CC BY
41
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2007, Том 16, Экспресс-выпуск 375: 1163-1169
Находка реликтовой чайки Larus relictus на Торейских озёрах
Р. Л. Потапов
Второе издание. Первая публикация в 1971*
Мощные транспортные средства, которыми располагает сегодня человечество, несомненно, резко увеличили возможности для всестороннего изучения поверхности нашей планеты — её строения, ландшафта, растительного и животного мира. Действительно, современный исследователь может за считанные часы попасть из крупного научного центра в дебри амазонских джунглей или сибирской тайги. Но это волшебное перенесение на 10-километровой высоте из одного места в другое лишает нас в то же время громадного познавательного значения медленной дороги, дороге пешком, на лодке, лошади или собаках, когда пройденная страна ощущается буквально каждой клеткой организма. Неудивительно поэтому, что процесс стирания белых пятен с ботанических или зоогеографических карт мало ускоряется. Инвентаризация флоры и фауны далеко не закончена: и в наши дни ежегодно описываются сотни новых видов животных, до сих пор не известных науке. Всё это, правда, в основном мелкие беспозвоночные животные, особенно насекомые. А я хочу рассказать историю открытия нового вида птиц.
Эта птица - реликтовая чайка Larus relictus (Lönnberg, 1931) - до 1929 года умудрилась ни разу не попасть в реки зоологов. Именно в этом году К.Сёдербом, один из участников очередной центральноази-атской экспедиции шведского географа и путешественника Свена Ге-дина, добыл на берегах речки Эдзин-Гол, на южной окраине Гоби, единственный экземпляр этого вида. Дело было 24 апреля, и добытая особь вполне могла быть пролётной. Шведский зоолог К.Лённберг, обрабатывавший сборы экспедиции, не решился при описании этой чайки дать ей статус нового вида. Он описал её в качестве нового подвида черноголовой чайки Larus melanocephalus Temminnck, 1820,- вида, как показали дальнейшие исследования, никакого отношения к реликтовой чайке не имеющего. Описание новой чайки (подвиду было дано название «relictus») было опубликовано в 1931 году. С тех пор никакие сведения о ней больше не появлялись. Это казалось тем более странным, что места, откуда происходил единственный экземпляр, в общем-то посещались зоологами. Именно это обстоятельство навело
* Потапов Р.Л. 1971. Находка на Торейских озёрах //Природа 5: 77-81.
американского орнитолога Чарлза Вори на мысль, что мы имеем дело с гибридом. Подробно проанализировав ряд признаков реликтовой чайки, Ч.Вори пришёл к выводу, что эдзин-гольский экземпляр — это гибрид между черноголовым хохотуном и тибетской буроголовой чайкой (Larus ichthyaetus х Larus brunnicephalus). Гибриды между отдельными видами чаек - не такое уж редкое явление, а ареалы черноголового хохотуна и тибетской чайки перекрывают друг друга (по крайней мере, на озере Кукунор они гнездятся вместе). По причине отсутствия материала возражать Чарлзу Вори никто не стал, и статья его на эту тему невольно стала последним словом науки в данном вопросе.
В мае 1963 г. сибирский зоолог А.Н.Леонтьев проводил исследования на южном берегу степного озера Барун-Торей, на самом юге Читинской области. Он обратил внимание на пролёт странных чаек, довольно похожих размерами и внешним видом на речных Larus ridibundus, но в то же время существенно от них отличающихся. Добытые им экземпляры, естественно, не поддавались определению по определителям птиц СССР. Откуда тогда было знать А.Н.Леонтьеву, что он держит в руках вид, новый не только для нашей страны, но и для науки вообще, вид, который в единственном экземпляре лежал в стокгольмском музее? Больше всего — и по размерам, и по окраске — добытые чайки приближались к буроголовой тибетской чайке. На всякий случай А.Н.Леонтьев послал один из добытых экземпляров для проверки определения в Московский университет. Специалисты, к сожалению, подтвердили ошибочный диагноз, вполне извинительный для человека, работающего вдали от крупных коллекций и библиотек. Время шло, но А.Н.Леонтьев не прекращал наблюдений за странной чайкой. Даже если она действительно оказалась бы тибетской чайкой, и тогда находка её на Торейских озёрах продолжала бы представлять большой интерес. До сих пор никто не находил гнездовья этих птиц ниже 3300 м над уровнем моря. В 1967 г. Леонтьеву посчастливилось обнаружить гнездовую колонию этих странных чаек на небольшом островке Хухан на том же озере Барун-Торей, среди шумных колоний больших бакланов Phalacrocorax carbo, серебристых чаек Larus argentatus mongolicus и крачек-чеграв Hydroprogne tschegrava. И всё же в статье, где была описана колония, реликтовая чайка, к сожалению, опять фигурировала под именем тибетской чайки.
