CC BY
412
ИСТОРИЯ
УДК 37(091)19/20(470.312)
МАТЕРИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ УЧИТЕЛЕЙ И ВРАЧЕЙ В РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX- НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ
Т. А. Вепренцева
Посвящена изучению материального положения учителей и врачей в российской провинции как основных групп провинциальной интеллигенции во второй половине
XIX - начале XX века. Данная работа основана на исследовательском материале трех губерний Центрального региона России - Тульской, Калужской и Воронежской.
Ключевые слова: интеллигенция, провинция, гражданское общество, материальное положение, общественные организации.
Российская интеллигенция, формирование которой шло быстрыми темпами в 60-е гг. XIX - начале ХХ века, занимала «промежуточное» положение в обществе. Интеллигенция не представляла собой сословия или класса, это была особая социальная группа, члены которой объединялись по некоторым характерным признакам: занятие умственным трудом в качестве профессиональной деятельности, определенный уровень образования, обладание такими качествами, как гражданственность, духовность, нравственность, чувство долга перед родиной и др.
Отличительная особенность русской интеллигенции, которая особенно ярко проявилась в условиях российской провинции, заключалась в ее стремлении улучшить положение населения страны. Представители провинциальной интеллигенции делали все возможное для реализации данного стремления, с чем связана высокая социальная активность интеллигенции в российской провинции.
В каких же условиях представителям интеллигенции приходилось реализовывать свои гражданские инициативы? Отдельные аспекты темы уже нашли отражение в отечественной историографии [27]. Однако многие вопросы пока не нашли достаточного освещения.
Материальное положение интеллигенции в России, в том числе и провинциальной, было очень сложным. Условия жизни и труда большинства представителей интеллигенции оставляли желать лучшего.
Наиболее заметными социально-значимыми группами интеллигенции в провинции были местные учителя и врачи.
Рост потребности населения в образовании привел к тому, что во второй половине XIX века увеличилось число школ и училищ и соответственно количество преподавательского персонала. В то же время, количественный рост отнюдь не означал качественного улучшения. Ввиду незначительных расходов казны на народное образование, эту проблему пришлось взять на свои плечи земству и церкви. Но и им не всегда удавалось в полной мере решить давно назревшие проблемы.
Самым тяжелым было материальное положение сельских учителей, которые в большинстве случаев являлись представителями крестьянского сословия. В то же время именно таких учебных заведений, где они трудились, было больше всего в провинции, следовательно, социальноэкономический статус учителя начальной школы лучше всего характеризует положение провинциальной педагогической интеллигенции.
Подавляющее число учителей начальных народных училищ - выходцы из разночинской среды и представители низших сословий. Например, в Рязанском уезде в составе земских учителей обоего пола было 37 % выходцев из духовенства,31% - из крестьян. Из дворян - 4,5% учителей, 16,7%
- учительниц [30]. В 90-е гг. XIX в. четко обозначилась тенденция привлекать к учительскому труду женщин. Их, представительниц самых разных сословий, становится все больше. В среде народных училищ наиболее значительную группу составили дочери священников и мелких чиновников.
Учителя гимназий и прогимназий делились на разряды и считались государственными служащими, чиновниками, то есть имели определенный чин и класс, присвоенный в соответствии с Табелью о рангах, что предоставляло им характерные служебные привилегии и пенсионные права. По социальному составу - это в основном представители дворянства, чиновники, которые имели высокий образовательный ценз (университетское образование). Работа в училищах среднего звена считалась престижной, поэтому и учителя средней школы выгодно отличались от учителей начальной школы [20].
Но удельный вес таких учебных заведений в российской провинции в числе общего количества учебных заведений провинции был не велик. Поэтому положение учителя средней школы нельзя считать определяющим для российской провинции дореволюционного периода, хотя нередко в таких учебных заведениях работали наиболее яркие представители местной интеллигенции. Так, в Тульской духовной семинарии служили такие видные представители местной интеллигенции, как Николай Троицкий (основатель первого тульского музей и историко-археологического товарищества), Па-
вел Малицкий (историк церкви, краевед, автор ряда научных трудов), Александр Бриллиантов (историк церкви, богослов и философ, преподавал историю и обличение русского раскола) и другие [8].
