CC BY
41
Нравственность как мера социальности поведения
В.И. Якунин
Кто из нас не знает, что такое государство? Всех учили, что это аппарат насилия, что в будущем оно отомрет, что современная глобализация стирает все границы и национальные, и государственные... При чем тут, кажется, нравственность, и вообще, почему человеческие качества переносятся на неодушевленный институт, с которым вроде бы все ясно: законы, чиновники, порядки, механизмы, исполнение, бюрократия. Однако за простотой постановки вопроса кроется значительный интеллектуальный вызов — очень непростые обстоятельства современного процесса эволюции института государства, да и нашего российского формирующегося государства тоже.
Человек — существо социальное. Жизнь его не может быть организована вне сообщества. Даже в природе кооперативное поведение популяций является фактором их жизнеспособности: один — ничто, вместе — сила. Причем достаточно очевидно, что и в будущем, если что-то и исчезнет, то лишь формальная институализация, однако необходимость в иерархической организованности и кооперационности общежития человеческого сообщества не исчезнет никогда. Поменяются формы, но человек никогда не обратится в индивидуальное, ин-дивидуумное существо, он всегда будет оставаться социальным. Именно этот момент создает вектор практического и интеллектуального напряжения в проблеме эволюции государства.
Поэтому когда истины 200-летней давности закладываются в основание, например, современного российского государственного строительства, то как минимум в них стоит повнимательнее разобраться. Так, если когда-то была сформулирована теоретическая модель смитовского «человека экономического» и на этом основании выдвигается модель общественного устройства конкурентного типа (все против всех), то надо понимать, что на практике такое государство в результате начинает обслуживать интересы именно самых конкурентоспособных. И тогда государство превращается в лоббистский, узкокорпоративный фонд. Оно функционирует в интересах меньшинства, а большинство при этом становится отверженным, людьми второго сорта. В этой модели (а это, по сути, современная фундаменталистская неолиберальная модель) конкуренция противопоставлена кооперации. Рынок противопоставлен реорганизации ресурсов. В праве разрешено все, что не запрещено законом.
Но есть абсолютная сущность человека и человеческого сообщества. Ведь законом, например, не запрещено унижать слабых и больных, бить лежачего. Почему же мы этого не делаем? Потому что более естественная и вечная норма
для строительства человеческого сообщества отличается от той, которой руководствуются сильные мира сего.
На наш взгляд, должно быть так: разрешено все, что достойно человеческого звания. И тогда может быть положен предел той коммерческой эксплуатации самых низменных наклонностей и инстинктов человека, которая сегодня навязывается обществу, потому что это конкурентоспособно и приносит прибыль. Вряд ли можно согласиться с такой моделью.
Более того, наряду с идеей успешной финансовой конкуренции, противостояния ресурсов развитию в условиях товарно-денежной конкуренции существует иная парадигма устройства общества — это солидарная культура ресурсопользования и ресурсоприменения в человеческом общежитии. И тут, естественно, невозможно обойтись без государства как социально организующей, координирующей оболочки.
Государство постоянно развивается. Когда-то возник концепт правового государства, которое ограничивало произвол персоны, меньшинства, диктат и насилие над личностью и ее достоинством. И в российской конституции тоже записано: «Россия есть правовое государство». Однако что такое правовое государство в отношении конкретного государственного строительства до конца не ясно. Проекции на практику весьма скованны и ограниченны. Отсюда возникает целый ряд явлений и в российской действительности. Это ставит вполне определенные задачи перед наукой, их необходимо обсуждать.
Затем возник концепт социального государства. Помимо интересов сильного меньшинства оно озабочено еще и интересами большинства населения той или иной страны (заметим, что речь идет в основном об интересах меркантильного, материального содержания, которые касаются главным образом механизмов перераспределения). В российской конституции записано: «Россия — социальное государство». Но почему тогда в стране плоская ставка налогообложения? Почему социальное расслоение продолжает расти? Почему 13% населения живет за гранью бедности? Можно задать еще много подобных вопросов.
Наконец, любое государство — все его институты, механизмы и процедуры — всегда настроено на определенный ценностный императив. Даже если о нем ничего не говорится, он все равно существует по умолчанию. В неолиберальном государстве это свобода, понимаемая в фундаменталистском смысле, как свобода от ответственности перед другими людьми и всем сообществом. Утверждается право сильного в максимизации коммерческой выгоды, в борьбе всех против всех (суть конкуренции). К каким деградационным последствиям, социальным напряжениям и будущим конфликтам это ведет, нетрудно предвидеть.
Но можно выдвинуть иной императив — императив нравственности, который, уверен, рано или поздно воплотится в государстве во всех его проявлениях. То есть в научную дискуссию предлагается новый концепт — концепт нравственного государства. Все, что организует государство, все, на чем оно основано, должно быть нравственным. Это значит, что все механизмы в экономике, перераспределении, образовании, воспитании, здравоохранении, в правовых и санкционных процедурах, в массовой информации должны быть настроены на одухотворение, а не на деградацию человека. Нравственное госу-
96
Выпуск 4 2011
дарство, основанное на принципе человеческой солидарности, должно прийти на смену государству, основанному на принципе человеческой конкуренции, как бы последнее ни воплощалось в виде правовых, социальных, а также разнообразных передовых образцов современности. Более того, истинно правовым и социальным государство станет лишь тогда, когда станет нравственным. Вернее, не государство как институт должно быть нравственным, а результаты его деятельности во всех сферах жизни человека, общества, во всех институтах и системах должны стать нравственными, то есть ориентироваться на нравственность и целеполагаться как нравственные.
Человек на деле, конечно, не является смитовским. Человек создан по образу и подобию божьему и является прежде всего социальным существом. Мера же социальности поведения — это и есть нравственность.
Выдвигаемый концепт кажется простым по сути, но он бесконечно сложен в деталях, поэтому нам есть над чем думать, есть что открывать, есть что предлагать обществу.
