CC BY
118
8. Разводовский Ю.Е. Ретроспектива алкогольной проблемы в Европе // Медицинские новости. - 2005. - № 11. - С. 34-35.
9. Родионов Б. Полугар. Водка, которую мы потеряли. - М.: Зебра Е, 2009. - 304 с.
10. Санжаревский И.И., Титаренко В.А. История, методология и техника исследования проблем общества и личности в социологии. - Тамбов: «Пролетарский светоч», 2002. - 432 с.
11. Самоубийство, суицид // Энциклопедия Круго-свет.
http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/ sociologiya/samoubistvo_suitsid.html?page=0,3
12. Статистика потребления алкогольной продукции в России в 1970-2005 годах // Профессиональный информационно-аналитический портал. Профессиональное отраслевое объединение. Союз виноградарей и виноделов России. http://www.svvr.ru/statistica_potrebleniya_alkogo lya_v_Rossiis
13. Статистика смертности и травматизма в Украине в 2007-08 гг. (для учета в страховых тарифах). http://forinsurer.com/public/09/07/07/3823/
14. List of countries by suicide rates // Suicide rates per 100,000 by country, year and sex (Table)". World Health Organization. 2011. Retrieved 2012-01-26. http://en.wikipedia.org/wiki/List_of_countries_by _suicide_rate
15. List of countries by alcohol consumption // Global status report on alcohol and health. World Health Organization 2011.
http://www.who.int/substance_abuse/publications/ global_alcohol_report7msbgsruprofiles.pdf
ALCOHOL AS A FACTOR IN GROWTH CAUSES OF SUICIDES IN THE SOVIET UNION AND IN FORMER SOVIET COUNTRIES
S.I. Voroshilin
Urals State Medical Academy, Yekateriburg, Russia
An extraordinary increase in the suicide rates observed in 1986 - 1994 years in the USSR, and after 1991 in many post-Soviet states. It was most pronounced in the Baltic States, Russia, Ukraine, Belarus, Kazakhstan and Moldova, but it was less significant in the states of Central Asia and Transcaucasia. Typically, this increase of suicides account for social and economic changes in these countries after 1991. It is shown in the article that the dynamics of consumption of alcoholic beverages reveals the greatest correlation with the frequency of suicide. Reducing the suicide rate since 1991 occurred at a high level of total alcohol consumption. However, while there has been a decrease in consumption of alcoholic beverages with a significant increase in beer consumption.
Reducing suicides were also observed in other countries, where there was a decrease of consumption of liquor with an increase in beer consumption. It seems that an important factor in reducing suicide rates (and alcohol poisoning) is a change in the structure of alcohol consumption, namely the reduction in consumption of spirits, especially vodka, produced of rectified spirit, with an increase in beer consumption.
Key words: suicide, alcohol consumption
УДК616.89-008.441.44
МЕТАФАКТОРЫ Big Five И ФЕНОМЕН БЕЗНАДЁЖНОСТИ В ПРЕДИКЦИИ СУИЦИДАЛЬНОСТИ
В.А. Розанов, А.А. Мидько
Одесский национальный университет им. И.И. Мечникова, г. Одесса, Украина Институт последипломного инновационного образования, г. Одесса, Украина Одесская областная клиническая психиатрическая больница № 1, г. Одесса, Украина
Контактная информация:
Розанов Всеволод Анатолиевич, д.м.н., профессор. Место работы: профессор кафедры клинической психологии Института инновационного последипломного образования Одесского национального университета им. И.И. Мечникова, г. Одесса, Украина. Телефон: +380-50-520-21-27, e-mail: rozanov@te.net.ua
Мидько Андрей Анатольевич, врач-психиатр. Место работы: коммунальное предприятие "Одесская областная клиническая психиатрическая больница №1". Телефон: +380-63-735-00-53, e-mail: midko@ukr.net
Статья посвящена изучению особенностей факторной структуры личности (ФСЛ) у лиц, совершивших суицидальные попытки с учётом наличия/отсутствия феномена безнадёжности (ФБ). ФСЛ (в рамках модели Big Five) анализировалась с точки зрения взаимодействия двух метафакторов (Устойчивости и Пластичности) с возрастными и тендерными характеристиками суицидентов. Нелинейный анализ главных компонент показал существенные отличия в ФСЛ лиц, совершивших суицидальную попытку, в сравнении с контрольной группой, так и при сравнении суицидентов с ФБ с лицами, совершившими попытку, но не переживающими этот
феномен. Полученные результаты обсуждаются с точки зрения понимания природы предиктивной силы ФБ, а также с позиций тендерных различий в суицидальном поведении.
Ключевые слова: «пятифакторная» модель личности, метафакторы, феномен безнадёжности, суицидальная попытка, завершенный суицид
Суицидальная превенция и оценка суицидального риска являются актуальными социальными и междисциплинарными проблемами. Исследования в области оценки суицидального риска показали, что одним из важных предикторов суицидальности может служить такое проявление пессимизма как феномен безнадёжности (ФБ) [21, 28], психологическая сущность которого состоит в переживании мрачного и бесперспективного взгляда на своё будущее [31]. Ряд работ свидетельствуют, что ФБ является индикатором специфической структуры личности и темперамента, что продемонстрировано как на выборках из общей популяции [36], так и на клиническом материале [8, 9]. Работы в рамках факторно-аналитической модели Big Five («Большая Пятерка») показали связь между ФБ, чертами личности и темперамента, на уровне «факторов» и «субфакторов», или «фасеток» [16, 37]. В то же время работы J.M. Digman [19] показали возможность выделения факторов более высокого порядка в рамках «пятифакторной» модели личности, а именно метафакторов Alfa и Beta (или Устойчивость и Пластичность) [18]. Каждый из ме-тафакторов обнаруживает связи с определенными факторами Big5, в частности Пластичность ассоциируется с ростом Экстраверсии [17] и Открытости опыту, а Стабильность - с ростом Уживчивости и Сознательности и редукцией Нейротизма [18].
