Перспективы терциаризации российской экономики Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

УДК 330.341.42

В.А. Перепелкин* ПЕРСПЕКТИВЫ ТЕРЦИАРИЗАЦИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ

В статье рассматривается проблематика дальнейшего увеличения доли сектора услуг в экономике России. Обосновывается объективная необходимость процесса терциаризации, анализируются аргументы в дискуссии относительно его перспектив, формулируется вывод о взаимодополняющем характере секторного развития структуры экономики.

Ключевые слова: структура экономики, секторы, виды экономической деятельности, терциаризация, деиндустриализация, экономический рост, постиндустриальное общество.

Процесс количественных изменений со временем неизбежно приводит к качественным переменам в объекте роста, а именно: к изменениям в его составе, структуре и выполняемых функций. В силу этого в современной науке принято рассматривать как важнейшую характеристику качества роста и уровня развития национальной экономики ее структуру. «Для оценки долгосрочных тенденций, характеризующих экономический рост, — пишет Д.И. Волошин, — важен не среднеотраслевой рост в стране, а структура этого роста, то есть в каких отраслях и с помощью распространения каких технологий он происходит — в отраслях, которые значительно увеличивают сравнительные преимущества страны в будущем, или в производствах, работающих только на настоящее» [1, с. 14]. В ряде публикаций альтернативой активному поиску и освоению кластеров постиндустриальной стадии развития российской экономики представляется концентрация имеющихся ресурсов на нуждах завершения стадии промышленного развития. В какой пропорции следует затрачивать силы и средства, с одной стороны, на усилия по прохождению заключительных этапов индустриализации, а с другой стороны, на подключение новых источников роста, связанных с экспансией технологически передовых видов экономической деятельности сектора услуг? Содержание ответа на данный вопрос во многом определяется способностью нашего общества воспринять вызовы современности, определяемой присутствием в нем сильного слоя креативных предпринимателей, располагающих желанием и производственно-экономическими возможностями для деятельного участия в диффузии инноваций, а также необходимого количества прогрессивно настроенных и требовательных потребителей, готовых поддержать результаты нововведений на рынке большим устойчивым спросом. Чтобы соответство-

вать высоким стандартам качества производства и потребления растущего числа передовых предприятий и домохозяйств, конкурируя за предъявляемый ими спрос на внутренних и внешних рынках, меж- и внутрисекторная структура российской экономики должна быть улучшена не только посредством увеличения в ней доли производств с большой добавленной стоимостью создаваемого продукта, но и в отношении обеспечения долгосрочной международной конкурентоспособности последнего.

Если средняя величина удельного веса третичного сектора (сектора услуг) в экономиках стран ОЭСР превышает 70 %, то в российской экономике в 2012 г. она составила 60,13 %. Ученые из Института мировой экономики и международных отношений РАН в своей коллективной монографии утверждают: «Центральным направлением настоятельно необходимой диверсификации хозяйства страны должен стать, как и в зарубежных странах, опережающий рост производства услуг... Современный зарубежный опыт свидетельствует о довольно тесной зависимости темпов экономического роста, эффективности производства, уровня и качества жизни населения, конкурентоспособности стран на глобальных рынках от масштабов, структурных и качественных параметров сферы услуг» [2, с. 378].

В современных условиях у сектора услуг больше перспектив для роста не вширь, а вглубь, в том числе за счет компьютеризации, совершенствования программного обеспечения, научно-исследовательских, информационных и консультационных услуг. Модернизация обрабатывающих производств в ее наиболее прогрессивных технико-технологических формах связана с экспансией услуг предприятиям, среди которых особо выделяются услуги по электронной обработке информации, инженерные услуги, управленческое и эко-

* © Перепелкин В.А., 2014

Перепелкин Вячеслав Александрович (slavaap@rambler.ru), кафедра мировой экономики Самарского государственного экономического университета, 443090, ул. Советской Армии, 141.

