CC BY
53
МИФ КАК КАТЕГОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ЭТНОГРАФИЗМА В ПОВЕСТИ АБУ-БАКАРА «СНЕЖНЫЕ ЛЮДИ»
© 2009
Мусаева З.Г.
Дагестанский государственный педагогический университет
Статья посвящена проблеме художественного этнографизма в прозе даргинского писателя Ахмедхана Абу-Бакара. Анализируются использование мифа как модели мира и его композиционная роль в повести Абу-Бакара «Снежные люди».
The article is dedicated to the problem of the artistic ethnographism in Akhmedkhan Abu-Bakar’s, the Darghin writer’s prose. The author analyses the use of the myth as a model of the world and its compositional role in "Snow people" tale by Abu-Bakar.
Ключевые слова: миф, хронотоп, мифологема, этнографизм, композиция, этноментальность, структура.
Keywords: myth, chronotop, mythologeme, ethnographism, composition, ethnomentality, structure.
Обращение к мифу - одна из характерных особенностей развития советской прозы второй половины XX века. Между тем именно эта сторона историко-литературного процесса относится к числу наименее изученных. Мысль о том, что, наряду с изображением жизни в формах самой жизни, в советской литературе могут существовать и формы условной образности, была для своего времени, безусловно, плодотворной. Однако в свете новой историко-литературной ситуации и выдвигаемых ею проблем тезис о едином условно-мифологическом течении вступил в явное противоречие с требующими все большей дифференциации задачами исследования современного процесса. И в самом деле, трудно объединить в одно течение основанную на романтическом конфликте повесть Ч. Айтматова «Белый пароход», прозу Ю. Рытхэу, В. Санги, использующих фольклорно-мифологический материал, роман Н. Думбадзе «Закон вечности», где сочетаются реальное и фантастическое, миф и притча, повесть В. Распутина «Прощание с Матерой», в которой возникает легендарно-мифологический образ Хозяина острова.
Следует признать верным вывод о том, что условные прием и образ не являются исключительной прерогативой писателей, принадлежащих к каким-то определенным стилевым направлениям. Иными словами, нужно всякий раз строго дифференцированно подходить к столь сложному и неоднозначному, неоднородному явлению, как условные формы художественного обобщения, помня о том, что эти формы многофункциональны, что часто именно они становятся основой композиционной организации произведения, выражением его общей художественной концепции. Только строго функциональный подход к условной образности в контексте данной художественной целостности может привести к выяснению истинного их значения в реализации авторского замысла.
Не претендуя на полноту охвата всей совокупности сложных проблем, возникающих при рассмотрении художественной условности в многонациональной советской прозе, мы остановимся на одном вопросе, связанном с использованием мифа как модели мира - на вопросе о композиционной роле мифа в повести Абу-Бакара «Снежные люди».
Национальный характер любого народа обусловлен особенностями миропонимания и мировоззрения индивидуумов, в свою очередь, миропонимание каждого представителя народа формируется общими для всего народа коллективными образами и представлениями. Художественное мышление человечества восходит к мифам, поэтому, как считает Е. Мелетинский, «история культуры на всем ее протяжении так или иначе
соотносилась с мифологическим наследием первобытности и древности, отношение это сильно колебалось, но в целом эволюция шла в направлении «демифологизации»... Сущности мифологизма XX века нельзя понять, не уяснив специфику подлинной мифологии, первобытной и древней, не поставив вопрос о соотношении их между собой» [4].
Очевидно и то, что миф - хранитель памяти человечества. Вместе с тем память эта открывает пути не только в прошлое, но и в будущее, ибо для современного человека «помнить» - означает и жить днем сегодняшним, и одновременно прогнозировать будущее, что не только естественно, но даже обыденно - привычно. Содержательную емкость мифа, мифического сознания убедительно объясняет Т. Чернышева в статье «Фантастика и современное натурфилософское мифотворчество»: « ...Те или иные мифы живут в сложном общественном организме всегда, но бывают этапы - особенно активные в этом плане эпохи переломные, эпохи сдвигов, коренной перестройки массового сознания, - констатирует автор, - когда меняются самые широкие представления о мире и возникает необходимость смены «мифологической парадигмы», построения новой картины мира, а не просто подновления старой» [5]. Большое значение для настоящего исследования имеют дальнейшие размышления Т. Чернышевой: «Волею судеб нам довелось быть современниками третьей великой эпохи мифотворчества, поскольку мы живем в особенное время» [Там же]. Этим «особенным временем», можно предположить, и был XX век. Миф способствует также выходу литературы из узких бытовых рамок на уровень планетарного мышления, осмыслению в литературном творчестве глобальных проблем истории и современности.
Творчество А. Абу-Бакара восходит своими корнями к этническому мифу. Он придает его рассказам и повестям дагестанский колорит, служит ментальному восприятию действительности, а также утверждению авторских позиций. Такой подход к изображению художественной правды писателем мы назвали бы этноментальным, то есть миром знакомого национального окружения. В подобной модели мира легче и проще происходит усваивание читателем сверхзадачи писателя. «Для воссоздания художественной правды важно не только знание историко-фактического материала, но и культурно-этнического, что отражает духовную сущность народа», - пишет Камал Абуков [2].