Сельская школа характеризовалась текучестью кадров и, как следствие, низким качеством обучения. В то же время отношение населения к учительскому труду также нельзя назвать уважительным. Обучение грамоте
- нехитрое дело, как думал народ, а потому и ценится дешевле труда простого рабочего. Минимальный и наиболее распространенный годовой оклад содержания приходских учителей, получавших средства от казны, составлял 28 руб. 59 коп. (или 2 руб. 38 коп. в месяц!) [21]. То есть материальное положение учителей было весьма скудным, что и заставляло их либо менять профессию, либо искать дополнительный заработок.
О сложности и малопрестижности учительской профессии говорит и тот факт, что получившие образование народные учителя нередко выбирали себе другие занятия. Например, казенную учительскую семинарию в Воронеже окончило с правами учителей городских и сельских училищ с 1875 по 1910 гг., 618 человек, среди которых было 70 % крестьян и казаков, из городских сословий - 14,4 % детей дворян и чиновников - 4,7 %. Однако педагогическое поприще выбрало из них всего 57 % [19].
Поступая на службу, школьный учитель не заключал никаких договоров, но имел право на пенсию и почетные отличия за хорошую работу.
Что касается пенсионного обеспечения, то оно было очень низким и соответственно весьма недостаточным. Законодательное закрепление пенсионного обеспечения произойдет только в начале ХХ в. - в Уставе о пенсиях, согласно которому приходские учителя получали: прослужившие от 10 до 20 лет - годовой оклад жалования в виде единовременного пособия, прослужившие от 20 до 5 лет - пенсию в виде половинного оклада, прослужившие 25 и более лет - полную пенсию [29].
После земской реформы с конца 60-х гг. XIX в. размер оплаты труда учителей начальных школ начал возрастать, однако, размер этот зависел от средств земств, что предопределило нестабильность оплаты труда учителей.
В частности, в Тульской губернии в конце XIX - начале XX вв. средняя заработная плата земских учителей равнялась 155 руб., а по некоторым уездам губернии - 100 руб. [31]. Оклады учителей церковноприходских школ Тульской губернии в начале ХХ в. составляли 180 - 360 руб., учащих в церковно-приходских школах - 60 - 180 руб. [3].
Жалование учителям начальных школ было довольно низким. Например, в начальных школах Богучарского уезда Воронежской губернии в 1896/97 учебном году жалование законоучителей составило от 50 до 150 руб., учителей и учительниц - от 200 до 300 руб., помощников и помощниц -по 150 руб. в год [15]. В 1888 г. было увеличено жалование тем учителям,
которые прослужили не менее 5 лет в должности учителя в Богучарском уезде с 200 до 240 руб. в год [14].
Гонорар учащих в провинциальных школах был очень низким. В Тульской губернии в 1896 г. он составил в среднем 155 рублей по губернии [31], к началу ХХ века он вырос до 213 руб., при этом 1/3 учащих получала жалование не более 180 руб. в год [9]. В этом отношении Тульская губерния стояла на 31-м месте из 34 земских губерний. Минимальный размер жалования равнялся 30 рублей в год. Такое жалование, например, было установлено за труд преподавателей вновь открытой в 1896 г. Тульской женской прогимназии [10]. Максимальная оплата труда в 1898 г. составляла 480 руб., в 1899 г. - 780 руб., но выплачивались эти суммы относительно небольшому числу учащих [18]. Большинство учителей при церквях и монастырях несли свой труд безвозмездно.
В некоторых уездах учителям платили только за учебные месяцы, а в летнее время они были вынуждены искать дополнительные заработки (уроки, конторские занятия, сельские хозяйственные работы). Таким образом, ни о каком отдыхе речи не могло идти.
По действовавшему в XIX в. законодательству учитель начальных народных школ не получал никакого обеспечения на случай потери им места вследствие болезни или смерти. Поэтому семейство умершего оставалось без всяких средств к существованию в случае потери кормильца.
Положение педагогов среднего звена было несколько лучше. Например, жалование учителей Тульской духовной семинарии было относительно высоким и зависело от количества проведенных уроков - 77 руб. за урок в 1895 г. Так, учителю священного писания за 23 урока платили 1764 руб., учителю богословия за 12 уроков - 882 руб. и т. д. [7]. В духовных училищах уездов система оплаты преподавателям была аналогичной.