Предполагается наличие генетических предпосылок этих суперфакторов [24, 35] и их связь с нейробиологическими системами регуляции поведения и мотивации [20]. Показано, что указанные психологические образования противоположным образом связаны с вовлечением человека в широкий круг поведенческих реакций [23]. Так, метафактор Пластичность связывают с активацией «экстернализованно-го» поведения [15], которое включает в себя агрессию, импульсивность, антисоциальные проявления, гиперактивность и склонность к «химической» зависимости [26, 27], т.е. особенности поведения и черты личности, традиционно ассоциирующиеся с суицидальностью. В свою очередь, метафактор Стабильность связывают с редукцией экстернализованного поведения [30, 38]. Метафакторы предлагают рассматривать как комплементарные, а не оппози-
ционные структуры: достижение стабильности в новых ситуациях требует определённой пластичности, стабильные отношения и эмоции позволяют сохранить нужный уровень безопасности в качестве предпосылки требуемой гибкости в новых ситуациях. В частности, принято считать, что когнитивная и поведенческая пластичность являются важными предпосылками сохранения чувства удовлетворённости жизнью, самоуважения, подконтрольности своей жизни и счастья в аспекте возрастных изменений [22].
Несмотря на то, что нельзя выявить черту или комплекс черт, однозначно предрасполагающих к суицидальности, на значимость личностных предиспозиций в суицидальном поведении указывала А.Г. Амбрумова [2, 3]. Показано, что наиболее гибким личностным образованием, динамика которого значима в ситуациях «жизненных перемен» является образ «Я» [5], а интрапсихическая динамика в процессе адаптации определяется системными аспектами организации личности как единого целого, а не отдельными её характеристиками [1, 12, 14]. Эти работы переносят акцент на наиболее общие свойства личности в противоположность ее «дроблению» на специфические черты, что связывает их с концепцией метафакторов и обосновывает актуальность исследований на данном направлении.
Мы обратили внимание на то, что работ, анализирующих связи суицидальности с мета-факторами Big Five с учетом ФБ, в литературе практически нет. В связи с этим цель данной работы - проанализировать связи между ме-тафакторами Big Five и ФБ и выявить половозрастные особенности этих связей.
Основной гипотезой было предположение о том, что структуры Big Five (метафакторы и факторы), по-разному, связаны с возрастными и гендерными особенностями в группах суици-дентов, различающихся наличием / отсутствием переживания ФБ, а также в группах лиц, различающихся наличием/отсутствием суицидального опыта. С целью эмпирической проверки данных предположений нами проводилось сравнение лиц, совершивших суицидальные попытки (СП) определенной степени тяжести и представителей контрольной группы, никогда не совершавших попыток, а также
внутригрупповое сравнение - подгрупп суици-дентов с ФБ и без такового.
Материал и методы исследования.
Из базы данных лиц, совершивших суицидальные попытки, была отобрана группа суи-цидентов в возрасте от 18-29 лет и 30-39 лет численностью 626 человек (данная группа состояла из пациентов стационаров и амбулаторных учреждений г. Одессы и других городов Украины - участников Шведско-Украинского генетического проекта по изучению суицидального поведения).
Критерием исключения было наличие сопутствующего психотического расстройства или интеллектуального снижения различного происхождения. В группу вошли 319 мужчин (51,0%) и 307 женщин (49,0%). Средний возраст мужчин составил 22,23+3,40 и 32,93+2,45 лет; женщин 22,76+3,41 и 33,27+3,07, соответственно.
Обследование лиц, совершивших попытки, проводилось в стационаре с учётом соматического и психологического состояния, обычно на 3-5 день после попытки, иногда в домашних условиях или в ситуации психологического консультирования непосредственно после выписки из стационара. Основными инструментами были личностный опросник NEO-PR [10], позволяющий получить переменные, отражающие факторный уровень организации личности и темперамента (факторы Нейротизм, Экстраверсия, Открытость опыту, Уживчивость и Сознательность) и Шкала безнадёжности Бека (ШББ), в модифицированном A.M. Aish и D. Wasserman варианте [11], позволяющем дихотомически установить наличие / отсутствие ФБ.
В группу лиц, обнаруживающих ФБ, вошли 214 человек, из них 116 мужчин (53,9%) и 98 женщин (46,1%). Средний возраст мужчин и женщин в этой группе соответственно 23,40±5,03 и 25,10±5,04 года. Во вторую группу, не обнаруживающих ФБ, вошли 413 человека, распределение по половому признаку в этой группе оказалось следующим: 204 мужчины (средний возраст 23,88±4,89 лет) и 209 женщин (средний возраст 24,13±5,13 лет).
Степень тяжести (летальности) СП (СТСП) оценивалась в соответствии с 8-балльной «Медицинской шкалой самоповреждений» (0 баллов без последствий, 8 баллов - летальный исход). В исследование включались лица, совершившие попытки, оцениваемые в 2 балла и более (2 балла подразумевают наличие лёгких, но клинически отчётливых медицинских по-
следствий). Средняя СТСП в выборке составила 3,31±1,09, при наличии ФБ у испытуемых -3,26±1,03, при его отсутствии - 3,34±1,12, у мужчин с ФБ - 3,30±1,08, и без ФБ - 3,23±1,13; у женщин с ФБ - 3,23±0,98 и без ФБ -3,44±1,10 соответственно. Таким образом, какой-либо связи между наличием ФБ и тяжестью попытки выявлено не было.
