CC BY
138
УДК 327.7
Ш. Г. Сеидов
МИРОСИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К ИССЛЕДОВАНИЮ
СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
В статье анализируются важные подходы к политологическому анализу современных международных отношений (циклический, системный, институциональный).
Обосновывается изменение роли развивающихся стран в мировой экономике и политике, что является существенным фактором многих изменений в современных международных отношениях.
Дается описание авторской концепции для изучения формирования современного информационно-политического пространства.
Современные изменения во многих процессах и взаимодействиях международного масштаба требуют разработать и использовать новые подходы, учитывающие многообразие перспектив развития и вероятность еще больших изменений в современном мире. Немалую роль в этом играет, как известно, формирование и развитие информационного общества, что также происходит уже в глобальном масштабе. При этом одинаково необходимо основываться на надежных методологических принципах известных подходов (системного, институционального, циклического), а также включать новые исследовательские концепции, отражающие проблемные ситуации в связи с происшедшими изменениями.
В методологическом плане проанализируем три основных, на наш взгляд, подхода: циклический, системный, институциональный.
1. Циклический подход - подход со стороны концепций циклического развития различных сфер общественной жизни, прежде всего экономики. Этот подход позволяет исследовать филогенез, т.е. в данном случае историческое развитие, преемственность и эволюцию процессов, составляющих предмет исследования. Именно такой подход характерен для исследовательских концепций, основой которых является действие кондратьевских экономических циклов (40-50 лет) с их фазами повышения и падения. Нынешнюю ситуацию, как отмечает М. А. Чешков, можно воспринимать и как завершение фазы падения, и как начало фазы возвышения. Это приводит к мысли о том, что Юг вступает в полосу нового цикла, которая завершится, по многим прогнозам, к середине XXI в. [1, с. 3].
В структуре знания о развивающемся мире уже в 50-60-е гг. XX в. сложилось ядро, представленное «исследованиями развития» (ИР), включающее наиболее важные теоретические конструкции, по отношению к которым вырабатывались альтернативы, конкурирующие с ними. Это концепции модернизации (Э. Шилз, Д. Лернер), развития (Г. Элмонд, Дж. Пауэлл) и альтернативные им концепции неэквивалентного обмена (А. Эммануэль), развития отсталости (А. Г. Франк), переходности (Г. Элмонд, С. Тюльпанов). Однако уже в 1980-х гг. возникают новые проблемы: экологии, прав человека, гражданского общества, нового регионализма, диалога культур, - которые требуют новых теоретических концепций и новой методологии исследования, чтобы осмыслить все происшедшие изменения.
На рубеже 80-90-х гг. XX вв. появляются новые направления, сохраняющие тенденции ИР, но способные выработать новые подходы к исследованию развивающегося мира. Это историко-социологический подход, позволяющий анализировать место развивающегося мира в социальном бытии современности (И. Валлерстайн, Б. Мур); эколого-антропологический, при котором развивающийся мир анализируется с позиций системного видения человечества в его отношениях с природной средой (доклады Римского клуба, концепции универсального эволюционизма Э. Янга и коэволюции Н. Н. Моисеева); культурно-цивилизационный, где развивающийся мир анализируется в аспекте его диалога с иными культурами и цивилизациями. Такая преемственность и вместе с тем развитие новых исследовательских концепций, в свою очередь, отражают эволюцию не только в жизни развивающихся стран, но и их взаимоотношений с развитыми странами, их место и роль на мировой арене. Существует и четвертый подход, определившийся в начале XXI в., концепции критического диалога (А. Нанди, Ц. Тодоров), которые «сравнительно легко переводятся в термины социальные при изучении таких проблем, как отношения «центр-периферия» или «маргинализация Юга», но при этом они же смыкаются с исследованиями международных отношений.
В историческом существовании общности развивающихся стран (ОРС) можно выделить отдельные эпохи: генезиса, становления, формирования и трансформации, которые образуют первый большой исторический цикл - от 500 до 100 лет. Известно, что научно-технический прогресс и общественноисторический прогресс выступают факторами, которые ускоряют общественные процессы и тем самым сокращают их продолжительность. С конца XX в. начинается новая эпоха истории ОРС - эпоха трансформации, исход которой может иметь два варианта: обновленное состояние ОРС, сохраняющей свой генотип, что будет связано с началом второго большого исторического цикла; исчезновение ОРС, что означает окончание исторической динамики и исторического бытия ОРС (но не развивающихся стран), как отмечает М. А. Чешков.