В 1969 г. на западной окраине центральноазиатских степей, на озере Алаколь в Восточном Казахстане, колонию реликтовых чаек находит орнитолог Э.Ауэзов. Однако и он, естественно, сразу не мог предположить, с кем имеет дело. Только после того, как экземпляры взрослых птиц были привезены зоологом А.Ф.Ковшарём в Зоологический институт АН СССР (Ленинград), истина, как говориться, востор-
жествовала. Наконец-то стало ясно, что перед нами реликтовая чайка и птица эта — отнюдь не подвид черноголовой чайки (как справедливо утверждал и Ч.Вори), а вид совершенно самостоятельный. Несколько позже в Зоологический институт попали и экземпляры А.Н.Леонтьева, сразу же раздвинувшие ареал вновь открытого вида на всё протяжение центральноазиатских степей.
Летом 1970 г. мне посчастливилось в составе группы сотрудников Зоологического музея АН СССР посетить гнездовую колонию реликтовой чайки на Торейских озёрах, ту самую, которую нашёл А.Н.Леонтьев. Сами эти озёра — весьма интересное явление природы. Расположенные у самой границы с Монгольской Народной Республикой, Дзун-Торей и Барун-Торей являют собой то небольшие солёные лужи, затерянные среди солончаков, то разливаются необычайно широко, покрывая обширные пространства, соединяясь между собою и образуя огромное озеро площадью около 850 км2. Такие колебания уровня имеют 50-60-летний цикл и зависят как от общей увлажнённости климата, так и буфуркации* питающей озёра монгольской речки Улдзи. Эта речка то несёт свои воды в торейскую котловину, то в озеро Хух-Нур в Монголии. Б.К.Штегман, работавший в торейской котловине в 1925 г., не застал там озёр. Очередное наполнение их началось только в 1953, и максимальное стояние воды было отмечено в 1968 г. Естественно, что и бакланы и чайки, живущие сейчас на озере в большом количестве, появились там вместе с водой.
Остров Хухан, где А.Н.Леонтьев нашёл колонию реликтовых чаек, расположен в западной части двойного озера - на Барун-Торее, в 5 км от ближайшего берега. Простым глазом остров едва виден — длинная, метров в 500 гряда, возвышающаяся над водой на 0.5-1.5 м. Берега Барун-Торея пологие, они покрыты степной растительностью, выжже-ной безжалостным солнцем и крепко потравленной скотом. На больших островах озера, где степная растительность не находится под таким воздействием человеческой деятельности, густейшая трава, среди которой всюду растут какие-то полукустарнички, почти по пояс. Обширные тростниковые заросли имеются только в приустьевой части реки Улдзи.
Когда мы отплыли на остров Хухан, на озере стоял полный штиль. Резиновая лодка двигалась по спокойной воде довольно быстро, и через полчаса гребли стал слышен отдалённый гомон сотен птиц, гнездящихся на острове. Ещё полчаса плавания — и мы высадились на остров под ужасный гвалт его обитателей. Зрелище было великолепным. Вытянувшаяся на полкилометра узкая грива была увенчана по гребню пятью громоздкими колониями бакланов. Сюда то и дело, грузно
* Бифуркация - разделение реки на два потока. Рус. орнитол. журн. 2007. Том 16. Экспресс-выпуск № 375
взмахивая крыльями, прибывали взрослые птицы с кормом, другие же, срываясь с гнёзд, улетали за добычей. В колонии всё время царило оживление. А вокруг колоний бакланов по всему острову стояли, сидели на гнёздах, расхаживали сотни крупных серебристых чаек. Во многих гнёздах уже вылупились птенцы — пушистые серые комочки на тонких ножках-ходулях.
