CC BY
61
ОСОБЕННОСТИ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ДЕРИВАЦИИ СЕЛЬКУПСКОГО СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО «ДЕРЕВО; СТВОЛ; ДРОВА; ЛЕС; ПАЛКА...»
Н.В. Дубровская
Аннотация. На примере селькупского имени существительного показаны возможное решение проблемы исследования семантической деривации, а также стратегия представления семантической информации в лексикографическом материале.
Ключевые слова: селькупский язык; семантическая деривация; полисемия; моносемия; семантическая структура.
Настоящее исследование посвящено изучению особенностей семантической деривации на материале селькупского имени существительного. Следует заметить, что в силу исторически сложившихся обстоятельств единого селькупского языка не существует. А.П. Дульзон отмечал, что «селькупский язык представляет собой совокупность диалектов и говоров, объединенных общей структурной моделью языка, звуковые элементы которой составляют ряды закономерных соответствий» [1. С. 43]. Диалектная раздробленность сохранила свою устойчивость до настоящего времени. При подаче фактического материала в качестве рабочей схемы диалектного членения селькупского языка принимается его подразделение на северный и южный диалектные ареалы с выделением диалектно-говорных подразделений внутри каждого [2. С. 6].
В лексикографических материалах по селькупскому языку приведены следующие значения существительного об., кет., тым., вас., таз., тур. po, po; вас. pods; в словаре Ф.Г. Мальцева по (здесь и далее сохранена авторская транскрипция источников) представлено одним значением - ‘дерево’ [3. С. 52]. В словаре Н.П. Григоровского об. С по - ‘дерево, дрова, бревно, палка, прут’ (цит. по: [4. С. 153]). У И. Эрдейи таз. po, po ‘дрова, дерево’; ‘палка, доска’ [5. С. 189]. В «Словаре с грамматическим разбором» Г.Н. Прокофьева po 1) ‘дерево’, ‘палка’, ‘дрова’;
2) ‘год’ [6. С. 122]. В «Селькупско-русском диалектном словаре» об., кет., тым., вас., таз. po, po; вас. pods: 1) ‘дерево’, 2) ‘ствол’, 3) ‘палка’, 4) ‘дрова’, 5) ‘лес’, 6) ‘гроб’. Его омонимом выступает существительное тым. po ‘год’, система отсылки словаря связывает его с другими диалектными вариантами: об. pod, тым. pods, об. С, Ш, кет. pot, кет. potti, pots ‘год’ [2. С. 190]. В словаре к «Очеркам...» таз. po - ‘дерево, дрова’; в словарной статье дается также сложная единица (puskan) putyl’ po ‘шомпол’ (puskan - ружье; putyl’ - внутренний; букв.: ружья
внутреннее дерево). Таз. ро ‘год’ выделяется как омоним [7. С. 14; 8. С. 151]. В «Северноселькупском словаре» Е.А. Хелимскогоро ‘дерево; палка; древесина, дрова; лес (древесина; лесистая местность)’ [9]. В словаре Я. Алатало - 1) ‘дерево, древесина’, 2) ‘гроб’ [10. С. 58-59].
В материалах по северным диалектам селькупского языка зафиксированы следующие примеры употребления существительного, которые позволяют выделить в семантической структуре ро четыре значения:
1) ро-1 - типичная форма деревянистых растений, имеющих ствол из древесины с кроной, например таз. кура когу ґоґ дапуддуп пэкуг рігду ро sбcympa ‘на берегу маленького голубого озера растут три высоких дерева’ [7. С. 267]; таз. іоиуп іііа рапусспґуій роґ дэsy ґаі’уттупґу ‘пока черт спускается, кора дерева сыплется’ [Там же. С. 256];
2) ро-2 - отдельные куски дерева, предназначенные для сжигания для получения тепла и света, например таз. ро рзяутра ‘дрова (сырые) шипят’ [7. С. 95]; таз. родуґ киґґаг Мддєпґлтуп рокліук? ‘на улице как ночевать будем без дров?’ [Там же. С. 176];
3) ро-3 - кусок дерева (обычно длинный, прямой), чаще всего ветка без листьев, например таз. Pбsй тоґраґу ітадоґар ‘Палкой побил он старуху’ [7. С. 388]. Понятие «палка» в туруханском говоре передается также существительным поллака (-лака - суффикс со значением единичности), которое может рассматриваться в кругу сложных единиц: тур. ме поарымыт поллака цыеса ‘над нами палка пролетела’ [2. С. 181]. Интерес представляет также то, как уменьшительные суффиксы і’а, 1']а модифицируют семантику существительного таз.ро: ср. таз.рої’а ‘палочка’; тур. полья ‘палочка’ [Там же. С. 191], а не «маленькое дерево, деревце». Понятие «маленькое дерево, деревце» передается словосочетанием таз. кура ро ‘маленькое дерево’ [7. С. 380] (кура ‘маленький, махонький’);
4) ро-4 - массив деревянистых растений (деревьев), например тур. кумылака ныуга на тэто^ыт ола по ‘народ стоит на этой земле словно лес’ [2. С. 53]. В этом примере существительное тур. по используется в единственном числе, выступая как собирательное.