Надежную, на наш взгляд, методологическую основу для многих исследовательских концепций составляет описание исторической динамики развивающихся стран, предложенное М. А. Чешковым [1, с. 15-17]:
1) эпоха генезиса (XVI-XVII вв.), т.е. время зарождения основных генотипических признаков, решающим из которых было обретение статуса ми-роисторического объекта через разрушение тех направлений развития, которые были характерны для Востока до XVI в.;
2) эпоха становления (XIX в.), когда развивающийся мир складывается как объект мировой истории, а попытки обрести свою историческую субъективность чаще представляют различные способы включения в мироцелост-ность;
3) эпоха формирования и функционирования (с начала XX до 70-х гг. XX в.), для которой характерна выработка генотипа, построенного по принципу дуализма. В этот период активизируется поиск своей истории (идея «третьего пути», неприсоединения).
В таком аспекте нисколько не выглядит противоречивым, например, наличие двух и более прогнозов развития, или двойственное предположение о периодичности исторических циклов. Если системой считать общество, экономику, политическую жизнь отдельной развивающейся страны, то сре-
дой может быть вся общность этих стран. Если системой считать ОРС, то средой может быть все, что не только территориально окружает их, но и связано с ними множеством экономических, культурных, политических отношений, которые тоже образуют свою систему. Тогда средой по отношению к этой (уже третьей) системе, наоборот, будут общества, вовлеченные в нее (т.е. население со своей культурой, традициями, укладом жизни). Таким образом, содержание взаимосвязей системы и среды оказывается настолько подвижным, относительным, что возможно предположить не только наличие, но и взаимосвязь и взаимодействие разных исторических циклов развития обществ, цивилизаций как больших систем.
Данная классификация может служить надежной методологической основой для развития исследовательской концепции в отношении информационных процессов в развивающихся странах. В хронологическом аспекте можно отметить, что эпоха трансформации по времени совпадает с началом включения развивающихся стран в единое информационное пространство, с усилением информационных процессов и с проникновением новейших информационных технологий в их экономическую, политическую, культурную жизнь. И вместе с тем есть мнение о том, что помимо генотипа должен быть и своеобразный фенотип, характеризующий совокупность свойств среды. В данном случае под средой, возможно, следует понимать как окружающий мир (в широком смысле слова), так и то общество, в котором происходит развитие системы информационно-коммуникационных технологий (ИКТ).
Творческим развитием данного подхода можно считать концепцию Д. Лала, которую возможно назвать равновесной, или концепцией равновесных состояний и их результатов.
Социальные результаты могут объясняться большим числом самых разных процессов с соответствующими им равновесными состояниями. Их можно различать на основании продолжительности периода времени, на протяжении которого работают уравновешивающие силы:
1) рыночный процесс спроса и предложения, который приводит к равновесию рынка;
2) процессы, приводящие к равновесию в отношении материальных представлений, которые определяют организационную структуру рыночного процесса;
3) состояние культурного равновесия;
4) эволюционное равновесие [2].
2. Системный подход: равновесие и динамика развития процессов в сфере международных отношений.
Этот подход представлен зарубежными политологами (Т. Де Мон-бриаль, К. Уолтс, М. Бреше), концепции которых очень хорошо объясняют многие процессы и явления в современном меняющемся мире, и некоторыми отечественными (например, при определении понятия «миропорядок»).
В нынешнем состоянии дисциплины по международным отношениям в противоположность экономической науке анализ динамических систем пока еще не был использован иначе, как метафорическим или аналогичным образом.
Безопасность одного особенного носителя действия является неотделимой от стабильности международной системы и от региональной подсистемы. Как отмечает К. Уолтс, «системная теория международной политики занимается силами, которые действуют на международном, а не на национальном уровне» [3].
М. Бреше предложил определение международной системы как «совокупности носителей действия, подверженных внутренним (контекст) и внешним (окружение) принуждением, связанных определенной конфигурацией власти и включенных в регулярные сети взаимодействий (процессы)» [4].
