Объединенная, но не единая. Десять лет экономической и социальной интеграции Германии Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

В. П.Гутник

Объединенная, но не единая. Десять лет экономической и социальной интеграции Германии

Unification but not unity. Ten years of economic and social integration in Germany

В.П. Гутник -кандидат экономических наук, руководитель Центра Западной

О Европы ИМЭМО

бъединение Германии стало самым неожиданным I и неподготовленным эпизодом крушения социалистической системы в Европе и поворота к рыночной экономике и демократическому обществу. Не только в дискуссиях российских исследователей, но и в высказываниях западных экспертов в конце 80-х звучала мысль: объединение неизбежно, но оно не стоит в сегодняшней повестке дня. Причем основную причину невозможности быстрого объединения все специалисты усматривали в одном: слишком различны социально-экономические системы в обоих немецких государствах, слишком рискованно и безумно дорого без предварительной адаптации, практически одномоментно переводить социалистическую экономику на рельсы высокоразвитого социального рыночного хозяйства. Вместе с тем единство по китайскому образцу ("одно государство - две системы") было также неприемлемо: территория с "восточной" системой оказалась бы вскоре безлюдной.

Тем не менее уже через 11 месяцев после падения Берлинской стены Германия стала единым государством. Политические, геостратегические интересы взяли верх над рациональным экономическим

расчетом (впрочем, скорее всего, не без влияния морально-психологического фактора). Через десять лет можно подвести предварительный итог: не произошло ни "второго немецкого чуда", на что робко надеялись отдельные оптимисты, ни катастрофы, которую предрекали гораздо более многочисленные пессимисты. Была упорная и трудная работа, и путь к единству был тернист и непредсказуем. В социально-экономической сфере быстрее всего рассеялись иллюзии и меньше всего поводов для юбилейного торжества: говорить о социально-экономическом единстве страны как свершившемся факте, очевидно, пока рано.

Но это не провал, не брак в работе, а, скорее, констатация незавершенности работы, оказавшейся более трудоемкой и длительной, чем ожидалось вначале. Так что «перед нами не готовый продукт объединения, а, как выразился один из издателей еженедельника "Ди цайт" ТеоЗоммер, "исторический полуфабрикат" [26, с.3]. Поэтому предварительные итоги относятся к продукту, находящемуся еще в процессе становления. Впрочем, на наш взгляд, степень готовности этого "полуфабриката" достаточно высока, и по нему уже можно судить, какой будет его товарная форма.

Объединение Германии оказалось непростым делом именно в силу разрыва - причем осознанного - между политической и рыночной рациональностью. Однако было бы поспешным обвинять немецких политиков в неумении просчитать возможные убытки и приписывать им склонность к эмоциональным решениям. Экономическая сторона вопроса ими не игнорировалась и не недооценивалась. Вместе с тем она не сводилась к проблеме инвестиций и трансфертов, а предполагала изменение всего порядка, всей хозяйственной конституции.

Политически целесообразное и неотвратимое ускоренное объединение опиралось преимущественно на представления о взаимозависимости порядков: единство должно строиться на основе приоритета деятельности индивида (а не коллектива) как базового элемента и политического, и экономического порядка. Соответственно, был необходим полный поворот всей системы отношений и внедрение

39

принципиально иной, неолиберальной, политики. Частичные же меры, скажем, адаптационного (или переходного) характера, оставляя в стороне ("на потом") эти глубинные изменения, могли бы осложнить процесс поисками промежуточных компромиссных вариантов.

Основополагающее решение о переносе на бывшую ГДР государственного, политического и хозяйственного порядка было принято без сомнений и фактически без обсуждений. Это облегчало процесс преобразований, поскольку была определенность в направлении и основных параметрах движения, но одновременно задавало очень высокую планку, прежде всего в социально-экономической сфере. Разумеется, в рамках этого общего решения были различные варианты его осуществления, и правительство отнюдь не всегда выбирало лучшие из них. Достаточно крупные ошибки совершались и в сфере приватизации, и в области заработной платы, и в способах финансирования восточногерманского обновления. Однако сейчас, через десять лет, представляется несомненным: длительное затягивание процесса объединения не только не облегчило бы, но и затруднило бы его в будущем, особенно с учетом последовавших событий на постсоветском пространстве.

Методом действительно «шоковой хирургии» удалось быстро провести структурную перестройку в экономике новых федеральных земель. Но еще важнее то, что удалось создать (точнее, перенести туда) рыночную инфраструктуру и рыночные правила игры. Правда, по этим правилам надо было еще научиться играть.

Настоящее германское единство понимается как политическое, экономическое, социальное, экологическое и духовное единство. 3 октября 1990 г. совершился акт политического единства (фактически и оно было реализовано позднее, после общих выборов в Бундестаг и формирования единого правительства), но другие составляющие общегерманского единства растянулись на многие годы и, несмотря на очевидный прогресс, не реализованы в достаточной мере до сих пор.

Движение к экономическому единству понималось немецким правительством как процесс "восстановления Востока". Цель была сфор-

40

мулирована весьма абстрактно - "единство жизненных отношений", но степень ее достижения могла измеряться стандартными показателями реального ВВП, совокупного спроса, занятости и т, д. На это и были нацелены усилия политиков и бизнеса. И первые годы после объединения свидетельствовали о динамичном развитии и качественном преобразовании экономики Восточной Германии.

Рост ВВП в 1992-1995 гг. в новых федеральных землях был весьма значительным, а в 1994 г. оказался даже рекордным для Европы. Правда, следует учитывать крайне низкий исходный уровень восточногерманской экономики после ее краха в 1990 г. в 1995 г. развитие экономики на востоке страны ощутимо замедлилось, а с 1997 г. темпы роста ВВП в новых землях стали ниже западногерманского уровня.

ВВП на душу населения в ГДР перед объединением (и в 1991 г.) составлял около 1 /3 западногерманского уровня1, а в 1996 г. в новых землях уже 5 7% [подсчитано по: 21, с.45, 679]. Тем не менее в Восточной Германии в первой половине 90-х годов наблюдалось (а отчасти наблюдается до сих пор) существенное расхождение между произведенным ВВП и общеэкономическим спросом в этом регионе. До 60% восточногерманского ВВП ежегодно создавалось за счет государственных трансфертов и частных вложений с Запада. В результате располагаемые доходы домашних хозяйств в расчете на одного жителя по отношению к западногерманскому уровню выросли с 47,5% в 1991 г. до 66,3% в 1 994 г., и это обстоятельство, кстати, существенно отличало социально-экономическую трансформацию в бывшей ГДР от других стран Центральной и Восточной Европы [20].

Нелишне напомнить, что в период относительно благоприятного развития мировой социалистической системы в 70-е годы ГДР считалась не только форпостом, но и витриной социалистического мира, а ее экономика - наиболее эффективной и технически совершенной. Уже через

Правда, по другим подсчетам, как будет показано ниже - менее достоверным, он достигал чуть ли не 60%.

41

пару лет после объединения Германии выяснилось, что оценки восточногерманского потенциала и восточногерманской эффективности были чрезмерно завышены. Переоцененная ГДР сыграла злую шутку с добрым западным родственником, заставив потратить на интеграцию двух Германий гораздо больше денег, чем предполагалось вначале.

'Сложнее обстояло дело с другой перспективой: возможностью обогатить действовавшую в ФРГ модель социального рыночного хозяйства лучшими достижениями восточногерманской социально-экономической системы. Основными сторонниками подобного варианта интеграции выступали, собственно, некоторые советские эксперты, особенно те, кто ратовал за "планово-рыночную экономику" и в нашей стране. В ФРГ относились к нему весьма осторожно, но вначале не отвергали (лишь непримиримые "советологи", лучше других знакомые с предметом, сразу выразили резко негативное отношение к соединению, пусть даже частичному, двух антагонистических систем). В бывшей ГДР большинство населения не желало ничего брать из социалистической жизни, тогда как меньшинство отвергало экспансию капитализма.

Однако, когда объединение социально-экономических систем перешло в практическую плоскость, стал очевидным известный из давних теоретических работ немецких ордолибералов факт: соединение разнородных хозяйственных и социальных элементов создает не порядок, а хаос, который обходится обществу чрезвычайно дорого.

Поэтому трансформация восточногерманской экономики происходила путем перенесения на территорию новых федеральных земель сложившейся модели социального рыночного хозяйства с более или менее быстрым вытеснением всех прежних элементов социалистического строя. Это была реальная и всеобъемлющая шоковая терапия, смягчаемая обезболивающими инъекциями финансовых трансфертов.

Вместе с тем экспорт западной модели оказался социально и психологически приемлемым для бывшей ГДР именно потому, что он воспринимался не как внедрение "чужой" модели, а как возвращение к "своему", временно утерянному, хозяйственному порядку. И хотя для очень многих

переход оказался нелегким, он был более естественным, чем медленная иболезненная адаптация в условиях "синтеза" старой и новой системы.

Воссоединение Германии: экономическая целесообразность, политическая необходимость или амбициозность политиков?

Еще весной 1989 г. практически никто не мог предположить, что очень скоро два немецких государства объединятся. Однако режим СЕПГ, попавший летом 1989 г. в трудное положение в связи с растущим потоком беглецов в Западную Германию, не смог найти приемлемого выхода из него. А в условиях, когда ни на «братскую интернациональную помощь», ни на применение жестких собственных мер надежды не было, крах режима был неизбежен.

Между падением стены (9 ноября 1989 г.) и политическим объединением (3 октября 1990 г.) прошло меньше года, а формальное' экономическое объединение произошло и того быстрее ( 1 июля 199Ю г. -заключение Договора о валютном, экономическом и социальном союзе ), чего никто из экспертов (ни советских, ни немецких) не мог шред-видеть даже ранней весной 1990 г.

Процесс достижения реального экономического единства растячнул-ся на годы. Тем не менее сам факт объединения, хотя и был чисто пюли-тическим решением, чреватым многими сложными проблемами, являлся обязательной предпосылкой быстрой трансформации общественного и хозяйственного порядка в бывшей ГДР. «Авантюра» стремительного объединения, возможно, интуитивно поддерживаемая политиками обеих стран, оказалась единственно реалистичным путем к единству.

Разумеется, немалую роль в этом процессе сыграли партийно-пюли-тические расчеты ХДС и лично Г Коля. Неожиданная победа ХДС на мартовских выборах 1990 г. в ГДР в немалой степени обусловила скоростное продвижение к объединению. Даже относительно короткий (3-5-летний) переходный период с промежуточными формами типа

43

конфедерации был неприемлем, но не по экономическим, а по экономико-политическим причинам: два правительства едва ли смогли бы эффективно проводить преобразования, а в преддверии выборов возрастала вероятность "популярных" компромиссных мер, способных в дальнейшем ухудшить экономические условия объединения. Скажем, после первоначального шока вполне могли бы укрепиться поз.иции бывшей восточногерманской номенклатуры и особенно директоров комбинатов бывшей ГДР. Тогдашние власти ФРГ стремились предотвратить не только исход граждан на Запад, но и такую стабилизацию, которая создавала бы на Востоке социальную базу для укрепления обновленных политических структур бывшей ГДР. ХДС опасалась, что если бы даже удалось выиграть выборы в Бундестаг в 1990 г., то выборы в 1994 г. были чреваты проигрышем. ГКоль же хотел успеть стать канцлером всех немцев, и это один из редких случаев, когда амбиции политика оказались и политически, и экономически оправданными, несмотря на то, что весе "объективные" экономические расчеты противоречили этому выбору.

И все же основной экономический (точнее, экономико-психологический) фактор, заставлявший спешить с объединением, это - безусловное предпочтение восточными немцами социально-экономической модели Западной Германии. Рухнувшая стена означала для восточных немцев свободу переселения в ФРГ, и если бы какое-то правительство попыталось провести в еще «суверенной» ГДР экономическую реформу с неизбежными негативными социальными последствиями, то (большинство жителей ГДР попросту переехало бы на Запад. Собственню, восточные немцы больше всего стремились не к свободе, а к немецком марке. И ее надо было дать им как можно быстрее, чтобы избежать катастрофы.

