций, социальных потрясений и конфликтов в рамках так называемой «арабской весны». Социальные медиа, в том числе Twitter, Facebook и интернет-блоги, сыграли важную роль в свержениях прежних режимов, прокатившихся по региону, и разжигании общественных беспорядков с целью свергнуть власть прежних режимов. В представлениях обывателей, социальные медиа сыграли важнейшую роль в «арабской весне», объединяя разрозненные оппозиционные группы и давая им возможность обойти цензуру, которой подвержены традиционные международные средства массовой информации.
Это стало заметным уже в акциях протеста на площади Тахрир в Египте, когда протестующие использовали каналы социальных медиа для самоорганизации и пропаганды своих действий в остальном мире. События в Египте можно определить как локально-региональный внутрисистемный политический процесс. Основными субъектами рассматриваемого политического процесса была официальная власть во главе с президентом Мубараком, с одной стороны, а с другой - силы оппозиции во главе с М. Аль-Барадеи, включавшие также молодежное движение «Движение 6 апреля». События в
Египте, взятые как пример использования политическими акторами технологий «новых» СМИ, являются показательными в цепочке событий в Северной Африке. Египетский сценарий схож с развитием событий в Тунисе, где также, в итоге, правительство ушло в отставку. Кроме того, в ходе демонстраций в своих странах правительства Египта и Туниса использовали похожие методы борьбы с возможностями технологий «новых» медиа. Так, если власти Туниса стирали сообщения в блогах пользователей и в Twitter, то в Египте произошло отключение доступа к сети Интернет крупными провайдерами, а также частичное отключение мобильной связи.
«Новые» СМИ стали инструментом, с помощью которого были достигнуты определенные политические цели в Египте не случайно, а исходя из социально-экономических и демографических особенностей данного государства. Молодежь Египта, численность которой увеличилась с середины 1990-х годов почти в два раза, активно пользуется современными ИКТ. Молодые люди получили возможность выражать свое недовольство сначала в виртуальном пространстве сети Интернет, а затем и на улицах страны. Кроме того, функциональные показатели «новых» медиа позволяли молодым людям создавать виртуальные группы, объединяя огромное количество пользователей, и распространять свои идеи. Процесс виртуальной самоорганизации затем трансформировался и в наблюдаемую реальность на египетских улицах, что наглядно отражает коннективные свойства рассматриваемых медиа. Технологии «новых» СМИ в ходе египетских событий января 2011 года продемонстрировали возможность максимально удобно, выгодно, оперативно и мгновенно отправлять сообщения нужным адресатам, причем в больших количествах. Это позволяет динамично мобилизовать людей для политического участия. Данная функциональная способность является полезной при необходимости скоординировать действия групп людей, например, в ходе уличных действий. Использование технологий «новых» СМИ в качестве инструмента политической борьбы по-прежнему остается инновационным способом достижения целей, и традиционные методы подавления угроз реакционных всплесков могут быть не столь эффективны, как прежде. Как следствие, передовые в области применения современных ИКТ государства и иные политические акторы имеют неоспоримое превосходство в области использования ИКТ для достижения своих политических целей. Необходимо отметить такую особенность политических событий в Египте,
как открытость. Открытость реакционных событий была связана с тем, что представители египетского оппозиционного движения «Движение 6 апреля» активно использовали глобальные ресурсы: социальную сеть Facebook и микроблог Twitter. Это означает, что любой пользователь данных ресурсов в определенной степени, в зависимости от режима доступа к ним, из любой точки планеты имел возможность понаблюдать за степенью активности оппозиционеров и их мероприятиями. Кроме того, молодые оппозиционные активисты осуществляли записи в своих блогах, где повествовали о происходящих событиях, т.е. транслировали данные участников, очевидцев и наблюдателей непосредственно с места событий. Как следствие, каждый пользователь сети Интернет в той или иной мере имел доступ к таким данным из Египта. Если в основном только оппозиционная молодежь использовала эту возможность «новых» СМИ для предоставления информации всему миру, причем информации с определенной политической окраской, то можно сделать вывод о том, какое мнение относительно реакционных событий в Египте сложилось у большинства пользователей социальной сети Facebook и микроблога Twitter. Считаем необходимым отметить ещё одну особенность «новых» массмедиа, которая показывает их эффективность как инструмента достижения политических целей, а именно высокую степень индивидуализации. Ещё до событий 25 января создавались группы и персональные страницы в социальной сети Facebook, где собирались пользователи для участия в акциях протеста. Особенность фактора индивидуализации в данном случае заключается в том, что мобилизации индивидов на участие в революционных событиях способствовало виртуальное знакомство (личное или заочное) с общественными активистами или просто теми, кто был настроен решительно. Виртуальное знакомство здесь рассматривается как с помощью социальных сетей, так и посредством блогов.