номическое консультирование, рекламная и маркетинговая деятельность. Оказание таких услуг требует высокой квалификации исполнителей, отчего их трудно заменить собственным производством, и потому они концентрируются на специализированных предприятиях третичного сектора, приводя к внутрисекторным сдвигам в направлении увеличения доли сложных услуг. Потенциал этих сдвигов определяется научным заделом в виде результатов исследований и разработок, способных поддержать высокие темпы расширенного воспроизводства таких услуг. Таким образом, накопление интеллектуального капитала в сфере науки и образования в состоянии вызвать подъем высокотехнологичных видов деятельности в секторе услуг, в свою очередь, открывающий возможности для качественного обновления производственного аппарата и производственных программ в обрабатывающих производствах. Вряд ли в данном контексте к месту окажется термин «деиндустриализация», правильнее будет обратиться к использованию понятия «терциаризация», в большей мере соответствующего реальному содержанию наблюдаемых в экономиках индустриально развитых стран межсекторных сдвигов. Терциаризация экономики представляет собой процесс абсолютного и относительного увеличения третичного сектора при одновременном сокращении удельного веса в экономике находящегося на достаточно высоком уровне развития вторичного сектора, происходящий в условиях устойчивого роста производительности труда и доходов населения. При этом терциаризация рассматривается не как чисто статистическое явление, выражающее всего лишь тренд межсекторной структурной трансформации, а в качестве обладающего собственными социально-экономическими характеристиками долгосрочного процесса, ведущего к формированию структуры экономики постиндустриального общества.

Усиление сектора услуг совсем не равнозначно угасанию промышленного производства. Новое общество обязательно сохранит все пригодные для эффективного применения социально-экономические и организационно-технические формы. Противостоящий конкурентному взгляд на характер межсекторного взаимодействия исходит из представления о комплементарности связей между вторичным и третичным секторами. Согласно ему, повышение удельного веса сервисных видов экономической деятельности вызвано главным образом развитием самой промышленности. Простейшим примером взаимного дополнения двух секторов является органическая связь между выпуском продукции длительного пользования и услугами по их эксплуатации. По мере приобретения населением технически сложных промышленных изделий возрастает потребность в ремонтах и про-

филактическом обслуживании. Так, чем больше автомобильный парк страны, тем шире возможности сервиса в отношении машин, водителей и пассажиров. Структурная ломка в промышленности, не в последнюю очередь определяемая участием гигантов индустрии в гонке за технологическое лидерство, дает толчок бурной экспансии наукоемких услуг, оказываемых мелкими и средними фирмами в деле автоматизированного проектирования, электронной обработки данных, ремонта, модернизации, монтажа оборудования и прочих работ, порой по привычке относимых к производственной деятельности в промышленности.

У промышленных производителей возникает масса осложнений, если они не обнаруживают работоспособной инфраструктуры услуг, например, каналов беспроблемного и оптимального по затратам подключения к энергоснабжающим предприятиям, предприятиям по сбору и утилизации отходов (очистным сооружениям, канализационным коллекторам и т. д.), доступа к транспортной или коммуникационной сети достаточной мощности и быстродействия, ремонтным работам и техническому обслуживанию, предприятиям торговли и питания, логистическим или исследовательским центрам. При отсутствии либо низком качестве этих и многих подобных им услуг возникает альтернатива: переносить изготовление продукции в другое место или самим создавать сервисные службы, подвергаясь угрозе удорожания выпускаемой продукции вплоть до потери рентабельности основного производства. Дефицит предложения «околопромышленных» услуг часто становится решающей причиной отказа от инвестирования индустриального сектора слаборазвитых стран.

Далеко не все видят будущее у процесса терциаризации, считают его преждевременным для экономик своих стран: «...тема “постиндустриального общества”... неактуальна. В России, где не все население имело, а имеющее теперь лишилось тепла, водоснабжения, канализации, электричества, дорог, промышленных предприятий и т. д., актуальны проблемы именно завершения проводившейся в XX в. индустриализации и реального производства» [3, с. 74]. Первыми тревогу по поводу негативного влияния деиндустриализации на темпы экономического роста забили в США, где процесс терциаризации начался раньше и зашел дальше, чем в других странах. По оценке Р. Хейлбро-нера, совместно с падением выработки в горном деле и спадом в строительстве отток рабочей силы в сферу услуг дал треть снижения темпов роста производительности труда в американской экономике [4, с. 190]. Отдельные представители политического и финансового истеблишмента всерьез пытались ставить на обсуждение вопрос о чрез-

мерности растущего социального спроса со стороны в основном зажиточных потребителей, вот только преобладающая часть вины почему-то относилась на счет трех следующих видов услуг — образования, здравоохранения и обороноспособности [5, с. 97]. В итоге заморозить расходы по ним в США не удалось, причем впоследствии поступления от торговли услугами, в том числе наукоемкими, заняли одно из ведущих мест в платежном балансе этой страны.