Материалы по южным диалектам обнаруживают аналогичную семантическую структуру существительного об., кет., тым., вас. ро, ро; вас. роёэ, где речь идет о значениях 1-4:
1) ро-1 - типичная форма деревянистых растений, имеющих ствол из древесины с кроной, например об. Ш на полага, таб кйссэк кундакки, кйнщла вэс тэмбат ‘вот дерево, оно очень старое, корни все сгнили’ [2. С. 54]; об. Ш кароломби по цоугорзэ эя ‘кривое дерево дуплистое’ [Там же. С. 91];
2) ро-2 - отдельные куски дерева, предназначенные для сжигания для получения тепла и света, например об. Ч аёгикахе ті kfiessaj та^опёроґко ‘с бабушкой мы пошли в лес за дровами’ [11]; кет. оцэрэу
ме эсэвеэ цвэсео пбуго ‘однажды мы с отцом пошли-двое за дровами’ [2. C. 190]; об. Ш мадыт цд^ыт эпсат ‘возле дома лежали дрова’ [Там же];
3) po-3 - кусок дерева (обычно длинный, прямой), чаще всего ветка без листьев, например тур. по утцыт кура ‘палка в воде плывет’ [2. C. 55]; об. Чpoxe ig katel’espes ‘палкой не дерись’ [11].
Как и в северных диалектах селькупского языка, производные существительные южных диалектов с уменьшительными суффиксами передают понятие «маленькая палка, палочка»: вас. тлыбка, полыбли-ка ‘палочка’ [2. C. 191]; вас. полэка ‘палочка’ [Там же]. Понятие «палка» может передаваться посредством производного существительного с суффиксом единичности -лага: об. Ш тап цошкалк эдимба, как поллага ‘он стал худой, как палка’ [Там же. С. 308].
4) po-4 - массив деревянистых растений (деревьев), например об. Ч po nil’jik oromba, natko cajegu xacm’ek ‘лес так вырос, что идти трудно’ [11]; об. С цала и тла мужэмба ‘горы и лес шумят (букв. шумит)’ [2. С. 131]; тым. цоп тащэ пущоут пона чаща ‘человек из леса вышел’ [Там же. C. 197];
5) po-5 - плоский с двух сторон кусок дерева небольшой толщины, например об. Ч шэды чакка машкэлщлаге, нат паронд тп палладэ, цондэквадэт ‘два колышка воткнут-двое, на них доску кладут-двое, спят’ [2. С. 275; 12. С. 95];
6) po-6 - древесный материал для построек и изделий, например об. Ч mi madan umdeljautpoute ‘мы дом построили (досл. посадили) из древесины’ [11]; об. С сюдэрнан шла ытку керегеу ‘рамы окон навесить надо’ [2. C. 190].
В северных диалектах имеется ряд сложных единиц, в состав которых входит существительное po. Оно может встречаться в позиции как первого, так и финального компонента (в этой позиции часто теряется долгота звука). По данному признаку сложные единицы северных диалектов можно подразделить на две группы.
I. Po как первый компонент сложного комплекса: таз. pos sol’ ‘деревянный ошейник оленя’ (изpot sol’ ‘дерева голова’) [7. С. 42]; таз. pollaka ‘палка, приспособление в упряжи для крепления ремня в нарте’ [8. С. 152] (досл. дерева кусок); таз. kCsyl’ pollaka ‘железное кольцо в упряжи’ [7. С. 168, 316, 338; 8. С. 152]; таз. kCsyl’ ‘железный’; таз. pot tuka ‘щепки, опилки, отходы древесины’ [9] (досл. крошка дерева); таз. sekyl’ pol laka ‘катушка’ [9, с отсылкой на материалы Мальцева]; таз. poncyqo ‘полено’ [7. С. 161]; таз. pot cakka ‘развилка дерева’ [9].
II. Po (po) как финальный компонент сложного комплекса: таз. amtirsa po ‘скамья, скамейка’ (для сидения дерево) [5. С. 189]; таз. nekintipsapo ‘карандаш’ (для писания дерево) [Там же]; nskyrsapo ‘карандаш’ [9]; таз. tanti po, tonti po ‘доска’ (широкое дерево) [5. С. 189],
например, таз. 1эШурв1 шэ1цуп Щэу ‘доски находятся в доме’ [7. С. 170]; Кипу тМ доГееШар tat cэty йрур Ш tэntypop tasynty Ша тедо? ‘Откуда я найду для тебя гвоздь или доску, чтобы тебя похоронить? [8. С. 36].