В качестве контрольной группы использовали группу здоровых добровольцев (ЗД), отобранных среди различных социальных и возрастных групп населения различных областей Украины, в соответствии с демографической структурой лиц, совершивших суицидальные попытки [11] и состоящую из 368 человек в возрасте от 18 до 39 лет. Из них 159 мужчин (43,21%), средний возраст 26,47±6,11, и 209 женщин (56,79%), средний возраст -26,61±5,93 лет.
Критерием исключения в этой группе было наличие в анамнезе суицидальных попыток и психических расстройств. Некоторые различия в гендерном составе сравниваемых групп обусловлены «отбраковкой» невалидных результатов NEO, согласно нормативам методики [10].
Основным статистическим подходом, использованным в исследовании, был нелинейный анализ главных компонент (НЛАГК). НЛАГК позволяет рассматривать объекты, сгруппированные по каким-либо параметрам (в данном исследовании - по полу, возрасту, наличию / отсутствию суицидальных попыток и наличию / отсутствию ФБ), в двумерном пространстве условных признаков, сформированном путём преобразования (2+п)-мерного пространства исходных признаков (в данном исследовании - пятью базовыми шкалами опросника NEO-PI-R). Подход не делает предположений относительно характера распределения переменных и дает возможность осуществить нелинейное преобразование данных, соответствующее конкретному факторному решению
[29].
В работе проводился НЛАГК для групп, сформированных по разным основаниям. Первое - отсутствие / наличие СП, т.е. фактически проводилось сравнение групп суицидентов и ЗД с учётом гендерных и возрастных различий (группы мужчин и женщин 18-29 и 30-39 лет); второе - наличие / отсутствие ФБ у лиц, совершивших суицидальную попытку, т. е. сравнение групп суицидентов с учётом аналогичных гендерно-возрастных параметров. Таким образом, в исследовании принимали участие 16
групп (8 выделенных по первому основанию и 8 - по второму).
Статистическая обработка полученных данных проводилась с использованием пакета SPSS 13.0.
Результаты и обсуждение.
На рис. 1 и 4 группы испытуемых представлены в виде центроидов - точек в центре облаков соответствующих объектов в двухмерном пространстве (сами облака объектов для упрощения не показаны). Следует отметить, что полученные структуры являются нелинейными и не всегда соответствуют линейным взаимоотношениям между параметрами, выявляемыми, например, критерием Фишера или Стьюдента.
Q. 0,0-
а I
ЖЗ (16-29 О
3(30-39}
g ИС(30-39) ЖС(18-29)
0.0 0,3
Размерность 1
Симметричная нормализация.
Рис. 1. Расположение центроидов групп объектов в двумерном пространстве базовых шкал опросника №ЕО-Р1-Я (группирующее основание - «суицидальность», здесь и далее -обозначения в тексте).
s 0,08
О
/ Е
/ / МЗ (18-29)
/ / °
Ж С (30-39) /у
О // Ж 3(18-29)
О JS О
МС (18-29) ЖС (18-29) о о О ^^ МЗ (30-39)
МС (30-39) \
. ЖЭ-«р-39)
\ А
О Группы
-Нагрузки компонент
Рис. 2. Центроиды и компонентные нагрузки в двумерном пространстве базовых шкал опросника №ЕО-Р1-Я (группирующее основание -«суицидальность»)
На рисунке 1 изображены центроиды четырёх половозрастных групп суицидентов: МС (18-29) - мужчины-суициденты в возрасте 1829 лет (п=254), МС (30-39) - мужчины - суици-денты в возрасте 30-39 лет (п=59), ЖС (18-29) -женщины-суицидентки в возрасте 18-29 лет (п=258), ЖС (30-39) - женщины - суицидентки в возрасте 30-39 лет (п=49), а также четырёх аналогичных по полу и возрасту групп ЗД (п=109, п=50, п=139, п=70 соответственно).
Первое измерение объясняет 43,6% матрицы исходных данных, второе - 23,7%.
Таблица 1 представляет компонентные нагрузки шкал опросника КЕО-РЯ. Следует обратить внимание, что шкала Нейротизм представлена в ревертированном виде (N-1, в соответствии с исходным пониманием связи фактора N с метафактором Устойчивость (см. выше).
Рисунок 2 отображает компонентные нагрузки шкал опросника в графическом виде (в двумерном пространстве базовых шкал NEO-РЯ).
Таблица 1 Компонентные нагрузки показателей опросника ЫЕО-Р1-Я (группирующее основание -«суицидальность»)
Фактор Размерность
1 2
N- 0,987 -0,298
C 0,997 -0,492
A 0,472 -0,836
E 0,899 0,746
O 0,552 0,921
Таблица 2
Центроиды, спроецированные на векторы, соответствующие базовым шкалам опросника ЫЕО-Р1-Я (группирующее основание - «суицидальность»)
Размерность 1
Симметричная нормализация.