Т. де Монбриаль называет две трудности, касающиеся определения состояния международной системы:
1) большинство переменных исследования состояния являются чувственно улавливаемыми величинами, но не измеряются;
2) пока существует слабый уровень познания конкретных международных систем. Причины: а) данные системы исследовались только в очень ограниченном кругу их возможностей в течение их жизни (например, биполярная система периода «холодной войны»); б) период их существования оказался слишком коротким, чтобы дать возможность для их идентификации [5].
3. Институциональный подход. Основным принципом является то, что регулятором политических процессов и отношений являются политические институты, существующие в обществе (государство, политические партии, социальные и экономические объединения), влияющие на политические процессы; причем международные отношения концентрируют в себе те основные нормы, санкции, стандарты взаимодействия, которые определяют жизнедеятельность всех основных сфер общества (экономики, политики, культуры).
К новой парадигме возможно отнести развивающийся сейчас миросистем-ный подход, интеллектуальную перспективу которого развивает В. С. Мартьянов. Миросистемный анализ рассматривает историю человечества в виде роста и распада исторических систем, при этом наибольшее влияние уделяется изучению актуальной капиталистической миросистемы (КМ), или мироэкономи-ке, которая вытеснила из современности локальные миры-империи [6]. На наш взгляд, такая парадигма позволяет достаточно точно исследовать современные изменения качества мира, т.е. найти такие качественные системные характеристики мировых процессов, которые достоверно объясняют и выражают сущность и причины происходящих изменений в мире.
С этих позиций возможно обратиться к понятиям современного миропорядка, используемым политологами. С. В. Кортунов трактует миропорядок, прежде всего, как состояние системы межгосударственных отношений, связанное с определенной степенью ее стабильности. Это принципы, параметры и содержание такой системы, обусловленные ее структурой (под которой понимается полярность, связанная с распределением сил), которые обеспечиваются существующими механизмами международной безопасности (институциональными и нормативными) [7].
У представителей различных политологических направлений понятие миропорядка приобретает различные значения. Для реалистов миропорядок -это, прежде всего, мироустройство. Для либералов миропорядок - это способ регулирования [8].
Отличие связано с расширением субъектности понимания миропорядка. У реалистов речь идет, прежде всего, о межгосударственных отношениях. Для либералов межгосударственные отношения - лишь одно из измерений (иногда совсем не главное) мировой политики, а другими ее измерениями выступают многообразные негосударственные участники, потоки, сети. Реалисты говорят о переходном состоянии современного миропорядка [9].
Либералы не только выделяют этапы развития, но и указывают на предпосылки грядущих перемен. Среди нынешних либералов выделяются модернизаторы и институционалисты. Видя процессы, не укладывающиеся в русло демократической однополярности и совершенствования международных институтов, либералы указывают на несколько центров регионального и культурного притяжения, выдвигают теорию «альтернативной многополярности» [10].
Сейчас сформировалось мнение политологов о том, что в мире возникла новая география как целостность, определяемая не столько совокупностью физических просторов, сколько возможностью синхронного мониторинга событий в различных точках планеты в режиме реального времени, а также способностью цивилизации к оперативному приему властных решений в масштабе всей планеты. В результате сформировалось существенно иная, чем прежде, перспектива глобального развития. Новое качество мира - его глобализация -проявилось также в том, что в 1990-е гг. почти вся планета оказалась охваченной единым типом хозяйственной практики. Возникли новые, транснациональные субъекты действия, слабо связанные с нациями, т.е. с государствами, на территории которых они разворачивают свою деятельность. Соответственно, изменились принципы построения международных систем управления и структура участников международных отношений. На наш взгляд, важную роль в этом сыграли механизмы цикличности многих процессов.
Капиталистическая мироэкономика - это система, предполагающая иерархическое неравенство в распределении, основанное на концентрации определенных видов производства в определенных ограниченных зонах, которые на этой основе и в связи с этим становятся местами наиболее крупномасштабного накопления капитала. Такая концентрация позволяет усилить государственные структуры, стремящиеся, в свою очередь, обеспечить сохранение относительных монополий. Но поскольку монопольное положение изначально непрочно, на протяжении всей истории современной микросистемы происходило постоянное, прерывистое, ограниченное, но значительное перемещение этих центров концентрации.
