CC BY-NC-ND
34
Н.А. Тиботкина
МОТИВНАЯ СТРУКТУРА ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ КНИГИ СТИХОВ
САШИ ЧЕРНОГО «САТИРЫ» (мотивы замкнутости, повторяемости и безысходности)
В статье рассматриваются особенности пространственно-временной организации книги стихов Саши Черного «Сатиры» сквозь призму системы мотивов. В начале статьи поднимается проблема дефиниции понятия «мотив» в теории литературы и приводятся разные точки зрения исследователей на данную литературоведческую категорию. Далее на конкретном материале показывается функционирование мотива в тексте, выделяются главные смыслообразующие мотивы («замкнутости», «повторяемости» и «безысходности»), прослеживается развитие этих мотивов в разных стихотворениях. В итоге утверждается, что на мотивном уровне пространственно-временной организации проявляется одна из основных установок раннего творчества поэта-сатириконца.
Ключевые слова: Саша Черный, книга стихов, мотив, хронотоп, время, пространство.
Понятие мотива как «феномена поэтики повествования»1 трактуется современными исследователями крайне неоднозначно. Диапазон определений мотива очень широк: от элементарного, когда единственным признаком мотива признается его повторяемость, до более сложного, выдвигающего целый ряд необходимых компонентов. Различия в определениях мотива в литературоведении во многом вызваны тем, что исследователи смотрят и анализируют мотив с разных точек зрения - темы, события, фабулы, сюжета. Существует множество разных подходов к объяснению категории мотива в литературоведении (семантические и дихотомические представления о мотиве А.Н. Весел овского, В.Я. Проппа, тематическая концепция мотива Б.В. Томашев-ского и В.Б. Шкловского, структурно-семантическая модель мотива
© Тиботкина Н.А., 2010
Е.М. Мелетинского, интертекстуальный подход Б.М. Гаспарова, прагматический подход В.И. Тюпы и др.)2.
В данной статье мы опираемся на комплексное представление мотива, предложенное И.В. Силантьевым: «Мотив - это а) эстетически значимая повествовательная единица, б) интертекстуальная в своем функционировании, в) инвариантная в своей принадлежности к языку повествовательной традиции и вариантная в своих событийных реализациях...»3.
Мотивная структура поэзии Саши Черного сложна и многообразна, так как включает в себя и сатирические, и лирические мотивы, которые, переплетаясь, образуют сложную семантическую систему, посредством коей читатель может выделить основные концептообразующие доминанты в авторской характеристике внешнего мира и формировании внутреннего мира самого поэта. На протяжении творческого пути Саши Черного структура мотивов неоднократно изменялась: одни составляющие исчезали или меняли окраску, а другие появлялись и становились ведущими. В поле нашего зрения в данной работе оказались пространственно-временные мотивы, образующие лирический хронотоп раннего творчества Саши Черного.
По словам Е.Н. Брызгаловой, одной из постоянных категорий поэзии художника является «двойственность мира», которая «проявляется по-разному: мечта и реальность <...> как возвышенное и низкое, как сатирическое и лирическое <...> . Но это всегда дву-единство, две стороны одного целого, две, пусть даже и противоположные, характеристики одного многоликого мира»4.
Такое «двуединство» сатирического и лирического особенно ярко представлено в книге стихов «Сатиры». Синтез двух начал пронизывает каждое стихотворение поэта, что выражается как на смысловом, так на мотивном уровнях.
Книга стихов «Сатиры» была первой в творческом наследии поэта. Она выдержала пять изданий и включала в себя стихотворения, которые в большинстве своем публиковались в журнале «Сатирикон».
Книга состоит из нескольких циклов («Всем нищим духом», «Быт», «Авгиевы конюшни», «Невольная дань», «Провинция», «Лирические сатиры»), каждый из которых подчинен реализации и воплощению одной главной идеи - через изображение российской действительности начала века передать духовную атмосферу пошлости, глупости, бессмысленности, пустоты, обреченности и безысходности жизни русского человека на рубеже веков. Саша Черный на страницах своих произведений сатирически показывает мир «нищих духом», в котором читатель видит современное
ему общество. Эта основная мысль выражается и на мотивном уровне пространственно-временной организации книги стихов «Сатиры».
В одном из первых стихотворений «Ламентации» лирический герой противопоставляет идеальный мир искусства действительности как что-то удаленное, оторванное от жизни и не отвечающее ее запросам:
В книгах гений Соловьевых, Гейне, Гете и Золя, А вокруг от Ивановых Содрогается земля.