III. По материалам «Очерков...», степень семантического единства компонентов сложных комплексов, или идиоматичность рассматриваемых сложных единиц, различна. Так, таз. tэntypo ‘столик в чуме’ обладает большим семантическим единством, нежели таз. ро,
ро ‘доска’ [7. С. 41]. Еще больше идиоматичность комплекса нарушается, если вместо tэnty употребляется форма прилагательного на -1’, обычно в сочетании таз. warдy tэntyl’ ро, которое означает ‘доска большой ширины’ [Там же]. Таз. Ш1’ ро ‘огонь’ (огненная головня) [5. С. 189]; таз. tinyrsa ро, pityrsa ро ‘планка, используемая при выделке шкур’ [7. С. 340]; таз. pityrsa ‘селезенка’ (букв. дерево для селезенки); таз. lбдyrsa ро ‘подпорка у землянки’ (букв. дерево для стояния) [Там же]; таз. отриа ро ‘игра в палочки’ (дерево для ловли) [Там же]; таз. aфapo ‘игра с ловлей палочек’ (= отриа ро) [9]; тур. сырталь по 1) мифологический термин - дерево с зарубками; 2) лестница [2. С. 219]; таз. рй(уГ ро ‘шомпол’ (нутряное дерево, палка) [7. С. 41; 8. С. 41]; таз. 1иду1’ро ‘карандаш’ [9, с отсылкой на материалы Мальцева]; таз. mоtyt ро (mбtyp ро, mбtpo ро) ‘стена, стены; пустой чум, дом’ [Там же]; таз. alakot ро ‘пустая лодка’ [Там же]; таз. (МШгуГ) рогуГ ро (po) ‘намогильный крест’ [Там же, с отсылкой на материалы Мальцева]; таз. mynta ро ‘гибкая древесина’ [Там же]; таз. ригду1’ po ‘дымокур’ [Там же]; таз. иоруГро ‘кол’ [Там же, с отсылкой на материалы Ирикова]; таз. tбtyl’ ро ‘ходули; таганок (простейший) из двух опор и перекладины’ [Там же]; таз. mykal’ ро ‘игла (палочка) для починки сетей’ [Там же]; тур. нарапо 1) ‘шест’; 2) ‘деревянная палка (глушить рыбу)’ [2. С. 141].
Исследователи как южных, так и северных диалектов придерживаются мнения Л.Б. Климовой, которая считает реальным отнесение существительного ро ‘дерево’ в селькупском языке, встречающегося в словосложениях в качестве финального компонента, к «полусуффиксам со значением предметности» (цит. по: [7. С. 38; 12. С. 30]).
Материалы по южным диалектам обнаруживают аналогичные структуры сложных единиц с полусуффиксом -ро, с помощью которого образуются производные имена существительные от именных основ: кет. sirsapo ‘лестница’ (букв. для вхождения дерево) [12. С. 33]; кет., тым. сыраль по 1) миф. - дерево с зарубками; 2) лестница; 3) ступенька [2. С. 219]; тым. перэл по ‘палка (оглушать рыбу)’ [Там же. С. 186]; об. С андэрсэй по 1) ‘скамейка’; 2) ‘табуретка’ [Там же. С. 16] (букв. для сидения дерево); об. Ч omderpo ‘скамейка’, omderpolika ‘скамеечка’
[11]; об. Ч nagenwedel po ‘карандаш’ [Там же]; об. Ч puskat puwel po ‘шомпол’ [Там же].
В «Морфологии селькупского языка: южные диалекты» [12. С. 33] наименования деревьев т^Ыро ‘ракитник’; кет. sunreipo ‘ольха’; кет. laginpo ‘боярышник’ рассматриваются в кругу производных слов с полусуффиксом -ро. В южном и северном ареале также зафиксированы следующие диалектные варианты сложных наименований деревьев: об. Ч, вас. шуугулпо, шуугэлпо ‘ракитник’ [2. С. 300]; об. Ч сунр-эйпо ‘ольха’ [Там же. С. 216]; вас. tдвэlро ‘лиственница’; тым. tэdэl'po ‘кедр’; кет. еайбат по ‘рябина’ (дерево) [Там же. С. 206]; тым. пецт по ‘рябина’ [Там же. С. 185]; об., вас., тым. пегаро ‘шиповник’ [13. С. 17]; кет. пёzut ро, пеиШ ро ‘шиповник’ [Там же]; об. С тиро ‘шиповник’ [Там же]; об. С аd'ipо, кет. eccitpо ‘боярышник’ [Там же]; тым. корь-ябыт по 1) ‘багульник’; 2) ‘медвежья трава’ [2. С. 50]; кет. kujgа ро ‘жимолость’ [13. С. 16-22]; таз. пеsapo ‘шиповник’ [7. С. 161]; об. Ч мaouл по ‘хвойное дерево’ [2. С. 122].
В «Северноселькупском словаре» Е.А. Хелимского [9] есть ряд сложных единиц, которые номинируют различные виды деревьев: таз. tarpal’ро ‘дерево со спутанными ветвями’; urkal’po ‘дерево с развесистой кроной’; cirдa ро ‘скрипучее дерево’; mйnit caril’ ро ‘дерево толщиной в палец’ (две последние сложные единицы зафиксированы также в материалах «Очерков» [7. С. 102; 8. С. 105]); ЮиуГро ‘священное (жертвенное) дерево’; дossyl’ ро ‘жертвенное дерево’; пщуп’суруГ ро ‘дерево, возле которого была дана клятва’ (в традиционной культуре селькупов существует обычай давать клятву возле дерева, т.е. брать в свидетели клятвоприношения дерево); дarapo•(дaral’po) ‘согнутое дерево’; n’utyl’ po ‘травянистое растение (с достаточно толстым, но гнущимся стволом)’ [9].
В отличие от сложных единиц, типа кет. sirsapo ‘лестница’, об. С андэрсэй по ‘скамейка’, таз. pйtyl’ ро ‘шомпол’, таз. nekintipsа po ‘карандаш’, таз. ШМ1 po, po ‘доска’, таз. ШГро ‘огонь’, где происхо-
дят семантическое «выветривание» второго компонента и его превращение в суффиксальный элемент со значением «предметности», в отношении наименований как родовых, так и видовых деревьев, трудно говорить о передаче полусуффиксом нового смысла.
