CC BY
83
^ Филологические исследования
Ориентальные маски
современной русской литературы как рефлексия на культурный кризис
(культурологический обзор основных образов текстов В. О. Пелевина)
УДК 009:82-31
Е. Г. Тихомирова
Ростовский государственный строительный университет (Ростов-на-Дону)
В качестве основной проблемы исследования данная статья имеет феномен маски. Исследование данного феномена, а также смежных с ним понятий и явлений, показывает, что он занимает прочное место в гуманитарной культуре, в том числе культуре Нового и Новейшего времени. Художественная литература является той сферой культуры, в которой отчётливо просматриваются: представленность идеи маски, воплощение идеи в конкретных культурных продуктах, переход от замысла феномена маски к его смыслам в гуманитарной культуре. В работе представлен анализ художественной литературы, в которой скрыта проблема соотношения истинного лица и личностного многообразия в социокультурном пространстве. В качестве основного материала для исследования взяты образы текстов В. О. Пелевина.
Ключевые слова: маска, феномен, феномен маски, поколение, культура, гуманитарная культура, художественная литература, личность, структура личности, тексты В. Пелевина, буддизм, ориентализм.
E. G. Tikhomirova
Rostov State University of Civil Engineering (RSUCE), The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Sotsialisticheskaia str., 162, Rostov-on-Don, Russian Federation, 344022
ORIENTAL MASKS OF MODERN RUSSIAN LITERATURE AS THE REFLECTION ON CULTURAL CRISIS (culturological overview of the main images in the texts of V. O. Pelevin)
The main study object of the article is the phenomenon of a mask. The study of this phenomenon and related concepts shows that it occupies a strong position in the humanitarian culture of modern times. Fiction, psychological theories and practical work, certain spheres of image aesthetics and smart-space zone (computer and programmed "realities" of high technologies) are the spheres of culture which demonstrate distinctly the representation of the idea of a mask, its implementation in specific cultural products, transfer from the idea of mask phenomenon to its meanings in humanitarian culture. The main study object is images from the texts of V. O. Pelevin.
Keywords: mask, phenomenon, phenomenon of a mask, generation, culture, humanitarian culture, fiction, personality, personality structure, texts of V. Pelevin, Buddhism, orientalism.
ТИХОМИРОВА ЕКАТЕРИНА ГРИГОРЬЕВНА — кандидат философских наук, доцент кафедры права, культурологии и психолого-педагогических дисциплин Ростовского государственного
строительного университета (Ростов-на-Дону) 155
TIKHOMIROVA EKATERINA GRIGORIEVNA — Ph.D. (Philosophy), Associate Professor of Department of law, cultural studies and psychology and pedagogical disciplines, Rostov State University of Civil Engineering (RSUCE)
e-mail: katiaphilos@mail.ru © Тихомирова Е. Г., 2014
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2014 ♦ 4 (60) июль-август ^
Ф
Русская литература конца XX — начала XXI века претендуеют на воплощение тех лее функций философского правдоискательства и мессианства, на которые претендовала отечественная литература XIX века (и, конечно, историко-культурный контекст). Возможные параллели между современностью и «золотым веком» проводятся через сходство целей, которые ставят герои в текстах прошлой и современной эпохи. Поиск абсолютной истины, ценностей, на которые мог бы опереться человек, путей дос ти же ния этих це лей (как ос нов ные идеи книг русских философствующих писателей) — стал отражением перманентного состояния кризиса личности [1] и культуры, в котором на ходит ся Россия на про тя же нии двух столетий. Витиеватость форм рефлексии на культуру в филологическом пространстве Новейшего времени и отсутствие каких-либо (как внутренних — авторских, так и внешних — читательских) ограничений порождают немыслимое и шокирующее содержание текстов. Именно на эмоциональном уровне (ощущения эпатажа) и находится тот самый критерий, который роднит кризисную историю «золотой» литературы с «новейшей». Одним из мастеров литературного «шока», наиболее ярко воплотивших в своих рабо тах чув ст во культур ной про пас ти, над которой зависла отечественная культура, стал В. О. Пелевин.
Поиск и ожидания молодым поколением но вых культур ных цен но стей удач но совпали с пелевинским «блужданием» по иллюзорным ориентальным реальностям, с фантасмагорическим видением русской современной истории и личности. Всё это позволило Пелевину попасть в мейнстрим русской гуманитарной культуры Новейшего времени. Тексты Пелевина по основным позициям (сюжетам, специфике образов, стилю литературных приёмов) можно от нести к направлению постмодернистского фэнте-зи. В его работах последовательно реализуется идея маски — в конструировании иных реальностей, миров и времён, в создании
таких персонажей, характер которых позволяет говорить о попытках моделирования личности, об обращении к элементам Я (многослойности и вариативности личности [6]). Потому его тексты могут быть проанализированы именно на предмет представлен но сти мас ки как идеи.