Группы Центроиды, спроецщ рованные на:
N- C A E O
МС (18-29) -0,510 -0,482 -0,279 -0,389 -0,249
МС (30-39) -0,503 -0,450 -0,172 -0,507 -0,390
ЖС (18-29) -0,304 -0,267 -0,080 -0,336 -0,270
ЖС (30-39) -0,344 -0,340 -0,252 -0,185 -0,078
МЗ (18-29) 0,606 0,498 0,019 0,839 0,735
МЗ (30-39) 0,645 0,609 0,351 0,494 0,318
ЖЗ (18-29) 0,756 0,700 0,355 0,648 0,453
ЖЗ (30-39) 0,761 0,783 0,685 0,257 -0,004
Таблица 2 содержит координаты центроидов, спроецированных на векторы, соответствующие каждой из базовых шкал опросника, а рисунок 3 показывает графически соотношения спроецированных центроидов.
(30-39) 1 (3 (18-29) 4мЗ (30-39) <3 (18-29)
< < С (30-39)
[30"39)МС(18-29< I С (18-29)
(30-39) (18-29) (30-39) (18-29)
(18-29) В (30-39) ж;
мз
же
Ж< (18-29)
: С С (30-39) №(30-39)
(18-29)
(18-29) (30-39)
(30-39)
(18-29) (18-29) (30-39)
; Ж С (30-39) МС(18- !9)
МЗ (К
Ж3(1( М3(3|
Ж3(3| Ж С (31
Ж<) (30-39)
ЖС (18-29) (18-29)МС(18-29Г МС(3|
МО (18-29) 3 МС (30-39)
Спроецированные центроиды
• нам-■ наС
• на А АнаЕ ▼ на О
Симметричная нормализация.
Рис. 3. Соотношение спроецированных центроидов (группирующее основание - «суицидаль-ность»).
Рисунки 4, 5 и 6, а также таблицы 3 и 4 аналогичны по смыслу и содержанию рис. 1, 2, 3 и таблицам 1 и 2, однако группирующей переменной в данном случае выступила переменная ФБ.
0.3-
Ж Н (30-30)
О
0,2"
№(30-39)
0.1" ° МН (20-29)
ЖБ (30-39) О 0 ЖЩ18-29) О
0,0"
№ (1В-29)
-0,1- О
ЖБ(18-29)
-0,2" О
№(30-30)
-0,3" О
Размерность 1
Симметричная нормализация.
Рис. 4. Расположение центроидовгрупп объектов в двумерном пространстве базовых шкал опросника КЕО-Р1-Я (группирующее основание - «ФБ»).
Рисунок 4 отображает взаимное расположение центроидов:
а) четырёх половозрастных групп лиц совершивших СПи обнаруживающих ФБ: МБ (18-29) - мужчины-суициденты в возрасте 1829 лет (п=79), МБ(30-39) - мужчины - суици-денты в возрасте 30-39 лет (п=15), ЖБ (18-29) -женщины - суицидентки в возрасте 18-29 лет (п=82), ЖБ (30-39) - женщины - суицидентки в возрасте 30-39 лет (п=16);
б) четырёх аналогичных по половозрастным параметрам групп суицидентов, не обнаруживающих ФБ (МН (18-29), п=175, МН (30-39), п=44, ЖН (18-29), п=176, ЖН (18-29), п=33). В этой модели первое измерение объясняло 40,1% матрицы исходных данных, второе - 24,3%.
Таблица 3
Компонентные нагрузки показателей опросника КЕО-Р!-Я (группирующее основание - «ФБ»)
Фактор Размерность
1 2
№ 0,967 -0,199
С 0,966 -0,557
А 0,402 -0,983
Е 0,877 0,865
О 0,614 0,599
Таблица 4
Центроиды, спроецированные на векторы, соответствующие базовым шкалам опросника ЫЕО-РТ-Я (группирующее основание «ФБ»)
Группы Центроиды, спроецщ рованные на:
№ С А Е О
МН (20-29) 0,206 0,160 0,021 0,208 0,208
ЖН (1829) 0,330 0,284 0,107 0,260 0,262
МБ (18-29) -0,614 -0,518 -0,170 -0,514 -0,516
ЖБ (18-29) -0,377 -0,273 0,015 -0,435 -0,436
МН (30-39) 0,115 0,062 -0,060 0,187 0,187
ЖН (3039) 0,532 0,399 0,018 0,574 0,575
МБ (30-39) -0,654 -0,488 -0,013 -0,715 -0,717
ЖБ (30-39) -0,816 -0,733 -0,345 -0,564 -0,567
Сравнение групп, выделенных по основанию «суицидальность».
Центроиды на рисунке 1 образуют две отчётливых «группировки»: более компактную «суицидальную» группу и группу ЗД (имеющую больший «разброс» составляющих её элементов). На рис. 2 видно, что векторы компо-
нентных нагрузок шкал NEO-РКимеют тенденцию к взаимному расположению в соответствии с допущением о составе метафакторов Пластичность и Устойчивость: векторы О и Е значительно ближе друг к другу, чем векторы N-, C и А.
Рис. 3 даёт возможность проанализировать относительные различия между группами более детально. Как видно из этого рисунка, центроиды групп суицидентов и ЗД, спроецированные на оси N- и С, полярны друг другу, причём заметно, что увеличение значений N- и С в этих группах позитивно связано с возрастом и с женским полом. Фактически взаимное расположение центроидов группы суицидентов повторяет таковое для группы ЗД, только на более низком уровне значений факторов N- и С. Расположение центроидов на оси А до некоторой степени также отражает эту тенденцию, главным образом, для групп ЗД: наибольшие значения фактора А обнаруживают группы ЗД и в особенности женщины в возрастном промежутке 30-39 лет. Мужчины обнаруживают большую «близость» к группам суицидентов, особенно возрастная группа 18-29 лет по мета-фактору Стабильность (максимальная близость центроида по осям N-, C и особенно по оси А (см. рис. 3). Таким образом, оси, формирующие метафактор Стабильность, достаточно чётко дифференцируют группы суициден-тов и ЗД, однако в меньшей степени это заметно для оси А (интуитивно понятно, что молодые люди такого возраста обнаруживают наименьшую склонность к сотрудничеству и доброжелательности относительно других половозрастных групп). Для групп ЗД по осям Е и О заметна тенденция к возрастной динамике: центроиды групп более молодого возраста (1829 лет) соответствуют большим уровням факторов Е и О, в то время как при сравнении центроидов групп в равном возрастном диапазоне большие значения имеют центроиды групп мужчин (см. рис. 3).