Три десятка лет назад американцев выручило понимание того простого факта, что за безопасную и хорошо налаженную жизнь можно заплатить даже ценой утраты безоговорочного лидерства в деле минимизации издержек, приходящихся на единицу объема выпуска промышленной продукции. Проявленное тогда терпение и сделанные в человеческий капитал инвестиции сегодня обернулись возможностями вести конкурентную борьбу, опираясь в первую очередь на преимущества новизны и качества, оставляя соперникам как основное средство выживания на рынках снижение цен. Данная стратегия успешно реализуется американскими корпорациями в торговле информационно-коммуникационными, финансовыми услугами, в коммерческом применении биотехнологий — словом, везде, где ими достигнуто научно-техническое лидерство и востребован опыт работы со знанием как с товаром.

Контраргументы тезису об объективной предопределенности процесса деиндустриализации достаточно разнообразны по своему содержанию. Возврат к временам однозначного доминирования промышленности предсказывается исходя из роста выпуска промышленностью средств механизации и автоматизации, заменяющих труд человека во всех сферах жизнедеятельности общества, даже при ведении домашнего хозяйства; в переходе ряда отраслей и производств из первичного и третичного секторов во вторичный сектор (утилизация пищевой, комбикормовой, химической промышленности и другими видами обрабатывающих производств отходов сельскохозяйственного производства, вывод из торговли в обрабатывающие производства расфасовки и упаковки продукции, а из питания вне домашнего хозяйства — производства пищевых полуфабрикатов); в формировании внутри обрабатывающих производств автономной от сельского хозяйства сырьевой базы, когда, к примеру, искусственные волокна заменяют натуральные; в индустриализации строительства, все больше превращающегося в сборку готовых деталей, и сельского хозяйства, также вставшего на путь широкого применения промышленных средств и методов ведения производства; наконец, делаются попытки представить вызываемое экспансией сектора услуг уменьшение удельного веса промышленности в экономике в каче-

стве всего лишь результата применения несовершенной методики статистического учета: «С помощью принятого способа группировки сектор услуг превращается в доминирующий искусственно, чисто статистическими приемами. Называя вещи своими именами — путем статистического подлога» [6, с. 14].

С целью «исключения приемов манипуляции» [6, с. 14] С.С. Губановым предлагается, во-первых, исчислять долю сектора услуг не в ВВП, а в совокупном общественном продукте (СОП) [6, с. 13]; во-вторых, идентифицировать работников, занятых выполнением услуг, исключительно по институциональному признаку, а именно по отраслевой принадлежности предприятия, на котором они работают [6, с. 14].

Обращение к СОП, выполнявшему во времена СССР роль главного оценочного показателя результатов функционирования экономики страны, означало бы возврат к использованию советской методологии учета, согласно которой общественный продукт создается исключительно в сфере материального производства. Выступая в форме совокупности материально-вещественных благ, включающей и результаты продолжения производственных процессов в сфере обращения (транспортировка, расфасовка, хранение), СОП учитывает не все, а только сопутствующие продукции услуги. Так называемые услуги нематериального характера (чистые услуги), имея вид удовлетворяющей личные и общественные потребности общественно-полезной деятельности, не принимающей предметной формы, при расчете стоимостной величины СОП не рассматриваются [7, с. 544]. Естественно, удельный вес услуг в СОП оказывается намного меньшим, чем в ВВП. Но имеет ли смысл всерьез обсуждать возможность отхода от международно признанного показателя ВВП и хотя бы частичной его замены отвергнутым более двух десятилетий назад показателем СОП, такие недостатки которого как, например, повторный счет промежуточных продуктов, общеизвестны? Одного желания даже самых уважаемых представителей отечественной экономической науки кардинально изменить статистически описываемую картину протекания межсекторных структурных сдвигов для этого явно недостаточно, нужно представить тщательно проработанное теоретико-методологическое обоснование.