Роль социальных медиа в мобилизации протестующих на площади Тахрир Каира и предоставление сирийской оппозиции видеоматериалов с (якобы) имевшими место правительственными репрессиями привлекло особое внимание со стороны международных СМИ.
Однако, несмотря на важность событий в Египте для анализа роли «новых» СМИ, наиболее ярким и дающим богатый эмпирический материал для анализа конфликтом является ливийская кампания. Именно события в Ливии после начала восстания против правления полковника Муаммара Каддафи привели к тому,
что социальные медиа начали играть важную (зачастую более важную, чем традиционные СМИ) роль в обеспечении возможностей как для внутренней, так и международной аудитории, следовать за ходом конфликта. Внешнее военное вмешательство после принятия Советом Безопасности ООН резолюции 1973 от 17 марта по сути дало социальным медиа новую роль в международных отношениях. Впервые социальные медиа были в состоянии обеспечить в режиме реального времени освещение достаточно масштабного военного конфликта с участием НАТО, США и других вооруженных сил [3].
Эта новая среда отслеживания в открытых источниках практически в режиме реального времени военных операций предоставляет беспрецедентные возможности и вызовы для правительств, вооруженных сил, неправительственных организаций и традиционных средств массовой информации с точки зрения операционной безопасности и сбора информации и разведывательных данных. Хотя возможности для спецслужб с точки зрения сбора информации в режиме реального времени и могут быть существенными, недостатком является то, что социальные медиа могут с легкостью быть использованы для распространения дезинформации, направленной как на политических оппонентов, так и на государственные разведслужбы. Более того, способность частных лиц отслеживать военные или специальные операции будет создавать проблемы для силовых структур, поскольку негосударственные акторы теперь обладают некоторыми возможностями, ранее доступными только для государственных служб.
Конфликт в Ливии преобразовал характер арабской весны и привел к крупномасштабным боевым действиям, развернувшимся вдоль североафриканского побережья между силами, лояльными законному правительству, и повстанцами, поддерживаемыми армиями стран НАТО.
Социальные медиа стали средством распространения пропаганды, мобилизации дипломатической и информационной поддержки, а также передачи разведданных в режиме реального времени для сил НАТО. С начала ливийского конфликта социальные СМИ оказались одним из наиболее эффективных для повстанцев инструментов общения с внешним миром, особенно в международных СМИ.
В первые дни ливийского восстания Twitter-каналы, сайты YouTube, страницы в Facebook и интернет-блоги, которые принадлежали оппозиционным группам внутри страны или эмигрантам из Ливии, стали одним из основных источников информации и видеорядов о том, что
происходит в стране. Новости о переходе Бенгази в руки боевиков и о восстаниях в других городах впервые появились на сайтах социальных медиа в феврале 2011 года. Использование мобильных телефонов, а не традиционного Интернета сыграло ключевую роль в этом росте роли новых СМИ, из-за высокого уровня распространения сотовых телефонов среди населения, со степенью проникновения в 134% от ливийского населения по сравнению с 151% в Италии и 95% в США.
До тех пор пока иностранные журналисты не были в состоянии добраться до линии фронта в начале марта, эти кадры оказались одним из самых важных источников информации о происходящем внутри Ливии. Отделы новостей традиционных средств массовой информации формировали специальные команды журналистов для отслеживания каналов социальных медиа на постоянной основе, и многие из ведущих новостей были основаны на информации, полученной из социальных медиапотоков.