Но где же реликтовые чайки? Среди шума и гама клубившихся над островом птичьих туч трудно было сразу разглядеть этих чаек, заметно уступавших в размерах всем остальным обитателям острова. Но вот мы натыкаемся и на эти колонии — чрезвычайно своеобразные, очень компактные — два небольших белых пятна на восточном скате гривы, метрах в 50 одно от другого. Пятна оказались скоплениями чаек, стоящих и сидящих тесно друг к другу. Птицы сидели или стояли над своими гнёздами, расположенными буквально вплотную друг к другу, формируя колонию метров 15 в диаметре. Шло полным ходом вылупление птенцов, и родители своим телом затеняли неокрепших новорожденных от палящих лучей солнца. Может быть поэтому, а может быть потому, что вид резиновой лодки не внушал чайкам особых опасений, они подпустили нас на 12 м, позволив с этого расстояния наблюдать себя и фотографировать. В большинстве гнёзд птенцы уже вылупились, и только в нескольких были яйца. Но и эти яйца в большинстве своём оказались проклюнутыми и сквозь дыру в скорлупе был виден шевелящийся мокрый птенец. Птенцы реликтовой чайки — серовато-белые, с неясными расплывчатыми сероватыми пятнами на спине и с двуцветным клювом, чёрным у основания и белым у вершины. Было видно, как маленькие птенцы, 1-2 дней от роду, свободно перемещались из одного гнезда в другое. Вид нашей лодки всё же беспокоил чаек, и, глядя на неё, они хором издавали низкие, стонущие звуки, очень напоминающие повизгивание поросёнка, только более глухие. Временами то одна чайка, то другая бросалась на лодку с коротким, совершенно собачьим по тембру тявканьем «яв-яв-яв-яв-яв» и пролетала примерно в метре от наших голов, как бы угрожая ударить. Кстати, такие же тявкающие звуки издавали при волнении и серебристые чайки, но звучали они на два тона выше.
Первая разведка закончилась для нас благополучно, практически при штилевой погоде, но в дальнейшем попадать на остров удавалось с большим трудом. Сильнейшие штормы дважды накрывали нас в таких плаваньях, и каждый раз мы с трудом выбрасывались на берег километрах в трёх от лагеря. Но не в этих трудностях беда. Всё было бы хорошо, если бы одно событие не спутало нам все дальнейшие планы, предусматривавшие длительные наблюдения за колонией из укрытий и воспитание в неволе подросших птенцов. Последнее мероприятие позволило бы выяснить возрастные наряды этой чайки, ещё
не известные науке, за исключением окончательного, взрослого.
13 июня, на рассвете, проведя очередные наблюдения и сбор материала на одной из колоний (было взято несколько пуховых птенцов) и убедившись, что вылупление птенцов закончилось, мы покинули остров и на обратном пути попали в сильный шторм, который не утихал три дня подряд. Когда же 17 июня мы вновь причалили к острову, реликтовых чаек там не оказалось. Ни птенцов, ни взрослых птиц. Места бывших колоний частью были замыты волнами. Иногда только среди множества летавших над островом птиц мелькала одна-другая реликтовая чайка. Что же случилось с колониями? Какие события разыгрались здесь в течение трёхдневного шторма, явления, по авторитетному свидетельству А.Н.Леонтьева, очень редкого для этого времени года? Не могли ли мы потревожить колонии в такой степени, что птицы бросили только что вылупившихся птенцов? Нет, вся работа велась с максимальной осторожностью. Была немного потревожена только одна, меньшая колония, в которой было 31 гнездо. Вторая, большая, где насчитывалось 50 гнёзд, вообще не трогалась. Главная опасность для прочих колониальных птиц заключается в том, что, будучи вспугнуты наблюдателем, они не сразу садятся обратно на гнёзда, а более дерзкие серебристые чайки устремляются на оставленные гнёзда и уничтожают яйца и птенцов. Но в этом отношении реликтовые чайки не внушали опасений. Они были мало пугливы, подпускали нас на 1215 м и сразу же садились обратно, едва мы отходили от колоний. Серебристые же чайки держались всё время на гораздо большей дистанции. В чём же дело?
На наш взгляд, главной причиной гибели колоний был трёхдневный шторм. Затяжное волнение на озере не могло не ухудшить кормовые условия для чаек, а нехватка корма, несомненно, должна была увеличить агрессивность серебристых чаек на Хухане. После этого шторма мне приходилось находить на острове даже остатки расклёванных птенцов самих серебристых чаек и общее число птенцов этих птиц, и без того небольшое, заметно поубавилось. Можно думать, что во время шторма птенцы реликтовых чаек, теснимые бурным прибоем, оказались без должного прикрытия на узкой косе в окружении массы голодных серебристых чаек. Шторм нарушил компактность колоний, что и привело их к гибели.
Серебристые чайки буквально терроризировали островных обитателей. Ещё во время первого посещения острова мы обратили внимание на большое количество расхаживавших по острову и не занятых размножением птиц. Взрослых чаек держалось на Хухане не менее пяти сотен, свежих же гнёзд я насчитал не более 60. А к 20 июня осталось примерно 20 гнёзд с кладками и что-то около 20-30 птенцов. За-гнездившиеся птицы, несомненно, страдали от своих холостых со-
братьев. Серебристые чайки буквально сплошным кольцом окружали крупные бакланьи колонии, подбирая теряемую в процессе кормления птенцов рыбу и немедленно расклёвывая яйца и маленьких птенцов у зазевавшихся пар. Словом, вся обстановка мало способствовала успешному гнездованию таких сравнительно слабых и малочисленных птиц, как реликтовые чайки.
