CC BY
78
Н.А. Тиботкина
«МАСКАРАДНОСТЬ» В ЛИРИКЕ САШИ ЧЕРНОГО (или мотив «одинаковости», «безликости»)
В своем стремлении глубже понять художественное произведение читатель, анализируя его, условно разлагает текст на мельчайшие, часто далее неделимые компоненты. Впоследствии выясняется важнейшее самостоятельное значение этих элементов в составе целого, изменение их смысловой составляющей в зависимости от контекста и, главное, их функционирование в произведении. Как отмечает Г.И. Романова, «на протяжении ХХ века в отечественном литературоведении мелкий компонент произведения называли мотивом»1.
Понятие мотива как «феномена поэтики повествования»2 трактуется современными литературоведами и исследователями крайне неоднозначно. Существует множество разных подходов к объяснению данной категории в литературоведении (семантические и дихотомические представления о мотиве А.Н. Веселовского, В.Я. Проппа, тематическая концепция мотива Б.В. Тома-шевского и В.Б. Шкловского, структурно-семантическая модель мотива Е.М. Мелетинского, интертекстуальный подход Б.М. Г аспарова, прагматический подход В.И. Тюпы и другие3).
В данной статье мы опираемся на системное представление мотива, предложенное И.В. Силантьевым: «Мотив - это а) эстетически значимая повествовательная единица; б) интертекстуальная в своем функционировании; в) инвариантная в своей принадлежности к языку повествовательной традиции и вариантная в своих событийных реализациях...»4.
Мотивная структура поэзии Саши Черного сложна и многообразна, т.к. она состоит из сатирических и лирических мотивов. На протяжении творческого пути поэта она изменялась: одни составляющие исчезали или меняли окраску, а другие входили и становились ведущими.
Рассмотрим философский мотив «одинаковости» и «безликости» человека в художественном мире поэта Саши Черного на материале его стихотворений из сборников «Сатиры» (1910), «Сатиры и лирика» (1911). Этот мотив - один из самых распространенных и концептуальных всего творчества Саши Черного. Он не только выражает негативно-сатирическое отношение поэта
к современникам, но и создает ощущение маскарада, подменившего реальную жизнь. Маска заменяет лицо, и жизнь становится чередой масок.
В современном поэту мире человек утратил индивидуальность. Лирический герой стихотворения «Все в штанах, скроенных одинаково» боится «обменяться личностью» с окружающими его людьми. Он с горечью отмечает, что «похож на улице на всякого»5 и совершенно не отличается от общей массы, теряясь в ней. По словам современницы Саши Черного А.Е. Колтоновской, «личности измельчали и выдохлись - сравнялись, и ими легко «обменяться»6.
Одним из большинства также является и герой стихотворения «Культурная работа», который целый день находится в постоянном поиске какого-нибудь интересного и нужного занятия и это называет «трудом»: «шагал от дверей до окошка», «рассматривал тупо комод», «подглядывал в щелку», «думал, курил», «злился», «ругал бездарность и ложь», «говорил о холере, добре» и т.д. Несовершенный вид глаголов прошедшего времени и кольцевая композиция стихотворения указывают на то, что действия героя длительные и протяженные во времени, а следовательно, повторяющиеся каждый день. Типичность героя подтверждают следующие строки:
Сбежались. Я тоже сбежался.
Кричали. Я тоже кричал ... (1, 42).
В данном случае наблюдается стремление «безликого» героя приобщиться к сплошной «серой» массе и желание слиться с ней.
В стихотворении «Зеркало» возникает предельно обобщенный образ «хмурого и безликого» читателя, осуждающего современные газеты и не принимающего их. Автор призывает «дру-га-читателя» посмотреть на себя в зеркало, чтобы тот, увидев собственное отражение, обратил внимание на свой «нищий» духовный мир: Прочитай: в глазах-гляделках Много ль мыслей, смеха, сердца? (1, 45)
Таким образом, внешнее неразличение и схожесть людей свидетельствуют и об их внутренней «одинаковости», «безликости» и бездуховности.