Значительное количество школ в губерниях центрального региона России не имело собственных помещений, отсутствовало равномерное распределение учащихся по школам (либо переполненность школ, либо недобор учащихся). Сами помещения часто находились в неудовлетворительном состоянии. К таким выводам пришла, например, комиссия по народному образованию в Тульской губернии [31].
В отчете за 1896 г. Калужской мужской Николаевской гимназии читаем: «Здание не может быть названо удобным для помещения в нем гимназии, так как строилось в разное время и без общего плана. Классные комнаты - в 3-х этажах, половина - тесны, нижние этажи слабо освещены, коридоры узки». Просьбы руководства гимназии были услышаны губернатором А. А. Офросимовым. «В 1898 г. начальник губернии А. А. Офросимов при своем посещении гимназии обратил серьезное внимание на крайнюю тесноту классных помещений, недостаток воздуха и света, а также сырость и другие неудобства, признав это не соответствующим ни требованиям гигие-
ны, ни целям и задачам учебно-воспитательного дела» [17]. Через некоторое время после проведения ремонта гимназия приобрела совсем иной вид.
В уездах условия работы сельских учителей особенно удручают. Так, например, «школьные помещения ... (в Острогожском уезде Воронежской губернии - прим. автора) имеют слабое освещение», говорится в одном из Отчетов, так же отмечается «отсутствие вентиляторов, недостаточное отопление в соединение с сыростью здания.»; помещение Евдаковского училища (в том же уезде - прим. автора) «холодное, темное и сырое», в Побединском училище «печка при топке дымит» и т. п. [22]. Учительские комнаты имеют те же существенные недостатки, что и помещения для учеников, при этом далеко не в каждой школе они даже есть как таковые.
В уездных училищах обстановка для работы и учебы была не лучше. Пребывая с 1892 г. в Калуге, К. Э. Циолковский преподавал в Калужском уездном училище, а с 1899 г. в Калужском епархиальном женском училище. О состоянии учебных кабинетов последнего сам Циолковский писал так: «Физический кабинет в епархиальном училище был полуразрушен. Мне приходилось, что можно поправлять. Кроме того, много приборов я сделал сам.» [16].
Общество взаимного вспомоществования учащим и учившим Тульской губернии в одном из своих отчетов сообщило о том, что было выдано 50 рублей в качестве пособия на проезд в Пятигорск одной бывшей учительнице, прослужившей 11 лет в Ефремовском земстве и получившей вследствие неблагоприятных условий школьного помещения такой ревматизм, что она могла передвигаться только с помощью костылей [23].
Некоторые учителя, не будучи в состоянии платить за более менее качественное жилье, проживали прямо при школе, что нередко приводило к жестоким заболеваниям, как случилось с одной учительницей, расстроившей свое здоровье в холодном сыром школьном помещении, где прожила 6 лет [24].
Из-за материальной необеспеченности многие учителя меняли работу после 10 лет службы, что отражалось на уровне образования, который обеспечивали оставшиеся учащие. Среди преподавателей больше было незамужних девиц 19-25 лет. Преобладание холостых и незамужних надсе-мейными также являлось следствием материальной необеспеченности учителей.
Нередко учителя не могли удовлетворять собственной жажды к самообразованию из-за недостатка средств. По этому поводу в разряд типичных можно отнести ответ епифанского учителя (Тульской губернии): «О книгах, журналах и газетах стараюсь не думать, чтобы не расстраивать себя, так как приобрести их нет средств» [28].
Условия труда большинства учителей, особенно в сельской местности, также оставляли желать лучшего. Помещения классных комнат были
тесными, сырыми и холодными, при этом выдержать учебную нагрузку учащим было трудно. Большинство из них работало 5-6 часов в день [28].
Таким образом, социально-экономическое положение педагогической интеллигенция центральных губерний России было достаточно тяжелым. Необходимость неустанно заботится о решении личных материальных проблем не оставляла достаточно времени и сил для проявления общественно значимых гражданских инициатив.
Наиболее тяжелым было материальное положение учителей начальных народных училищ, в составе которых преобладали выходцы из крестьянского сословия и духовенства. Их гонорар был явно недостаточным для удовлетворения повседневных нужд и потребностей.
Несколько лучше обстояло дело с жалованием учителей средней школы, но количество их представителей в провинции было незначительным по сравнению с прочими группами педагогической интеллигенции. Условия труда и быта сельских учителей также были весьма удручающими. Вследствие чего говорить о возможностях профессионального совершенствования и активной гражданской позиции было весьма сложно. Несмотря на это, педагогическая интеллигенция - одна из наиболее социальноактивных групп интеллигенции в российской провинции.