Видеоизображения, полученные из социальных медиа, казались достоверными по двум основным причинам. Во-первых, объем видеоматериалов был достаточно велик, что делало трудным подделку всех из них. Видео, снятые боевиками, показали военную технику в действии на местах, которые были легко узнаваемы и которые обозначались создателями видеоматериалов. В других видео в кадр попадали дорожные указатели. Во-вторых, несколько видеофрагментов из разных источников, но из одного места увеличивали степень доверия к этим материалам.
Интересная особенность социальных медиаканалов из Ливии заключалась в том, как повстанческие группы из определенных местоположений тяготели к онлайн-сообществам. Осажденный город Мисрат в западной Ливии стал «горячей онлайн-точкой», а его защитников онлайн-сторонники назвали «Львами» или «Патриотами Мисрата». В апреле был создан сайт YouTube со множеством видеоклипов боевых действий в городе, которые размещались на ежедневной основе. Клипы показывали воздушные удары НАТО, наступление на город правительственных сил и последующие контратаки оппозиции. В то же время видеоклипы позволили иностранным наблюдателям проверить достоверность заявлений повстанческих сил еще до того, как репортеры традиционных СМИ смогли посещать зону боевых действий.
Хотя Интернет и мобильная связь оказали существенное влияние на ход конфликта в Ливии, еще до начала «Революции 17 февраля» режим Триполи жестко контролировал все гра-
жданские телекоммуникационные сети. Существовали ограничения на импорт спутниковых телефонов, чтобы заставить население использовать телекоммуникационные сети, находящиеся под контролем правительства. По этим же причинам Ливия отказала в сертификации и допуске на рынок смартфонов Blackberry. Ливийский государственный оператор сотовый связи «Ливиана», который запустил 3G^to в 2004 году, а также его конкурент «Аль-Мадар» являлись основными поставщиками доступа в социальные сети для населения.
После захвата Бенгази повстанцами режим Каддафи закрыл доступ к сотовой связи, Интернету и телефонной связи на востоке страны. Доступ в Интернет и к услугам сотовой связи, включая смс-сервис, был ограничен по всей стране. Такие действия правительства были направлены на ограничения возможностей связи оппозиции с внешним миром, особенно учитывая роль социальных медиа в событиях в Египте и Тунисе. Единственным местом в западной Ливии, где был доступ в сеть, был отель Rixos, место дислокации международных СМИ, находящийся в деловом центре Триполи. Оппозиции удалось восстановить работу сотовой связи на востоке страны в апреле, после подключения к национальной сотовой связи, что позволило получить ограниченный доступ в Интернет и возможность обмена смс-сообщениями между отрядами повстанцев. Оппозиция планировала открыть доступ к Интернету для населения в течение нескольких месяцев. На территориях, контролируемых повстанцами, существовал высокий спрос на спутниковые телефоны, которые позволяли получить доступ к Интернету и международным сотовым сетям.
В городах Мисрат и Турайя спутниковые телефоны использовались для доступа в Интернет, позволяя повстанческим группам на западе страны получить доступ к мобильным сетям Туниса. Восстановление ливийских интернет-коммуникаций использовалось повстанцами для передачи в Twitter координат целей для атак авиации НАТО. Пользователи с доступом в 3G-сети при помощи мобильных устройств, используя Интернет, могли размещать «твиты». Геоинформационные возможности мобильных устройств позволяли генерировать точные координаты долготы и широты. Таким образом, мобильная связь превратилась в мощное средство наведения воздушных сил НАТО на наземные объекты правительства Каддафи. Наблюдатели, осуществлявшие мониторинг ливийского Твиттера, регулярно сталкивались с твитами, которые содержали координаты наземных целей. Типичный пост, размещенный в
апреле 2011 г., выглядел следующим образом: @LibyanDictator: CONFIRMED: Co-ordinates for positions of more Ghadaffi forces near #Misrata: 32261441N, 14541639E and 32115581N,
15053800E. Более того, в июле канадская газета Globe and Mail напечатала статью о том, как руководство молодежного движения Ливии на своей странице в Facebook опубликовало детали местонахождения зданий, используемых силами Каддафи.