Центроиды групп суицидентов расположились в несколько ином порядке: максимально низкие значения координат по этим осям имеют центроиды групп мужчин. Причём возраст связан с этой тенденцией позитивно (минимально «пластичной» оказалась группа мужчин в возрастном промежутке 30-39 лет); женщины в целом имеют большие значения по этим осям. При этом возраст связан с этой тенденцией позитивно (максимально «пластичными» оказываются суицидентки в возрасте 30-39 лет). Таким образом, можно заметить что ме-
тафакторы Пластичность и Устойчивость (точнее, их факторные компоненты) в группе ЗД и в группе суицидентов связаны с различными характристиками: в группе суицидентов заметна связь обеих метафакторов с полом -женщины почти по всем осям (исключение -центроид по оси А для группы МС (30-39)) более «стабильны» и «пластичны», чем мужчины. В группе ЗД рост Пластичности, вероятно, связан с возрастом обратным образом (молодые несуицидальные мужчины и женщины - более «пластичны»), в то время как компоненты метафактора Устойчивость более зависимы от гендерной принадлежности: женщины (особенно старшего возраста) оказываются более «устойчивыми».
Таким образом, можно предположить наличие для каждого пола различных паттернов суицидальной уязвимости в терминах двухфак-торной модели: для молодых мужчин относительно меньшая «стабильность» и большая «пластичность» (вероятно, ассоциирующиеся с повышением вероятности т.н. экстернализо-ванного поведения (см. выше)), для более старших мужчин - обратное соотношение ме-тафакторов, более значительное снижение «пластичности» и в меньшей степени - рост «стабильности». Женщинам - суициденткам свойственна другая динамика: большая «стабильность» и меньшая «пластичность» в группе 18-29 лет и обратная ситуация в более старшей группе. Однако, в целом (рис. 3) женщины суицидентки и более «пластичны» и более «стабильны», чем мужчины. Связано ли это с гендерными паттернами суицидального поведения (преобладание СП среди женщин и завершённого суицида среди мужчин) сказать однозначно трудно, тем не менее близость по осям О и Е групп женщин ЗД и суициденток в возрасте 30-39 лет может указывать на тендерные различия в «локализации» потенциальных суицидентов в общей популяции с точки зрения континуума личностных особенностей
Следует отметить, что в литературе описана попытка альтернативной интерпретации метафакторов BigFive, основанная на независимом факторном анализе. Альтернативные метафакторы получили название «Engagement» (Вовлечённость) и «Self-Control»
(Самоконтроль) [30]. Считается, что в общей популяции с возрастом значения Вовлеченности уменьшаются, а Самоконтроля - увеличиваются. Анализ с этой позиции полученных результатов может представлять определённый интерес. Как отмечалось выше, распределение
центроидов групп ЗД в исследуемой выборке подчиняется именно этой закономерности. Такая закономерность выглядит вполне логично с гендерно-ролевой точки зрения и, возможно, с эволюционной [4]. Если с этой позиции посмотреть на расположение центроидов «суицидальных» групп, то заметна инверсная возрастная динамика в женских группах: центроиды «старшей» группы имеют большие значения по осям метафактора Пластичность - Вовлечённость и меньшие по осям метафактора Стабильность-Самоконтроль. Мужчины в этом смысле обнаруживают возрастную динамику аналогичную группам ЗД. На рис. 3 заметно, что центроиды групп женщин в возрасте 30-39 лет оказываются намного ближе другк другу по оси Е и, особенно, по оси О. Очевидно различия в Пластичности-Вовлечённости менее важны в плане суицидальной «уязвимости» женщин этой возрастной группы, чем различия в Стабильности - Самоконтроля. Косвенным подтверждением этого могут служить и данные об особенной ассоциации именно у женщин суицидальности и пограничного личностного расстройства, «ядром» которого считают расстройство саморегуляции [6].
Сравнение групп суицидентов выделенных по основанию «ФБ».
ид группы женщин (без ФБ) в возрасте 30-39 лет находится на значительно большем расстоянии от каждого из трёх остальных центроидов, чем они друг от друга.
На рис. 5 заметно, что векторы компонентных нагрузок факторов Е и О имеют одинаковое направление, что выразилось в практически идентичном паттерне дифференциации центроидов подгрупп по осям Е и О (рис. 6).
Ж1 (30-39) Ж1 (18-29)
(20-29) (30-39)
М-
(18-29)
Б (30-39) Ж1 (30-39)
(20-29) (30-39)
(30-39) 1Б (18-29)
(18-29)
(30-39) »1(20-29) :
ЖН(30-3 ) ЖБ (1В-29){ ^(20-29)
(30-39)
(18-29)
(30-39) ЖН(3(
(18-29) ЖН(1<
Ш (30-39) Ж (20-29)
(18-29) ЖБ(1<-29) (18-29) № (11 -29) ЖБ (30-39)
Ж Б (30-39)'
(30-39) ЦЕ (3<
Спроецированные центроиды
• на М-■ нас
• наА
ЛнаЕ
▼ на О
Симметричная нормализация.