Медицинские работники, которые составляли наиболее социальноактивную группу интеллигенции в российской провинции, также жили и трудились далеко не в самых лучших условиях.
Неудовлетворительное развитие транспорта, отдаленность селений, подлежащих объездам врачей, крайне затрудняла их работу. Часто они не имели возможности проконсультироваться с коллегами в каких-либо трудных случаях. Недостаточное количество медицинских кадров, высокая заболеваемость среди простого населения, голод, эпидемии, высокая смертность приводили врачей к постоянной перегруженности работой [33]. Так, на каждого врача Тульской губернской земской больницы в 1880 г. приходилось 54 больных. Здесь работали 6 врачей, 5 фельдшеров, 13 сиделок, 10 палатных служителей. И все это при том, что в больнице насчитывалось 5 отделений (родильное, хирургическое, терапевтическое, инфекционное и венерическое) при 181 койке и 20 запасных [32].
В своих «Записках врача» В. В. Вересаев так описывает будни врачей в конце XIX - начале XX вв.: «В каждой больнице работают даром десятки врачей, те из них, которые хотят получить нищенское содержание штатного ординатора, должны дожидаться этого по 5, 10 лет. Учреждения, особенно город, широко пользуются таким положением вещей и эксплуатируют врачей в невероятных размерах» [1].
К этому следует добавить, что медики, как и представители других слоев интеллигенции, нередко подвергались преследованиям со стороны местных властей, их увольняли за политическую неблагонадежность.
В то же время врачи были одой из наиболее образованных групп провинциальной интеллигенции. Все они окончили классическую гимназию и прошли программу медицинского факультета университета или академии [12]. После окончания высшего учебного заведения врачи, как правило, продолжали повышать свой образовательный уровень, занимаясь медицинской практикой, научной работой. Так, докторами медицины являлись: старший врач Тульской губернской больницы В. Г. Преображенский, А. М. Руднев, ординатор М. А. Щеглов, старший врач Тульского оружейного завода Э. И. Виганд. Защитил диссертацию санитарный врач г. Тулы П. П. Белоусов, автором ряда научных статей и докладов был В. И. Смидович и т. д.
По сословной принадлежности врачи, как и учителя, - преимущественно разночинцы, то есть выходцы из духовенства, мещан, купцов. Из дворянского сословия - незначительное количество [13]. Причем если в начале развития земской медицины выходцев из дворянского сословия было относительно больше, то позже обозначилась тенденция на снижение доли дворян-врачей. Также следует отметить, что к концу XIX столетия увеличилось число женщин из числа медицинских работников. С 1886 г. тульская фельдшерская школа (открыта в 1867 г.) готовила фельдшериц-акушерок, число которых постоянно росло [6].
Материальное положение врачей в провинции было весьма сложным. Наименее обеспеченной категорией врачей были уездные и городовые
- до 1877 г. они получали жалование в размере 200 руб. 05 коп.в год. В 1877 г. особой резолюцией тульского губернатора жалование уездным врачам было увеличено до 900 руб. в год [12]. Однако больше до конца XIX в. жалование уездным врачам не поднималось.
Сложности в работе врачей были связаны с несовершенством системы оказания помощи народу. Незначительное правительственное финансирование здравоохранения приводило к тому, что ее развитие напрямую зависело от инициатив медицинской интеллигенции на местах. Провинциальные врачи всеми силами стремились разнообразить способы оказания медицинской помощи населению. В некоторых губерниях Тульской губернии, например, активно использовалась стационарная система, вытесняя систему разъездную и случайную [26]. Однако не все населенные пункты могли получать медицинскую помощь при первой необходимости. Нередко на уезд приходился 1 - 3 приемных покоя, однако и те находись друг от друга на значительном расстоянии и не могли обеспечить медицинской помощью всех нуждающихся.
Дело осложнялось еще и тем, что врачам приходилось тратить много времени на «приучение» народа к лечению, к соблюдению самых элементарных правил гигиены, к обращению с лекарствами [12]. Однако врачи тесно соприкасались с жизнью простого народа, что помогало им своевременно выявлять нужды местного населения и делать все возможное для их удовлетворения.
