CC BY
126
му о том. что специальные средства применяются в целях пресечения правонарушений и доставления правонарушителей в органы милиции.
При уяснении функции административного задержания, в том виде, в каком она закреплена в ст. 239 КоАП РСФСР, следует иметь в виду время появления этой юридической нормы. В этот период в административном законодательстве отсутствовало указание на существование такой меры пресечения, как применение физической силы. Называемая в Уставе патрульно-постовой службы милиции 1974 г. схожая мера пресечения, а именно применение приемов самбо, в точном смысле нормы могла быть применена лишь в связи с совершением лицом преступных деяний. В силу этого на практике административное задержание нередко применялось вначале как «скрытая» форма использования физической силы для пресечения проступков, а затем - как форма ограничения свободы передвижения лица, каковой задержание фактически и является.
Называние сторонниками трехзвенной системы в числе мер административного пресечения разнохарактерных по сути мер объективно заставляет их производить дальнейшую, внутреннюю классификацию. Например, выделять сре-
ди мер административного пресечения 1) самостоятельные (применение специальных средств и др.). 2) обеспечительные (изъятие вещей и документов и т. п.). 3) комплексные (административное задержание), в которых соединяются свойства первых и вторых [5]. Между тем существование какого-либо второстепенного признака объекта, делающего его схожим по этому свойству с другим, не дают оснований для их отождествления. Иначе бы можно было меры административного взыскания объединить в одну группу с административно-предупредительными мерами лишь на том основании, что применение мер ответственности решает еще и задачу общей и индивидуальной превенции правонарушений.
Таким образом, выделение мер административно-процессуального обеспечения в самостоятельную группу мер административного принуждения позволит подвергнуть более глубокому научному анализу правову ю природу не только этих мер, но и иных, в первую очередь мер административного пресечения. В свою очередь, на законодательном уровне будет возможным осуществить более взвешенное правовое регулирование. направленное на адекватное ограничение прав и свобод граждан.
ЛИТЕРАТУРА
1, Еропкин М.И. О классификации мер административного принуждения // Вопросы советского административного права на со-
временном этапе /Под ред. Ю.М, Козлова, М., 1963." С. 80-88.
2, Кузнецов К.К. О теоретических и практических аспектах административно-процессуального обеспечения // Общетеоретические
проблемы административно-процессуального обеспечения общественного порядка; Сб. науч. тр. Киев, 1982. С. 127-134- Ве-ремеенко В.В. О классификации мер административного принуждения // Вестн. Моек, ун-та. Сер. XII: Право. 1970. № 4, С. 75. Кисин В.Р. Меры административно-процессуального принуждения и их применение (по материалам деятельности органов внутренних дел): Автореф, дис.... канд. юрид. наук. 1983. С. 9.
3, Алехин А.П., Кармолицкий A.A., Козлов Ю.М, Административное право Российской Федерации: Учебник. М„ 1998. С. 277-280.
4, Еропкин М.И., Попов Л.Л. Административно-правовые вопросы задержания граждан: Труды ВСШ МВД СССР. М,, 1967, Вып. 20,
С. 14.
5, Симоненко A.B. Содержание мер административного пресечения // Актуальные проблемы правоведения в современный период:
Сб. статей. Ч, 1, /Под ред. В.Ф. Воловича. Томск, 1998. С. 97-99.
КРИТЕРИИ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ ВСЛЕДСТВИЕ ПСИХИЧЕСКОГО РАССТРОЙСТВА, ЕЕ СООТНОШЕНИЕ СО СМЕЖНЫМИ ПОНЯТИЯМИ
Т. В. Шепель
Новокузнецкий филиал-институт Кемеровского государственного университета
Легальное определение понятия недееспособности дается в ст. 29 ГК РФ.
Она характеризуется как неспособность понимать значение своих действий или ими руководить вследствие психического расстройства. В этом понятии акцентируется внимание на медико-психологических моментах недееспособности, а именно: медицинском - психическое расстрой-
ство и психологическом - неспособность осознавать свои отношения с окружающей действитепь ностью, обществом и принимать решения со зна
нием дела.
Выяснение указанных критериев является прерогативой судебных психиатров: они устанавливают нозологическую форму и глубину психических нарушений. Однако такие медицинские зак-
лючения приобретают юридическую окраску и правовое значение только после констатации недееспособности судом. В связи с этим закрепление в законе оптимальной нормы о недееспособности является совместной задачей как юристов, так и судебных психиатров.
