CC BY
35
УДК 81'255.2=03.133/.1=03.161.1
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 1
А. А. Савченко
НЕКОТОРЫЕ СТРУКТУРЫ ВОПРОСИТЕЛЬНЫХ АДМИРАТИВНЫХ РЕПЛИК
(НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ С ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА НА РУССКИЙ)
В современной научной литературе отмечается наличие в некоторых языках особой категории, маркирующей удивление говорящего в связи с той или иной ситуацией либо полученной информацией. Эта категория носит название (ад)миратива.
Термин «адмиратив» этимологически связан с латинским глаголом «ad miror, atus sum, ari — смотреть с удивлением, удивляться, поражаться, восторгаться».
Поскольку с точки зрения психологии термин «удивление» объясняется как «кратковременная, быстро проходящая реакция на внезапное, неожиданное событие» [1], можно считать, что адмиратив связан с интеллектуально-психическим состоянием неожиданности, которое вызвано нарушением представления о естественном ходе событий и нередко сопровождается эмоциональной реакцией. Исходя из вышесказанного можно считать, что адмиратив — это такая форма оценочной характеристики сообщения (в инициирующей или в реактивной реплике), которая состоит в обозначении удивления, неожиданности и выражается характерным оформлением высказывания.
Адмиратив как выражение удивления имеет разный статус в разных языках. В одних он выражен морфологически (таким образом, происходит возвышение семантики до категориального уровня), в других языках он не представлен формально-грамматическими категориями, а, можно сказать, «рассеян» в лексико-грамматических средствах, фразеологизмах, вводных словах и представляет собой довольно пеструю картину [2]. Значительный интерес представляют реактивные реплики, выражающие реакцию на предшествующее высказывание, поскольку именно в них наблюдается разнообразие лексико-грамматических средств выражения отношения говорящего к полученной информации.
Целью настоящей статьи является попытка выявить способы передачи приемов сегментации и субституции в вопросительных адмиративных репликах при переводе с французского языка на русский. Материалом для данной статьи послужили произведения французских авторов XX в. и соответствующие тексты перевода.
Сегментация является ярким стилистическим приемом оформления категории адмиратива в реактивной реплике. В работе Е. Ларссон [3] подробно исследуется данное явление во французском языке, однако автор не упоминает об использовании данных конструкций как средства выражения адмиратива, что объясняет возможную целесообразность настоящей работы.
Анализируемый материал позволил установить, что основными чертами сегментированных предложений, выражающих адмиратив, являются:
1. частичная цитация предыдущей реплики;
2. компрессия связки;
3. наличие ударного обособленного местоимения, обозначающего либо субъект, либо объект предикации;
© А. А. Савченко, 2012
4. наличие второго элемента, выступающего в различных функциях по отношению к субъекту/объекту предикации.
(1) — Vous n'avez pas été trop déçue?
— Moi... déçue? ... En ai-je eu l'air [4, р. 52]?
— Я вас не слишком разочаровал?
— Меня. разочаровали?! Да неужто я выгляжу разочарованной [5, с. 249]?!
(2) Florent: Je ne sais plus quoi faire. Je suis désemparé, Hartman.
Hartman: Vous, désemparé? Qu'est-ce quelle a donc pu vous dire [6, р. 125]?
Флоран: Я не знаю, что делать. Я растерялся, Гартман.
Гартман: Вы растерялись? Что же она могла вам сказать [7, с. 65]?
(3) Eurydice. — .Tu n'est pas jaloux, je suppose?
Orphée. — Jaloux, moi? jaloux d'un garcon vitrier [8, с. 97]?
Эвридика. .Я полагаю, ты не ревнуешь?
Орфей. Ревную? Я? Ревновать к мальчишке-стекольщику [9]?
(4) — Tu auras des ennuis quand l'Allemagne aura perdu la guerre.
— Penses-tu! dit-elle. Moi, des ennuis [4, р. 149]?
— И у тебя будут неприятности, знаешь ли, когда Германия проиграет войну.
— И напрасно! Какие еще неприятности [5, с. 326]?
(5) — Je pensai que Monsieur l'avait oublié, à voir comme il s'inquiétait peu après lui, dit Bocage encore blessé.
— Moi, l'oublier? Bocage, et comment le pourrais-je, après tout ce que nous avons fait ensemble l'an passé [10, р. 137]?
— Я думал, что вы забыли его, сударь, и потому о нем мало спрашивали, — ответил Бокаж еще обиженным тоном.
— Забыть его? Как я мог забыть его, Бокаж, после всего того, что мы вместе делали в прошлом году [11]?