Механизмами изменений являются циклические ритмы, наиболее важные из них два. Кондратьевские циклы продолжаются около 50-60 лет. Их А-периоды, в сущности, являются тем временем, когда могут быть защищены особенно значительные экономические монополии; их Б-периоды - это периоды географического перемещения тех видов производств, монополия на которые исчерпала себя, и борьба за контроль над перспективными новыми монополиями. Более длительные циклы гегемонии включают в себя борьбу между двумя основными государствами за то, чтобы быть наследником предыдущей державы-гегемона, став основным местом накопления капитала. Когда новая гегемония установлена, ее сохранение требует больших затрат, которые на самом деле неизбежно приведут к относительному упадку победившей державы и к новой борьбе за право стать ее наследником.
Любые системы (и социальные) зависят от таких циклических ритмов, восстанавливающих минимальное равновесие. Но у систем, помимо циклических ритмов, есть еще и вековые тенденции, и последние обостряют противоречия (которые сохраняются во всех системах). Приходит момент, когда противоречия становятся настолько острыми, что ведут к все большим и большим флуктуациям. Это означает наступление хаоса, что, в свою очередь, обу-
словливает флуктуации, из которых происходит новый системный порядок [11, с. 342].
Применение таких принципиальных допущений помогает объяснить и в определенной мере предсказать состояние внешнеполитической сферы в условиях, когда активными участниками все больше становятся развивающиеся страны не только Азии, но и Африки и Латинской Америки.
Определенная цикличность, проникшая во многие глобальные процессы, и институционализация отношений, признанная на международном уровне, позволяют поставить ряд вопросов о том, как изменится расположение сил на мировой арене. Это же позволяет указать наиболее значительные в условиях глобализации тенденции, которые, вероятно, сами стали результатом давно начавшихся циклических процессов.
Д. Рюэль отмечает, что история систематически порождает такие события, которые не могут быть предсказаны, но которые имеют последствия, весьма значимые для исторической деятельности [12].
И. Валлерстайн справедливо считает важным фактором в будущем развитии мировых процессов фактор хаоса. Следует согласиться с его точкой зрения о том, что, возможно, начало «хаоса» будет главным направлением следующего А-периода (повышения, подъема) примерно в 2000-2025 гг. Можно ожидать, по мнению И. Валлерстайна, мало мира, мало стабильности и мало легитимности в этот период.
И. Валлерстайн делает некоторые политические прогнозы [11, с. 362-370].
1. Способность государств поддерживать внутренний порядок, вероятно, уменьшится. Ослабление порядка в слишком многих государствах создает серьезные напряжения в функционировании межгосударственной системы. Наиболее угрожающей является перспектива ослабления государственности в зонах «сердцевины» (центра). Государства захлестывают требования безопасности и благосостояния, которые они политически не в силах удовлетворить. Результатом становится постоянная приватизация безопасности и благосостояния, что движет нас в направлении, отличном от того, которым мы двигались 500 лет.
Эта перспектива ослабления государственности в развитых странах Западной Европы и в США тем важнее, чем больше проявляется миграционное давление, т.е. чем больше потоки мигрантов с Юга, из бывших колоний, которые движутся в более богатые государства в надежде приобрести не только средства к существованию, но и желательный для себя социальный статус, более высокий, чем на своей родине. Но когда эти ожидания не оправдываются, тогда мигранты могут превратиться в настоящие «опасные классы». т.е. могут стать потенциальными участниками будущих социальных конфликтов. На наш взгляд, информационные процессы в мире еще больше усиливают эти тенденции.
2. По мере того как государственность приходит в упадок, а технология прогрессирует, возможно, труднее окажется сдерживать ползучую эскалацию технического ядерного оружия. Ограниченная способность ООН к осуществлению «миротворческих» операций может скорее уменьшиться, чем возрасти. Призыв к «гуманитарному вмешательству» может рассматриваться как свойственный XXI в. вариант западного империализма XIX в., который прикрывался цивилизаторскими оправданиями. И. Валлерстайн ставит вопросы, которые требуют глубоких исследований:
- может быть, будут многочисленные уходы из номинально универсальных структур (в духе Северной Кореи)?