Начало изменений: валютный,

экономический и социальный союз

«Валютный союз», ставший фактом 1 июля 1990 г., бьил на деле никаким не союзом, а простой заменой слабых денег сильными. Об-

мен марок ГДР на немецкие марки (DM) в соотношении 1:1 для части наличности (2000 для детей, 4000 для взрослых, 6000 для лиц старше 60 лет), а также для зарплаты и 2:1 для долгосрочных сбережений фактически означал трансплантацию покупательной способности в восточную часть страны. Сразу же была решена проблема доверия к деньгам. Не надо было заниматься бессмысленной «стабилизацией» дискредитированной валюты. Тем самым восточным немцам удалось счастливым образом избежать периода так называемой макроэкономической стабилизации с ее весьма неприятными социальными последствиями. Свобода потребительского выбора и возможность покупать товары за твердую валюту пришла к ним фактически моментально.

Средний курс обмена составил 1,8:1 и был, очевидно, не только не конфискационным, но и весьма благоприятным, учитывая, что курс черного рынка весной 1990г. доходил до 7:1 и выше [6, с.65-66].

День обмена стал и днем либерализации всех цен, кроме жилищной платы и платы за обидественные услуги (транспорт, энергия, вода). Хотя это не привело к ценовому шоку и не обусловило инфляцию. Парадокс: самая последовательная и всеобъемлющая либерализация цен из всех, проводившихся в бывших соцстранах, оказалась неинфляционной. Впрочем, это вполне объяснимо отсутствием товарного дефицита (и даже превышением предложения над спросом) и относительной стабильностью денежной единицы, к которой, к тому же, было исключительное доверие.

Правда, с июля по октябрь 1990 г. индекс цен на товары первой необходимости вырос на десять пунктов, но оставался почти на два пункта ниже уровня 1989 г. Вместе с тем никакой индекс цен не может учесть принципиальное изменение потребительских возможностей: свобода выбора, качество и т.п. Фактически потребители имели огромный выигрыш из-за ставших намного доступнее западных товаров и возросшей покупательной силы денег (вот наиболее яркий пример, приводимый немецким экономистом Х.Шмидингом: при перерасчете цены 1 □№! = 1 марке номинальные цены на такие

45

автомобили, как восточный Trabant и западный VW-Golf, были примерно равны[18,с .199]).

Впоследствии, начиная с 1992 г., рост цен стал заметным, но он был связан главным образом с новыми тарифами на услуги, медицинское обслуживание и с квартплатой (позднее, в 1994 г. инфляция составила -3,4%, а в 1995 г. менее 2,5%). Но постепенно ситуация в двух частях страны выравнивалась, и к концу 90-х годов динамика цен в старых и новых федеральных землях стала очень близкой. В то же время инфляция упала до рекордно низкого уровня ( 1 -2%), и если бы не "экологический" налог, приведший к росту цен на бензин, то, возможно, в 1999 г. в Германии наблюдалась бы дефляция.

«Экономический союз» открыл новым федеральным землям ворота на европейский и мировой рынки. Внешняя торговля восточных земель была полностью либерализована, и формально произошла моментальная интеграция тогдашней ГДР в ЕС, хотя доля экспорта в производстве восточногерманских фирм по-прежнему в 2 раза ниже соответствующего показателя западногерманских компаний.

«Социальный союз» означал быстрое введение на территории Восточной Германии западногерманской системы социального обеспечения и социального страхования. Существенные суммы были предоставлены на быстро повышающиеся пенсии по старости, медицинское обслуживание, пособия по безработице и проч. Тем самым была предотвращена угроза обнищания масс в период реформ.

В целом произошло быстрое повышение жизненного стандарта в бывшей ГДР. Особенно заметно это было в сфере потребления. Значительно быстрее производства и производительности труда росли заработная плата и прочие выплаты (особенно пенсии). Но сдвиги ощущаются и в быстром улучшении дорог, изменении облика городских центров, улучшении экологии.

Несмотря на это, в восточных землях возобладало чувство неудовлетворенности, что негативно воздействовало на весь процесс трансформации. Оно связано не столько с объективным процессом транс-

46

формации, сколько с психологическим дискомфортом граждан бывшей ГДР: они живут лучше, чем во времена социализма, но все еще хуже, чем в старых федеральных землях. Вожделенная немецкая марка не принесла сразу западного благополучия, но почти для всех жителей Восточной Германии обернулась требованием радикально изменить жизнь.

Реакция восточногерманской экономики на введение

немецкой марки как единой германской валюты2

Пожалуй, именно эта реакция более всего отличает немецкие денежные реформы 1948 г. и 1990 г. Да, полки восточногерманских магазинов оказались заполнены богатейшим ассортиментом товаров. Но, строго говоря, товары эти появились еще до валютного союза и впечатления, подобного тому, какое было 21 июня 1948 г. (первый день после денежной реформы Л.Эрхарда), не произвели. Самое важное при этом то, что это небыли товары "отечественного" (то есть восточногерманского) производства. Последние накануне валютного союза усиленно сбывались по крайне низким ценам (они были снижены, как правило, на 50%, а в ряде случаев на 80%).

Если денежная реформа 1948 г. стала мощным импульсом расширения производства, то валютный союз привел к резкому снижению производства и сбыта восточногерманских предприятий. Уже в августе 1990 г. объем промышленного производства составил 51 % (по другим данным даже 47,5% ) по отношению к августу предыдущего года. (Такое же глубокое падение промышленного производства испытала

1В данном разделе использовались материалы еженедельного информационно-аналитического бюллетеня "DlW-Wochenbericht" за 19901993 гг. Немецкого института экономических исследований (DIW- Institut fur Wirtschaftsforschung) в Берлине.

47

и российская экономика, но не в течение нескольких месяцев, а почти за семь лет.) Дальше - хуже: в течение последнего квартала 1990 г., то есть сразу после объединения, индекс промышленного производства в новых федеральных землях опустился ниже отметки 40% ( 1 -и квартал 1990г. принят за 100%) и держался так низко практически до начала 1992 г. [б, с.38]. Доля восточногерманских предприятий в сбыте важнейших потребительских товаров упала до 1 5%. Импорт в августе-октябре увеличился на 40,7%, тогда какэкспортупал на 15,9%. Такого не было нив одной трансформирующейся экономике Восточной Европы.

Валютный и экономический союз не мог сразу изменить структуру восточногерманской экономики, но импульсы к этим изменениям были даны сильные. Невооруженным взглядом можно было наблюдать динамичное развитие тех сфер, которые тесно связаны с потребителем и которые формируют рыночную среду: банки, страховые общества, ремонтные мастерские, розничная торговля. Но структурные сдвиги происходили не только с позитивными последствиями. Неожиданно в первое время стала уменьшаться доля строительства (затем после короткого бума в строительной отрасли возникзатяжной кризис). Какое-то время держались машиностроительные и электротехнические предприятия, производившие продукцию для бывших партнеров по СЭВ. Но предприятия легкой промышленности - именно та сфера, которая особенно бурно развивалась после реформы Эрхарда 1948 г., - фактически стали умирать. Уровень производства текстильной промышленности в июле-августе 1992 г. составил лишь 26% отуровня конца 1990г. Примерно так же чуть позднее сократился уровень производства в машиностроении. Полный крах потерпела такая "передовая" отрасль, как производство ЭВМ и других средств оргтехники (8-9% в июле-августе 1992 г. к уровню второй половины 1990 г.). В обрабатывающей промышленности лишь четыре отрасли обнаружили динамику, и весьма неплохую: нефтепереработка, производство металлоконструкций, производство стройматериалов и полиграфическая промышленность. Однако не все они имели хорошие шансы на выживание и развитие.

48

По опросам, уже в 1992 г. 3/4 потребителей в бывшей ГДР предпочитали покупать восточногерманские продукты, но реально покупали 32% продовольственныхитолько6% промышленныхтоваров. Пооцен-кам, восточногерманские продтовары в совокупном обороте составляли от 1 5 до 20%. Впрочем, уже через два года после объединения страны определить "по адресу" принадлежность товаров к восточногерманским или западногерманским производителям было достаточно трудно, а сейчас это вообще потеряло какой-л ибо экономический смысл ("Фольксваген", произведенный в Саксонии, едва ли можно считать восточногерманским продуктом, поскольку он ничем не отличается от автомобиля, сделанного в Нижней Саксонии).

Ожидание «второго экономического чуда» и

причины его неудачи

Казалось, что ни в одной стране, переходящей от централизованной командной экономики к рыночной, не может быть столь благоприятных стартовых условий, как в Восточной Германии. Реальной была не только возможность экономического, прежде всего инвестиционного, бума, но и быстрого преодоления разницы в уровне благосостояния.

Первая спонтанная реакция после объединения характеризовалась эйфорией, оптимизмом и неумеренными ожиданиями. Опросы 1990 г. свидетельствовали, что каждая вторая западногерманская фирма намеревалась осуществить инвестиции в восточных землях или открыть там свои филиалы. В Берлине сразу же начался строительный бум, который еще более усилился после решения о переносе столицы.

Однако ожидаемого «экономическогочуда», подобного тому, которое было в 50-е годы в Западной Германии, не произошло, и тому было много причин. По мнению профессора К.Ватрина, одной из важнейших причин было уже упоминавшееся завышение производственного потенциала ГДР (ведь пропаганда СЕПГ ставила экономику ГДР

49

на десятое место в мире). Даже первый президент Ведомства по опеке, проводившего приватизацию восточногерманских предприятий, Д.Роведдер полагал, что стоимость производственного имущества бывшей ГДР можно оценить в 600 млрд. йМ [6, с. 110] (а были и вовсе фантастические оценки, превышавшие 1 700 млрд. йМ). На деле это был конгломерат неэффективных комбинатов с устаревающим оборудованием, явно не способный принести доход от приватизации. Еще в 1990 г. серьезные экономисты (проф. Х.Зиберт из Кильского института мировой экономики, сотрудники Берлинского института ДИВ) считали устаревшим и подлежащим списанию 50-67% основного капитала предприятий бывшей ГДР [6, с.57].

В процессе приватизации выяснилось, что и эти расчеты оптимистичны. Производственный аппарат даже таких передовых в ГДР предприятий, как «Карл Цейсе Йена» (третий по величине комбинат в бывшей ГДР, включавший 25 предприятий с 69 тыс.рабочих и работавший в значительной мере на советскую оборонную и космическую промышленность), оказался почти целиком морально устаревшим и требовал замены как минимум на 85%. После серии преобразований комбинат превратился в три общества с ограниченной ответственностью, в которых в совокупности осталось лишь около 10 тыс. работников. Этим трем фирмам пришлось не только заняться существенным технологическим обновлением, но и искать новые рыночные ниши. Оборудование и технологии комбината не соответствовали требованиям выпуска конкурентоспособной продукции (ракетно-космические заказы из России прекратились, но ни один из высокотехнологичных продуктов, производившихся ранее для ССОР по свидетельствам руководителей одной из этих фирм «Йеноптик ГмбХ», не был конкурентоспособным на мировом рынке). Поэтому основные усилия были направлены не только на модернизацию оборудования, но и на разработки принципиально новых продуктов и поиски новых рынков.

В Мозеле, пригороде Цвикау, фирма "Фольксваген" купила самую современную часть автомобильного завода, производившего печально известные "Трабанты", но была вынуждена снести все производ-

50

ственные корпуса и построить новые, на 100% обновив оборудование. Более того, перед этим строительством был снят верхний спой почвы, как сильно зараженный отходами. В Эйзенахе предприятие, производившее "Вартбурги" и купленное компанией "Опель", также подверглось 100%-ной перестройке и превратилось в самый современный, максимально роботизированный автомобильный завод в Европе.

Таких примеров можно привести немало. Поэтому все стенания «левых» критиков политики объединения о дискриминации восточных немцев или о разрушении производственного потенциала Восточной Германии, о деиндустриализации не имели (и не имеют) никакой рациональной основы. Более того, разрушение старых мощностей обеспечило быстрое создание новых конкурентоспособных предприятий, хотя этот процесс и воспринимался болезненно работниками бывших "народных предприятий", тем более что обновленное производство нуждалось лишь в небольшой части (от 20% до 40% ) прежнего персонала.