Все данные примеры представляют собой сегментированные конструкции с обособлением субъекта предикации, выраженного ударным личным местоимением. Однако различие их состоит в особом отношении субъекта предикации ко второму элементу конструкции. Так, в примерах (1), (2) и (3) второй элемент грамматически является именной частью сказуемого, выраженной причастием (примеры (1), (2)) или прилагательным (пример (3)), и, таким образом, прагматически данная конструкция выражает неприятие говорящим признака, приписываемого субъекту предикации.
В примере (4) субъекту предикации противопоставляется не признак, а объект предикации, выраженный существительным, обозначающим абстрактное понятие («des ennuis»); пример (5) иллюстрирует неприятие говорящим самого предиката, выраженного в реактивной реплике инфинитивом («oublier»).
Во всех представленных примерах имело место развертывание реактивной реплики, в которой подтверждалась адмиративная реакция говорящего на предшествующее сообщение. Особый интерес представляет пример (4), в котором для выражения неприятия используется характерное для разговорной речи выражение «Penses-tu!», обозначающее удивление, спровоцированное поступившей информацией, русским аналогом которого является выражение «(Да) что ты?!».
В ходе работы было выявлено наличие тождественных моделей перевода с полной адекватной передачей не только прагматического значения, но и лексико-грамматиче-ских средств его выражения. При этом имело место почти полное соответствие пунктуации (см. пример (3)). Однако в некоторых случаях отмечалось частичное расхождение с текстом оригинала, снижающее прагматический потенциал реплик перевода. Так, в примере (1) отмечены качественные расхождения с текстом оригинала. Субъект предикации исходного высказывания в переводе приобрел статус объекта (Moi... déçue? / Меня. разочаровали?!), что повлекло за собой изменение субъектно-преди-катной системы высказывания. Вместо обособленного ударного местоимения было использовано местоимение в косвенном падеже, а вместо причастия, согласованного с субъектом в роде, — личная форма глагола в прошедшем времени. Отмечена также замена прошедшего времени настоящим в последующем предложении (En ai-je eu l'air? / Да неужто я выгляжу разочарованной?!). В данном случае для более адекватного перевода целесообразно было бы использовать местоимение «я» в функции субъекта предикации, а также сохранить согласованное причастие оригинала (напр. «Я. разочарована?»). Возможны также добавление союза «и» для усиления реакции неприятия и замена пунктуации (напр. «Я, и разочарована?»).
В примере (2) изменение пунктуации привело к потере прагматического значения неприятия (Vous, désemparé? / Вы растерялись?), следовательно, ответная реплика может быть интерпретирована как простой переспрос. И лишь из последующего высказывания можно сделать вывод о сопровождающей реплику реакции удивления. Ввиду отсутствия в русском языке тождественной ударной формы местоимения оказывается обязательным выражение семантики адмиратива соответствующей пунктуацией, обозначающей паузу («Вы, растерялись?»), с возможным добавлением сочинительного союза «и» («Вы, и растерялись?»).
Пример (4) иллюстрирует отказ от сегментации в переводе (Penses-tu! dit-elle. Moi, des ennuis? / И напрасно! Какие еще неприятности?). Так, в тексте перевода не находится соответствия ударному местоимению, и, таким образом, прагматическое значение неприятия передается не полностью ввиду отсутствия субъекта. Поскольку в данной ситуации использование именительного падежа русского местоимения не представляется возможным, можно считать адекватным следующий вариант перевода: «У меня, (и) неприятности?»
В примере (5) также отмечается отсутствие личного местоимения в функции субъекта в переводе (Moi, l'oublier? / Забыть его?). Ввиду наличия примеров адекватных замен, представляется возможной трансформация реплики перевода с добавлением опущенного местоимения (напр. «Мне, забыть его?»).
Наличие отступлений от оригинала при переводе на русский язык свидетельствует о том, что, ввиду несовпадения грамматических систем данных языков, полная тождественная передача приема сегментации не всегда представляется возможной. Так, в русском языке нет соответствия форме ударного личного местоимения, являющегося обязательным компонентом сегментированного высказывания во французском языке. Однако пунктуационное членение предложения, применяемое в равной степени в двух языках, не всегда находило отражение при переводе, что не может являться адекватной передачей приема сегментации.
Субституция предшествующей реплики указательным местоимением в адмира-тивных репликах также представляет собой объект, заслуживающий внимания.
(7) «C'est justement à ce sujet que nous venons vous voir, mademoiselle». Denise rattrapa les pans de sa robe de chambre:
«Comment ça» [12, с. 88]?
— В связи с этим мы и пришли к вам, мадемуазель. Дениза запахнула халатик.
— То есть как [13]?
(8) — Bref, vous ne vous sentez pas bien, dit le docteur. Et je ne vous cacherai pas que je n'y peux pas grand-chose.
— Comment ça [14, р. 31]?
— Словом, вы чувствуете себя плохо, — сказал доктор. — Не скрою от вас, что я мало чем могу помочь.
— Как так [15]?