Это замечание применимо и к сложным единицам южных диалектов, которые номинируют лес по роду и виду: тым. цвэль по ‘березовый лес’ [2. С. 82]; кет. котэлумбыди пола ‘смешанный лес’ [Там же. С. 51]; тым. кудэль по ‘еловый лес’ [Там же. С. 74]; вас. амдэдэл по ‘стоячий лес’ [Там же. С. 190]; кет. ныугыди по ‘стоячий лес’ [Там же. С. 154]; вас. нэугэтэль по ‘стоячий лес’ [Там же. С. 157]; кет. туй по ‘хвойный лес’ [Там же. С. 243]; вас. полхак ‘чаща’ [Там же. С. 191];
тым. полшак ‘лиственный лес’ [Там же]; об. Ч понажак, об. С тнзау; тшак - 1) ‘лес’; 2) ‘кустарник’ (для об. Ч понажак, об. С тнзау) [Там же. C. 192, 194]; тым. тульмо^ол по ‘хвойный лес’ [Там же. C. 243]; вас. шидиль по ‘паленый лес’ [Там же. C. 297]; кет. котэлумбыли тла ‘смешанный лес’ [Там же. C. 51]; кет. тялы по ‘редкий лес’ [Там же. C. 255] (тялы - светлый).
Помимо выделенных сложных единиц, необходимо также отметить наличие сложных комплексов со структурой, в которой первый компонент является прилагательным таз.pol’ ‘деревянный, древесный’; таз.pol’qu ‘бревно’ [7. С. 338; 8. С. 152]. В тазовском диалекте есть ряд простых слов, которые выступают как синонимы по отношению к сложной единице: таз. td ‘бревно’ [7. С. 123; 8. С. 182]; таз. maky (а также сложная единица makkyllaka) ‘бревно’ [7. С. 337; 8. С. 128]; таз. pol’ marky ‘куст, кустарник’ [9, с отсылкой на материалы Мальцева]; таз. Pol’ marky ‘название острова’ [Там же]; таз.pol’ mskty ‘груда поваленных бурей деревьев’ [Там же] (таз. mskty ‘кочка, холм’); таз.pol’ mot ‘насыпное жилище с деревянной основой, деревянная землянка’ [9, с отсылкой на материалы Ирикова].
В «Селькупско-русском диалектном словаре» [2] мы находим сложную единицу с отыменным прилагательным пой: ел. пой мбт ‘гроб’ [Там же. С. 191]; таз.pol’po ‘кормушка, корыто’ [9]; таз.pol’ qor ‘гроб’ [Там же]; таз. pol’ qoral’ (qoryl’) qaqly ‘грузовая нарта-ящик’ [Там же]; таз. pol’ qu (pol’qu) ‘лесина’ [Там же]; таз. pol’ sipa ‘манатка (деревянное чучело утки)’ [Там же]; таз.pol’ tol’cy ‘лыжи-голицы’ [Там же]. Таз. pol’ amyrsa может переводиться как ‘деревянная миска’ и ‘миска с деревом’, если существительное выступает в адъективной форме в качестве определения [7. С. 379].
Адъективную репрезентацию существительных составляют формы, входящие в парадигму существительных, семантически (и формально) соотносящиеся с теми или иным падежными формами субстантивной репрезентации, но синтаксически функционирующие подобно прилагательным (именно в силу этого обстоятельства наряду с термином «адъективная форма» существительного в работе используется и термин «прилагательное»). Адъективным формам существительных присущи грамматические категории падежа и посессивности (с субкатегориями лица и числа обладателя) [7. С. 190]. Таким образом, значение этой конструкции зависит от семантики определяющего слова.
В южных диалектах селькупского языка необходимо выделить группу сложных единиц, в состав которых входит отыменное прилагательное об. С, кет. пой со значениями 1) лесистый (лесной); 2) древесный; 3) деревянный: об. С пой тольщ ‘необшитые лыжи’ [2. С. 191]; об. С пой лапа ‘деревянный заступ’ [Там же]; об. С пой сома ‘деревянная ступа’ [Там же]; об. С пой пызак ‘деревянная миска’ [Там же]; кет.
пой мадар ‘куча дров’ [Там же]; кет. пой макка ‘поленница’ [Там же]; кет. пой царри ‘лесная гора’ [Там же. C. 98].
В тымском диалекте имеется гидроним, в состав которого входит прилагательное поль: тым. Поль то ‘Лесное озеро’ [2. C. 191].
В отношении омонима тым. po, об. pod, таз. po, тым. pods, об. С, Ш, кет. pot, кет. potti, pots С.Ю. Колесникова предполагает, что «значение ‘год’ является результатом семантического развития “дерево; нечто, связанное с деревом, ростом дерева и так далее” > “год”. При этом исходным мотивом семантического развития является заимствование понятия “год”, вероятно, у русского населения» [15. С. 12]. Однако, по нашему мнению, омонимию «дерево» / «год» сложно рассматривать как явление диахронического сдвига, поскольку этимологически «дерево» и «год» восходят к разным праформам: *ра и *poaj соответственно [16. С. 117, 127].