Нетолько производство, но и инфраструктура, дороги,телекоммуникации в восточной части страны были на уровне 50-х годов. Экологические проблемы в бывшей ГДР оказались гораздо более острыми, чем предполагали западногерманские эксперты до объединения.

Информация о реальном положении дел с эффективностью производства также была насквозь фальшива, но выяснилось это post factum. Так, по данным статистики ГДР, в 1985 г. национальный доход на душу населения в ГДР был выше, чем в ФРГ (соответственно 10 400 и 10 050 долл. США, что, впрочем, можно объяснить как завышенным курсом марки ГДР к доллару, так и спецификой расчетов национальных доходов в социалистической и капиталистической экономике). В 1982 г. на одном из форумов СЕПГ признавалось отставание производительности труда в ГДР, но утверждалось, что она составляет 70% от западногерманской и разрыв быстро сокращается. Даже откорректированные расчеты западных (в том числе, американских) ученых свидетельствовали о том, что производство ВВП на душу населения в ГДР в 80-е годы достигало 60-70% уровня в ФРГ, а произ-

51

водительностьтруда в материальном производстве - 49-52% (сучетом более высокой степени занятости населения в ГДР) [11, с.480, 718].

Однако на самом деле в 1991 г. восточногерманская производительность составила примерно 32% отзападногерманской (такой жеона была и в 1989 г., однако эти результаты сравнения, с учетом сложных валютных перерасчетов, появилисьлишьвсередине90-хгодов). Производительность труда была низкой прежде всего из-за перегруженности предприятий излишними рабочими и управленцами. Только в 1994 г она превысила 50%-ную отметку (причем это далось ценой огромной безработицы), а в 1996-1998 гг. находилась на уровне 60% с небольшими отклонениями в ту и другую сторону*. Доля же зарплаты в цене единицы продукции (а это один из важнейших индикаторов конкурентоспособности продукции) более чем на 30% превышала соответствующий показатель для экономики старых земель. Следует отметить резкое замедление темпов сближения уровней производительности труда на Востоке и Западе: в 1991 -1995 гг. ее среднегодовой прирост в сопоставимых ценах в восточных землях составлял 11,5% (в западных лишь 1,3%), а в 1995-1 998 гг. -4,2% (взападных- 2,7%) [24, с. 1 7].

Именно из-за того, что потенциал и эффективнооь экономики ГДР существенно переоценивались, очень сильным (но, как выяснилось, иллюзорным) было мнение политиков и некоторых (правда, немногих) экономистов, что даже относительно небольшое, не обременяющее общество финансовое вливание в восточногерманскую экономику придаст последней мощный импульс самооздоровления и подъема. Это казалось вполне реалистичным представлением, поскольку еще до объединения ГДР получила твердую валюту.

В 1991 г., несмотря на полный крах восточногерманской экономики, еще сохранялись оптимистические ожидания. Бум насаждался с помощью трансфертов огромных (от 130 до 1 70 млрд. □№! ежегодно) финансовых средств через рынки капитала и бюджетные субсидии. А на

* По другим расчетам - около 68% [13а, с.81].

52

фоне нарастающих рецессионных процессов в мировом хозяйстве действительный бум обеспечил бы Германии «особую конъюнктуру». Но средства были в основном проедены, поскольку основной поток финансирования использовался на цели потребления. И хотя в 1992 г. была возможность переключения ресурсов на стимулирование производства, к началу 1993 г. ФРГ также захватила волна рецессии, которую несмогло предотвратить даже продолжение стремительного (более чем на 9% в год) роста производства в новых землях (подробнее см. ниже в параграфе о "расколотой конъюнктуре"). Поэтому с 1993 г. изменилось представление о взаимовлиянии двух частей объединенной Германии друг на друга: скорее, не новые федеральные земли играют роль катализатора экономического роста объединенной Германии, а, напротив, преодоление слабостей хозяйственного развития западногерманской экономики будет способствовать и быстрому подъему Востока.

Политика трансформации восточногерманского хозяйства, однако, не была свободна от ошибок. Основной из них был даже не обмен денег по завышенному для марки ГДР курсу, а перевод в соотношении 1:1 заработных плат и их последующее чрезмерно быстрое подтягивание к западному уровню. Рост производительности же отставал, поэтому не удалось воспользоваться преимуществами относительно дешевого труда на Востоке. Это же обстоятельство во многом обусловило весьма высокую восточногерманскую безработицу.

Не удалось эффективно (с точки зрения притока инвестиций) провести приватизацию восточногерманских комбинатов, о чем речь ниже. Впрочем, «неудачи» в данной области относительны и в сравнении с процессами в России выглядят совсем иначе: как образцово-показательное осуществление приватизации в бывшей соцстране. Даже запоздалый скандал с приватизацией химического комбината "Лой-на" французскими предпринимателями, внесшими некую сумму "пожертвований" в "черную казну" правившей тогда партии ХДС, скорее, является эпизодом, чем правилом, и меркнет на фоне криминализированной приватизации в России.

53

Тем не менее и в Германии не удалось привлечь достаточное (ожидаемое) количество инвесторов, что резко затруднило процесс оздоровления восточногерманской экономики.

«Санация через приватизацию» - главный лозунг

преобразования восточногерманской экономики

Принципы и механизм приватизации в Восточной Германии существенно отличались от таковых в России и в странах Центральной и Восточной Европы. Приватизации придавалось особое значение в рамках политики хозяйственного порядка, поскольку частная собственность была и остается фундаментом рыночной экономики. Посему реформистские усилия были направлены прежде всего на формирование соответствующих отношений и институтов, спецификации прав собственности. Любые задержки, как полагали тогда почти все экономисты, обернутся огромными потерями, в том числе - и рабочих мест.

Вместе с тем проблема внедрения института частной собственности даже в бывшей ГДР оказалась очень сложной и пронизанной противоречиями. Поэтому германская политика приватизации исходила из максимально возможного ускорения этого процесса.

Основным принципом приватизации на первом этапе была избрана реституция - возвращение собственности старым владельцам. В этом существенное отличие от многих восточноевропейских стран (пожалуй, за исключением стран Балтии, где принцип реституции также активно применялся). Данный метод- а правило реституции распространялось на собственность, изъятую в период с 1933 г., -очевидно, носил ярко выраженный политический характер и с экономической точки зрения не являлся оптимальным. Судебное рассмотрение весьма запутанных претензий и юридическая нерешенность многих сложных вопросов, особенно связанных с денежной компенсацией за национализированную прежде собственность, обусловили некоторую задержку

54

процессов приватизации (хотя, надо признать, реституция так и не спровоцировала крупных конфликтов и разбирательств).

Возникли и иные непредвиденные сложности. Так, вопреки распространенному представлению о всеобщей социализации земли в ГДР, оказалось, что около 70% ее оставалось в частной собственности - правда, реально ее собственники были объединены в сельскохозяйственные товарищества, но это не помешало правовым спорам между старыми и новыми собственниками. Непродолжительные дискуссии возникли и по поводу деления собственности между федеральными, земельными, местными органами власти, а также Ведомством по опеке.

Установление обоснованности притязаний старых собственников (тем более, что за эти 60 лет они могли меняться, как менялся и сам объект собственности) было настолько экономически неэффективно, что вызывало острую критику многих либеральных экономистов. Дело заключалось не в вопросе о "справедливости", а в ощутимых экономических потерях, связанных с сдерживанием приватизации ряда объектов. Тормозящим фактором стало и введение принципа «стоимостного выравнивания» при реприватизации национализированных в начале 70-х годов предприятий.

В результате многие потенциальные инвесторы еще в период более благоприятной конъюнктуры решили выждать, пока не решатся вопросы с собственностью на земельные участки и с претензиями прежних собственников. Следствием этого стало крайне ограниченное предложение земельных участков, соответственно, очень высокие цены на них, а значит, и на расположенные на них объекты (иногда даже выше, чем в западной части).

Расширить узкие места достаточно быстро смогло Ведомство по опеке (по существу, это было Министерство приватизации). Оно было создано последним социалистическим правительством ГМодрова и первоначально должно было выполнять функции сохранения народной собственности в условиях краха государственных структур в ГДР. Позже в силу Закона об опеке от 17 июня 1990 г. Ведомство по опеке

55

получило задание на осуществление приватизации бывших «народных предприятий» (как путем возвращения старым собственникам, так и путем продажи третьим лицам ). Одновременно ему было предписано проводить оздоровление тех предприятий, которые имели шансы функционировать на рынке.

Таким образом, проводя приватизацию. Ведомство по опеке не просто решало задачи по смене юридической формы собственности, но и было нацелено на приспособление жизнеспособных, поддающихся санации предприятий к рыночным условиям, на их реструктуризацию (как и реструктуризацию всей экономики) для обеспечения конкурентоспособности новых федеральных земель.

Для этого, в частности, потребовалось провести массированную де-концентрацию восточногерманской промышленности. В ГДР 73,2% работников приходилось на предприятия с числом занятых более 1000 человек и только 4,4% - с числом занятых менее 100 человек (в ФРГ соответственно 39,8% и 1 7,6%). 3400 промышленных предприятий были объединены в 221 комбинат. В результате деконцентрации число предприятий, находящихся под опекой Ведомства и подлежащих приватизации, увеличилось с 8500 до 13500 [8, с.68].

Безусловным успехом Ведомства по опеке стала малая приватизация. Мелкие магазины, кафе, мастерские и т. д. были уже к концу 1992 г либо возвращены прежним собственникам или их наследникам, либо проданы с аукционов по приемлемым для новых собственников ценам.

Довольно успешная малая приватизация сочеталась с грюндерской деятельностью, поддерживаемой - хотя и недостаточно - прямыми и портфельными инвестициями с Запада. Всего в 1992 г. осуществлено 60 млрд. йМ частных инвестиций (к ним следует добавить 40 млрд. йМ государственных вложений). Правда, в промышленности реальные сдвиги обнаружились только через несколько лет, зато сразу весьма ощутимым оказался прогресс в сферах транспортной инфраструктуры и телекоммуникаций (инвестиции сюда осуществлялись подлозунгом: современного рынка нет не только без частной собственности, но и без телефона).

56

Сложности с приватизацией крупных комбинатов привели к таким необымным решениям, как, например, приватизация по негативной цене (тт.е. новый собственник получал предприятие, а вдобавок еще и субсидию на модернизацию). Подавляющее число крупных предприятий Hie продавалось на аукционах, а реализовывалось путем переговоров с потенциальными инвесторами. При этом фактически проводился инвестиционный конкурс, будущие собственники заключали с Ведом1ством по опеке договор, в котором брали на себя обязательства по сохранению предприятия, сохранению определенного числа рабочих мест и об инвестициях на развитие производства.

Рол ь западногерманского капитала в приватизации оказалась решающ'.ей. Однако капитал из других стран был представлен крайне слабо., Согласно опросу Немецкого института экономических исследований (DIW) летом 1992 г., в собственности иностранных инвесторов находилось только 2% восточногерманских предприятий, на которых работало 5% занятых. В основном это предприятия с числом занятых более 500 человек Вместе с тем они обеспечивали в тот период 8-9% всех инвестиций в обрабатывающей промышленности. Наибольшее число (предприятий в 1992 г. было приватизировано с участием капитала из Швейцарии (а именно, 60), но по объему запланированных инвестиций и сохранению рабочих мест впереди находится Франция (инвестиций французскими фирмами предусмотрено в 3 раза больше, че(М швейцарскими). На первом этапе из 6300 приватизированных предприятий (февраль 1992) только в 322 случаях участвовал иностранный капитал. В условиях открытой германской экономики это, надо прямо сказать, немного.

Важной особенностью восточногерманской приватизации был отказ от попыток использовать ее для наполнения бюджета, равно как и для "справедливой" продажи населению через ваучеры или льготные схемы для трудовых коллективов (собственно, коллективы в бывшей ГДР к этому и не стремились). Врезультатес 1990 по 1994г. Доходы Ведомства по опеке от приватизации составили 40 млрд. DM,

57

а расходы- 204 млрд. DM [8, с.76]. Характерно, что в 1992 г. в федеральный бюджет от приватизации не поступило ничего, в 1993 г. поступило около 100 млн. DM, a вот в 1998 г. от приватизации уже в Западной Германии поступило около 20 млрд. DM [10].