Мотив обращения к себе и поиска себя находит воплощение и в стихотворении «Вешалка для дураков», где автор рассуждает о таких категори-
142
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2008
© Н.А. Тиботкина, 2008
ях, как ум и глупость, и показывает два типа людей: умные (мудрецы) и глупые (дураки). В контексте стихотворения эти понятия употребляются как синонимичные. Стихотворение композиционно поделено на семь частей, в каждой из которых дано описание типа дурака и его авторская характеристика, указывающая во всех случаях на важнейшую особенность натуры дураков - неосознание ими своей глупости и их уверенность в собственной интеллектуальности и одаренности. Свою несостоятельность и неполноценность они скрывают под маской умных людей. Последняя VII часть стихотворения представляет собой авторское обобщенно-философское умозаключение как некий вывод:
Пусть свистнет рак,
Пусть рыба запоет,
Пусть манна льет с небес, -Но пусть дурак Себя в себе найдет -Вот чудо из чудес! (1, 94)
Одним из самых трагичных стихотворений в лирическом наследии Саши Черного является стихотворение «Опять .». Здесь мы видим нагнетание мрачных мотивов (мотив вечной повторяемости, ненужности человека в мире, «одинаковости сереньких масок», смерти, безнадежности, скуки, безысходности, страха и т.д.), которое достигает своей высшей точки, воплощаясь в мотиве сумасшествия. «Дом сумасшедших» представляет собой некую модель мира и вселенной, в которой навеки затерян человек. Огромный космос противопоставлен ничтожности человеческой жизни, и люди, находящиеся в этом «безобразном мраке», обречены на одиночество и страдания.
Если в предыдущих стихотворениях мотив «одинаковости», «безликости» человека возникал в осуждающе-разоблачающем ключе и сопровождался ироническим авторским подтекстом, то в данном стихотворении этот мотив, напротив, указывает на трагедийность человеческого бытия, потерянность человека в мире, безысходность и одинокость его существования:
В мучительной жажде надежды и красок Выходит на улицу, ищет людей ...
Как страшно найти одинаковость масок От гения до лошадей! (1, 41)
В сложившемся контексте представляет интерес следующее паронимическое сочетание: одинаковость - одиночество, построенное на концептуально-смысловой оппозиции, - одиночество масок, несмотря на их одинаковость.
Подводя итоги, можно сделать вывод, что мотив «одинаковости», «безликости» играет одну из важнейших смыслообразующих ролей в художественной картине мира Саши Черного. Данный мотив имеет несколько семантических компонентов:
1) типичность, похожесть людей (масок);
2) общество - единая «серая» масса;
3) внешнее / внутреннее сходство людей, «обнищание» внутреннего мира, бездуховность персонажей;
4) поиск себя в себе и поиск других людей;
5) одинаковость - одиночество;
6) трагедийность человеческого бытия.
На фоне общей «серой» массы, «одинаковости» и «безликости» всех людей автор выводит множество типов героев (масок, общественных ролей), которые отличаются друг от друга лишь внешне. Это усиливает «маскарадность» происходящего и подчеркивает восприятие реальности как чего-то искусственного, театрального. В то же время пестрое разнообразие масок не способно спрятать и скрыть единую внутреннюю сущность их владельцев, еще ярче выделяя и обнажая несостоятельность и бездуховность таких персонажей.
Все типы героев, созданные в поэзии Саши Черного, объединены одним общим понятием «интеллигент», которое отражает их социальный статус, но не личностные качества7. Как отмечает Л.А. Евстигнеева, «он (интеллигент) принял новую фальшивую позу «мученика», человека, «уставшего» от разочарований и рухнувших надежд»8. Детальный портрет, описывающий и характеризующий «интеллигента», автор рисует в стихотворении «Интеллигент»:
Повернувшись спиной к обманувшей надежде И беспомощно свесив усталый язык,
Не раздевшись, он спит в европейской одежде И храпит, как больной паровик (1, 46).
Понятие «интеллигент» в поэзии Саши Черного многомерно и включает в себя представителей разных профессий. Поэтому оно раскрывается перед нами в полной мере посредством разоблачения масок писателя, редактора, критика, доктора, художника, бюрократа, политика, студента и многих других.
Одной из самых значимых и противоречивых является маска писателя. Это очень сложный образ, сочетающий в себе как «нищету духа», так и глубочайший трагизм мироощущения. Само-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2008
143
довольство и ограниченность персонажа проявляются в стихотворении «Мухи»:
Писатель, за дверью на полке Не видя своих сочинений,
Подумал привычно и колко:
«Отсталость!» И стал в отдаленье,
Засунувши гордые руки В триковые стильные брюки (1, 57).