Представим также результаты подсчета употребления существительного в том или ином значении в корпусе текстов по северному и южному диалектным ареалам. Эмпирической базой исследования послужили 98 селькупских текстов по южным и северным диалектам, общий объем которых составляет более 29 тысяч лексических единиц. Для формирования базы текстов были использованы материалы как архива кафедры языков народов Сибири Томского государственного педагогического университета, так и печатные материалы, содержащие тексты на селькупском языке. Подсчет демонстрирует следующее количественное и процентное соотношения (табл. 1, 2).
Т а б л и ц а 1
Данные по текстам северного диалектного ареала селькупского языка
Результаты подсчета ро-1 ро-2 ро-3 ро-4
Количественные показатели 43 9 4 1
Процентное соотношение (14 549 лексических единиц корпуса - 100%) 0,295% 0,061% 0,027% 0,006%
0,389%
Т а б л и ц а 2
Данные по текстам южного диалектного ареала селькупского языка
Результаты подсчета ро-1 ро-2 ро-3 ро-4 ро-5 ро-6
Количественные показатели 16 20 3 1 0 0
Процентное соотношение (14 544 лексические единицы корпуса - 100%) 0,110% 0,137% 0,020% 0,006% 0% 0%
0,273%
Возможным объяснением низкого процента значения po-4 в корпусе текстов южного ареала селькупского языка является перераспределение его коммуникативной значимости на синонимы селькупского языка: об. С, Ш mad’, об. Ч madj, кет. mati, mat’ti; об. Ш, Ч, вас. sot
‘лес, тайга’, которые являются очень употребительными в селькупских нарративах. Отсутствие значения ро-5 и ро-6 также объяснимо спецификой тематики текстов бесписьменного селькупского языка.
В ходе исследования особенностей семантической деривации существительного проводился психолингвистический эксперимент «Ответ-реакция на слово-стимул». Результаты подсчета частотности слов-реакций, возникающих у информантов в ответ на слово-стимул, показали, что в 62% случаев в качестве первого значения информанты называли ро-1 (табл. 3).
Т а б л и ц а 3
Данные психолингвистического эксперимента «Ответ-реакция на слово-стимул»
Ф.И.О. информанта ро-1 ро-2 ро-3 ро-4 ро-5 ро-6
Коробейникова Ирина Анатольевна 1-е 2-е 3-е
Луговская Алена Юрьевна 1-е 2-е 3-е
Макшина Агния Александровна 1-е 2-е 3-е
Мальков Николай Анатольевич 4-е 1-е 5-е 2-е 3-е
Мартынов Яков Яковлевич 2-е 1-е 3-е
Прокина Татьяна Федоровна 1-е 3-е 4-е 2-е 5-е
Шадрина Людмила Денисовна 1-е 2-е 3-е
Саиспаев Василий Александрович 2-е 1-е
Фраинд Виктория Викторовна 3-е 2-е 1-е 4-е 5-е
Примечания. Слово-стимул - ро. Слова реакции - ро-1, ро-2, ро-3, ро-4, ро-5, ро-6. 1, 2, 3, 4, 5-е - порядок, в котором информанты называли значения существительного ро.
Для объективного описания семантической деривации существительного об., кет., тым., вас., таз. ро, ро; вас. роёэ чрезвычайно важно не только обнаружение всевозможных контекстов употребления существительного в том или ином значении, но и проверка этого материала синтагматическим критерием отграничения полисемии и моносемии, разработанным Ю.Д. Апресяном [17. С. 187]. Другими словами, необходим анализ имеющихся контекстов на предмет наличия или отсутствия одновременной реализации обоих семантических компонентов ‘В и С’ схемы А = ‘В или С’, где исключительная дизъюнкция - признак полисемии (либо ‘С’, либо ‘В’, но не ‘С’ и ‘В’ вместе); выпадение употреблений типа ‘В и С’ из числа употреблений значения ‘В или С’ является достаточным условием для его распада на два новых значения - ‘В’ и ‘С’ [Там же].
На наш взгляд, значение лексемы об., кет., тым., вас. таз., тур. ро, ро; вас. рос1э не является полностью жесткой структурой. На данном этапе развития селькупского языка оно демонстрирует такие особенности, которые свидетельствуют в пользу лабильности значения. Семантическая структура существительного очень хорошо демонстрирует
путь развития многозначности лексемы, или, другими словами, пользуясь терминологией Е.В. Урысон, «вызревания новых значений». Приведем в качестве примера также отрывок из селькупской сказки «Три брата жили» (тазовский диалект): 1. Ukkyr contoqyt qdlympyptaqynty nil’cyk qo\yty nsnnat kos qaj atynty, qaj salty qajpo atynty. ‘Наконец когда он шел так увидел: впереди что-то виднеется, то ли пень, то ли дерево виднеется’. 2. Tuld ety\yty tina qumoqimty. ‘Подойдя подождал этих своих людей (= спутников)’. 3. Na tuntoqi tspynyk. ‘Они подошли к нему’. 4. Nik kety\yty: «Nsnna qalympy\yli, nsnnat qaj po qaj qaj atynty». ‘Он так сказал: «Вперед идите, впереди то ли дерево, то ли что виднеется»’. 4. Nyny sj nsnnd qdnny. ‘Потом опять вперед пошел’. 5. Cap tua -onyl’ tdkypyl’ salty matqymmynty. ‘Пришел, а (это) действительно сухой пень торчит’. 6. Nyny qumoqimty atyyyty ‘Потом своих людей (= спутников) подождал’. 7. Tu\oqi qumoqity. ‘Пришли его люди (= спутники)’. 8. Nik kdtyyyty wdrqy copaqynty: «Tap poly illd mattHdty. Mat natkuntyqorrdm metyntap, a tH noty poli paccalolnyli i tuli cotyyyli». ‘Он так сказал старшему брату: «Это дерево сруби. Я тем временем место для ночлега сделаю (приготовлю), а вы затем дров наколите и костер разожгите»’ [8. С. 36].