На полотнах Магдалины, Сонм Мадонн, Венер и Фрин, А вокруг кривые спины Мутноглазых Акулин.
В звуках музыки - страданье, Боль любви и шепот грез, А вокруг одно мычанье, Стоны, храп и посвист лоз5.
Искусство представляется лирическому герою «душистым медом», «небывалым», ненужной бессмыслицей, далекой от картин реальности. Затрагивая все области прекрасного: литературу, живопись, музыку, - он приходит к выводу, что они не актуальны в современной действительности и противоречат жизненным принципам и убеждениям общества.
По мнению героя, люди в реальности живут в замкнутом времени и пространстве, полностью лишенном свободы действий и силы воли. Вся «бездна русской пустоты», пошлости и пороков сосредоточена в ограниченном локусе: «... углы, да стены и над ними потолок», - выраженном в предельно емком слове «вокруг», вмещающем все мироздание лирического героя. Категория замкнутого времени раскрывается в строфе: «Где событья нашей жизни, / Кроме насморка и блох? / Мы давно живем, как слизни, / В нищете случайных крох» [Т. 1. С. 34]. Несовершенный вид глаголов «живем», «спим», «хнычем», «ищем» является маркером, указывающим на бесконечность, продолженность времени, восходящего к уровню вечности, где навсегда потерян и забыт человек, принесенный в жертву Времени. Циклический хронотоп замыкается в композиционной раме:
Хорошо при свете лампы Книжки милые читать, Перелистывать эстампы И по клавишам бренчать. [Т. 1. С. 33, 35].
Таким образом, ведущими в стихотворении становятся мотивы замкнутости, ограниченности и безнадежности человеческой жизни.
Подобное выстраивание хронотопа встречается в зарисовке «Культурная работа». Самое первое предложение начальной строчки «Утро», с которого начинается описание, - назывное. Оно указывает нам на время действия в стихотворении, а далее следует фраза («Мутные стекла, как бельма»), очерчивающая пространство, в котором находится лирический герой, - это уже знакомая читателю комната, в которой ежедневно протекают рабочие будни типичного русского «интеллигента» («шагал от дверей до окошка», «барабанил марш по стеклу», «следил, как хозяйская кошка ловила свой хвост на полу», «рассматривал тупо комод», «подглядывал в щелку», «думал, курил», «злился»). Само словосочетание «мутные стекла» как бы передает извращенный и искаженный взгляд российского обывателя на жизнь и происходящее вокруг, вводится мотив некой духовной слепоты, с которой человек идет по жизни.
На протяжении стихотворения пространство комнаты незаметно переходит в пространство улицы: герой посещает выставку, заходит к приятелю в гости. Но, несмотря на смену обстановки, род занятий не приобретает конкретный характер, общественную значимость или вообще какой-либо смысл («возмущался», «ругал бездарность и ложь», «со скуки напился», «говорил о холере, добре»). Стихотворение построено в форме повествования от первого лица, что позволяет снять конкретизацию и придать типичность лирическому герою, представляющему собой обобщенный образ «культурного» человека, который ведет пустую, бессмысленную жизнь и не желает изменить сложившуюся ситуацию.
Стихотворение имеет кольцевую композицию: первая и последняя строфы начинаются стихом «Утро. Мутные стекла, как бельма...». Это подчеркивает не только цикличность, повторяемость времени и замкнутость и ограниченность пространства, но и замкнутость жизни, где царит однообразие и бессмысленность, где все повторяется «опять» и «снова». А обилие глаголов несовершенного вида настоящего времени замедляет течение времени, оно превращается в единое, протяженное, статичное, бесконечно длящееся настоящее.
Близок «культурному работнику» лирический герой из стихотворения «Всероссийское горе» [Т. 1. С. 58], который ведет сходный образ жизни и придерживается тех же принципов. В произведении подробно, с конкретным указанием времени описывается один из дней этого «интеллигента», он от первого лица делится с читателем своим горем («в двенадцать влетает знакомый», «в два пополудни <...> пришел первокурсник-щенок», «в четыре <...> встречаю поэта в передней», «прилезла рябая девица» и т. д.). С самого утра («Итак - начинается утро») лирический герой слушает излияния своих посетителей. В стихотворении день не заканчивается, последняя фраза «Я <...> плакал за вьюшкою грязной / Над жизнью своей безобразной», с одной стороны, оставляет финал открытым, но с другой - предопределяет все дальнейшее существование человека, заключенного в ограниченное пространство своей комнаты, собственной квартиры, в котором господствует цикличное время - серый быт и скучные, бессмысленные занятия, повторяющиеся изо дня в день.