- может быть, мы увидим создание соперничающих организаций?
На наш взгляд, сейчас имеются предпосылки для положительных ответов на эти вопросы. Уже давно наблюдаются тенденции к созданию новых и достаточно прочных структур экономического сотрудничества развивающихся стран, которое затем переходит в партнерские взаимоотношения сотрудничества в других возможных сферах (политика, культура). Например, прежде всего это известные и довольно авторитетные сейчас международные объединения развивающихся стран по регионам: АТЭС в Азиатско-Тихоокеанском регионе, НЕПАД в Африке, МЕРКОСУР в Латинской Америке.
В пользу этого же предположения говорят и следующие факты. Уже в настоящее время одним из важнейших направлений деятельности движения неприсоединения (ДН) является реформа ООН. Лидеры неприсоединившихся стран, выступившие на саммитах ООН в Нью-Йорке (2000 г. и 2005 г.), Куала-Лумпурском форуме (2003 г.), 60-й сессии Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН, высказались за возрастание роли ООН в формировании нового миропорядка. Сегодня именно в этой организации развивающиеся страны видят идеальный форум, способный гарантировать соблюдение баланса интересов всех членов международного сообщества. Но новые условия, по мнению ДН, должны повлечь за собой глубокую демократизацию ее деятельности [13].
3. Возникает актуальный вопрос, который ставят политологи: если государства (и международная система) начинают терять эффективность, то куда граждане обратятся за защитой? К группам этническим, религиозным лингвистическим и др. Но у государств преобладает образ экспансии и развития, у групп - образ защитный, связанный со страхом. Если государство не обеспечивает защиту своих граждан от внешней опасности, то возникает чувство, что государство терпит неудачу. Тогда формируется и возрастает политическая роль групп, способных отстоять интересы слоев общества. Это может оказаться достаточно «хаотическим» по своим последствиям.
И то, что многие изменения в международных отношениях приобретают институциональный (т.е. долговременный, подконтрольный, санкционированный мировым сообществом) характер, тоже во многом связано с изменением роли развивающихся стран в мировой экономике и политике. Страны, успешно преодолевающие свой бывший экономический и социально-культурный разрыв с более развитыми странами, уже сейчас имеют более высокий статус в мире. Возможно, они станут полюсами, вокруг которых будут группироваться (в зависимости от уровней своего социально-экономического развития, политических и культурных традиций) все другие развивающиеся страны. Совместно принятые ими нормы, стандарты, кодексы внешнеполитических отношений могут существенно повлиять на современную ситуацию в мире.
В современной отечественной политологии предложено рассматривать противоречивые тенденции мирового развития как встречные стратегии, в которых проявляется основополагающее для стадии становления политических систем противоречие между «порядком» и «свободой». Американский миропорядок можно рассматривать как вариант абсолютизации полицейского начала в мировой политике, доминирование регулятивной составляющей. Политологи уже высказывают мнение о том, что в ближайшее время стоит ожидать ослабления американского миропорядка с параллельным усилением
активности ЕС, мирового гражданского общества, а также, возможно, с активизацией государств «изгоев». За этим, вероятно, вновь последует «полицейская» фаза. Наряду с колебаниями противоречивых тенденций станут упрочиваться конструктивные модели мировой политики, авторитет которых будет расти с каждым циклом колебаний [14].
Классификация современных подходов к изучению мировых политических явлений и процессов дает возможность увидеть, насколько их цели и предметы могут исследовать, объяснить и предсказать развитие всех этих явлений и процессов с учетом вновь возникающих политических реалий.
В начале XXI в. становится все более очевидным, что экстенсивный принцип развития миросистемы, если исходить из миросистемного подхода, исчерпывает себя. Современные экономисты и политологи (В. Мартьянов) отмечают исчерпание дешевых ресурсов, возникновение преград для географической экспансии капитала, дезинтеграцию социально-политических и культурных институтов и практик. Становится недостаточной физикогеографическая трактовка политического пространства и возникает необходимость изучения информационного пространства, причем в политологическом аспекте. Это означает постановку целей и задач, определение предмета исследования с позиций концептуальной геополитики. Последняя связана с системным описанием социального пространства и учитывает экономическое, политическое подпространства во всех масштабах - от глобального до локального.