Ведомство по опеке использовало в качестве метода приватизации и методы MBO/MBI3 - продажу предприятий менеджерам данного предприятия или пришедшим со стороны и берущим на себя обязанности нетолько собственника, но и управляющего [14, с. 114-118,124-12 5; 6, с. 1 71-172]. К середине 1992 г. таким методом было приватизировано 1500 предприятий (с большим преобладанием МВО, то есть продажи "своим" менеджерам), что составило около 20% всех приватизированных объектов (половина из них относилась к строительству и сфере услуг). Фактически речь шла о мелких и средних предприятиях с числом занятых менее 300 человек (95% всех предприятий, приватизированных таким способом, причем более половины таких предприятий имело менее 20 занятых) [14, 117]. (Чаще всего это были самостоятельные производственные объекты, возникавшие в результате разукрупнения комбинатов). Для Ведомства по опеке это была не только возможность ускорить процесс приватизации, но и метод создания новых предпринимателей. Не все новые собственники из числа бывших менеджеров восточногерманских предприятий смогли закрепиться на рынке, и именно у предприятий, приватизированных таким образом (а непутем покупки западногерманским инвестором), возникали существенные трудности, ведущие к банкротству или просто к ликвидации.

Собственно говоря, в большинстве случаев модель МВО и применялась из-за бедственного положения предприятий, угрозы их ликвидации. Вместе с тем: нередко в предприятиях, приватизированных по модели МВО, участвовал в качестве совладельца и западный партнер.

Management-Buyout (МВО) - продажа предприятия его управляющим. Management- Buy in (МБР) - продажа предприятия внешнему инвестору, который, получив право собственности, становится управляющим.

58

Тем не менее эксперты не ошибались, когда отмечали, что шансы выживания предприятий, использовавших модель МВО, проблематичны. Но, во всяком случае, этот метод сыграл важную вспомогательную (а может, и обучающую) роль, хотя и оказался недостаточным для формирования эффективного среднего предпринимательства.

МВ1, напротив, рассматривалась в основном как опытный полигон для привлечения грамотных специалистов на перспективные предприятия. Основное условие продажи в этом случае - эффективная концепция предприятия, согласующаяся с возможностями финансирования!. Причем будущий предприниматель осознанно брал на себя индивидуальный риск.

Из-за нехватки капитала предприятия чаще выкупались с долгами, что сразу означало высокую задолженность приватизированных фирм и проблематичность получения кредитов для инвестиционных целей. Проблема финансирования развития была основной, несмотря на трансферты, помощь государства и т. п. Но не менее важной и трудной оказалась проблема сбыта, поскольку рыночные ниши быстро заполнялись западными фирмами и их товарами.

Многим фирмам приходилось радикально менять сферу деятельности, причем нередко весьма успешно. Так, менеджеры среднего предприятия в Потсдаме по производству машин для лесозаготовок (приобретенного в 1991 г. западногерманской фирмой "Зоммер") быстро определили, что прежний рынок перенасыщен, прежние клиенты (в основном в России) не готовы платить. В результате интенсивной маркетинговой работы, технического переоснащения и четырехкратного сокращения персонала предприятие переключилась на изготовление специализированных кузовов для грузовиков и уже через три года получало устойчивую прибыль.

Однако найти новые ниши на перенасыщенном рынке было трудно. Исследование рынка было чуждой сферой для менеджеров бывшей ГДР, и поначалу только в редких случаях удавалось согласовать производственные и финансовые возможности с реально существующим

59

рыночным спросом. Ведомство по опеке было вынуждено ликвидировать более 3700 предприятий (тоесть примерно 30% отобщегочисла предприятий, подлежащих приватизации).

Крометого, Восточной Германии приходилось учитывать возрастающую конкуренцию территорий (Standortwettbewerb), в том числе со стороны стран - членов ЕС. Это требовало устранения всех барьеров (прежде всего в сфере приватизации) на пути инвестирования, но приток капитала в объединенную Германию оказался чрезвычайно низким, что, в конечном счете, привело к быстрому торможению развития новых федеральных земель после 1996г.

К концу 1994 г. приватизация в основном была завершена и Ведомство по опеке прекратило свою деятельность. Восточногерманская экономика обрела институт частной собственности и стала работать по правилам социального рыночного хозяйства.

От "расколотой" к единой конъюнктуре4

Первые пять-шесть лет после объединения двух частей страны Германия жила в условиях "расколотой" (раздвоенной) конъюнктуры: очень слабый рост (и даже спад в 1993 г.) на Западе и бурный подъем на Воаоке. И хотя второго «немецкого чуда» не произошло, о провале политики объединения к ее первому (пятилетнему) юбилею серьезные

4 В настоящем параграфе статистические данные по конъюнктуре германской экономики (если это не оговорено специально) взяты из публикаций немецких экономических институтов за 7992-2000 гг.: Deutsches Institut fur Wirtschaftsforschung (DIW), HWWA (Hamburgisches Weltwirtschafts-Archiv), ifo-lnstitut fur Wirtschaftsforschung, Institut fur Weitwirtschaft, Institut fur Wirtschaftsforschung Halle, RW/ (Rheinisch-Wetstfàlisches Institut fur Wirtschaftsforschung), а также Deutsche Bank Research и Bundesministerium fur Wirtschaft und Technologie (см., например [11, Т 9, 20, 22]).

60

эксперты также не говорили, противопоставляя скепсису, сопровождавшему процесс объединения с первого дня, реальные позитивные факты.

После экономического краха 1990-1991 гг. в новых федеральных землях вначале наблюдался устойчивый ежегодный экономический рост (темпы роста ВВП составляли от 6% до 11%). К середине 90-х годов Восточная Германия превратилась в самый быстроразвивающийся регион Европы. Правда, базовые значения 1990 и 1991 гг. были крайне низки, а, скажем, экспорт из Восточной Германии в тот период был весьма мал, что и объясняет фантастические темпы его роста в последующие годы. Если в 1990 г. доля бывшей ГДР в производстве совокупного продукта объединенной Германии составляла 9% (в 1989 г., по официальным данным, она равнялась почти 16%), то к концу 1994 г. она увеличилась до 11 % и сохраняет этот показатель вплоть до 1999 г.

В ряде отраслей рост был особенно значительным: так, в строительстве доля новых земель выросла более чем на десять пунктов и достигла 27% (правда, на фоне весьма слабой строительной конъюнктуры на западе страны). Резко увеличилась и доля сферы услуг. Структурные сдвиги в промышленности - этой ахиллесовой пяте восточногерманской экономики в начале 90-х годов - отражали не только попытки рационального приспособления к хозяйственной структуре Западной Германии, но и кризисное ее состояние вследствие отсталости по многим параметрам. Поэтому, например, доля машиностроения (считавшегося наиболее передовым в бывшем СЭВе) в чистой продукции промышленности и строительства за первые пять лет после объединения упала с 15,2 до 5%, электротехники - с 8,5 до 5,1%, сравнявшись с долей производства стройматериалов.

Основная проблема восточногерманской экономики, несмотря на первоначально бурный хозяйственный рост, была сходна с российской: нехватка основного капитала. Правда, уже за первые пять лет объем накопленных основных средств вырос примерно на 140 млрд. марок, но на душу населения он равнялся 1/3 западногерманского уровня. Хотя инвестиции неуклонно растут и разрыв в обеспеченности

61

рабочих мест средствами производства в двух частях страны сокращается, тем не менее, даже по наиболее оптимистическим оценкам Мюнхенского института экономических исследований ИФО (ifo-Institut fur Wirtschaftsforschung), различия все еще значительны: в 1997 г. оснащенность рабочего места средствами производства в Восточной Германии в среднем достигала лишь 75% западногерманского уровня [24, с. 1 3].

Если в 1992-1996 гг. показатели экономического роста в новых федеральных землях доходили почти до двузначных величин, значительно превосходя соответствующие показатели на Западе, то уже в 1997 г. темпы роста ВВП (в сопоставимых ценах) в Западной Германии впервые после объединения оказались выше, чем в Восточной. В 1992 г. в Восточной Германии они составляли 7,8%, а в Западной - 1,8%, в 1993г. соответственно 8,9% и минус 1,9%, в 1994 г. - 9,9% и 2,2%. В 1997г. соотношение впервые изменилось: ВВП в западных землях вырос на 2,4%, а в восточных всего на 1,8%. Основной причиной такого поворота стал, очевидно, уже упоминавшийся существенный спад строительной индустрии, имеющей на Востоке больший вес в создаваемом ВВП, чем на Западе. Кроме того, гораздо меньшими темпами, чем прежде, развивалась сфера услуг.

Крайняя неравномерность экономического развития немецкой экономики в 90-е годы и "расколотость конъюнктуры" имели двоякий характер и были обусловлены двумя различными комплексами причин.

Во-первых, существенное воздействие на общеэкономический процесс оказывал процесс финансирования "восстановления Востока" с сопутствующими гигантскими трансфертами и дополнительным налоговым бременем ("надбавка солидарности" к корпорационному налогу). Чистые переводы составляли от 130 млрд. марок в 1991 г. до 176 млрд. марок в 1994 г.; только в 1995 г. благодаря завершению приватизации, требовавшей многомиллиардных расходов, впервые сумма трансфертов снизилась - до 155 млрд. - и продолжала снижаться в дальнейшем.

62

Во-вторых, накопленное втечение длительного периода ухудшение условий инвестирования и предпринимательства в Германии привело к снижению динамики не только капиталовложений, но и внутреннего спроса (и государственного, и частного). Решающее значение в качестве фактора экономического роста стал играть зарубежный спрос. Именно благодарясущественномуростуэкспорта(примернона 11,5%)произош-ло оживление рынка в 1997 г. Правда, он не оказал оздоравливающе-го воздействия на рынок труда, но способствовал тому, что после довольно продолжительной стагнации производство стало расти.

Та бл и ц а

ОСНОВНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ ЭКОНОМИКИ ГЕРМАНИИ

1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998

Темпы роста ввп' 5,02 2,2 -1,1 2,3 1,7 0,8 1,8 2,3

Темпы роста

производительности труда Темпы роста 0.5 2,7 1,8 1,6 2,5 1,9

промышленного производства Инфляция (гармонизирован- со 012 -2,6 -7,3 3,6 2,0 0,2 3,2 4,0

ный индекс потребительских цен) 3,5 5,1 4,5 2,7 1,8 1,2 1,5 0,6

1 В процентах к предыдущему году. ' Западная Германия.

Источники : Bundesministerium der Wirtschaft und Technologie; Statistisches Bundesamt; Deutsche Bank Research.

63

Продолжение та б л и щы со с 6 3

Дефицит

госбюджета, в % от ВВП (методика национальных счетов) -4,3 -2,8 -3,5 -2,6 -3,3 -3,4 -2„7 -2,1

Экспорт

товаров, млрд. марок 665,8 671,2 628,4 690,6 749,5 788,9 888„6 950,1

Импорт

товаров. млрд. марок Сальдо 643,9 637,5 566,5 617,0 664,2 690,4 772!, 1 821,1

платежного баланса по текущим операциям. млрд. марок Уровень безработицы (доля безработных в тотдо-способном населении) -28,4 6,7 -21,1 7,8 -14,9 8,9 -36,5 9,6 -27,2 9,4 -8,4 10,4 -2„4 11,4 -7,4 10,6

1995-1996 гг. были трудными для немецкой экономики. Хотя абсолютного падения производава, как это случилось в 1993 г., не наблюдалось (нового кризиса удалось избежать, прежде всего, благодаря улучшению конъюнктуры на мировых рынках), динамика основных макроэкономических показателей была слабой. Замедление темпов экономического роста сопровождалось дальнейшим увеличением безработицы и обострением кризиса государственных финансов.