В русском дореволюционном законодательстве не было норм, различающих формы психических расстройств. Впервые о таком разграничении упоминалось в Сенатском Указе «Об освидетельствовании безумных» от 8 июня 1815г. Это объяснялось уровнем развития психиатрии первой половины XVIII в. Так, И.Ф. Рюль в своем опроснике выделял лишь врожденно слабоумных, больных падучею и «умалишенных на один предмет задумчивости» [1]. В соответствии с этим указом под слабоумием понималось отсутствие «здравого рассудка с самого младенчества», а под душевной болезнью - умственное расстройство от случайных причин уже после рождения [2]. С тех пор наименование двух форм психического расстройства - причин недееспособности - в России долгое время не менялось, хотя уровень психиатрической науки за это время неизмеримо вырос. Только в ГК РФ 1994г. термины «душевная болезнь» или «слабоумие» заменены термином «психическое расстройство».
Психопатологическое состояние может выступать в качестве медицинского критерия недееспособности при наличии ряда признаков.
Оно всегда имеет характер болезненного нарушения психики. Им охватываются не только психозы, но и иные виды психических расстройств: психопатии, умственное недоразвитие и т.д.
Определение психического расстройства является сложной и многоаспектной задачей. Разработке этой проблемы посвящены многочисленные исследования советских и зарубежных психиатров, физиологов, психологов, социал-гигиенистов, философов и т.д. Юристы не занимаются изучением этих вопросов, они лишь пользуются результатами, достигнутыми в их областях.
Патофизиологической основой психических заболеваний является расстройство прежде всего функций центральной нервной системы, т.е. нарушение основных процессов высшей нервной деятельности. Сама психическая болезнь представляет собой явление нового качества, возникающее на определенном уровне патологии и приводящее к появлению нового, не свойственного до болезни психического статуса, изменяющего взаимоотношения больного с окружающей действительностью [3]. Иные причины не болезненного характера, приводящие к неспособности понимать значение своих действий или ими руководить, не могут быть основаниями для признания лица недееспособным.
Некоторые авторы необоснованно расширяли медицинский критерий недееспособности. В частности, Н. В. Рабинович считал, что «недееспособными должны признаваться не только лица, страдающие душевной болезнью или слабоумием, но и те, кто по иным основаниям не может рассудительно вести свои дела» [4]. В ряде случаев и судебная практика шла по пути признания недееспособности лиц, страдающих непсихической болезнью [5]. Расширение рамок медицинского критерия недееспособности за счет иных обстоятельств вносит лишь путаницу в понятия различных юридических форм неспособности понимать значение своих действий или руководить ими. Если такая неспособность вызвана психическими нарушениями, есть основания для установления недееспособности. Иные причины не должны влечь лишение или ограничение дееспособности, это приводило бы к необоснованному ограничению прав психически здоровых людей.
1. Психическое расстройство должно иметь длительный (хронический) характер. Кратковременное психическое расстройство не может быть причиной недееспособности, так как не возникает необходимости в определении юридического положения больного на будущее время [6]. Защита интересов такого лица происходит иными способами: путем признания сделки недействительной по ст. 177 ГК РФ, а также путем освобождения от ответственности при причинении вреда (ст. 1078 ГК РФ).
Длительность психического расстройства не означает неизлечимость. В течение болезни могут наступать продолжительные периоды ремиссии (светлых промежутков), а иногда возможно и полное выздоровление больного.
2. Психические нарушения должны носить прогредиентный, или устойчивый характер. При наступлении в болезни периода затухания (рег-редиентности) или при излечении возможно восстановление дееспособности судом.
Концентрированным выражением длительности и устойчивости психических нарушений является их хронический характер [7]. Данный признак психического расстройства не нашел отражения в ст. 29 ГК РФ. Представляется целесообразным уточнить медицинский критерий недееспособности путем указания на хронический характер психического расстройства по аналогии со ст. 21 УК РФ.
Необходимо ли установление в гражданском законе развернутого перечня психических расстройств, с большей вероятностью приводящих к недееспособности? По мнению большинства судебных психиатров и правоведов, на данном этапе развития психиатрии такой перечень сформулировать невозможно. Судебные психиатры работают над изучением отдельных видов пси-
хических расстройств, влияющих на дееспособность (Л. М. Земсков, Д. Р. Лунц. Б. В. Шостакович и др.). Эти исследования не позволяют пока сделать обобщающие выводы о всех видах психических расстройств - основаниях недееспособности. Тем более гражданское право не может решать задачу, выполнение которой не под силу психиатрической науке. Да и вряд ли целесообразно существование такого перечня в законе.
Однако анализ результатов научных исследований в области судебной психиатрии позволяет говорить о наиболее распространенных видах психических расстройств, предопределяющих в большинстве случаев недееспособность. Анализ этих данных позволяет сделать вывод о тех психических заболеваниях, которые с большей вероятностью влекут недееспособность. Это - шизофрения, церебральный атеросклероз, олигофрения, эпилепсия, старческий психоз. Наименьший удельный вес занимают психопатии, маниакально-депрессивный психоз, прогрессивный паралич.