Следует отметить, что селькупы не занимались специальной подготовкой деревьев для переработки их в дрова (вырубка, сушка и т.д.). Для дров использовали сухое дерево, сухой пень, которое находили в лесу. В представленном выше отрывке происходит изменение места семантического акцента, схема значения существительного приобретает вид А = ‘В или С’, причем ‘В’ (‘дерево’) и ‘C’ (‘дрова’) в контексте повествования тождественны по своим семантическим компонентам (и означают «сухое дерево»). Ср. также следующие примеры: об. Ч mat pop padzal’espam ‘я рублю дрова (дерево)’ [11]; таз. nyny Ica to qnna, pop pacalnyty, motam illd taqytyty ‘потом Ича отошел, дерево срубил, дверь запер (досл. дом внизу подпер)’ (в материалах источника переведено как «бревном подпер») [8. С. 25, 65]. Необходимо также подчеркнуть, что для большинства сложных единиц (рассматриваемых выше) как северных, так и южных диалектов характерно образование на базе буквальных, непереносных значений слов. Их семантическая мотивация прозрачна и не исключает употребление типа ‘В и С’ из числа употреблений значения ‘В или С’.
Возникает ряд вопросов: является ли эта особенность характерной именно для селькупского языка или она унаследована из прасамо-дийского языка? Как с точки зрения истории языка развивается и эволюционирует моносемия? Возникает ли она из полисемии? Окончательный ответ на эти вопросы можно будет дать лишь тогда, когда для всех самодийских языков будет проведено исследование, аналогичное
тому, какое предложено нами для селькупского: т.е. в результате анкетирования носителей языка и обработки архивных данных будет проверено, моносемия или полисемия представлена у когнатов селькупского слова. Анализ, проведенный нами по словарям самодийских, ряда уральских языков, а также других неродственных языков, демонстрирует определенные результаты (табл. 4).
Т а б л и ц а 4
Семантические параллели существительного об., кет., тым., вас., таз. ро,ро; вас. ройэ в других языках
Язык Сущ. Значения
Нганасанский Ьпаа (хуаа) ‘палка, палочка; дерево, дрова; трубка (в том числе железная)’ [18] (здесь и далее в таблице сохранены транскрипция и способ подачи словарной статьи лексикографических источников материала)
Энецкий пя 1)‘дерево’; 2)‘палка’; 3)‘столб’; 4)‘дрова’ [19. С. 113]
Ненецкий пя 1) ‘дерево’ [20. С. 232; 21. С. 508]; 2) ‘жердь’, ‘шест’, ‘палка’; 3) ‘дрова’; 4) ‘лес’ [21. С. 508]. (Иерархия полисемантичного слова представлена по [21. С. 508])
Хантыйский юх (/пу) ‘дерево, дрова’ [22. С. 17]; ‘дерево, дрова, палка, лес’ [23. С. 331]
Мансийский (вогульский) йив (йивыт) I ‘дерево’ [24. С. 401]; II ‘гроб’ [25. С. 39]
Венгерский /а 1) ‘дерево’; 2) ‘лес’; 3) ‘дрова’; 4) ‘древесина’; 5) ‘деревянная оконная рама’; 6) ‘кегля’ [26]
Финский рпп ‘дерево’, ‘дрова’ [27. С. 185]; ‘лес (материал)’ [27. С. 332]
Саамский мурр 1) дерево; 2) дрова; 3) ствол [28]; 1) дерево; 2) дрова [29. С. 198]
Удмуртский пу ‘дерево’ [30. С. 208; 31. С. 230]; ‘древесина’ [30. С. 230]; ‘дрова’ [31. С. 230]; пул ‘доска’ [30. С. 226]
Коми- зырянский пу ‘дерево’, ‘материал, заготовка’ [31. С. 230; 32. С. 305]
Марийский пу ‘дрова’, ‘дерево (как материал)’ [33. С. 164]
Кетский одз ‘дерево’; ‘палка’ [34. С. 161-162]
Корякский уттыут ‘дерево’ [35. С. 101]; ‘дубина’ [35. С. 115]; ‘палка’ [35. С. 343]; ‘ствол дерева’ [35. С. 557]; в значении ‘дрова’ используется только во множественном числе существительное уйиутту [35. С. 114]
Нивхский тщр / щр- диг/р ‘дерево’ [36. С. 126]; в значении ‘дрова’ существительное тиур / зиур-диур употребляется во множественном числе [36. С. 135]
Алтайский агаш ‘дерево’ [37. С. 131]; ‘лес’ [37. С. 275]; ‘палка’ [37. С. 455]
Эвенкийский мо 1) ‘дерево’ [38. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; 3) ‘бревно, столб’; 4) ‘полено’; 5) ‘лес (сплавной)’; 6) ‘пасть (ловушка на медведя)’ [39. С. 540]
Эвенский мо 1) ‘дерево’ [38. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; 3) ‘бревно, столб’; 4) ‘полено’; ‘дрова’; 5) ‘лес (сплавной)’ [39. 540]
О к о н ч а н и е т а б л. 4
Язык Сущ. Значения