64

И все же в 1997 г., как теперь ясно, перелом произошел: резкое замедление роста на востоке сопровождалось улучшением конъюнктуры в стране в целом. Четвертый год экономика на западе и востоке Германии находится в стадии конъюнктурного подъема, хотя темпы роста остаются неравномерными.

Азиатский кризис (1997-1998) негативно воздействовал на германскую экономику, правда, степень этого воздействия оаается спорной. По расчетам экспертов "Дойче банк рисёрч", ухудшение динамики роста в Германии, обусловленное прямым и косвенным влиянием этого кризиса, в 1998 г. едва ли превысит 0,3-0,5%. Наиболее негативный результат- продолжение роста безработицы. Вместе с тем азиатский кризис оказал сдерживающее влияние на рост цен в мировой экономике, а это благоприятно сказалось на показателе инфляции внутри страны.

Капиталы в значительных объемах перемещаются из Юго-Восточной Азии на рынки промышленно развитых стран, что! приводит к снижению фактической доходности ценных бумаг и росту курса акций. Курс акций на немецких биржах устойчиво растет с 19!95 г. Иными словами, ситуация на финансовых рынках к концу 90-х годов стала весьма благоприятной для германской экономики, но выводить отсюда даже среднесрочную тенденцию было бы рискованно.

В отличие от предыдущих лет основой роста в 1998 г. стал внутренний, а не зарубежный спрос. Немецкие потребители - частные фирмы и домашние хозяйства - заметно повысили свою активность и обеспечили основную долю прироста ВВП. Сохранение этой тенденции обусловливает надежды на продолжение экономического подъема даже при сжатии спроса на мировых рынках.

Экономическое развитие в 1998 г. сохранило заметную отраслевую дифференциацию. Углубился кризис в строительстве (объем новых заказов в прошлом году едва достигал 82-85% отуровня 1995 г.), что неблагоприятно сказывается на экономическом развитии страны. Напротив, динамика обрабатывающей промышленности последние два

65

года была впечатляющей! В 1998 г. рост производства в этом секторе экономики составил около6%, а, вчастносги, в автомобилестроении-17%. Вместе с тем продолжается кризис в текстильной и швейной отраслях, после 13%-ного роста в 1997 г. производство в сталелитейной промышленности упало на 2%. В конце 1998 г. индексы производства и притока заказов в обрабатывающей промышленности в целом стали снижаться.

Несмотря на возросшее значение внутреннего спроса, экспорт оставался мощным фактором подъема и, хотя в 1998 г. его увеличение было не столь бурным, чем в 1997 г., прирост оказался довольно значительным -на 7%. Подобное расширение экспорта удалось обеспечить прежде всего благодаря тому, что внешнеторговые связи Германии ориентированы в основном на ее западноевропейских соседей и США, также переживавших существенный экономический рост. Стоит отметить, что в первой половине 1998 г. и рост немецкого экспорта в Россию был чрезвычайно бурным -он увеличился почти на 30%. И хотя во второй половине года кризисный список основных внешнеторговых партнеров ФРГ наряду с Японией пополнила и Россия, это лишь незначительно уменьшило экспортную экспансию страны. Влияние азиатского, российского и бразильского финансовых кризисов на германскую экономику ( впрочем, как и на всю западноевропейскую) оказалось довольно ограниченным, а ряд факторов (падение цен на энергоносители и другие сырьевые товары, улучшение монетарных условий в связи с низкой инфляцией, региональное перераспределение потоков капитала, от которого частично выиграли европейские страны) даже благоприятствовал динамичному экономическому развитию в стране.

Хорошие показатели развития экспорта в период локальных финансовых кризисов (а значит, более слабого расширения внешних рынков) свидетельствуют о высоком инновационном потенциале и успешной реструктуризации немецких фирм, способных эффективно действовать в усложнившихся условиях.

Рост внутреннего спроса в немалой степени был обусловлен заметной инвестиционной активностью. Впервые после кризиса 1993 г. пред-

66

приятия так сильно - более чем на 4% - увеличили свои капиталовложения. В основном это были вложения в оборудование (их рост составлял примерно 8,5%), инвестиции жев строительство продолжали сокращаться. Это свидетельствует о направленности инвестиционной деятельности на рационализацию и модернизацию существующего производства. Содействуя повышению конкурентоспособности и лучшей приспосабливаемости к требованиям мирового рынка, такой характер инвестиций не решает одну из острейших социально-экономических проблем - преодоление безработицы. Расходы предпринимателей на создание новых производственных мощностей все еще не достигли уровня 1992г.

Проблемы в сфере занятости препятствуют и росту частного потребления, хотя по сравнению с предыдущим годом оно заметно увеличилось, тогда как государственное потребление осталось на грани стагнации. Перспективы существенного роста >-астного и особенно государственного потребления в ближайшие два года оцениваются как очень благоприятные. Однако нельзя исключать, что последствия финансовых кризисов в других регионах окажутся в текущем году для немецкой экономики более болезненными, причем не только в отношении экспорта. Риск такого развития тем выше, чем менее устойчиво будут увеличиваться частный спрос и предпринимателэские инвестиции в стране.

Опросы 1998 г. показали, что преобладают позитивные среднесрочные предпринимательские ожидания, вчастности, возрастают намерения расширять производственные мощности. Но реализация этих стремлений в среднесрочной перспективе зависит от того, насколько благоприятными будут рамочные условия хозяйствования. Предприниматели ожидали, прежде всего, сохранения высокой прибыльности вложения капитала (уровень рентабельности после многолетнего сокращения повысился до уровня конца 80-х годов, составляя от 10 до 15%, что, впрочем, существенно ниже рентабельности американских компаний) и нынешней стабильности цен, позволившей снизить процентные ставки до рекордно низкого уровня.

67

Нов 1999 г. хозяйственное развитие страны явно оставляло желать лучшего. ВВП увеличился за год всего на 1,4% против 2,3% в 1998 г., что было обусловлено прежде всего существенно более низкими темпами прироста экспорта (всего 2,8% против 7% в 1998 г. иболее 11%в 1997г.), Приэтомтемпы роста ВВП в новых землях по-прежнему, как и в предыдущие два года, немного уступали темпам роста в западной части страны.

Неблагоприятная динамика мирового рынка в начале 1 999г. особенно негативно повлияла на германских производителей, традиционно ориентированных на экспорт. Однако уже во втором полугодии ситуация резко изменилась к лучшему. Благоприятные мирохозяйственные условия в 2000 г. (ускоренный рост несмотря на повышение цен на нефть) позволили существенно нарастить германский экспорт и, следовательно, увеличить темпы роста национальной экономика. Так, шесть ведущих экономических институтов в совместном докладе оценивают рост ВВП в 2000 г. на 3,0% при сохранении опережающих темпов; в западной части страны: 3,1% в старых землях и 2,0% в новых [13а, 53]. Оценки роста ВВП на 2000 г. всегда более сдержанного "Дойче банк: рисёрч" на этот раз оказались даже чуть выше: 3,1%-3,2% [25, с. 10; 25а,с.10].

Однако ни темпы, ни характер экономического развития не давали (по крайней мере, до начала 2000 г.) оснований для позитивных оценок и не удовлетворяли ни экспертов, ни простых немецких граждан. Прежде всего, это связано с двумя особенностями нынешнего подъема:

1. Он не имеет прочного фундамента и питается, как уже отмечалось, преимущеавенно расширением экспорта, тогда как инвестиционная деятельность стагнирует, частное потребление росло в последние годы лишь на 1-1,2%, а государственное-едва преодолевало нулевую отметку (и то за счет социального страхования). Экспорт же сильно зависит от неустойчивой мирохозяйственной конъюнктуры!.

2. Уже длительное время в стране сохраняется высокая безработица, на которую практически не повлияло и нынешнее улучшение конъюнктуры (по крайней мере, до 1999 г.), более того, число рабочих мест сокращалось даже в условиях подъема.

68

Поэтому многие экономисты и политики в Германии с тревогой оценивали ситуацию, сложившуюся во второй половине 90-х годов. Так, авторитетнейший Совет экспертов по оценке общеэкономического развития в ежегодном докладе, представленном в ноябре 1997 г., отмечал, что экономику страны характеризует прежде всего "сохраняющаяся слабость роста", отсутствие предпосылок "самюукрепляющегося подъема" и "усиливающаяся безработица". И повинен в этом в первую очередь "парализующий застой в экономической политике" [16].

Действительно, динамика экономического развития в Германии, особенно на фоне устойчивого роста в США и нарастающей конкуренции восточноазиатских и латиноамериканских стран, выглядит не очень впечатляющей, а о том, что трансформация новых федеральных земель станет катализатором подъема, никто уже не говорит.

Сильный зарубежный запрос, благоприятствующий росту германского экспорта, который превосходит темпы расширения мировой торговли, пока остается мотором экономического развития в стране. Чрезвычайно мощное развитие экспорта в 1997-1998 гг. (а после паузы в 1999 г. - и в прошлом году) стало возможным благодаря не только хозяйственному оживлению в европейских странах, являющихся основными торговыми партнерами Германии, но и очевидному повышению конкурентоспособности немецких фирм на мировых рынках. Этому содействовали усилия по оптимизации хозяйственных условий. Среди основных факторов - сдерживание роста заработной платы (с 1996 г.) и ощутимое обесценение немецкой марки (а с весны 1999 г. и евро), ставшее неизбежным после ее взлета весной 1995 г.

Разумеется, благоприятное развитие экспорта не может не оказывать некоторого воздействия на оживление внутреннего спроса. Однако тормозящие факторы в 1996-1999 гг. доминировали: государство не могло увеличивать свои расходы из-за режима экономии и необходимости снижать дефицит госбюджета.

Упомянутое выше оживление внутреннего спроса в 1998 г. не привело к радикальному и устойчивому изменению соотношения факторов роста:

69

эпизодическое улучшение было обусловлено с краткосрочным потребительским бумом накануне повышения НДС.

Правда, после кризисного 1993г. реальное потребление постоянно росло - за первые четыре года в среднем на 1,25% в год, а в 1 9981999 гг. только частное потребление увеличивалось более чем на 2% ежегодно. Но такое увеличение явно недостаточно для того, чтобы внутренний частный спрос мог быть ощутимым фактором экономического роста. Существенное снижение занятости негативно влияет на динамику доходов и ограничивает тем самым возможности сильного расширения потребительского спроса. Такое же воздействие имеет возраставшее до 1999 г. бремя налогов и отчислений, которые привели к ощутимому снижению чистой заработной платы. Сокращение же и без того весьма низкой доли сбережений частных лиц с целью расширить потребление вряд ли возможно и целесообразно. Тем не менее в 2000 г. ситуация в сфере частного потребления стала реально улучшаться.

Инвестиции увеличивались в последние годы очень медленно (в 1996 г. они даже абсолютно сокращались), и только в 1998 г. вложения в оборудование стали заметно повышаться (на 5-9%), тогда как небольшой рост строительных инвестиций ожидается только в 2001 г.

Такое положение дел свидетельствует о довольно интенсивной реконструкции и модернизации действующего производава, причем как в старых, такивновыхфедеральныхземлях. Рационализация производства важна и жизненно необходима, но она неизбежно связана с такими неприятными моментами, как, например, устойчивая безработица.

В 1997 г. стала увеличиваться и степень загрузки мощностей, особенно в обрабатывающей промышленности, превысив среднее многолетнее значение - 84,5%. Вместе с тем следует учитывать, что за повышением степени загрузки стоит не только расширение общехозяйственного спроса, но, прежде всего, слабое увеличение производственного потенциала. Поэтому о тенденции нормализации загрузки говорить еще не приходится. Однако рост степени загрузки позитивно

70

воздействует на оживление инвестиций в оборудование. И это, кстати, создает благоприятные возможности для машиностроения в новых федеральных землях.

Среди причин низкой предпринимательской активности эксперты особо выделяют неуверенность потенциальных инвесторов в том, на какую долю произведенного продукта в среднесрочной перспективе будут притязать государство (через налоги и отчисления) и работники (через зарплату). На многих промышленных предприятиях при улучшении положения с доходами прибыль (прежде всего распределяемая часть) почти не растет. Все это потребовало ускоренного решения вопроса о реформе налогообложения предприятий.