Точную характеристику жизни российского обывателя дает лирический герой стихотворения «Желтый дом»:
Каждый день по ложке керосина Пьем отраву тусклых мелочей... Под разврат бессмысленных речей Человек тупеет, как скотина... [Т. 1. С. 43].
Словосочетание «каждый день» возвращает читателя в замкнутый временной цикл и ограниченное пространство «желтого дома», где отсутствуют всякие изменения и здравый смысл, «люди ноют, разлагаются, дичают, а постылых дней не счесть». Встречая Новый год, который воспринимается «старым» [Т. 1. С. 50] и «не-изменнейшим» [Т. 1. С. 51], лирический герой стихотворения «1909» восклицает:
Двенадцать месяцев опять Мы будем спать и хныкать И пальцем в небо тыкать [Т. 1. С. 50].
Жизнь становится неким законсервированным абсолютом, стираются грани между прошлым, настоящим и будущим, время расширяется и воспринимается бесконечной вечностью, но неизменяющейся и статичной. Такое бессмысленное постоянство жизни ведет человека к безразличию и безысходности: «Так и тянет из окошка брякнуть вниз о мостовую одичалой головой... »
Аналогично времени происходит расширение пространства. Из пределов комнаты лирический герой перемещается в локус города. Как правило, говоря о городской атмосфере, Саша Черный в своих стихотворениях изображает или подразумевает Петербург.
Петербург представляется читателю замкнутым, безжизненным пространством, где «середина мая и деревья голы...», где царят безразличие, безрадостность, скука как внутреннее состояние человека и «духовная смерть». Важно отметить, что этот город у Саши Черного всегда мрачный, темный, дождливый, грязный, холодный, бездушный, но предельно реальный и правдоподобный, достоверный, без каких-либо фантастических и символических мотивов.
Такое видение северной столицы Сашей Черным близко взглядам Ф.М. Достоевского и Н.А. Некрасова, отмечающим жестокость и безжалостность Петербурга по отношению к отдельным человеческим судьбам, но поэт-сатирик ХХ в. доводит этот образ до высшей точки безобразности и отвращения.
Стихотворение «Санкт-Петербург» [Т. 1. С. 184] представляет собой полную и исчерпывающую картину описания внутренней, скрытой сущности «града Петра». Это скучный, страшный, грязный, отравленный, мертвый город, где «белые хлопья и конский навоз», белое и черное, светлое и темное начала, добро и зло, жизнь и смерть смешиваются в «грязную желтую массу». «Протухшая, кислая, скучная, острая вонь» переполняет его, а вселенское одиночество и безысходность жизни ничтожного человека выражена в одной единственной ужасающей фразе: «Караул!» Крик человека теряется в мертвой черной тишине, а финальное восклицание «Пей до дна!» воспринимается как заупокойная скорбь по всему человечеству.
Звуки (брань, крики, «Караул!») и запахи (вонь, пары), чувства (отравление, разложение, «дрянь») и ощущения («Все черней и неверней уходит стена...»), цветовая гамма («В конце переулка желтый огонь...» / «Желтый пар, пропитанный шерстью и щами...»), настроение лирического героя («одиночество скучных шагов», «мертвый день») - все способствует созданию атмосферы ужаса и страха, мотивы «обреченности» и «безысходности» достигают своего апогея.
Несмотря на то что Петербург в поэтическом творчестве Саши Черного - это замкнутое ограниченное пространство, оно расширяется, преодолевает свои рамки и выходит за них. Фактически, границы размываются и перемещаются за окраины Петербурга. Лирический герой Саши Черного оказывается в деревне, в лесу, в других странах. «Ни новые впечатления, ни природа не спасают
героя Саши Черного от утомления, озлобленности и тоски. Ему везде все представляется мрачным и безысходным. Куда бы он ни бежал из постылого Петербурга - на юг или на север - все остается по-прежнему, потому что - от себя никуда не уйдешь»6, -писал один из критиков еще в 1910 году. Жизненная позиция лирического героя в стихотворении «На петербургской даче» [Т. 1. С. 68] «Дрожу, как мокрая овца... / И нет конца, и нет конца!» звучит лейтмотивом в последующих произведениях поэта.
Как бы пространство ни расширялось, где бы ни был герой-«интеллигент» Саши Черного, везде его окружает замкнутость и безысходность жизни. Интересно, что поэт изображает в своих стихотворениях не только мир живых людей, но и мир потусторонний, жизнь после смерти. Но в ад и рай для лирического персонажа двери закрыты:
Душа вернулась на погост -И здесь вопрос не очень прост: Могилы нет ... Песок изрыт, И кол осиновый торчит... [Т. 1. С. 88].