Писатель/поэт у Саши Черного абсолютно бездарен и зауряден, он творит свои «шедевры», чтобы «сшить штаны», подчиняя возвышенное искусство низко-утилитарной цели обывательской действительности. Постепенно он приходит к выводу, что «рожал словечки и слова, и рифмы к ним рожал, / И в жизнерадостных стихах, как жеребенок, ржал», а к настоящему моменту талант его иссяк. В такой трагической ситуации его больше всего заботит собственный эгоизм и честолюбие:
Иссяк. Что будет с моей популярностью? <.> Назовет меня Пильский дешевой бездарностью, А Вакс Калошин разбитым горшком.
(1, 84, «Переутомление»).
В стихотворении «Бездарность» «уникальная» писательница, талантливый мастер прозы и поэзии во всех жанрах, рассказывает читателю о процессе своего художественного творчества:
Я несложный путь избрала,
Цех мой прост, как огурец: «Оглавление - начало,
Продолжение - конец» (1, 348).
Во всех приведенных стихотворениях образ писателя сатиричен и крайне гиперболизирован, автор высмеивает его самонадеянность, бездарность, ничтожество и бездуховность.
Разоблачение маски художника происходит в стихотворении «Трагедия» (1, 225), где изображается «гениальный» художник Минога, ищущий себя в творчестве и открывший «новый путь» в искусстве - рисование «босой ногой».
«Цепной барбос у храма Славы» (1, 106, «СЮТЮТБ») - маска критика, вся деятельность которого заключена в «расправлении» с произведениями искусства и «привешивании пломб с низкой пробой».
Маска доктора встречается в стихотворениях «Искатель» (1, 38), «Мухи» (1, 57), «В гостях» (1, 72), «Лаборант и медички» (1, 74-75) и других. В «Городской сказке» (1, 70-71) перед читателем предстает маска медсестры-«мадонны», которую так называет герой Фаддей Симеонович Смяткин, влюбившийся в нее «жестоко и сразу». Но «дева
с душою бездонной» оказывается пустой, холодной, бездушной эгоисткой, сформированной обыденностью реального мира, лишенного романтики и поэзии, в котором все светлое и возвышенное растоптано и опошлено.
В стихотворении «Там внутри» (1, 116) маску политика невольно снимает со своего отца ребенок, обнаруживший в «папкином» кабинете труды, которые тот «пишет день и ночь». Названия составленных документов говорят сами за себя: «О совместном обученье, как вреднейшей из затей», «Краткий список книг для чтенья для кухаркиных детей», «О значении наград», «Черновик проекта школы государственных детей», «Поощрение младенцев, доносящих на отцов», «Апология плетей» и другие.
Таким образом, все разоблаченные перед читателем маски являют собой «одинаковость» «безликих» людей, лишенных внутренней духовности, пустых, ничтожных и пошлых.
Примечания
1 Романова Г. И. Мотив денег в русской литературе XIX века: Учебное пособие. - М.: Флинта, Наука, 2006. - С. 9.
2 Силантьев И.В. Поэтика мотива. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 9.
3 См.: ВеселовскийА.Н. Историческая поэтика. - М.: Едиториал УРСС, 2004; Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. - М.: Лабиринт, 2006; Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. -М.: Аспект Пресс, 2001; Шкловский В.Б. О теории прозы. - М.: Советский писатель, 1983; Меле-тинский Е.М. О литературных архетипах. - М.: РГГУ, 1994; Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. - М.: Наука, 1994; ТамарченкоН.Д., Тю-па В.И., Бройтман С.Н. Теория литературы: В 2 т. Т. 1. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. - М.: Академия, 2004.
4 Силантьев И.В. Указ. соч. - С. 96.
5 Черный Саша. Улыбки и гримасы. Избранное: В 2 т. - М.: Локид, 2000. - Т. 1. - С. 39. Далее ссылки на это издание даются в тексте в круглых скобках с указанием тома и страницы.
6 Колтоновская А.Е. Новая сатира // Сибирская жизнь. - 1910. - С. 195.
7 См. Брызгалова Е.Н. Русская сатира и юмористика начала ХХ века: Учебное пособие. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. - С. 147.
8 Евстигнеева Л.А. Журнал «Сатирикон» и по-эты-сатириконцы. - М.: Наука, 1968. - С. 174.
144
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2008