Важно отметить, что, несмотря на более низкие темпы роста ВВП, промышленность на Востоке в последние годы растет быстрее, чем на Западе (причем в 1 997 г. восточногерманские темпы более чем в два раза превышали западногерманские). Это свидетельствует о том, что реструктуризация промышленности бывшей ГДР стала приносить первые плоды. В целом же по стране обрабатывающая промышленность после стагнации в 1996 г. росла и в 1997, ив 1 998, и в 1999 гг., причем основной вклад вносят автомобилестроение, черная металлургия, электронная и химическая отрасли.

Особенно важно, что в новых федеральных землях до 1998 г. наблюдался более сильный рост производительности труда, чем на Западе. Тем самым разрыв в уровнях производительности в восточной и западной Германии сокращался. Правда, одним из сопутствующих явлений этого прогрессивного развития, как и при отмеченном выше процессе коренной модернизации действующих предприятий, стала высокая безработица. Впрочем, эффект догоняющего развития при относительно низком исходном уровне в новых землях почти исчерпан, и в 1998-1999 гг. опережающими темпами уже росла производительность труда в западных землях.

Так что возврат к бурным темпам предшествующих лет на востоке страны, очевидно, уже невозможен. Восстановительный процесс

71

замедлился вследствие недостатка инвестиций и затяжной стагнации в строительстве, которую не могут перебороть позитивныетенденции развития в обрабатывающих отраслях. Однако перспективы не столь пессимистичны. Следует принимать во внимание, что процесс структурного упорядочения в строительстве после сильного бума начала 90-х годов, вызванного чрезмерным спросом в частной и общественной сферах, был неизбежен. Спад производства в строительстве в течение последних двух лет выглядит пугающе, если сравнивать его с предшествующим ростом, но на деле это, скорее, процесс нормализации. Ктому же необходимо отметить, что в новых землях изначально сформировалась предпринимательская структура преимущественно из небольших и слабых фирм. Район сбыта их продукции ограничен и замыкается на близлежащей территории. На мировых рынках их позиции слабы. Но уже сейчас восточногерманские предприятия обрабатывающих отраслей стабильно расширяют производства и наращивают сбыт за рубеж, а это положительный сигнал для экономики в целом.

Социальные проблемы объединенной Германии

Приспособление Восточной Германии к новой ситуации оказалось делом нелегким. Прежде всего неожиданные проблемы возникли с социально-психологической стороны. Слишком сильны были иллюзии, усиливаемые популистскими обещаниями боннских политиков. Впрочем, возможно, канцлер Коль не просто напускал предвыборного тумана, а искренне верил, что через короткое время все увидят «цветущие ландшафты» на востоке страны и это не потребует никаких жертв от тех, кто живет на западе. Самообман охватил тогда всех немцев. И тем сильнее оказалось позже разочарование.

Разочарование из-за несбывшихся надежд затмило даже действительные успехи. Ведь что бы ни говорили критики, реальный уровень жизни восточных немцев устойчиво возрастал по сравнению

72

с временами социализма, причем особенно значительно у пенсионеров: пенсия у восточных немцев уже в 1994 г. в среднем составляла почти 80% от западногерманского уровня, тогда как в июне 1990г. она достигала лишь 1 /3 его. Однако возник иной масштаб сравнений: все стали сравнивать свое положение не с тем, как они жили в ГДР, а с тем, как живет сейчас население Западной Германии. Раз страна единая, то все должны иметь равные возможности.

Это оказалось невозможным, и восточные немцы стали ощущать себя людьми «второго сорта». Вместе с тем огромные переводы средств из Западной Германии сказались и на государственных финансах, и, соответственно, на каждом западногерманском налогоплательщике. Трудно было заглушить назревавшее подспудно отношение западных немцев к «восточным братьям» как к нахлебникам, не заслужившим высокого уровня благосостояния. Ведь только на социальные нужды в 1991 -1994 гг. в новые федеральные земли было закачано 240 млрд. марок. Авсего к концу 1995г. по разным государственным каналам сюда поступило более 1 трлн. марок. Это действительно невиданная в истории акция помощи и солидарности. Только в 1998-1999 гг. стало возможным говорить о способности новых федеральных земель самостоятельно зарабатывать на социальные нужды, хотя трансферты (уже существенно меньшие по объему, чем прежде) пока сохраняются.

Кроме того, столь желанная «дойче марк» принесла на территорию бывшей ГДР новые проблемы, начиная с краха большей части ее промышленности и возникновения огромной безработицы и кончая упразднением системы бесплатных социальных услуг и почти бесплатного жилья. Увы, соединить «преимущества» социализма и капитализма оказалось невозможно, хотя многие на востоке страны об этом мечтали.

Существенный негативный вклад в процесс трансформации внес политический лозунг «равенство условий жизни», выражавшийся на практике в требовании равных номинальных зарплат и других видов доходов для жителей западной и восточной частей страны. На фоне

73

нарастающей неуверенности в связи с неизбежной безработицей это требование приобретало дополнительную остроту.

Именно неверная оценка социального равенства привела к экономическим проблемам, обострившим социальные проблемы. Одна из причин, по мнению немецких экспертов, в частности К. Ватрина. Х.-В, Зинна и др., заключается в следующем. Резкий переход от командной экономики к рыночной сразу же обнажил неэффективность всего восточногерманского хозяйства и особенно монстров-комбинатов. Перевод зарплаты в йМ 1:1 означал шоковую ситуацию в сфере издержек. Если раньше внутренний курс перерасчетов (4,6:1 ) позволял ряду предприятий успешно действовать на западных рынках, то теперь все они оказались неконкурентоспособными. Мало того, что зарплата была переведена в йМ, так еще и отраслевые тарифные соглашения были нацелены на быстрое сближение ставок на Востоке и на Западе (естественно, за счет повышения ставок на Востоке, причем это практически не связывалось с реальным соотношением производительности труда). Например, для служащих государственных учреждений, равенство в основном было достигнуто уже в 1994 г. (правда, надо отметить, что основную часть чиновников высшего и среднего уровня составили "командированные" специалисты из Западной Германии). Ежегодные скачки в повышении зарплаты составляли от 20 до 25%. Предпринимались попытки очень быстро подвести уровень зарплаты в Восточной Германии к западногерманскому уровню, ив 1998г. уже как минимум в шести отраслях (в том числе, в черной металлургии, полиграфии, страховом деле) тарифная зарплата в восточных землях составляла 100% от западногерманского уровня [19, с.49].

Ясно, что с таким уровнем зарплаты и все еще низкой производительностью предприятия не имели никаких шансов выжить на рынке. Крах значительной части экономики оказался неизбежным. Промышленное и сельскохозяйственное производство уменьшилось наполови-ну. Соответственно, сокращались рабочие места, и социальное положение населения становилось неустойчивым. Так, стремление к соци-

74

аяьнойсправедливости (в области зарплаты)обернулось социальной драмой (в сфере занятости).

Однако всеобщей катастрофы не произошло и прежде всего благодаря массивному переводу средств с Запада на Восток. В результате при гигантском сокращении произведенного ВНП в новых землях существенно выросли потребление, государственные расходы и импорт. В целом расходы в Восточной Германии в первой половине 90-х годов были вдва раза выше производимого продукта. Причем, чтобы только поддерживать уровень потребления 1992 г., потребовалось не только сохранение, но и расширение субсидий на социальные нужды вплоть до 1997 г.

Государство не смогло проводить политику дерегулирования рынка труда, на котором господствует картельная логика мощных союзов. Связанные тарифными соглашениями, фирмы не имели возможностей гибко манипулировать зарплатой, а поэтому сокращали рабочие места. Противники либерализации рынка труда требовали «сохраняющих субсидий» и субсидирования зарплаты, хотя это лишь деформировало отношения в области зарплаты и привело к тяжелым социальным проблемам, которые приходится решать и через десять лет после объединения.

Социальный климат в стране по сравнению с 1991 -1994 гг. все же улучшается: меньше стало демонстраций и митингов протеста «диск-риминирируемых осей», население понимает, что время подарков прошло и необходимо самостоятельно зарабатывать себе на достойную жизнь. Сейчас даже "левая" оппозиция (ПДС и близкие ей структуры) не может отрицать очевидного прогресса в условиях жизни восточных немцев. Да, социальные гарантии социалистического образца исчезли, и восточные немцы ощущают себя менее социально защищенными. Но они обрели свободу и правовое государство, а это не только самоценности, но и важнейшие условия высокого жизненного стандарта.

Однако говорить о полной социальной идентичности граждан Германии пока рано. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что почти 20% избирателей новых федеральных земель голосуют за ПДС. И если

75

в западных землях 28% населения считает германскую социально-экономическую систему социально несправедливой, то в восточных землях-40% [26, сЛ].

Безработица - самая острая проблема

объединенной Германии

Самая крупная и нерешенная до сих пор социально-экономическая проблема, существующая в объединенной Германии, - высокая и устойчивая безработица. Правда, она отнюдь не явилась только следствием объединения, во всяком случае, в западной части страны: более чем двухмиллионная армия безработных стала постоянным явлением в ФРГ с середины 80-х годах. В 90-е годы она ежегодно росла на 200-300 тыс., и дополнительно к ней добавлялась более чем миллионная армия безработных в новых федеральных землях. Если в начале 90-х годов полагали, что высокая безработица на Востоке - это кратковременное явление переходного периода, то теперь становится ясно, что вместе с экспортом социально-экономической модели ФРГ в новые федеральные земли занесена и хроническая структурная безработица.

Надежды на радикальные позитивные сдвиги на рынке труда пока не оправдываются. Если предыдущий опыт ФРГ по выходу из кризисов свидетельствовал о том, что уже на следующий год после самой низкой точки рецессии прекращается снижение занятости, то в 90-е годы, в частности после кризиса 1993 г., этого не происходило четыре года. В наиболее неблагоприятном 1997 г. число занятых в Германии уменьшилось более чем на 400 тыс., в том числе в Западной Германии - на 300 тыс. Только число зарегистрированных безработных в среднегодовом исчислении составило в Германии в целом около 4,4 млн. человек (более 3 млн. - на западе), или 11,4% от трудоспособного населения (на западе - 9,9 %, на востоке - 1 7,4%). Еще не менее 2 млн. составляли скрытую безработицу.

76

Сокращение занятости в 90-е годы отражало, прежде всего, сниже-ниечисла рабочих мест в обрабатывающей промышленности. Оно не компенсировалось созданием новых рабочих мест в сфере услуг, поскольку здесь оно происходило более медленно.

Следует, правда, учитывать, что, хотя в Восточной Германии безработица особенно высока (учитывая скрытую - 27% по сравнению с 13% в Западной Германии), доля занятых ко всему населению здесь выше, чем в Западной Германии: 42% против 41 %, Это значит, что потребность в занятости у восточных немцев остается намного выше, чем у западных. Некоторые эксперты полагают, что негативную роль в сохранении высокой безработицы на Востоке сыграло и резкое снижение государственной поддержки (особенно финансовой) мер по созданию новых рабочих мест и по переобучению безработных (потребность на Востоке в этой поддержке гораздо выше). Одной из главных причин поражения правоцентристской коалиции на парламентских выборах в 1998 г. как раз стала их неспособность справиться с высокой и долговременной безработицей.

Только в 1998 г впервые за десятилетиечисло занятых в Германии немного увеличилось ( на 0,4% ), доля безработных снизилась еще существеннее, но эти улучшения происходили почти исключительно на западногерманской территории. В 1999 г. число безработных также уменьшилось, но слабее, чем в предшествовавшем году. В 2000 г наметился явный перелом тенденции: уровень безработицы в целом по стране составил 9,2%, но опять-таки за счет старых земель, где он понизился до 7,5%, тогда как в новых землях все еще превышал 17% [1 За, 57]. Очевидно разрыв в уровне безработицы между двумя частями страны сохранится еще многие годы и вряд ли его можно преодолеть специальными мероприятиями только в новых федеральных землях. При этом мнение специалистов однозначно: нехватка новых рабочих мест вызвана не недостаточным совокупным спросом, а структурными и институциональными проблемами [7], поэтому один лишь экономический подъем не приведет к ощутимому снижению безработицы.