Рис. 6. Соотношение спроецированных центроидов (группирующее основание - «ФБ»).
3 0,0" 8
Е
/ Ж Н (30-39) / О
ЖБ (30-39) т(. уО 1*1(20-29) 10*9) О
№ (18-29) ?5~-___ЖН(18-29)
° ЖБ (18-29) \ ——
№(30-39) ° О \ \ А
О Группы
-№трузки компонент
Размерность 1
Симметричная нормализация.
Рис. 5. Центроиды и компонентные нагрузки в двумерном пространстве базовых шкал опросника КЕО-Р1-Я (группирующее основание -«ФБ»).
Центроиды групп суицидентов переживающих и не переживающих ФБ, на рис. 4 также образуют две различимые группы, причём центроиды мужских групп относительно ближе друг другу, чем женских. Заметно, что центро-
Кроме того, на рис. 6 видно, что центроиды групп с и без ФБ хорошо дифференцируются по осям К- и С, но заметно хуже по оси А. Тем не менее, внутригендерные сравнения групп разного возраста показывают, что они также имеют достаточные различия, хотя и не такие заметные как по другим осям. Вероятно, что низкие значения фактора Уживчивость являются общей, «родовой» характеристикой лиц, покушавшихся на самоубийство, вне зависимости от переживания ФБ.
Максимальные различия по всем осям обнаруживают группы женщин в возрасте 30-39 лет (центроиды группы женщин этого возраста, переживающих ФБ, имеют намного более низкие значения по всем пяти осям, чем центроиды «оппонирующей» группы без ФБ, которые, в свою очередь, имеют максимальные значения по всем осям, кроме оси А). Выше отмечалось, что аналогичные группы женщин-суициденток и ЗД имеют менее выраженные различия по компонентам факторов Е и особенно О. Таким образом, можно предположить, что ФБ для группы женщин-суицидентов этого возраста может служить маркёром темперамента и со-
вокупности черт личности (в терминах BigFive) в особенной степени отличающим их как от выборки суицидентов в целом, так и от попу-ляционной «нормы», что подтверждает выводы наших предыдущих исследований [9].
В целом можно сказать, что группы суицидальных и несуицидальных мужчин и женщин в возрасте 18-29 лет, а также группы суицидентов мужчин (и женщин в возрасте 18-29 лет), переживающих и непереживающих ФБ, отличаются друг от друга при попарном сравнении последовательным уменьшением значений центроидов групп по всем пяти осям в направлении «ЗД - суициденты без ФБ - суициденты с ФБ». Тем не менее на Рис. 6 видно, что центроид группы МБ (30-39) имеет большие значения по оси А (Уживчивость), чем соответствующая ему группа мужчин без ФБ (МН (3039)). Фактор Уживчивость (Сотрудничество или Доброжелательность) отражает особенности межличностного взаимодействия в аспекте «конкуренция-сотрудничество», связан с особенностями выражения гнева [10] и чувством самоуважения [18]. Предполагается, что экстраверсия и эмоциональная стабильность («обратный нейротизм», N-) могут иметь значение в аспекте интерперсональных отношений (подбор партнеров) [25], а факторы Сознательность и Уживчивость - в более широком социальном контексте (взаимодействие в группе) [32].
Эмпирические исследования показывают, что склонность к переживанию гнева является позитивным предиктором тяжести суицидальной попыткиименно для мужчин, переживающих ФБ [7]. Вероятно относительно более высокие значения фактора А для этой группы могут быть связаны, с одной стороны, с типичным мужским паттерном суицидального поведения (склонностью к завершённому самоубийству), с другой - с большей склонностью к «сотрудничеству» в социально-значимых отношениях и меньшему самоуважению. Заметные различия по осям N- и Е указывают на вероятность сложностей в формировании близких отношений для таких людей.
В то же время максимальные различия в расположении центроидов групп суицидентов, переживающих и не переживающих ФБ, наблюдаются по осям О и Е, т. е. низкие значения метафактора Пластичность являются наиболее заметным отличием суицидентов с ФБ от таковых без ФБ. Можно полагать, что психологический смысл факторов Е («направленность к другим») и О («направленность к новому»), по крайней мере, частично связан с перманентны-
ми особенностями субъективного взгляда на своё будущее, что подтверждается эмпирическими исследованиями [9].
Метафакторы Пластичность и Стабильность предположительно связывают с активностью дофаминергической («переработка» новых стимулов и исследовательская активность) [17, 33] и серотонинергической системы, соответственно [30, 38]. Отличие «безнадёжных» суицидентов от «небезнадёжных» по уровню значений метафакторов может указывать на относительное снижение тонуса обеих нейротрансмиттерных систем при пессимистической ориентации личности. Вместе с тем, сравнение групп ЗД и объединённых суицидальных групп показывает, что эта тенденция свойственна всем суицидальным группам. Низкие значения Пластичности и Стабильности (и, возможно, активности соответствующих им нейротрансмиттерных систем) могут указывать на специфический «дефект» в структуре адаптационных ресурсов таких людей, низкие потенциальные возможности приспособления к жизненным трудностям. Образно говоря таких людей можно характеризовать как «хрупких» и «ригидных» одновременно. Вероятно, в этом смысле «безнадёжные» суициденты всё же представляют собой некую «прототипиче-скую» группу, которой свойственны классические черты суицидентов, описанные в литературе [13], что может отчасти объяснять его предиктивную силу относительно практически всех форм и проявлений суицидальности. Таким образом, наше исследование подтверждает роль феномена безнадежности как предиктора суицидальных проявлений и указывает на связь данного феномена с метафакторами в рамках модели структуры личности «Большая Пятерка».