Вообще кормовые условия для чаек на Торейских озёрах вряд ли можно считать слишком благоприятными. Основу питания чаек на озере составляет рыба (гольян и карась) и насекомые, в особенности прямокрылые. С началом летних штормов вода в озере из прозрачной становится столь мутной, что буквально в 3 см под водой ничего не видно. Из-за сравнительно небольшой глубины волнения вздымают со дна тонкую солончаковую муть, которая делает воду похожей на молоко. Несомненно, что чайкам, высматривающим добычу сверху, это обстоятельство очень затрудняет добычу рыбы. В отношении же насекомых следует сказать, что крайне засушливый июнь, выдавшийся в этом году, основательно выжег степь и, несомненно, должен был сказаться на численности таких массовых и любимых чайками насекомых, как прямокрылые. Ни одна из добытых нами чаек, будь то серебристая, реликтовая или чеграва, не могла похвастать хорошими жировыми резервами.
Трудно сказать, сколь часто заканчиваются столь трагически попытки размножения реликтовых чаек на Хухане (я не говорю обо всём озере, поскольку по мнению А.Н.Леонтьева, к которому я присоединяюсь, вероятно есть ещё гнездовые колонии реликтовых чаек на островах северо-западной части озера). Но несомненно, что лето 1970 г. было не слишком удачным для чаек. Например, чегравы, размножавшиеся в те же сроки, что и реликтовые чайки, и под прикрытием мощных колоний которых, как это отметил А.Н.Леонтьев, реликтовые чайки гнездятся, начали откладку яиц в 20-х числах июня, т.е. на месяц позже обычного. Объяснение тому возможно одно: колонии чеграв, расположенные у самого уреза воды, были смыты сильнейшим штормом, бушевавшим в конце мая — начале июня. Но всё же у нас ещё слишком мало наблюдений, чтобы с уверенностью говорить обо всех этих вещах.
Нам доподлинно известно, что до наполнения Торейских озёр реликтовых чаек здесь не было. Да и где тогда они могли гнездиться? Можно с уверенностью сказать, что в ближайший десяток-другой лет, с высыханием озёр, чайки эти вновь исчезнут отсюда. Эта пульсирующая северо-восточная граница ареала реликтовой чайки зависит, видимо, не только от режима озёр, подобных Торейским, но и от колебаний численности вида внутри самого ареала. Общий же контур распространения этого нового вида можно наметить пока лишь предпо-
ложительно. Чайки эти населяют, видимо, достаточно крупные озёра, как солёные, так и пресные, обязательно с островами, по всей зоне степей и полупустынь низинной части Центральной Азии. Можно предсказать их гнездование в котловине больших озёр в Монголии, в частности на озёрах Хиргис-Нур и Хара-Ус-Нур.
Заканчивая очерк, мне бы хотелось остановить внимание на таком интересном моменте. В своё время один из видных советских орнитологов Б.К.Штегман высказал предположение, что некоторые чайки Средиземноморья и Внутренней Азии сформировались как виды на берегах громадного третичного моря Тетис. Своеобразный, часто разорванный и небольшой ареал, в общем-то вписывающийся в контуры древнего Тетиса, ряд моментов биологии, некоторые морфологические черты — всё это определённо указывало на то, что такие виды, как черноголовый хохотун, черноголовая чайка, морской голубок Larus genei и средиземноморская чайка Larus audouinii являются реликтами Тети-са. В 1948 г. ещё ничего не было известно о видовой самостоятельности реликтовой чайки, и всё же Б.К.Штегман вполне определённо, хотя ещё и предположительно, связывал историю этой чайки с Тетисом. Теперь же, учитывая, что реликтовая чайка — совершенно самостоятельный вид (причём, видимо, близкородственный и черноголовому хохотуну, и черноголовой чайке), можно с гораздо большей определённостью рассматривать её как один из реликтов Тетиса. Можно предполагать, что становление этого вида происходило в восточной части громадного бассейна Тетиса, причём ещё на ранних этапах эволюции реликтовые чайки перешли на граничащие с Тетисом озёра Внутренней Азии, имеющие также очень древнюю историю и занимавшие в прошлом громадные площади. Здесь, на озёрах, эта чайка, имея небольшой ареал, как бы законсервировалась, сохранив гораздо больше примитивных черт, чем другие упомянутые чайки. Похоже на то, что из всех чаек — реликтов Тетиса, реликтовая чайка ближе всех стоит к исходной, предковой форме, и в этом смысле видовое название новой чайки на редкость удачно. Это действительно реликтовая чайка, реликт громадного внутреннего моря Тетис, простиравшегося от северозападной Африки через Иран Афганистан и Гималаи до Индонезии и прекратившего своё существование в виде единой системы около 20 млн. лет назад.