Критикуя получившую применение при ведении статистического учета в странах Запада практику отнесения работников к числу занятых оказанием услуг исходя из содержания осуществляемой ими деятельности, С.С. Губанов предлагает ввести разделение работников на занятых собственно трудом и занятых обеспечением функции целесообразности труда. Тогда, в отличие от данных официальной статистики, удельный вес работни-

ков сектора услуг в общей численности занятых в экономике США окажется равным уже не 3/4, а приблизительно 1/2: «...на одного работника, занятого выполнением индустриально-трудовых операций, приходится один работник, занятый обеспечением функции целесообразности труда, т. е. разработкой более прогрессивных и эффективных средств производства» [6, с. 14]. Вернув занятых на промышленных предприятиях работников сервисных профессий в состав промышленной армии труда, можно подвергнуть сомнению реалистичность концепции «постиндустриализма», оспорив приводимый в его обоснование «единственный аргумент: мол, доля сектора услуг стала преобладающей и определяет характер современного развитого общества» [6, с. 12—13]. А затем, не останавливаясь на достигнутом, сформулировать окончательный вывод: «Что же касается “постиндустриального общества”, то подобной ступени современного развития не значится ни в научной теории, ни на практике» [6, с. 17]. Данное мнение поддерживает О.С. Сухарев, придающий своей аргументации технократическую форму: «Разумеется, никакой постиндустриальной экономики, как и информационной, просто не существует. А существует высокоразвитая индустриальная капиталистическая система, использующая достижения электрификации, автоматизации, электронизации производства. Прогресс производительных сил общества охватывается этой же логикой и соответствующими этапами развития науки, техники, средств производства — индустриализацией» [7, с. 36].

На сегодняшний день полностью не подтвердились ни высказывавшиеся надежды, ни опасения по поводу результатов терциаризации. Так, абсорбция сектором услуг покидающих индустриальный сектор работников пока не превратилась в средство, коренным образом решающее проблему безработицы. Даже в высокоразвитых стра-

нах предложение на рынке труда не обладает такой гибкостью, чтобы воспользоваться всеми открывающимися в третичном секторе трудовыми вакансиями. Что уж говорить об остальных странах, где качество рабочей силы в части ее способности быстро и адекватно адаптироваться к меняющимся требованиям рынка труда еще ниже. Впрочем, не сбылись и пессимистические ожидания, порой выглядящие как отклик на чрезмерный оптимизм сторонников быстрой экспансии третичного сектора. Развитие якобы технологически отсталого сектора услуг не затормозило НТП, а наоборот, ускорило его посредством создания новых рынков сбыта для передовых инновационных продуктов и технологий, в том числе родившихся и первоначально получивших применение в промышленности.

Библиографический список

1. Волошин Д.И. Рост в многоуровневой экономике. М.: МАКС Пресс, 2006. 128 с.

2. Структурная и институциональная модернизация экономики России: секторальный анализ в контексте мирового развития / под ред. Ю.В. Куренкова. М.: Наука, 2006. 415 с.

3. Марцева Л. Труд и вера в российской цивилизации // Вестник Петровской академии. 2007. № 6. С. 69-75.

4. Хейлбронер Р. Экономика для всех. Новосибирск: Экор,1994. 315 с.

5. Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. М.: Международные отношения, 1993. 136 с.

6. Губанов С. Неоиндустриализация плюс вертикальная интеграция (о формуле развития России) // Экономист. 2008. № 9. С. 3-27.

7. Статистический словарь / под ред. М.А. Королева. М.: Финансы и статистика, 1989. 623 с.

8. Сухарев О.С. Структурные проблемы экономики России: теоретическое обоснование и практические решения. М.: Финансы и статистика, 2010. 192 с.

V.A. Perepelkin *

PROSPECTS OF TERTIARIZATION OF RUSSIAN ECONOMY

In the article problem of further expansion of service sector share in the economy of Russia is viewed. Necessity of tertiarization process is proved; arguments in discussions concerning its prospects are analyzed; conclusion about mutual supplementary character of sectoral development of economy is given.

Key words: economic structure, sectors, types of economic activity, tertiarization, deindustrialization, economic growth, postindustrial society.

* Perepelkin Vyacheslav Alexandrovich (slavaap@rambler.ru), the Dept. of World Economy, Samara State University of Economics, Samara, 443090, Russian Federation.