Выводы.
Полученные нами результаты указывают на существенные отличия в факторной структуре личности как лиц, покушавшихся на самоубийство, так и суицидентов, обнаруживающих ФБ. Очевидно, что эти различия носят гендерноспецифический характер и связаны с возрастом различным образом у мужчин и женщин. Наиболее заметны отличия в группе женщин старше 30 лет, переживающих ФБ. В целом, лица совершившие СП на фоне ФБ обнаруживают тенденцию к более низким значениям метафактора Пластичность и, в меньшей степени - метафактора Стабильность. Различия в степени выраженности фактора Уживчивость при этом минимальны, что может гово-
рить о принадлежности этих различий к наименее специфичным чертам в связи с переживанием ФБ.
Существенные различия в личностной структуре исследованных групп суицидентов могут указывать на различия в личностной предиспозиции к суицидальному поведению, предположительно связанному с низким уровнем адаптационных личностных ресурсов, а также частично объяснять как склонность к определённым гендерным стереотипам в суицидальном поведении, так и природу предик-тивной силы ФБ. Ограничения.
Влияние метафактора Стабильность на суицидальность, вероятно, следует исследовать дополнительно с применением статистических подходов, позволяющих вычислить собственно значения метафакторов, и оценить силу их связи с ФБ и суицидальностью в целом. Также, в силу ограниченности нашей выборки по возрасту, обобщенная трактовка выявленных закономерностей возможна лишь после аналогичного исследования других возрастных групп, в частности подростков и лиц старшего возраста.
Литература:
1. Алдашева А. А. Особенности личной адаптации в малых изолированных коллективах: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. - Л., 1984. - 30 с.
2. Амбрумова А.Г. Проблема суицида и превентивная суицидологическая служба в СССР // Научные и организационные проблемы суици-дологи: Сб. науч. трудов / Отв. ред. В.В. Ковалёв. - М.: Московский НИИ психиатрии МЗ РСФСР, 1983. - С. 7-20.
3. Амбрумова А.Г. Социально-психологическая дезадаптация и профилактика суицида // Вопросы психологии. - 1981. - № 4. - С. 7-25.
4. Геодакян В.А. Эволюционная теория пола // Природа. - 1991. - № 8. - С. 44-46.
5. Карцева Т.Б. Изменение образа Я в ситуациях жизненных перемен: Автореф. дисс. ... канд. психол. наук. - М., 1989. - 25 с.
6. Лайнен М.М. Когнитивно-поведенческая терапия пограничного расстройства личности: Пер с англ. - М.: ООО «И.Д. Вильямс», 2008. - 592 с.
7. Мидько А.А., Розанов В.А. Гнев и другие личностные предикторы тяжести суицидальной попытки в связи с переживанием безнадёжности // Медична психолопя. - 2011. - Том 6, № 1 (21). - С. 70-77
8. Мидько А.А. Особенности личности суициден-тов в сравнении со здоровыми добровольцами
при переживании безнадежности // Медицинская психология. - 2010. - Том 5, № 2 (18). - С. 34-39
9. Мидько А.А. Феномен безнадёжности у суици-дентов как типологическая личностная категория: возрастной аспект // Вютник Одеського нацюнального ушверситету. Психолопя. -2010. - Том 5. - Вып. 4. - С. 18-23
10. Орел В.Е., Рукавишников А.А., Сенин И.Г. Разработка русскоязычной версии личностного теста NEOPI-R. Депон. в ИНИОН № 52220 9.10.97.
11. Розанов В.А., Захаров С.Е., Жужуленко П.Г., Кривда Г. Ф. Данные мониторинга суицидальных попыток в г. Одессе за период 2001-2005 гг. // Социальная и клиническая психиатрия. -
2009. - Том 19. - Выпуск 2. - С. 23-26.
12. Ронгинская Т. И. Изменение личностных характеристик в процессе адаптации студен-тов:Автореф. дисс. канд. психол. наук. - JI.: ЛГУ им. Жданова, 1987. - 16 с.
13. ШнейдманЭ. С. «Душа самоубийцы» / Пер с англ. - М.: Смысл, 2001. - 325 с.
14. Ядов Н. В. Динамика диспозиции личности в процессе производственной адаптации: Дисс. канд. психол. наук. - Л.: ЛГУ, 1989. - 175 с.
15. Chambers R.A., Taylor J.R., Potenza M.N. Developmental neurocircuitry of motivation in adolescences: A critical period of addiction vulnerability // American journal of psychiatry. -2003. - № 160. - Р. 1041-1052.
16. Chioqueta A.P., Stiles T.C. Personality traitsandthe development of depression, hopelessness, and suicidal ideation // Personality and individual differences. - 2005. - Vol. 38. - Iss. 6. - Р. 12831291.
17. Depue R.A., Collins P.F. Neurobiology of the structure of personality: Dopamine, facilitation of incentive motivation, and extraversion // Behavioral and brain sciences. - 1999. - № 22. -Р. 491-569.
18. De Young C.G., Peterson J.B., Higgins D.M. Higher-order factors of the Big Five predict conformity: Are there neuroses of health? // Personality and individual differences. - 2002. - № 33. - Р. 533-552.