Часто миф может входить в художественное произведение как вставной микросюжет, не определяющий всей его структуры (случай крайне редкий, поскольку включение мифа связано, как правило, с его художественным переосмыслением), он может не только раскрываться в тексте произведения, но и определять его композиционную структуру и, наконец, миф может не вводиться в произведение, но в композиционной структуре будут вполне ощутимы элементы архаической топики и мифологического хронотопа. В этом случае миф становится основой композиционной структуры произведения. Такое явление наблюдается в романе «Снежные люди». В его композиционной структуре отчетливо проступают элементы мифологического хронотопа. Изоляция героев по причине непогоды предполагает локализацию пространства и деление его на две сферы. Первая - большой мир, тот, что находится за пределами Шубурума, вторая - сам Шубурум как микромир, в который погружены герои. Так возникает мотив преграды. Эта пространственная локализация сопровождается экстемпоральностью (развитием сюжета как бы вне временных рамок), реализуемой не только в малом (сюжетное время внутри Шубурума), но и в большом (время как эстетическая категория, отраженная в легендах и преданиях аула). Оба этих временных пласта сопрягаются в единстве времени героев -жителей Шубурума. Легенда о каптаре (снежном человеке), в которую на некоторое время поверили шубурумцы, стала временным порогом, преодолевая который, герои преодолевают не только предрассудки и суеверия, но и свои собственные недостатки. Так мифологическое время выражает нравственные аспекты формирования личности шубурумцев.
Перед нами мифологема. Она глубоко содержательна. В финале происходит присоединение к социуму ранее отъединенного от него героя: Адам «возвращается» и рассеивает миф о каптаре, который так жутко кричал по ночам над Шубурумом. Чтобы совсем убедиться, что каптар - это выдумка, шубурумцы уговаривают Адама крикнуть: «Кричать Адам не хотел: в этом ему почудилась насмешка - мол, опять издеваются! Требуют, чтоб изображал каптара для их развлечения... Но Хажи-Бекир пал на колени, умоляя:
- Не подводи, будь другом! Они же не верят мне, думают, что вру!
Наконец Адам уступил; парикмахер зажал ладонями собственные уши, закинул голову, раскрыл рот - и громовый рев пронесся по Шубуруму! Отозвались скалы, горное эхо пошло блуждать и перекликаться; дети уткнулись головами в материнские подолы и зарыдали; женщины в страхе прижались к мужьям, ища защиты. Так все убедились, что миф о снежном человеке лопнул как не в меру надутый овечий пузырь» [1].
Миф о снежном человеке - ключевое место повести, благодаря ему происходит своеобразный катарсис шубурумцев и, прежде всего, Адама. Он преображается, а вслед за ним преображается и народ, и теперь уже людям не страшно переселяться на равнину и возводить свой новый «золотистый молодой город» как символ нового счастливого мира без глупых предрассудков, услышанных от предков. Так, Абу-Бакар, избрав традиционный горский бытовой сюжет, показывая гиперболизированный конфликт, круги от которого расходятся все шире и шире, охватывая «и стар, и млад» небольшого аула, отрезанного от мира непроходимыми горами, изображает рост сознания через народные сказания и мифы.
В композиционной структуре романа отчетливо просматривается мифологическая топика. Разбиение пространства на большой и малый мир усиливается тем, что в какой-то момент мотив преграды почти непреодолим: дороги в большой мир непроходимы, шубурумцы «оторваны» от мира. И это усиливает мысль о грядущем переселении. Окончательное преодоление преграды начинает происходить, когда сначала меняется сознание Хевы, а затем «преображается» Адам и вслед за ним остальные жители аула. Образы Адама и Хевы явно апеллируют к библейским. Так второй миф вступает в реализацию писательского замысла. Однако у Абу-Бакара этот миф «перевернут», согласно библейскому сказанию, первых людей изгоняют из рая, в повести же добровольные «изгнанники»-переселенцы обретают «рай», переселившись «в молодой город из белого известняка и золотистого туфа с красным кирпичом; в молодой город на берегу спокойного пресного рукодельного моря, еще не нанесенного на карту скупыми картографами» [1].
Чем оправдывается такое обращение к мифу, преданию, легенде, притче? Очевидно, тем, что они, переселенцы, говоря словами Ч. Айтматова, «восстанавливают утраченные связи человека с миром, разрушая отчуждение и изоляцию» [3]. Основанные на этноментальном мифе художественные модели мира, которые мы видим во всех значимых произведениях Абу-Бакара, позволяют глубже проникнуть в нравственный мир его героев. В этом смысле следует говорить о глубокой содержательности композиционных форм прозы Абу-Бакара, а также о том, что «энергия мифа» (Айтматов) проникает на все уровни произведения, организуя его таким образом, что возникающая в результате художественная модель мира носит одновременно вселенский и этноментальный характер.
Примечания
1. Абу-Бакар А. Избранные произведения. В 2 т. Т.1. М., 1980. С. 471. 2. Абуков К.И. Разноязычное единство: обретения и потери. Махачкала, 1992. С. 189. 3. Айтматов Ч. Час слова // Дружба народов. 1982. №12. С. 254. 4. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976. С. 69. 5. Чернышева Т.М. Фантастика и современное натурфилософское мифотворчество. М., 1990. С. 98.
Статья поступила в редакцию 08.11.2009 г.