«Маска» рассматривается не только как поверхностное, временное, изменение внутреннего или внешнего облика человека и действительности, обусловленное мотивами и потребностями, а также коммуникативными запросами и ожиданиями субъекта. «Маски» — это часть бытия, действительности; они — есть способ использования человеком символизма действительности; мас ки — уча ст ни ки ре ше ния вопро сов самоидентификации и коммуникации; маски — идея современной культуры [6]. Данный фе но мен вы ходит сегодня за рам ки лич но-сти, индивида, появляясь в сфере искусства, smart-пространстве (созданном «высокими» технологиями) и литературе (прежде всего, жанре фэнтези).
Контент постмодернистского фэнтези составлен из игр с образами, цитирования, многофактурности текста, ин терпре таций действительности при помощи специфичной мелодики — вплетения в реальность мис ти ческих существ, сверхспособностей, несуществующих в нашем мире явлений и предметов. Так, Пелевин тщательно перемешивает историческое (отечественную историю — «революционный 1917», «перестройку», «90-е»), философское (чаще Восток, но и Запад (например, «ДПП») и Россию («Ъ>)), классическое (языковые приёмы и методы построения текста — «говорящие» имена, метафоры, цитаты и мемы («баблос», например [5]) с только ему одному свойственным видением бытия. В этом особом мировоз-зре нии жи вут вам пи ры, но ся щие оде ж ду от-кутюр; минотавры-администраторы ил-лю зор ного чата в мыш ле нии; обо рот ни в погонах и псы с пятой ногой; големы, управляю щие броне ви ком; иг раю щие на ак корде-онах муравьи и конопляные клопы, убегаю-
Ф
^ Филологические исследования
Ф
щие от милиции; герои фэнтези — чапаевы с артефактной саблей (вместо меча классического героя), на лезвии которой «видно Ленина»; достоевские и толстые, охотящиеся на зомби и т.д.
Пелевинская особость мировидения выразилась и в «наркотизации» текста. Хор читателей с солирующими критиками на все голоса сегодня перепевает вопрос о пристрастиях автора. Стоит оговориться, здесь нас интересует не личное отношение писателя, а «сильнодействующая» на персонажей канва текста, из которой можно буквально «вытрясти» «марки» ЛСД, мухоморы разного цвета, белый порошок и пр. В поисках смысла жизни герои Пелевина нюхают нечто, курят нечто, жуют нечто.
Пелевин не первый автор, готовящий «острое блюдо» Поиска при помощи стимулирующих приправ. Ещё в начале XX века в ев ропей ской ли терату ре поя вился пьющий кальвадос/коньяк/арманьяк/вод-ку/ в редких случаях вино герой Ремарка. Со страниц «Триумфальной арки» алкоголь тёк рекой. У Ремарка алкоголь стал самостоятельным героем, заполняющим одиночество души других персонажей. И только в конце XX века появился новый вид текста, где уже не страдание и тоска Ме-ждувременья (период между I и II мировыми войнами), а ориенталистский поиск Истины нуждался в стимуляции мышления. Так, помножив восточную философию на рус скую ду ховность, Пе левин не смог получить иной (трезвый) результат: ответы на смысложизненные вопросы для русского героя оказались возможны только сквозь наркотическую призму.
В целом, «игры» Пелевина с реальностью циничны — он зло смеётся над «абсолютными» ценностями современного человека и их влиянием на формирование истинного лица личности [7, 8]: религиозными предпочтениями (ислам, иудаизм, каббала, хри-стианст во, конфуцианст во, даосизм, буддизм — в «Чапаеве», например), научными приоритетами (в любой области — от био-
логии («Естественный отбор») до философии («ДПП»и др.)), стремлением человека к карьерному росту («Generation П» [3]), к идеалу любви («Чапаев и пустота» [4]); не избежали авторской издёвки темы русской национальной идеи и культурных доминант (это, вообще, особая пелевинская про бле мати ка), а о фе номе нах мас совой культуры (СМИ, мода, реклама, кино и музыкальная индустрия) и говорить нечего.
Иногда создаётся впечатление, что авторскую форму Пелевин ищет там, где только что остановилась его мысль. Так, «Чапаев» отразил увлечение буддизмом, «Оборотни» — даосами [2], «ДПП» — европейской философией XVIII—XIX веков и пр. Некоторые тексты хронологически напоминают учебник философии для «студентов технических вузов и людей, интересующихся по-доб ной про бле мати кой» — так, один пе ри-од раз ви тия фи ло софской мыс ли (пара граф в учебнике) соответствует главе пелевин-ского, например, «ДПП». Но даже такое, «с подглядыванием в учебник», строение текста — постмодернистское цитирование, пусть вывороченный наизнанку, но, всё-таки, поиск.