Источники в НАТО подтвердили, что в некоторых случаях использовали информацию из Twitter и других социальных сетей, тем не менее, авиация НАТО не наносила авиаудары, полагаясь только на эти источники. 10 июня в Неаполе состоялась пресс-конференция, на которой командующий подразделениями воздушных сил Великобритании в НАТО Майк Брекен заявил, что Альянс создал специальный аналитический центр Operation Unified Protector (OUP) со штаб-квартирой в Неаполе. Основная задача этого Центра - сопоставлять информацию из традиционных военных источников с информацией из социальных сетей. «Мы получаем информацию из открытых источников в Интернете, в Твитере», - сказал Брекен. «Назовите мне любой источник из социальных медиа, и наш центр тут же преобразует эту информацию в разведданные» [4].
Если верить Брекену, окончательное решение о военных операциях в соответствии с информацией, полученной из соцсетей, после тщательной верификации посредством наземной разведки или информации, полученной с радара самолета-разведчика, принимал командующий Центром, канадский генерал-лейтенант Чарльз Бушард. «Он будет решать, насколько точна информация и можно ли предпринимать какие-то действия. Источник информации командующего не интересует», - сказал Брекен. Источники в НАТО сообщали, что основной проблемой для Альянса являлся большой поток информации из Ливии в социальных сетях, который осложнял аналитический процесс. Существуют свидетельства того, что НАТО не являлось простым наблюдателем ливийской активности в социальных сетях. Некоторые аналитики, занимавшиеся анализом трафика в Twitter, подозревают, что по крайней мере один пользователь, зарегистрированный под именем HMS_Nonsuch мог представлять интересы британских военных, хотя сам пользователь заявлял, что он не является агентом Соединенного Королевства или НАТО. Пользователь выкладывал данные, которые могли пригодиться британским военным в Ливии. Анонимный пользователь даже давал интервью канадским СМИ
относительно того, как определять координаты цели для сил НАТО, используя долготу и широту. Министр обороны Великобритании, однако, заявил, что ничего не знает об этом пользователе и его роли в конфликте.
Потенциал использования социальных сетей в ходе конфликта серьезно рассматривался командованием НАТО. Так, в ходе нескольких конференций по кризисному управлению, проходивших в 2011 году, один из высших офицеров командования объединенных сил выражал поддержку идеи более агрессивного использования онлайн-ресурсов для подавления активности оппонентов и сбора разведывательных данных. Тем не менее пока пронатовская интернет-активность не осуществлялась публично. Мониторинг социальных сетей из Ливии предоставлял широкий спектр ценной информации, включая актуальные полевые данные, а также информацию для западных СМИ.
Социальные сети были жизненно важным источником информации для формирования общественного мнения в ходе ливийского конфликта. Режим Каддафи достаточно быстро закрыл доступ к Интернету и мобильной связи для повстанцев, однако сам недостаточно хорошо использовал возможности онлайн-медиа. Очевидно, что режим уделял мало внимания артикуляции своих интересов в Интернете и социальных сетях. Один европейский журналист, работавший в Триполи в мае 2011 г., отметил полное непонимание режимом роли информационной борьбы в Интернете: «Они никогда ранее не пытались оправдать свои действия и не понимают, почему это надо делать сейчас». Режим Каддафи сконцентрировал свои усилия на пропаганде по государственному телевидению, чтобы заручиться поддержкой местного населения и повлиять на общественное мнение за пределами Ливии.
Со стороны повстанцев наблюдалась большая озабоченность формированием общественного мнения на Западе. Так, Движение свободного поколения (The Free Generation Movement), повстанческая организация, действующая в Триполи, создала собственный интернет-портал, куда выкладывала ссылки на различные видеоматериалы из подконтрольных Каддафи территорий, размещенные в социальных сетях и в YouTube.
Тем не менее социальные медиаресурсы вряд ли могут рассматриваться как надежный источник информации как для повстанцев, так и для сил НАТО. Такие ресурсы могут рассматриваться как представляющие общую картину ситуации и распространяющие информацию. В частности, Twitter использовался для распро-
странения непроверенной информации, почти ежедневно с самого начала ливийского конфликта повстанцами на нем размещалась ложная информация. Так, международные журналисты, находившиеся в Триполи в мае 2011 г., были предупреждены в Twitter о начале военного переворота против режима Каддафи и были приглашены посмотреть вступление танковых сил повстанцев на Зеленную площадь. Однако никакого переворота и выступления танковых сил не было. Скорее всего это был пример обычной дезинформации с целью дестабилизировать режим Каддафи.