19. Digman J.M. Higher-order factors of the Big Five // Journal of personality and social psychology. -1997. - № 73. - Р. 1246-1256
20. Erdle S., Rushton J.P. The general factor of personality, BIS-BAS, expectancies of reward and punishment, self-esteem, and positive and negative affect // Personality and individual differences. -
2010. - № 48. - Р. 762-766.
21. Goldston D.B., Daniel S.S., Reboussin B.A., Reboussin D.M., Frazie P.H., Harris A.E. // Cognitive risk factors and suicide attempts among formerly hospitalized adolescents: A prospective naturalistic study // Journal of the American
academy of child & adolescent psychiatry. - 2001. - Vol. 40. - Iss. 1. - P. 91-99.
22. Heckhausen J., Singer T. Plasticity of human behavior across the lifespan // In N.J. Smelser & P.B. Baltes (Eds.), International encyclopedia of the social and behavioral sciences. - Oxford, England: Elsevier Science, 2001. - P. 1149711501.
23. Hirsh J.B., Deyoung C.G., Peterson J.B. Metatraits of the Big Five differentially predict engagement and restraint of behavior // Journal of personality 2009. - № 77 (4). - P. 1085-1102.
24. Jang K.L., Livesley W.J., Ando J. et al. Behavioral genetics of the higher-order factors of the Big Five // Personality and individual differences. - 2006. -№ 41. - P. 261-272.
25. Kenrick D.T., Sadalla E.K., Groth G., Trost M.R. Evolution, traits, and the stages of human courtship: Qualifying the parental investment model Evolution, traits, and the stages of human courtship: Qualifying the parental investment model // Journal of personality. - 1990. - № 58. -P. 97-116.
26. Krueger R.F., Markon K.E., Patrick C.J., Benning S.D., Kramer M.D. Linking antisocial behavior, substance use, and personality: An integrative quantitative model of the adult externalizing spectrum // Journal of abnormal psychology. -2007. - № 116. - P. 645-666.
27. Krueger R.F., Hicks B.M., Patrick C.J., Carlson S.R., Iacono W.G., McGue M. Etiologic connections among substance dependence, antisocial behavior, and personality: Modeling the externalizing spectrum // Journal of abnormal psychology. - 2002. - № 111. - P. 411-424.
28. KuoW., Gallo J., Eaton W. Hopelessness, depression, substance disorder and suicidality - a 13-year community-based study // Soc. Psychiatry Psychiatr. Epidemiol. - 2004. - Vol. 39. - Iss. 6. -P. 497-501.
29. Lagona F., Padovano F. A nonlinear principal component analysis of the relationship between budget rules and fiscal performance in the European Union // Public Choice. - 2007. - № 130. - P. 401-436.
30. Lee R., Coccaro E. The neuropsychopharmacology of criminality and aggression // Canadian journal of psychiatry. - 2001. - № 46. - P. 35-44.
31. MacLeod A.K., Rose G.S, Williams J.M.G. Components of hopelessness about the future in parasuicide // Gognitive therapy and research. -1993. - № 17. - P. 441-455.
32. McCrae R., Costa P., Ostendorf F., Angleitner A., Hrebickova M., Avia M. et al. Nature over nurture: Temperament, personality, and life span development // Journal of personality and social psychology. - 2000. - № 78. - P. 173-186.
33. McCrae R.R., Costa P.T.Jr. Conceptions and correlates of Openness to Experience // In R. Hogan, J. Johnson, & S. Briggs (Eds.), Handbook of personality psychology. - Boston: Academic Press, 1997. - P. 826-848.
34. Olson K.R. Engagement and Self-Control: Super ordinate dimensions of Big Five traits // Personality and individual differences. - 2005. - Vol. 38. -Iss. 7. - P. 1689-1700.
35. Riemann R., Angleitner A., Strelau J. Genetic and environmental influences on personality: a study of twins reared together using the self- and peer report NEO FFI scales // Journal of personality. -1997. - № 65. - P. 449-476.
36. Thackston-Hawkins L., Compton W.C., Kelly D.B. Correlates of hopelessness on the MMPI-2 // Psychol. Rep. - 1994. - № 75 (3). - P. 1071-1074.
37. Velting D.M. Personality and negative expectancies: Trait structure of the Beck Hopelessness Scale // Personality and individual differences. - 1999. - Vol. 26. - P.913-921.
38. Zuckerman M. Psychobiology of personality: Problems in the Behavioural Sciences (2nd ed., rev. & updated). New York: Cambridge University Press., 2005.
METAFACTORS OF BIG FIVE AND HOPELESSNESS IN PREDICTION OF SUICIDALITY
V.A. Rozanov, A.A. Mid'ko
Article is devoted to peculiarities of thefactor structure of personality (FSP) in people who attempted suicide in
relation to the presence / absence of the phenomenon of Hopelessness (FH). FSP (within Big Five model) was analyzed from the point of view of interaction of two metafactors (Stabilityand Plasticity) with the age and gender of suicide attempters. Nonlinear principal components analysis revealed significant differences in the FSP of those who have attempted suicide in comparison to the control group, and in those who attempted suicide having FH in comparison to attempters who did not experience this phenomenon. The results are discussed in terms of understanding the nature andpredictive potential of FH and from the point of view of gender differences in suicidal behavior.
Key words: Big Five, metafactors,
hopelessness, suicide attempt, suicide
УДК 616.89-008.44144:34.053
РАСПРОСТРАНЕННОСТЬ И ФАКТОРЫ РИСКА СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ ОСУЖДЕННЫХ МУЖЧИН