Нередко среди представителей медицинской интеллигенции встречались люди, которые не только добросовестно выполняли свой профессиональный долг, но и имели ярко выраженную гражданскую позицию. За свои особые заслуги они могли получать благодарность, поощрение от земства, в том числе материального характера. Так, например, ординатор губернской земской больницы А. Н. Руднев, который совмещал функции ординатора, преподавателя фельдшерской и акушерской школ, ученого-исследователя и многое другое, за свою деятельность получил от Тульского губернского земского собрания в 1874 году награду в 400 руб., а в 1879 г. - 500 руб. [2].
В 1875 году на основании доклада Тульской губернской земской управы старшему врачу той же больницы Преображенскому за его активную профессиональную и общественную деятельность была назначена денежная награда в размере 800 руб. (именно в такой сумме он имел годовой оклад) [2].
Врачи губернской земской больницы в начале 70-х гг. XIX в. получали жалование от 250 руб. (ординатор) до 650 руб. (старший врач) в год [4]. Старший врач психиатрической больницы Тульского губернского земства
Н. П. Каменев в 1904 году получал месячный оклад в размере 166 руб. 66 коп. (дополнительно на разъезды - 33 руб. 34 коп.), врач П. В. Ястребов -100 руб. (на разъезды - 10 руб. 41 коп.). Фельдшеры той же больницы получали жалование в размере от 10 до 40 руб. в месяц, надзиральщицы - от 5 до 28 руб., сиделки и прочая прислуга - от 2 до 15 руб. [11].
В 1880 г. заработная плата врачам губернской земской больницы была увеличена: от 500 руб. (ординатор) до 1300 руб. (старший врач) [11]. Оплата труда земских врачей наиболее высокой была в губернском городе. Средний медицинский персонал получал от 180 до 300 руб. в год [25]. Таким образом, несмотря на некоторый рост заработной платы медицинских работников в течение второй половины XIX века, она была явно недостаточно высокой для обеспечения достойного уровня жизни представителей медицинской интеллигенции в российской провинции.
Нередко врачи совмещали различные должностные обязанности. Старший врач Губернской земской больницы В. Г. Преображенский совмещал несколько должностей: старшего врача, директора родильного отделения, преподавателя акушерства в повивальной школе. При этом в 1871 году ему было назначено жалование в 700 руб. в год - только за должность врача.
В. Г. Преображенский направил прошение в Тульскую губернскую земскую управу о необходимости пересмотра данного положения. Учтя доводы врача, земство пришло к выводу о необходимости увеличения жалования доктору согласно списку должностей. В результате В. Г. Преображенскому было назначено жалование в размере 1900 руб. в год [4]. Однако это пример единичных случаев, чаще скудная оплата труда вынуждала многих врачей искать дополнительный доход и заниматься частной практикой.
Бытовые условия врачей зависели в первую очередь от их материального положения. Казенные квартиры полагались не многим. Прочие поучали от земства деньги в наем квартиры. Пенсионное обеспечение медицинских работников долгое время отсутствовало (только по Положению 1890 г. земская служба признавалась государственной, что позволило получить пенсионное обеспечение). В губерниях создавались вспомогательные медицинские кассы, которые оказывали помощь семьям врачей. Попытка тульского земства создать условия для пенсионного обеспечения местных врачей натолкнулась на сопротивление со стороны последних. Дело в том, что срок получения полой пенсии, назначенный в 1880 г., - 35 лет, неполной
- 20-25 лет [5]. При этом сумма пенсионного обеспечения была просто
мизерной, в то время как взносы в кассу были обязательными для всех и весьма ощутимыми для семейного бюджета врачей.
Таким образом, социально-экономическое положение представителей медицинской интеллигенции в российской провинции во второй половине XIX - начале ХХ века было весьма сложным. В условиях становления земской медицины и образования многие вопросы материального обеспечения профессионалов в данных сферах долгое время оставались нерешенными. По сравнению с учителями образовательный уровень врачей в российской провинции был значительно выше, чем во многом объясняется их более высокая заработная плата, а соответственно и более достойный уровень жизни. В то же время среди учителей и врачей в каждой группе также выделяются более обеспеченные и имеющие относительно низкий доход, что также напрямую было связано с уровнем образования и количеством выполняемой работы.