Человеку нет места в том мире, но и в мире этом он себя не нашел. В стихотворении же «Весна мертвецов» [Т. 1. С. 170] мы видим обратную ситуацию: люди из того мира («мертвецы», «скелеты») попадают в мир людей. Само название представляет собой оксюморон. С одной стороны, слово «весна» ассоциируется с возрождением, с жизнью, с надеждой и любовью, а с другой стороны, в стихотворении появляются «оттаявшие кости» и «скорбный ропот», которые проецируются на реальную человеческую жизнь. Таким совмещением несовместимого в очередной раз показывается извращенность и искаженность видения и восприятия человеком законов действительной жизни.
Одним из самых трагичных стихотворений в книге Саши Черного «Сатиры» является стихотворение «Опять...» [Т. 1. С. 41]. Здесь мы видим нагнетание мрачных мотивов (мотив вечной повторяемости, ненужности человека в мире, «одинаковости сереньких масок», смерти, безнадежности, скуки, безысходности, страха и т. д.), которое достигает своей высшей точки, воплощаясь в мотиве сумасшествия. «Дом сумасшедших» представляет собой некую модель мира и вселенной, в которой навеки затерян человек. Огромный космос противопоставлен ничтожности человеческой жизни, и люди, находящиеся в этом «безобразном мраке», обречены на одиночество и страдания, это люди без будущего. Наречие «опять» становится жизненным лейтмотивом «безликого» человека.
В одном из последних стихотворений данной книги «Театр» лирический герой печально констатирует утрату человеком не только прошлого и будущего, но и отсутствие настоящего, он четко очерчивает границы жизни своих современников:
Дома стены, только стены,
Дома жутко и темно,
Там, не зная перемены,
Повторяешь: «все равно...» [Т. 1. С. 178].
Таким образом, можно сделать основные выводы по организации пространства и времени в мотивной структуре творчества поэта. Хронотоп в книге стихов Саши Черного «Сатиры» выстроен по принципу расширения времени и пространства. Циклическое время одного дня, постоянное, повторяющееся и неизменное, восходит к вечности, где стираются границы между прошлым, настоящим и будущим, где отсутствует ощущение времени в своей основе. Пространство постепенно расширяется от пределов комнаты до мировых масштабов: комната - дом, квартира - город - деревня, лес, море - другие страны - мир. Особой категорией становится потустороннее пространство, которое, с одной стороны, отделено от реальной жизни и противостоит ей, а с другой стороны, тесно переплетается с ней. Лирический герой проводит параллели между жизнью на земле, адом и раем и в своей молитве к Создателю просит его «исчезнуть в черной мгле»:
В раю мне будет очень скучно, А ад я видел на земле [Т. 1. С. 121].
Ведущими мотивами во всех стихотворениях данной книги становятся мотив замкнутости и ограниченности, который реализуется не только в цикличности и повторяемости времени (мотив повторяемости) и ограниченности пространства, но и в замкнутости самой человеческой жизни, внешней и внутренней, духовной, что приводит к бессмысленности и безысходности существования (мотивы бессмысленности и безысходности) человека на земле. Ключевыми словами, через которые реализуется система пространственно-временных мотивов становятся: «опять», вечное «утро», «без начала и конца». Данные выводы подтверждают воплощение в творчестве Саши Черного на всех смысловых уровнях его изначальной идеи - передать средствами лирики духовную атмосферу пошлости, бессмысленности, пустоты и безысходности жизни русского общества на рубеже веков.
Примечания
1 Силантьев И.В. Поэтика мотива. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 9.
2 См.: Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Едиториал УРСС, 2004; Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2006; Томашев-ский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 2001; Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983; Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: РГГУ, 1994; Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М.: Наука, 1994; Тамарченко Н.Д., Тюпа В.И., Бройтман С.Н. Теория литературы: В 2 т. Т. 1: Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. М.: Академия, 2004.
3 Силантьев И.В. Указ. соч. С. 96.
4 Брызгалова Е.Н. Русская сатира и юмористика начала ХХ века: Учебное пособие. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. С. 134.
5 Черный Саша. Улыбки и гримасы. Избранное: В 2 т. М.: Локид, 2000. Т. 1. С. 34. Далее ссылки на это издание даются в тексте в скобках с указанием номера тома и страницы.
6 Колтоновская А.Е. Новая сатира // Сибирская жизнь. 1910. С. 196.