В то время как информация из Ливии в социальных сетях привлекали всеобщее внимание, включая традиционные СМИ, и озвучивалась на официальных пресс-конференциях НАТО, другой аспект влияния социальных сетей на операции Альянса, не получил должного освещения.
Хотя члены Альянса и их вооруженные силы использовали все имеющиеся ресурсы, чтобы ограничить распространение открытой информации о военных операциях в Ливии, ливийский конфликт продемонстрировал ограничения традиционных методов обеспечения операционной безопасности и выстраивания отношениями со СМИ, которые были поставлены под сомнение социальными медиа и интернет-ресурсами.
В ходе открытой фазы проведения операции «Падение Одиссея» социальные сети открыли беспрецедентный доступ к информации о воздушных операциях Альянса.
Twitter предоставил платформу для европейских радиолюбителей для отслеживания в режиме реального времени перемещений авиации НАТО на континенте. Одна из наиболее важных частей работы таких пользователей включает мониторинг радиопереговоров. Сам по себе такой мониторинг - явление не новое, но, с тех пор как радиолюбители стали размещать эту информацию в социальных сетях, их влияние сильно возросло. Их роль в ливийском конфликте во многом перекликается с ролью, которую они сыграли в раскрытии тайных рейсов Центрального разведывательного управления США в 2000-х годах. В этой связи тот факт, что пользователь Twitter разместил информацию о прибытии вооруженных сил США в Абботтабад во время нападения на конспиративную квартиру Усамы бен Ладена в мае, подчеркивает потенциальную опасность, которую информация, размещенная на сайтах социальных медиа, может представлять для тайных операций.
Нидерландский центр частотного мониторинга (The Netherlands Frequency Monitor Centre's (FMC)) размещал на своем сайте ин-
формацию о текущих перемещениях авиации НАТО в Средиземноморье. Такие организации способны предоставлять детальную информацию о размещении воздушных сил НАТО в Южной Европе, а также перемещении авиации США от Атлантики до целей в Северной Африке. Так, американский бомбардировщик Rockwell B-1B Lancer был обнаружен над Атлантикой на пути к ливийским целям, а американский беспилотный самолет MQ-1B Predator был обнаружен во время полета над Сицилией, за две недели до того, как США официально объявили об участии в ливийской кампании. Также этот Центр частотного мониторинга зарегистрировал по меньшей мере один визит сотрудников ЦРУ на территорию, контролируемую повстанцами. Центр разместил в сети радиопереговоры с самолета Lockheed L-100 Hercules, борт номер N 3796B, принадлежащего или арендованного ЦРУ, который вылетел из аэропорта Лука на Мальте и направился к северному побережью Африки. ЦРУ не давало официальных комментариев относительно своей деятельности в Ливии, однако администрация Обамы официально подтвердила поддержку операций повстанцев в Бенгази в марте 2011 г.
Возможно, одна из самых интересных разработок в сфере открытых технологий, позволяющих отслеживать перемещения воздушных военных сил в режиме реального времени, это веб-сайт http://www.flightradar24.com/. Этот сайт позволяет в режиме реального времени отслеживать перемещения военной авиации в большинстве развитых стран. Так, Средиземноморье является одним из важнейших транспортных маршрутов для гражданской авиации, поэтому, в соответствии с требованиями безопасности полетов, военные самолеты, направляющиеся в Ливию, обязаны взаимодействовать с агентствами по контролю за гражданской авиацией, что в свою очередь предоставляет информацию неправительственным организациям по контролю воздушного трафика.
Военная авиация НАТО по достижении воздушного пространства Ливии должна переходить с гражданских передатчиков на систему опознавания «свой-чужой». Однако в самом начале ливийского конфликта многие экипажи, по всей видимости, забывали выключать гражданские передатчики, что давало возможность отслеживать их перемещения на территории Ливии. После того как один из радиолюбителей сообщил командованию НАТО об этом факте, процедуры по переходу с гражданских частот были немедленно ужесточены.