Нередко особый профессионализм поощрялся со стороны земства, хотя в целом материальное положение провинциальных врачей и учителей характеризовалось нестабильностью, часто зависимостью от благорасположения властей, а не от собственных заслуг на профессиональном поприще и трудолюбия. Все это, в свою очередь, создавало сложности в плане реализации гражданских инициатив провинциальной интеллигенции. Тем не менее, социальная активность представителей как медицинской, так и педагогической интеллигенции в российской провинции к концу XIX - началу XX века только нарастала, что позволило им стать одними из лидеров в процессе формирования гражданских структур в российской провинции и внести свой весомый вклад в становление и развитие гражданского общества в России во второй половине XIX - начале XX века.
Список литературы
1. Вересаев В. В. Записки врача. СПб., 1901. 310 с.
2. Воронцов-Вельяминов И. А. Статистический свод постановлений Тульского губернского земского собрания со времени введения зем-
ских учреждений в Тульской губернии за 35 лет. Вып. 2 (1866-1900). С.267, 271. 287.
3. ГАТО Ф.3. Оп.8. Д.511. Л.7.
4. ГАТО, Ф.4. Оп.1. Д.83. ЛЛ.7, 9; Оп.13. Д.2. Л.210.
5. ГАТО Ф.4. Оп.1. Д.165. Л.3; Д.166. Л.4-8.
6. ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.268. Л.4.
7. ГАТО Ф.31. Оп.2. Д.11. Л.14об-15.
8. ГАТО Ф.31. Оп.2. Д.11. Л.17.
9. ГАТО, Ф.73, оп.2, д.315, л.41.
10. ГАТО, Ф.73, оп.4, д.23, л.45.
11. ГАТО, Ф.484. Оп.1. Д.5. Л.1; Д.2 Л.1.
12. ГАТО. Ф. 744. Оп.1, т.1. Д.800. Л.30-34;Оп.1. Д.548. Л.59-60. Оп.2. Д.90. Л.2об.
13. ГАТО. Ф.744. Оп.1. Д.609. Л.35-36; Д.1516. Л.12.
14. Журнал Богучарского очередного земского собрания с 6 по 11 октября 1888 г. Воронеж, 1889. 298 с. С.33.
15. Журнал Богучарского уездного земского собрания очередного созыва с 7 по 13 октября и чрезвычайного созыва 23 ноября 1897 г. Воронеж, 1897. 527 с. С.51.
16. История Калуги в лицах/ отв. за выпуск Сказочкин А. В. Калуга: КГПУ им. К. Э. Циолкоского, 2006. 200 с. С. 153-155.
17. Калужские губернские ведомости. 1903. № 49.
18. Краткий очерк состояния начального народного образования в Тульской губернии в 1897/8 и 1898/9 уч. г. Ч. 2. Свод постановлений уездных земских собраний Тульской губернии в 1899 г. по вопросам народного образования. Тула, 1900. С.9.
19. Литвинов В. В. Воронежская учительская семинария (18751910)// Памятная книжка Воронежской губернии на 1911 г. Воронеж, 1911. Список окончивших курс.
20. Морозова В. В. Правовой и социальный статус учителей дореволюционной России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ниж. Новгород, 2007. 21 с. С. 11-12.
21. Морозова В. В. Правовой и социальный статус учителей дореволюционной России: дис. . канд. юрид. наук. Ниж. Новгород, 2007.
227 с. С.74.
22. Народное образование в Острогожском уезде Воронежской губернии с планами школ и картою грамотности. Воронеж, 1887. С.47-49.
23. Отчет общества взаимного вспомоществования учащим и учившим Тульской губернии с 19 сентября 1895 г. по 1 сентября 1896 г. Тула, 1896. С.7.
24. Отчет общества взаимного вспомоществования учащим и учившим Тульской губернии с 9 сентября 1901 г. по 1 сентября 1902 г.
7-ой год деятельности. Тула, 1903. С.5.
25. Поляков П. В. Медицинская интеллигенция Тульской губернии: 1864-1900 гг.: дис. ... канд. истор. наук. Тула, 2005. 247 с. С.59, 61.
26. Протоколы заседаний I съезда земских врачей Тульской губернии и приложения к ним. Тула, 1880.С.9, 78-79.