Отсутствие заметных улучшений вплоть до 1998 г. можно объяснить уже упоминавшимся устойчивым нежеланием предпринимателей

77

инвестировать в наращивание новых производственных мощностей. Кроме того, ярко проявилась негибкость германского рынка труда, проверенная десятилетиями система тарифной автономии стала давать сбои и действовать против роста занятости. Несмотря на сдержанную тарифную политику в 1997-1998 гг., предприниматели не уверены, смогут ли их партнеры нетарифным переговорам выдерживать курс на ограничение зарплаты (а значит, и на расширение занятости) достаточно длительное время.

И именно в Восточной Германии профсоюзы под флагом борьбы за выравнивание уровней зарплаты провоцировали сильное удорожание рабочих мест, которые становятся неконкурентоспособными. Высокая зарплата, требуемая сразу, оборотной стороной имеет высокую безработицу. Чтобы побороть ее, требуются институциональные изменения на рынке труда, которые придали бы ему необходимую гибкость. Нужны новые правила взаимоотношений между работодателями и наемными работниками (в частности, пересмотр механизма тарифной автономии, продуцирующего непомерный и неадекватный рост заработной платы).

Изменения в экономической политике и необходимость реформирования социального рыночного хозяйства

Экономическая политика в Германии имеет неоднозначное влияние и на конъюнктуру, и на структурные сдвиги, и на решение социальных проблем. Если денежная политика Федерального банка (а с 1999 г. и Европейского центрального банка) создавала благоприятные монетарные условия для хозяйственной деятельности, то финансовая политика, напротив, ухудшала предпринимательский климат. Многое зависит от изменений в экономической политике нового правительства социал-демократов и "зеленых", пришедшего к власти в 1 998 г.

78

Финансовая политика федерального правительства была направлена прежде всего на то, чтобы показатели дефицита госбюджета соответствовали "маастрихтским критериям" (не более 3% к ВВП). Для этого начиная с 1996 г. осуществлялись меры по интенсивному сокращению социальных трансфертов, материальных расходов и инвестиций государства. Правда, вначале были повышены нормы социальных отчислений. Это тормозило и без того весьма скромный рост располагаемых доходов частных домохозяйств. Вместе с тем неудача кабинета Коля с реализацией запланированной налоговой реформы (предусматривавшей, в частности, уменьшение корпоративного налога) снизила готовность предпринимателей расширять производственные мощности и рабочие места.

Немецкие эксперты отмечают, что прежнее правительство, проводившее несдержанную политику наращивания задолженности, оставило нынешнему кабинету Шредера тяжелое наследство: государственный долг составлял в 1989 г. 900 млрд. йМ, а через 10 лет достиг уже 2200 млрд.йМ. Решение Гельмута Коля финансировать германское объединение с помощью растущего государственного долга, а не налогов существенно ограничивает поле деятельности нового канцлера [7].

Для значительной части населения в Германии (как и в других западноевропейских странах) не только расширение, но и простое сохранение нынешней системы социальной поддержки означает лишь усиление налогового бремени без адекватного возмещения в социальной сфере. Разрыв между валовой и чистой зарплатой весьма значителен5.

Однако еще большая опасность заключается в том, что высокие стандарты в оплате труда и система социального страхования с отнесением основной части платежей на себестоимость резко удорожат продукцию, что в условиях обострившейся конкурентной борьбы на мировых рынках неизбежно подрывает позиции западных стран. В результате

5 Подробнее о проблемах социального страхования и социальной помощи см.: (4, 5).

79

снижаются темпы экономического роста, сокращаются рабочие места (причем высокая безработица становится постоянной), происходит отток капитала из страны. Опыт трансформации новых федеральных земель в Германии подтвердил возможность тормозящего влияния чрезмерных социальных гарантий (тем более, если они не обеспечены реальной продуктивностью производства).

В 1997 г. давление на правительство (в том числе и давление пустеющей казны) усилилось, но кабинет Коля так и не приступил к последовательным преобразованиям в социально-экономической сфере, чтобы существенно улучшить общие условия предпринимательства (прежде всего, повысить привлекательность страны для инвесторов) и привести систему социального обеспечения в соответствие с реальными возможностями.

Причина заключалась в том, что перед предстоявшими в сентябре 1998г. парламентскими выборами отступления от чрезвычайно высоких социальных стандартов вполне могли обернуться потерей миллионов голосов избирателей. Впрочем, правоцентристская коалиция и потеряла голоса, но как раз из-за нерешительности в проведении реформ.

И все же с 1997г. предпринимаются активные усилия по снижению расходов. Если в 1996 г., несмотря на рестриктивную политику расходов и провозглашение курса на экономию, дефицит бюджетов всех уровней и социального страхования вырос на 13 млрд. йМ, то в следующем году он снизился примерно на такую же величину.

Немецкому правительству с 1997 г. удается последовательно снижать дефицит государственного бюджета благодаря уменьшению чистых заимствований: если в 1996 г. он составлял 3,4% ВВП, то уже в 1997 г. снизился до 3,0%, в 1999 г. до 1,2% ВВП. Тем самым четко выполняется один из критериев конвергенции, определенных Маастрихтскими соглашениями для стран, которые ввели евро. Правда, отношение государственного долга к ВВП в 1997-1999 гг. сократилось незначительно - с 62 до 60%.

80

Вместе с тем ситуация в сфере государственных финансов остается проблематичной. Характерно, что сбой, казалось бы, отлаженной финансовой машины в Германии обусловлен целым рядом факторов, каждый из которых может считаться важнейшим. Это и плохая демографическая ситуация (быстрое старение нации), и относительное уменьшение налогов и отчислений из-за низких прибылей и высокой безработицы, и колоссальные ресурсы, брошенные на "подъем Востока", но все еще не дающие должной отдачи, и, наконец, ошибки в проведении экономической политики вообще и финансовой в частности.

Федеральному правительству пока не удается должным образом достичь рационализации расходов, пocкoльky колоссальные бюджетные средства идут на субсидирование структурно слабых отраслей и сфер хозяйства (например, угольной промышленности). Вместе стем способность государства получать адекватные доходы ослабевает: высокие налоговые ставки не обеспечивают высокие объемы налоговых поступлений. В последние годы выросли масштабы ухода от налогов, "теневая экономика" расширяется быстрыми темпами. Ухудшилась работа механизма по вертикальному (федерация - земли) и горизонтальному (между землями) финансовому выравниванию: слишком мало стало доноров и слишком много тех, кто претендует на трансферты из Центра.

Еще прежнее правительство признало необходимость бюджетных реформ и попыталось начать их практическое осуществление. Пока предпринимаемые меры непоследовательны и вызываютлишь критику со всех сторон, экономия и по Вайгелю (бывший министр финансов ФРГ), и по Айхелю (нынешний министр финансов), как полагают большинство экспертов, лишь ухудшает положение. Вместе с тем сокращение государственных расходов, пусть и несколько бессистемное (или компромиссное), стало первым шагом на пути к принципиальному преобразованию всей финансовой конституции страны.

Государство в Германии перераспределяет почти половину ВВП, а значит, с помощью налогов и платежей изымаетэти средства, которые могли бы пойти на инвестиции и развитие производства (правда, сдвиги здесь

81

происходят: если доля перераспределяемого ВВП в 1995 г. составляла 50,1%, то в 1998 г. -47,1%). Сохранение огромного государственного долга связывает правительству руки, и оно не способно проводить осмысленную и созидательную финансовую политику. Задача заключается в том, чтобы последовательно проводить курс на консолидацию бюджета ("пакетэкономии" министра финансов Ганса Айхеля на 2000 г. составляет более 26 М!лрд. марок) при недопущении усиления налогового бреме ни. Напротив, для развязывания частной инициативы налоги следует существенно снижать, что и предусматривает начавшаяся налоговая реформа.

Все более очевидной становится проблема не количественного сокращения расходов, а "качественной консолидации бюджета". В частности, предложены меры по четкому разграничению компетенций между федерацией и землями, упразднению смешанного финансирова ния (и смешанной ответственности) и по реальному усилению автономии бюджетов всех уровней, как по расходам, так и по доходам. Это, разумеется, долгосрочная задача, но ее осуществление должно, по замыслу немецких экспертов, начинаться уже сейчас.

Прежде всего снижение расходов происходит в здравоохранении (сокращение выплат пособий по болезни) [3], в пенсионном обеспечении (снижение расходов на реабилитационные мероприятия) и в содействии занятости.

Особую тревогу у немцев вызывает уменьшение расходов, воздей -ствующих на рынок труда. Ведь это происходит на фоне значительной структурной безработицы. Тем не менее еще коалиции ХДС/ХСС и СвДП в начале ноября 1996 г. удалось утвердить реформу Закона о содействии труду. В соответствии с реформой существенно уменьшается выделение средств на повышение квалификации и переобучение, в среднесрочной перспективе сокращаются и расходы на пособия по безработице. По мнению правительства, подобные расходы дошли до такого уровня, когда они перестают быть эффективными и не только не снижают безработицу, но отчасти и стимулируют ее (иногда выгоднее жить на пособие, чем получить работу).

82

Второе направление рационализации экономики - стремление снизить чрезмерно высокие издержки на единицу продукции, которые делают Германию все менее привлекательным местом приложения производительного капитала. Причина неблагоприятного положения в том, что снижение материальных затрат на единицу готовой продукции перекрывается ростом затрат на заработную плату и другие выплаты, связанные с заработной платой. На себестоимость продукции относятся и многие социальные расходы, осуществляемые предприятиями. В результате Германия превратилась в страну с самым дорогим трудом в мире: в 1998 г. прямая и дополнительнаярплата труда в Западной Германии составила почти 48 йМ в час, в том числе дополнительные издержки (то есть зарплата во время болезни, отпускные, социальные выплаты предпринимателей) -21,6 йМ (это в 2,3 раза больше, чем, например, в США) [9,15]. В Восточной Германии эти расходы, правда, скромнее: общая сумма составляет 30,3 йМ в час (в том числе дополнительные- 12,1 йМ). Но это все равно относительно высокие показатели (для сравнения соответствующие данные для США - 33,3 йМ и 9,6 йМ, для Великобритании-31,1 йМ и 9,1 йМ) [9, с.44].

В последние годы динамика расходов на зарплату в расчете наеди-ницу продукции свидетельствуете попытках изменить ситуацию. Если в 1995 г. эти расходы выросли на 2%, то в 1996 г. -только на 0,6%, а уже в 1997 г. снизились на 1%ив 1998г. еще на 0,5%. Правда, в 1999 г., по предварительным данным, они вновь немного выросли [25, с. 11].

Впрочем, если раньше высокие расходы на оплату труда компенсировались очень высокой производительностью труда, то теперь ситуация иная. Германия уступает по этому показателю (рассчитанному, как стоимость, созданная в течение часа) не только Японии, но и Франции, Голландии и Бельгии. В новых федеральных землях производительность составляет, как уже отмечалось, около 60-68% от западногерманского уровня.

Следствием подобного положения дел является отток немецкого капитала за границу и очень слабый приток зарубежного капитала

83

в страну (он почти в 3,5 раза меньше оттока). За десятилетие ( 19861995) Германия получила менее 27 млрд. долл. прямых иностранных инвестиций,уступив не только США(475,7 млрд.) и Великобритании (190,4 млрд.), но и Франции, Испании, Бельгии вместе с Люксембургом, Голландии, Швеции и Италии.

В области политики заработной платы в 1998 г. удалось продолжить курс на сдержанный рост (тарифная зарплата в расчете на рабочий час выросла на 1,7%). Однако усилившееся в начале года давление профсоюзов, провозглашающих "конец эры скромности", предупредительные забастовки профсоюза металлистов изменили эту картину в 1999 г.: рост тарифной зарплаты составил около 3%. Очевидно, что правительство будет настаивать на сдерживании роста заработной платы и социальных отчислений. В этом одна из основных идей инициированного канцлером Шредером "Союза за труд" - форума, на котором с декабря 1998 г. согласовывают единую политику в сфере занятости правительство, предприниматели и профсоюзы.