(9) — En avons-nous le droit? ajoutai-je.
— Comment ça, le droit? dit ma mère [16, с. 384].
— Имеем ли мы на это право? — добавил я.
— То есть как это, право? — удивилась матушка [17].
(10) — Personne n'est encore au courant de rien à la maison. Il arrive une sale histoire à Salomé.
— A Salomé? Comment ça? s'exclame-t-elle, agrippant mon bras [16, с. 393].
— Дома никто еще ничего не знает. С Саломеей случилась прескверная история.
— С Саломеей? Каким образом? — восклицает она, схватив мою руку [17].
(11) Mon père examina la berge, qui paraissait toute neuve. «Il y a pourtant une fissure», dit-il.
Bouzigue, brusquement inquet, se pencha vers l'eau. «Où ça» [18, р. 244]?
Отец осмотрел берег канала, с виду как будто новый.
— И все-таки тут есть трещина, — проговорил он. Бузиг встревожился, наклонился над водой:
— Где [19]?
(12) Capulat: J'ai eu vingt ans.
Mme Desmemortes: Ah! bah! quand cela? Moi je vous ai toujours connu le meme âge [6, р. 247].
Капюла: Мне тоже когда-то было двадцать лет.
Г-жа Демеморт: В самом деле? Когда же это? С тех пор, как я вас помню, вам всегда было столько, сколько теперь [7, с. 364].
Как видно из примеров, адмиративные высказывания, построенные по принципу субституции, включают в себя следующие компоненты: вопросительное наречие и указательное местоимение «ça/cela», которое является в реактивной реплике субститутом высказывания, вызвавшего удивление. Однако некоторые исследователи ставят под сомнение отнесение данных элементов в подобных реактивных репликах к классу местоимений. Так, у A. Анри мы встречаем не вполне четкое обозначение принадлежности «ça» и «cela» к какому-либо грамматическому классу. В частности, ученый отмечает возможность перехода местоимения «ça» в разряд аффективных междометий и частиц [20, р. 245]. Тем не менее, в исследованном материале «ça» является субститутом предыдущего высказывания, а также занимает в синтагме конечное положение, традиционно
являющееся во французском языке ударным. Это дает основание считать здесь «ça» указательным местоимением — субститутом предшествующего высказывания.
Анализ языкового материала показал, что чаще всего указательное местоимение присоединяется к вопросительному наречию «comment» (примеры (7), (8), (9), (10)). Подобная тенденция объясняется особенностью использования данного наречия (так же как его русского аналога «как») в реплике для выражения адмиративной реакции [21, с. 72-74].
Самым адекватным из способов передачи «ça» на русский язык представляется использование аналогичного указательного местоимения «это». Не менее удачной заменой можно назвать и использование конструкций «то есть как?» и «как так?» (примеры (7) и (8) соответственно) при переводе «comment ça?». Несмотря на некоторые различия (конструкция «то есть как?» в реактивной реплике русского языка требует расшифровки полученной информации, в то время как использование указательного местоимения «это» или частицы «так» в подобном случае говорит только о субституции предшествующего высказывания), данные примеры свидетельствуют о разнообразных возможностях русского языка. Следует отметить, однако, ограниченную сочетаемость частицы «так», которая соединяется только с вопросительным наречием «как».
Перевод примера (9) можно назвать избыточным: в нем сочетаются два возможных способа передачи «comment ça?» — «то есть как?» и «как это?». В примере (10) прагматическая функция субституции, наоборот, снимается, и реплика перевода («Каким образом?») может быть интерпретирована как вопрос к обстоятельству образа действия без местоименной репрезентации содержания предшествующей реплики. Представляется возможным следующий вариант перевода: «С Саломеей? Как (это)?». Примеры (9) и (10) отличаются также частичным цитированием предыдущей реплики с выделением элемента, являющегося для говорящего рематическим. Так, в примере (9) выделяется прямое дополнение, в примере (10) — косвенное. В соответствующих примерах перевода наблюдается тождественная передача данных элементов.
Особенностью примера (11) является наличие авторского комментария. В постпозиции к собственно реплике он выглядит как описание реакции («brusquement inquet»), в то время как в предшествующем контексте он представляет собой описание ее причины («la berge, qui paraissait toute neuve»). С точки зрения перевода данный пример иллюстрирует довольно частое явление в переводе — опущение одного или нескольких элементов исходного текста [22, с. 225; 23, с. 200]. В данном случае было опущено указательное местоимение. Возможно, переводчик переосмыслил исходную реплику как простой переспрос. Однако, поскольку в данном случае комментарий автора был адекватно передан и реакция говорящего может быть интерпретирована верно, есть основания расценивать подобный прием как один из допустимых вариантов перевода.