27. Самарцева Е.И. Материальное положение тульской интеллигенции на рубеже XIX-XX вв. (замечания справочного характера) //Тульский край: история и современность: сб. материалов научной конференции, посвященной 220-летию образования Тульской губернии. Тула, 1997. С.334-337; Самарцева Е.И. Встреча через столетие (Очерки истории интеллигенции Тульской губернии на рубеже XIX - XX веков в контексте ряда теоретических замечаний): монография. 2-е изд., перераб. и доп. Тула: Изд-во ТулГУ, 2005. 279 с.
28. Серополко С. О. Положение учащих в земских школах Тульской губернии. Тула, 1904. 19 с. С.9-10.
29. Собрание законов Российской Империи. Уставы о пенсиях и единовременных пособиях. Т.3. Кн.2. СПб, 1911. С.48-50.
30. Субботин П. А., Флеров А. Е. Обзор деятельности Рязанского уездного земства по народному образованию за время 1865-1900 гг. Рязань, 1902. 787 с. С.592.
31. Труды комиссии по народному образованию. Тула, 1896.
Вып. 1. С.45, 49, 79.
32. Тумаян И. А. 100-летие Тульской областной больницы// Материалы к научной конференции в честь 100-летия Тульской областной больницы. Тула, 1968. С.4.
33. Ушаков А. В. Демократическая интеллигенция периода трех революций в России: пособие для учителя. М: Просвещение, 1985. 159 с.
С.18.
Вепренцева Татьяна Алексеевна, канд. ист. наук, доц., veprtatarambler.ru, Россия, Тула, Тульский государственный университет.
FINANCIAL POSITION OF THE TEACHERS AND DOCTORS IN RUSSIAN PROVINCE IN THE SECOND HALF OFXIX CENTURY AND AT THE BEGINNING OFXXCENTURY
T. A. Veprentseva
The article is devoted to material position of intelligentsia in Russian province as main group provincial intelligentsia in the second half of XIX century and at the beginning of
XX century.This research is based on a material of three provinces of the Central Russia -Tula, Kaluga and Voronezh.
Key words: intelligentsia, province, the civil society,material position, the legal public organizations.
Veprentseva Tatiana Alecseevna, candidate of historical science, docent, ve-yrtat@rambler.ru, Russia, Tula, Tula State University.
УДК 37.057
РОЛЬ ТУЛЬСКОГО ЕПАРХИАЛЬНОГО БРАТСТВА ВО ИМЯ СВ. ИОАННА ПРЕДТЕЧИ В ЦЕРКОВНО-ШКОЛЬНОМ ДЕЛЕ ТУЛЬСКОЙ ЕПАРХИИ
А.С. Воловский
Повествуется о Тульском Епархиальном Братстве во имя св. Иоанна Предтечи: его возникновении, развитии его благотворительной активности в Тульской губернии и, в особенности, о роли Братства в материальной поддержке церковноприходских школ Тульской губернии.
Ключевые слова: церковно-приходская школа, епархиальные братства, благотворительность, меценатство, Тульская губерния, Тульская епархия.
Издание в 1884 году положения о церковно-приходских школах послужило толчком к принятию местными властями ряда мер, направленных на развитие церковно-школьного дела. Одним из таких мероприятий было открытие в 1886 году Тульского Епархиального Братства во имя св. Иоанна Предтечи. Впоследствии оно сыграло немалую роль в попечении о содержании церковно-приходских школ Тульской епархии.
Начало его существованию положил в 1886 году Тульский архиепископ Никандр: в одном из заседаний Тульского Епархиального Училищного Совета, находящегося под его председательством, он обсудил с членами Совета возможность создания Тульского Епархиального Братства по образцу подобных православных братств в других епархиях. После предварительного обсуждения этой мысли были выдвинуты следующие положения:
1) «необходимо озаботиться умножением церковно-приходских школ епархии как для распространения начального образования, так и по вниманию особого характера данных школ, имеющих целью воспитание учащихся в духе Православной Церкви. Необходимо содействовать надлежащему устройству этих школ, а также школ грамоты в материальном и учебно-воспитательном отношении, придти с материальной и нравственной поддержкой к тем пастырям, которые скромно и добросовестно трудятся в этих школах не только без всякого вознаграждения за обучение, но ещё и жертвуют на учебники и учебные пособия из своих скудных средств;
2) простой народ стремится удовлетворить свои потребности в чтении покупкой различных дешёвых изданий. Между тем издания эти заключают в себе учения противные православной вере и основам русской