Пытаясь активизировать борьбу с безработицей, усилить меры по расширению занятости, правительство намерено запустить специальную программу преодоления молодежной безработицы - рынок здесь явно не справляется. Для повышения конкурентоспособности немецких товаров требуется существенно снизить расходы на труд, используемый для их производства. Правительство Шредера осознает, что в этой сфере дальнейший рост затрат недопустим, иначе количество потерянных рабочих мест будет расти. Но пойти на абсолютное снижение уровня социальной защищенности пока не решается. Во всяком случае, открыто об этом не заявляет, а, напротив, подчеркивает необходимость воссоздать в стране социальную справедливость.

Дискуссии о повышении конкурентоспособности страны как места приложения капитала определяют всю хозяйственно-политическую жизнь сегодняшней Германии. Очевидным ответом на вызовы мирового хозяйства может стать лишь радикальное обновление всей модели социального рыночного хозяйства.

84

Важнейшим элементом этого обновления становится новый этап налоговой реформы, начавшийся в 1999 г. и ведущий к существенному снижению налогового бремени (реформа рассчитана на периоддо 2005 г.). Налоговая реформа должна снизить совокупные налоговые отчисления фирм (они не должны, по замыслу правительства, превышать 35%). Облегчение получат и рядовые граждане: в среднем каждая семья будет платить в год на 2700 марок налогов меньше.

Налоговая реформа - всегда дело трудное и неблагодарное, без проколов и упреков она не осуществляется. Повышение акциза (а значит, и розничных цен) на бензин обывателя не радует. Но в этом повышении важна нетолькоэкологическая сторона дела (а это особо подчеркивается, налог с самого начала называется "экологическим"), но и фискальная (для компенсации потерь от уменьшения налога на корпорации, призванного оживить инвестиции и обеспечить тем самым снижение безработицы).

Глубокой реформе подвергается также вся система социального обеспечения и социального страхования. В июне 1997 г. приняты новые законы об обязательном медицинском страховании, а с 1999 г. началась пенсионная реформа. Суть последней в том, что в пенсионную формулу вводится демографическая компонента (то есть учитывается старение населения), в результате чего размер пенсии сократится с 70% среднегодового дохода в период, когда уплачивались пенсионные взносы, до 64%. Правда, реформа будет не шоковой, а растянутой примерно на 30 лет. Впрочем, начинающаяся пенсионная реформа может все же для многих оказаться болезненной, и к ней уже подыскиваются компенсационные меры. Постепенный переход к накопительной системе (при параллельном сохранении обязательного пенсионного страхования) будет сопровождаться дополнительными выплатами для лице низкими доходами, особенно для женщин, занимавшихся воспитанием детей. Но ясно, что пенсии станут меньше и, возможно, будет отодвинут пенсионный возраст, поскольку на каждого работающего приходится все больше лиц нетрудового возраста.

85

Тлеющий кризис обязательного (законодательно установленного) пенсионного страхования давно требовал разрешения. По мнению экспертов, в 2035 г. население Германии будет самым пожилым в мире. Если сохранить сегодняшнюю систему страхования, то она просто будет недееспособной, поскольку уже сейчас достигнут предел содержания пенсионеров за счет отчислений из доходов работающих. Поэтому переход к накопительной системе самообеспечения неизбежен.

На фоне финансовых проблем денежная политика Федерального банка (направляемого с 1 999 г. ЕЦБ) своей последовательностью и точными акцентами заслужила у экспертов высокую оценку. Правда, с 1 997 г. происходит обесценение немецкой марки и, соответственно, евро по отношению к доллару, и если вначале оно было сдержанным, то в 1999-2000 гг. существенно ускорилось, тем не менее контролируется и в определенной степени остается направленным (прежде всего для поддержки экспорта). Руководство Федерального банка весьма позитивно относится к положению евро в среднесрочной перспективе и не слишком обеспокоено его нынешним низким курсом, поскольку внутри страны удается пока сохранить стабильность денежной единицы. Инфляция остается крайне низкой (менее 2% в год), особыхре-стриктивных мер применять не приходится. Введение евро не потребовало реализации принципиально новых подходов кденеж-ной политике, и Европейский центральный банк, по существу, идет по пути, проложенному немецким Федеральным банком. Однако коммерческие банки перестраиваются и начали активный процесс слияний и "стратегических союзов".

Восток Германии остается приоритетным для поддержки инвестиций, в первую очередь в сферу высоких технологий. Сделать новые федеральные земли наиболее динамичным и инновационно развитым регионом Европы - важная задача нынешнего правительства. Ориентация на инновации вообще характерна для политики Шредера. Это может потребовать немалых затрат (то есть возрастает дополнительная нагрузка на бюджет), но полагаться на частное финансирование и ры-

86

ночное саморегулирование новое германское правительство не намерено - можно отстать не только от США, но и от европейских соседей. В 1999г. началась и реформа образования. Безусловно, она будет связана и с рационализацией расходов на эту сферу, но главная ее идея -не допустить, чтобы шансы молодых людей на качественное образование зависели от толщины кошельков их родителей. Расходы на науку и образование в течение трех лет удвоятся.

Итак, проблемы, стоящие перед немецкой экономикой, -это не только проблемы инноваций, научно-технических прорывов (интенсификации внедрения интернет-технологий), роста производительности труда и качества продукции. Восновном, это проблемы финансовые, проблемы, связанные с перераспределением доходов. Фактически реформы в этой сфере означают модернизацию модели социального рыночного хозяйства.

Пока нет уверенности, что правительство Шредера в состоянии должным образом осуществить эти жизненно необходимые реформы, хотя нельзя исключать и того, что на фоне экономического подъема осуществлять преобразования будетлегче6. Господствующая оценка политики кабинета на настоящее время такова: замыслы в целом верные, но их реализация путем точечных, а иногда и противоречивых мер едва ли приведет к достижению цели. Политику Шредера отличает высокая степень компромиссности, что становится препятствием для проведения решительных реформ, поэтому немецкие и иностранные инвесторы в первые два года правления социал-демократов и «зеленых» занимали выжидательную позицию, не будучи уверенными в устойчивости и последовательности курса реформ. Федеральное правительство все активнее доказывает свою реформистскую сущность, хотя страх конфронтации с профсоюзами, а значит, потери основной части электората, все еще велик.

Впрочем, расставшись с иллюзиями быстрого и чудесного оздоровления как на Западе, так и на Востоке, немцы не теряют надежды, что политики сумеют реформировать социальное рыночное хозяйство

6 О первых шагах правительства Шредера по реформированию социального рыночного хозяйства см. подробнее (1, 2).

87

наиболее эффективным образом, а они поддержат их усилия как всегда высокопроизводительным и качественным трудом. Успех нынешних реформ завершит трансформацию в восточногерманских землях, повысит конкурентоспособноаь немецкой модели социального рыночного хозяйства и позволит говорить о Германии как о единой стране не только в политическом, но и в социально-экономическом смысле.

Список литературы

1. Гутник В. Без раскачки за работу принялось новое "красно-зеленое" правительство Германии // Ять. - М.,

1999. - №1. - С.22-25.

2. Гутник В. Германия: новое правительство в поисках новой политики // Год планеты. - М.: Республика, 1999. -Вып. 1999 г. - С.532-536.

3. Гутник В. Платить меньше, лечить лучше (реформа здравоохранения в Германии)// Ять.- М., 1999. - №10. -С.38-40.

4. Гутник В. Социальное государство: тупик или возможность обновления? // Куда идет Россия?: Трансформация социальной сферы и социальная политика. - М.: Дело, 1998. - С.15-23.

5. Гутник В. Социальное рыночное хозяйство: опыт Германии // Общество и экономика.- М.,1997.- № 1/2.-С.58-91.

6. Зинн Г, Зинн Х.-В. Холодный запуск. Экономические проблемы объединенной Германии. - М.: ВлаДар, 1994. - XVIII, 317 с.

7. Зинн Х.-В. Германия нуждается в реформах // Мировая экономика и международные отношения. - М.,

2000. - №1. - С.96-102. 88

8. Ляйпольд Г. Частная собственность и политика приватизации в ФРГ // Социальная рыночная экономика в Германии и экономическая трансформация в России. - М., Кёльн, 1996. - С.65-79.

9. Industrielle Arbeitskosten im internationalen Vergleich 1980/98 // IW-Trends. - Koln, 1999. - Nr.2. -S.35-49.

lO.iwd: Informationsdienst des Instituts der deutschen Wirtschaft. -Köln, 2000. - Nr. 11, 16. Marz (http:// www.iwkoeln.de).

11. Materialien zum Bericht zur Lage der Nation im geteilten Deutschland / Hrsg. vom Bundesministerium fur innerdeutsche Beziehungen. - Bonn, 1987. - 819 S.

12. Milbradt G. Eine kritische Wurdi-gung des ostdeutschen Aufholprozesses -Ausblick auf die Zukunft // ifo Dresden berichtet. - Dresden, 1998. - Nr.5. - S. 6-12.

13. Die Lage der Weltwirtschaft und der deutschen Wirtschaft im Herbst 1999. - Hamburg, 1999. - 82 S. -(HWWA-Report 198).

14. Privatisieren: miteinander m die Soziale Marktwirtschaft / Hrsg. Treuhand-

anstalt. - Koln, Deutsches Inst.-Verl.,1992. - 484 S.

15. Produktivität und Lohnstuckkosten im internationalen Vergleich // IW-Trends. - Köln, 1999, - Nr.3. - S. 1 9-35.

16. Sachverstandigenrat zur Begutachtung der gesamtwirtschaftlichen Entwicklung: Jahresgutachten 1997/ 1998. - Stuttgart, 1997. (http:// www.Sachverstaendigenrat -Wirtschaft.de)

17. Sachverstandigenrat zur Begutachtung der gesamtwirtschaftlichen Entwicklung: Jahresgutachten 1999/ 2000 „Wirtschaftspolitik unter Reformdruck" - Stuttgart, 1999. (http:// www.Sachverstaendigenrat -Wirtschaft.de).

18. Schmieding H. Deutschlands Weg zur Marktwirtschaft: Die westdeutsche Wahrungsreform von 1948 und die gesamtdeutsche Wahrungsunion von .1990 im Vergleich // ORDO.- Stuttgart, N.Y., 1991. - Bd.42. - S.189-212.

19.Schreiber C. Arbeitsmarkt in Sachsen - neuer Aufschwung in Sicht? // Ifo Dresden berichtet. - Dresden, 1998. -Nr.5. -S.38-50.

20. Schuller A.,. Weber R. L. Deutsche Einheit: Wirtschaftspolitische Weichen-

stellungen zwischen politischer und marktwirtschaftlicher Rationalitat // 50 Jahre Soziale Marktwirtschaft: Ordnungstheoretische Grundlagen, Realisierungsprobleme und Zukunftsperspektiven ei-ner wirtschaftspolitischen Konzeption / Hrsg. von Dieter Cassel. - Stuttgart: Lucius & Lucius, 1998. - S.367-402.

21. Statistisches Jahrbuch 1998 fur die Bundesrepublik Deutschland / Statistisches Bundesamt. - Wiesbaden, 1998. - 450 S.

22. Ten years after: German unification revisited // CESifo Forum. -Munich, 2000. - Vol.1, Nr.1. - P.35-39.

23. Wirtschaft in Zahlen'99 / Bundesministerium fur Wirtschaft und Technologie. - Berlin, 1999. - 176 S.

24. Wirtschaft und Arbeit in Sachs-en, 1999 / Freistaat Sachsen, Staatsmini-sterium fur Wirtschaft und Arbeit. - Dresden, 1999.

- 147 S.

25. Wirtschaftstrends / Deutsche Bank Research.- Frankfurt a.M., 2000. -Nr.3

- 28 S.

26. Zehn Jahre nach dem Mauerfall: Eine viel versprechende Bilanz // Orientierungen zur Wirtschafts- und Gesellschaftspolitik. - Bonn, 1999. - H. 82. -S.3-10. - (Ludwig-Erhard-Stiftung).