С позиций миросистемного подхода нами разработана концепция для изучения формирования современного информационно-политического пространства. В этой концепции важным фактором современных мировых процессов является формирование и развитие информационного общества как глобальная тенденция, которая имеет множество локальных корректирующих направлений.
Формирование информационного пространства представляет глобальный процесс и происходит как в развитых, так и в развивающихся странах, но имеет свои противоречия.
Это формирование сопровождается не только усилением политических коммуникаций, не только вовлечением все большего круга политических акторов в международных отношения, но и значительным разрывом в развитии информационных инфраструктур развитых и развивающихся стран.
Распространение ИКТ и появление новых политических акторов со своими интересами приводит к тому, что формируются определенные информационно-политические системы (ИПС), в рамках которых закладываются мотивы участия в политическом конструировании.
Противоречивым является то, что эти мотивы участия не всегда имеют положительный характер. Политизация информационного пространства изначально должна предполагать высокую политическую ответственность не только за принимаемые управленческие решения, но и за установление массовых коммуникаций, за последующие действия. Но это не всегда происходит на практике, подтверждением чего служит, например, международный терроризм, пользующийся бесконтрольным доступом к массовым коммуникациям посредством применения ИКТ.
Информационные процессы являются важной составной частью многих циклических тенденций мирового развития. Это тенденции не только научнотехнического и экономического, но и политического характера.
Именно в переходе от одних этапов (уровней) развития к другим проявляется изменение качественных характеристик мира, к которым следует отнести:
- наличие географических (или территориальных) пределов международных взаимодействий;
- определение принципов этих взаимодействий (юридических, политических), которые наиболее эффективны в данный момент времени;
- образование таких взаимоотношений «центр-периферия», которые позволяют выделить отдельные государства в качестве новых полюсов. Вокруг них будут концентрироваться остальные группы государств, что приведет к конструированию модели мира с определенной полярностью.
Список литературы
1. Чешков, М. А. Осмысливая развивающийся мир / М. А. Чешков // Мировая экономика и международные отношения. - 2000. - № 4. - С. 3.
2. Лал, Д. Непреднамеренные последствия : пер. с англ. / Д. Лал. - М., 2007. -С. 28-29.
3. Waltz, K. Theory of international Politics / K. Waltz // Readings: Addison Wesley. -1997. - P. 71.
4. Breche, M. Sesteme et crise relations internationals / M. Breche // Korany Bahda t. Analyse des relations internationals approaches, concepts, dnnees, 2-e ed. - Montreal : Gaetan Morin. 1987,
5. Монбриаль, Т. де. Действие и система мира / Т. де Монбриаль. - М., 2005. -С. 258.
6. Мартьянов, В. С. Россия в меняющемся мире / В. С. Мартьянов // Свободная мысль. - 2007. - № 7.
7. Кортунов, С. В. Становление нового мирового порядка / С. В. Кортунов // Международная жизнь. - 2002. - № 6. - С. 77-78.
8. Давыдов, Ю. П. Норма против силы: Проблемы мирорегулирования / Ю. П. Давыдов. - М., 2002. - С. 34.
9. Лебедева, М. М. Мировая политика / М. М. Лебедева. - М., 2003.
10. Цыганков, А. П. Социология международных отношений / А. П. Цыганков, П. А. Цыганков. - М., 2006. - С. 32, 34.
11. Валлерстайн, И. Конец знакомого мира. Социология XXI в. / И. Валлерстайн. -М., 1999.
12. Ruelle, D. Hasard et chaos / D. Ruelle. - Paris : Odile Jacob, 1991. - P. 89.
13. Агаев, Э. Т. 116 государств в движении неприсоединения / Э. Т. Агаев, С. А. Крылов // Международная жизнь. - 2006. - № 4. - С. 74.
14. Чихарев, И. А. Мировая политика как научная дисциплина: проблемы становления / И. А. Чихарев // Вестник Моск. ун-та. - 2007. - № 2. - С. 91. - (Сер. 12. Политические науки).