В примере (12) в тексте оригинала можно отметить некоторую избыточность средств выражения удивления в реактивной реплике. Так, кроме замены местоимением «cela» предшествующего высказывания («J'ai eu vingt ans») в реактивной реплике используется ряд междометий, подчеркивающих удивление говорящего. В тексте перевода они заменяются достаточно распространенным средством выражения адмирати-ва в русском языке — вопросительным предложением «В самом деле?». Кроме того, «cela» находит полный эквивалент — указательное местоимение «это», дополненное частицей «же».
Экспрессивная маркированность приемов сегментации и субституции обусловливает их широкую распространенность в реактивных адмиративных репликах. Данные приемы обладают различным прагматическим потенциалом. Прагматическая функция сегментации состоит в обозначении неприятия приписываемого субъекту/объекту предикации признака, в то время как прагматический потенциал приема субституции заключается в указании на факт действительности, вызвавший удивление говорящего и требующий дополнительной информации. Подобные сходства и различия проявляются в равной степени в двух языках, поэтому представляется необходимым учитывать особенности описываемых приемов при переводе.
Исследованный материал показал наличие как тождественных, так и нетождественных замен. Нетождественные замены представляются в разной степени удачными/неудачными. Принципиально важным представляется, что данные модели могут иметь сходные средства выражения в русском и французском языках. Отступления заключаются в обязательной форме ударного местоимения (в функции субъекта) во французском языке и в возможности использования в русском языке в функции субститута предложения не только указательного местоимения, но и других элементов («как», «то есть» и др.).
Источники и литература
1. Психологос. Энциклопедия практической психологии [Электронный ресурс]. URL: http:// www.psychologos.ru (дата обращения: 20.11.2009).
2. Храковский В. С. О соотношении эвиденциальности и (ад)миративности // Первая Конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей. Тезисы докладов. Санкт-Петербург, 24-25 сентября 2004 г. СПб.: Наука, 2004. С. 123-128.
3. Larsson E. La dislocation en français. Étude de syntaxe générative. Lund: Gleerup, 1979. 160 p.
4. Sagan F. Un sang d'aquarelle. Paris: Editions Gallimard, 1987. 282 p.
5. Саган Ф. И переполнилась чаша. Рыбья кровь: романы. M.: ЭKСMО-Пресс, 1998. 416 с.
6. Anouilh J. La sauvage suivi de L'invitation au château. Paris: Folio, 1988. 373 p.
7. Ануй Ж. Избранное / пер. с фр. Е. Бабун. M.: Искусство, 1969. 632 с.
8. Кокто Ж. Избранные произведения. На франц. яз. M.: Прогресс, 1976. 358 с.
9. Кокто Ж. Орфей [Электронный ресурс]. URL: http://lib.ololo.cc/b/27777/read (дата обращения: 10.12.2010).
10. Gide A. L'immoraliste. Paris: Folio, 1984. 192 p.
11. Жид А. Имморалист [Электронный ресурс] / пер. А. Д. Радловой. URL: http://lib.ololo. cc/b/184927 (дата обращения: 15.08 2010).
12. Калеф Н. Лифт на эшафот: повесть. На франц. яз. M.: Высш. шк., 1990. 152 с.
13. Калеф Н. Лифт на эшафот [Электронный ресурс] / пер. Н. А. Ноле. URL: http://lib.ololo. cc/b/149763 (дата обращения: 20.08.2010).
14. Sagan F. Un peu de soleil dans l'eau froide. Paris: Editions Pocket, 1996. 213 p.
15. Саган Ф. Немного солнца в холодной воде [Электронный ресурс]. URL: http://french-book.net/text/Biblio/Par/Sagan/un_peu_de_soleil_fr_ru.html (дата обращения: 17.09.2010).
16. Базен Э. Избранные романы. На франц. яз. M.: Прогресс, 1979. 526 c.
17. Базен Э. Крик совы [Электронный ресурс] / пер. А. Н. Тетеревниковой. URL: http://lib. ololo.cc/b/138637 (дата обращения: 07.07.2010).
18. Pagnol M. Le château de ma mère. Souvenirs d'enfance. Paris: Le livre de poche, 1965. 384 p.
19. Паньоль М. Замок моей матери [Электронный ресурс] // Паньоль M. Воспоминания детства / пер. с фр. П. M. Гнединой. URL: http://lib.aldebaran.ru/author/panol_marsel/ panol_marsel_ detstvo_ marselya/ (дата обращения: 28.07.2010).
20. Henry A. Etudes de syntaxe expressive. Ancien français et français moderne. 2-e éd. rev. et augm. Bruxelles: Ed. ed L'Univ., 1977. 245 p.
21. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Вопросительные предложения и вопросы // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. С. 109-153.
22. Бархударов Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). М.: Меж-дунар. отношения, 1975. 240 с.
23. Комиссаров В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты): учеб. М.: Высш. шк., 1990. 253 с.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2011 г.