Негидальский мо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; З) ‘полено’; ‘дрова’; 4) ‘древко’; 5) ‘стебель (растения)’; б) ‘лес’ [З9. С. 541]
Орочский мо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; З) ‘полено’; ‘дрова’; 4) ‘лес’ [З9. С. 541]
Удэгейский мо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; З) ‘полено’; ‘дрова’ [З9. С. 541]
Ульчский мо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; З) ‘полено’; ‘дрова’ [З9. С. 541]
Орокский мо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; З) ‘полено’; ‘дрова’; 4) ‘ствол (дерева)’; 5) ‘боковые жерди в палатке’ [З9. С. 541]
Нанайский мо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘жердь, палка’; З) ‘полено’; ‘дрова’; 4) ‘древко (флага)’ [З9. С. 541]; 1) ‘дерево’; 2) ‘дрова’; З) ‘палка’; 4) ‘древко’ [40. С. 26З]
Маньчжурский (вымирающий язык) моо 1) ‘дерево’ [З8. С. 111]; 2) ‘древесина; 3) ‘палка’ [З9. С. 541]
Чжурч- жэньский (мертвый) moh (muh) ‘дерево, палка, лес’ [З9. С. 541]
Как видно из табл. 4, у когнатов селькупского существительного об., кет., тым., вас. таз., тур. ро, ро; вас. роёэ наблюдается близкое соотношение значений. Это свидетельствует в пользу того, что этимон селькупского слова на прасамодийском и даже прауральском уровне уже имел очень близкий набор значений. Нам представляется более вероятным, что и для праязыков у этого слова скорее следует предполагать моносемию, поскольку эволюция полисемии с одними и теми же значениями в моносемию представляется маловероятной. Интересно, что и в ряде других (не уральских) языков некоторых коренных народов Российской Федерации, принадлежащих к различным генетическим формациям, наблюдаются семантические параллели, которые отражены в вышеприведенной таблице.
Таким образом, дальнейшее более глубокое осмысление структуры значения названия дерева в родственных и неродственных языках открывает перспективы исследований, которые позволят вывести на новый уровень и семантическую реконструкцию, поскольку можно будет не просто реконструировать праязыковое значение, но и описывать его структурную организацию (различать праязыковую моносемию У8 полисемию).
Литература
1. Dulson A Uber die raumliche gliederung des solkupischen in ihrem verhaltnis zu den alten
volkstumsgruppen // Sowjetische finnisch-ugrische sprachwissenschaft VII. 1971. № 1. S. 35-43.
2. Селькупско-русский диалектный словарь / В.В. Быконя, Н.Г. Кузнецова, Н.П. Мак-
симова ; под ред. В.В. Быкони. Томск : Изд-во Том. гос. пед. ун-та, 2005. 348 с.
3. Helimski E., Kahrs U. Nordselkupisches worterbuch von F.G. Mal’cev (1903). Hamburg,
2001. 165 s.
4. HelimskiE. The language of the first selkup books. Szeged, 1983. 269 s.
5. Selkupisches worterverzeichnis tas-dialekt von Istvan Erdelyi. Budapest : Akademiai Ki-
ado, 1969. 316 s.
6. Прокофьев Г.Н. Селькупский (остяко-самоедский) язык. Селькупская (остяко-
самоедская) грамматика. Л. : Изд-во Ин-та народов Севера ЦИК СССР, 1935. Ч. 1. 138 с.
7. Кузнецова А.И., Хелимский Е.А., Грушкина Е.В. Очерки по селькупскому языку.
Тазовский диалект. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1980. 412 с.
8. Кузнецова А.И., Казакевич О.А., Иоффе Л.Ю., Хелимский Е.А. Очерки по селькуп-
скому языку. Тазовский диалект. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1993. 196 с.
9. Северноселькупский словарь / сост. Е.А. Хелимский // Universitat Hamburg. Hamburg,
2011. URL: http://www.helimski.com/Taz_Selkup_Dictionary (дата обращения:
24.12.2012).
10. Solkupisches worterbuch aus aufzeichnungen von Kai Donner, U.T. Sirelius und Jarmo Alatalo. Zusammengestellt und herausgegeben von Jarmo Alatalo. Lexica Societatis Fen-no-Ugricae XXX. Helsinki, 2004. 466 s.
11. Материалы, собранные во время научных экспедиций автора в Парабельский район Томской области (2011 г.).
12. Сказки нарымских селькупов : кн. для чтения на селькупском языке с переводом на русский язык / пер., коммент. В.В. Быкони [и др.]. Томск : НТЛ, 1996. 187 с.
13. Морфология селькупского языка : Южные диалекты / Э.Г. Беккер, Л.А. Алиткина, В.В. Быконя, И.А. Ильяшенко. Томск, 1995. Ч. 1. 292 с.