Морской эквивалент отслеживания в режиме реального времени воздушного трафика в Интернете размещен на сайте Автоматических информационных систем Automatic Information
System (AIS), находящемся по адресу http:// www.sailwx.info. Все гражданские суда водоизмещением более 300 тонн, в соответствии с требованиями Международной морской организации (International Maritime Organization), обязаны оснащаться передатчиками, которые не только идентифицируют судно, но и передают его точные координаты. Сайт Автоматических информационных систем доступен в Интернете и позволяет отслеживать перемещение гражданских судов в портах Ливии. Все большее распространение получает практика использования этой системы военными кораблями НАТО, однако есть ряд примеров, когда пользователи сети Интернет, используя эту же систему, самостоятельно отслеживали морской трафик в этом регионе. Так, один канадский пользователь Twitter разместил несколько записей о нефтеналивных танкерах, следующих в Триполи в обход существующих санкций. Также он передал детали местонахождения судов-нару-шителей НАТО, после чего они были перехвачены. В своих выступлениях представитель НАТО привычно заявил, что подобная интернет-активность не оказала никакого влияния на ход операции.
В ходе ливийского конфликта социальные сети и другие интернет-источники, предоставляющие информацию в режиме реального времени, давали пользователям беспрецедентные возможности наблюдения за ходом военных операций.
Социальные сети использовались для помощи в идентификации наземных целей для авиаударов сил НАТО, являясь новым словом в военной стратегии.
В то же время нет никаких свидетельств того, что режим Каддафи использовал социальные медиа для получения превосходства в ходе конфликта. Однако повстанцы часто заявляли западным СМИ, что режим Каддафи имеет систему раннего оповещения о перемещениях авиации Альянса. Возможно, это было результатом работы радарных станций или прослушивания радиоканалов сил НАТО, хотя, может быть, часть информации поступала из онлайн-источников.
Таким образом, военный потенциал использования социальных сетей значителен, и конфликт в Ливии еще раз это подчеркнул. Использование мобильных телефонов с функциями GPS имеет неограниченный военный потенциал. Размещение изображения объекта, совмещенного с геоинформационными данными в социальных сетях занимает несколько секунд.
Потенциал социальных медиа является предметом пристального внимания многих военных. Для специалистов в области разведки социальные медиа тоже представляют сущест-
венный интерес, при условии соответствующей верификации полученной информации. На сегодняшний день социальные сети рассматриваются армейскими и разведывательными ведомствами скорее как некая угроза, чем источник потенциально ценной информации. До того времени когда военные смогут разработать стратегию защиты проводимых операций от внимания социальных медиа и создать механизм анализа дискуссий в социальных сетях, растущая доступность открытой информации, скорее всего, будет источником дополнительной «головной боли» для соответствующих ведомств, нежели средством поддержки.
Список литературы
1. См.: например, http://www.rbcdaily.ru/2011/11/06/ world/562949981969898
2. Балуев Д.Г., Новоселов А.А. Анализ разведданных из открытых источников. Нижний Новгород: НИИ кризисных информационных систем, 2011. 127 с.
3. Балуев Д.Г., Новоселов А.А. «Новые СМИ» и социальные медиа в ливийском конфликте// Ы1р://сп-sisdata.infb/mdex.php?id=8222545447399632876
4. Использование «новых» СМИ в качестве по-литтехнологического инструмента для решения внутри- и внешнеполитических проблем. Нижний Новгород: НИИ кризисных информационных систем, 2011. С. 42. (с марта 2012 года доступно он-лайн на http://crisisdata.info).
POLITICAL ROLE OF NEW MEDIA IN THE LIBYAN CONFLICT D. G. Baluev, D.I. Kaminchenko
The use of new media technologies has become one of the major factors in anti-government riots in North Africa and the Middle East. These technologies gave protesters an opportunity to exchange information and push their case to foreign audience. This new level of availability of information had important consequences for the Libyan conflict influencing both the militants and the NATO forces. In our study we conclude that in the future both the military and the intelligence services will be more and more interested in either the use of new media or in escaping their attention. That is why they will be including new and social media in their operation planning processes.
Keywords: social networks, new media, social media, Twitter, Libya, Egypt, military conflict, applied policy analysis, world politics.