Однако не ссылки на западную философию стали отличительной чертой творчества этого претендующего на популярность писателя. «Красной нитью» Пелевина стал ориен та лизм, щедро подсы пае мый им на страницы своих произведений. Так, роман «Чапаев и пустота» выступил апологией буддизма, «ДПП», «Священная книга оборотня» — даосизма, «Empire V» — индуизма, «GenerationП» — древних месопо-тамских языческих религиозных представлений. На Востоке, в его философской рефлексии, культуре, религиозной специфике Пелевин видит особый путь, делающим его (исключительно русского) героя совершеннее духовно. В начале творческого литературного пути автора образ Востока имеет чёткие очертания (писатель опирается на классические основы религий). Но уже там (в истоке) Пелевин понемногу искажает вое-
Ф
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2014 ♦ 4 (60) июль-август ^
Ф
точную реальность — добавляет агрессии, вкла ды вая в ру ки сво их геро ев ору жие — меч, пистолет, а теперь и косу. Даже чапаевский пулемёт — феномен: в нём открывается Путь в Радужный Свет нирваны. Потом попе ле вински про чи тан ный Вос ток (его герои читают мантры, медитируют, пытаются достичь просветления и т.п.) успокаивает внутренний конфликт героя между составляющими Я, умиротворяет внешние противоречия между Я и миром. Так Пелевин из текста в текст старает ся подчерк нуть важ ность вос точ ной сис темы цен ностей для русского культурно го по ис ка.
Надо отметить, что накал ориентализма, по сравнению с ранними книгами, в последних несколько спадает. Это ощущение основано на том, что чёткого религиозного направления (буддизма, даосизма, как в дру гих тек стах) для опо ры сюже та ав тор не использует. Восток растекается по приключениям героев.
Герои Пелевина «больны», как больна наша куль ту ра уже на про тяже нии двух веков. Специфика культурной болезни в том, что бред раскольниковых обусловлен горячкой и виден обществу, как конкретная болезнь, которую пытаются вылечить, а бред пелевинского героя не имеет границ и медицинских определений (например, в «Чапаеве...» бред героя (он в нём живёт) — центральная идея сюжета), сама реальность — становится болезнью культуры, из которой нет рационального выхода (нельзя выздороветь или прийти к Богу) [6].
Тексты В. О. Пелевина показывают, что в гуманитарной культуре, её доминантах по-прежнему остались ощущения катастрофы, нестабильности, личностного надлома; что поиск выхода до сих пор продолжается, только на место любви и православного Бога (как у классиков «золотого» века) «модный» Пелевин ставит псевдо-Вос ток и дру гие ориен таль ные мас ки.
Примечания
1. Ломова Н. Механизм морально-психологического взаимодействия // Сборник статей конференции «Наука и культура XXI века». Ростов-на-Дону : Изд-во РАС ЮРГУЭС, 2008.
2. Пелевин В. Священная книга оборотня. Москва : Эксмо, 2009.
3. Пелевин В. Generation П. Москва : Эксмо, 2003.
4. Пелевин В. Чапаев и Пустота. Москва : Эксмо, 2001.
5. Пелевин В. Empire V. Москва : Эксмо, 2009.
6. Тихомирова Е. Г. Идея маски в гуманитарной культуре Новейшего времени : монография. Ростов-на-Дону, 2012.
7. Титова Е. Основные формы, механизмы, закономерности развития индивидуальности в процессе профессионализации // Сборник научных статей кафедры философии, социологии и психологии / Ростовский международный институт экономики и управления. Ростов-на-Дону : Ростиздат, 2011.
8. Улыбина Е. В. Обыденное сознание в картине мира личности. Москва, 1999.
Ф
References
1. Lomova N. Mechanism of moral-psychological interaction. Collection of articles of conference «Science and culture of the XXI century», Rostov-on-Don, RAS YuRGUES public., 2008. (in Russian)
2. Pelevin V. Sacred book of a werewolf. Moscow, Eksmo Publ., 2009. (in Russian)
3. Pelevin V. GenerationI. Moscow, Eksmo Publ., 2003. (in Russian)
4. Pelevin V. Chapayev and Void. Moscow, Eksmo Publ., 2001. (in Russian)
5. Pelevin V. Empire V. Moscow, Eksmo Publ., 2009. (in Russian)
6. Tikhomirova E. G. Idea of a mask in humanitarian culture of modern times. Rostov-on-Don, RGSU public., 2012. (in Russian)
7. Titova E. Main forms, mechanisms, laws of the development of individuality in the process of professionalization. Collection of scientific articles of chair of philosophy, sociology and psychology. Rostov-on-Don, Rostizdat Publ., 2011. (in Russian)
8. Ulybina E. V. Everyday consciousness in an individual's world picture. Moscow, 1999. (in Russian)
#