14. Сахарова О.В. Флористическая лексика селькупского языка : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Йошкар-Ола, 2010. 25 с.
15. Колесникова С.Ю. Календарная система в традиционной культуре селькупов : ав-тореф. дис. . канд. истор. наук. Томск, 2000. 18 с.
16. Jahnhunen J. Samojedischer Wortschatz. Helsinki, 1977. 186 s.
17. Апресян Ю.Д. Избранные труды. М. : Яз. рус. культуры, 1995. Т. 1 : Лексическая семантика. Синонимические средства языка. 472 с.
18. Электронный словарь нганасанского языка. URL: http://www.speech.nw.ru/Nga-nasan/introrus.html (дата обращения: 24.12.2012).
19. Сорокина И.П., Болина Д.С. Энецко-русский и русско-энецкий словарь. СПб. : Просвещение, 2001. 311 с.
20. Алмазова А.В. Самоучитель ненецкого языка. Л. : Учпедгиз, 1961. 240 с.
21. Ненецко-русский словарь. Около 22 000 слов / сост. Н.М. Терещенко. М. : Сов. энциклопедия, 1965. 943 с.
22. Рандымова З.И. Хантыйско-русский словарь : приуральский диалект. Салехард, 2009. 19 с. URL: http://www.libraries-yanao.ru (дата обращения: 24.12.2012).
23. Steinitz W. Dialektologisches und etymologisches worterbuch der ostjakischen sprache. Berlin, 1966. 1992 s.
24. Munkacsi B., Kalman B. Wogulisches worterbuch. Budapest : Akademiai Kiado, 1986. 950 s.
25. Ромбандеева Е.И., Кузакова Е.А. Словарь мансийско-русский и русско-мансийский : около 4 000 слов : пособие для учащихся начальной школы. Л. : Просвещение, 1982. 359 с.
26. Русско-венгерский и венгерско-русский словарь ON-LINE // Венгрия. [Б. м.], 2011. URL: http://www.vengria-hu.eu/index.php?page=slovar (дата обращения: 24.12.2012).
27. Русско-финский словарь: 61 000 слов / под ред. М. Э. Куусинена, Х. И. Лехмуса, В.М. Оллыкайнена, А.И. Флинкмана. М. : ГИС, 1963. 1000 с.
28. Электронный саамский словарь. URL: http://www.shvedirina.ru/saamskiy-slovar (дата обращения: 24.12. 2012).
29. Саамско-русский словарь : 800 слов / Н.Е. Афанасьева [и др.] ; под ред. Р.Д. Куруч. М. : Рус. яз., 1985. 568 с.
30. Русско-удмурдский словарь / сост. П.Н. Перевощиков. М. : ГИС, 1956. 1360 с.
31. Лыткин В.И., Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка / под ред. В.И. Лыткина. М. : Наука, 1970. 386 с.
32. Жилина Т.И., Сахарова М.А., Сорвачева В.А Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов. Около 25 000 слов / под общ. ред. В. А. Сорвачевой. Сыктывкар : Коми книж. изд-во, 1961. 492 с.
33. Васильев В.М., Учаев З.В. Марийско-русский словарь. Йошкар-Ола : Марийское книж. изд-во, 2003. 296 с.
34. Поротова Т.И. Словарь говорных форм кетских существительных (с формами множественного числа) / ред. Е.Г. Которовой, Е.А. Клопотовой. Томск : Изд-во Том. гос. пед. ун-та, 2002. 282 с.
35. Русско-корякский словарь : 18 500 слов : с приложением краткого грамматического очерка корякского языка / сост. А.Н. Жукова. М. : Сов. энциклопедия, 1967. 752 с.
36. Савельева В.Н., Таксами Ч.М. Русско-нивхский словарь. М. : Сов. энциклопедия, 1965. 479 с
37. Русско-алтайский словарь: 30 000 слов / под ред. Н.А. Баскакова. М. : Сов. энциклопедия, 1963. 876 с.
38. Васильев В.М., Учаев З.В. Марийско-русский словарь. Йошкар-Ола : Марийское книж. изд-во, 2003. 296 с.
39. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю / под ред. В.И. Цинциуса. Л. : Наука, 1975. Т. 1. 690 c.
40. Оненко С.Н. Нанайско-русский словарь : 12 800 слов / под ред. В.А. Аврорина ; Сиб. отд-ние АН СССР, Ин-т истории, филологии и философии. М. : Рус. яз., 1980. 552 с.
Список сокращений
вас. - васюганский диалект; ел. - елогуйский говор; кет. - кетский диалект; об. -
обский ареал (об. С, Ш, Ч); об. С - обские говоры Сюсюкум; об. Ч - обские говоры
Чумылькуп; об. Ш - обский говор Шешкум и Шешкуп; таз. - тазовский диалект;
тур. - туруханский говор; тым. - тымский диалект.
SPECIAL FEATURES OF THE SEMANTIC DERIVATION OF THE NOUN ‘TREE; TRUNK, STEM, BOLE; FIREWOOD; WOOD; STICK...’
Dubrovskaya N.V.
Summary. The article shows one of the possible ways of dealing with semantic derivation structure of nouns in Selkup as well as lexicographical representation of semantic data.
Key words: Selkup; semantic derivation; polysemy; monoseme; semantic structure.