Психологический критерий недееспособности показывает степень наступивших в результате психического расстройства изменений личности, характеризует психическое состояние человека с точки зрения его тяжести, исключающей дееспособность. Он является эталоном для измерения глубины качественных изменений психической деятельности.
Понятие этого критерия как способности понимать значение своих действий или руководить ими сложилось не сразу. В русском дореволюционном законодательстве он определялся как способность «наносить обоюдный вред обществу и им самим» [8]. Согласно ст. 8 ГК РСФСР 1922 г. психологический критерий недееспособности -это неспособность рассудительно вести свои дела. В последующем в гражданском законодательстве этот критерий был уточнен: ст. 291 ГК РФ формулирует его как неспособность понимать значение своих действий или руководить ими.
Критерии недееспособности, закрепленные в законе, отражают ее материальную сторону, внутреннюю взаимосвязь медицинских (биологических) и психологических предпосылок. Наряду с ними следует выделять еще один критерий -юридический. На наш взгляд, его можно определить как неспособность самостоятельно приобретать права и обязанности, осуществлять их своими действиями и нести самостоятельную юридическую ответственность. В ст. 29 ГК РФ этот критерий не установлен. Видимо, целесообразно дополнить понятие недееспособности указанным юридическим признаком, подобно дееспособности (ст. 21 ГК РФ) и невменяемости (ст. 21 УК РФ). Это способствовало бы переводу психиатрического и психологического критериев на язык
права, служило бы переводным звеном от меди-ко-психологических характеристик недееспособности к правовым.
Включение в понятие недееспособности юридического критерия способствовало бы правильному толкованию дееспособности и недееспособности. При сравнении этих понятий может возникнуть впечатление, будто речь идет о различных, совершенно несопоставимых правовых явлениях. Дееспособность понимается как обще-ственно-юридическое свойство субъекта, отражающее его способность своими действиями приобретать гражданские права и создавать для себя гражданские обязанности. Ее предпосылками являются биологические: нормальное психическое состояние и достижение определенного возраста, а также психологические условия - способность понимать значение своих действий или руководить ими, которые в саму формулу дееспособности не входят. В определении недееспособности, наоборот, на первый план выдвигается медицинские и психологические предпосылки, а общественно-юридические признаки вообще не отражены.
В действительности же объединяющим признаком дееспособности и недееспособности является то, что они - неотъемлемые общественные качества индивида. Включение в понятие недееспособности признака, отражающего его роль как-общественного свойства, присущего гражданину, позволяло бы правильно понимать сущность этого явления.
Юридический критерий недееспособности включает в себя три элемента. Во-первых, неспособность самостоятельно приобретать гражданские нрава и создавать гражданские обязанности. Очевидно, что по смыслу ст. 29 ГК РФ под такой неспособностью понимается прежде всего неспособность к самостоятельному приобретению прав и созданию обязанностей по сделкам. Вместе с тем эта неспособность не абсолютна. Недееспособный может приобретать гражданские права и создавать обязанности путем юридических поступков и деликтов. В этой связи правомерно высказывание В.Ф. Яковлева о том, что объявление лица недееспособным фактически не лишает его дееспособности полностью [9].
Во-вторых, недееспособный не может и осуществлять принадлежащие ему права и обязанности путем собственных юридических действий, хотя в законе об этом не сказано. Причем неспособность к самостоятельному осуществлению прав и обязанностей не зависит от момента их возникновения, а также от того, приобретены ли они собственными действиями недееспособного или с помощью опекуна. В связи с этим права и обязанности недееспособного, вытекающие из деликта (причинение вреда источником повы-
шенной опасности) и юридических поступков, подобно правам и обязанностям из сделок, от его имени реализует опекун. У недееспособного сохраняется способность самостоятельно совершать только фактические действия по реализации прав и обязанностей, например владеть и пользоваться жилым помещением. Недееспособность свидетельствует о невозможности самостоятельного осуществления прежде всего гражданских прав и обязанностей. Однако это не исключает ее влияния на реализацию прав и обязанностей, предусмотренных нормами других отраслей права: семейного (прав и обязанностей по али-ментированию), гражданского процессуального (права на участие в гражданском процессе), социального обеспечения (права на пенсию) и т.д.
Третьим элементом юридического критерия недееспособности является неспособность нести самостоятельную юридическую ответственность.
Признание лица недееспособным влечет установление над ним опеки (ст. 29, 32 ГК РФ). Однако на практике недееспособность часто не приводит к назначению опекуна. Такое положение среди судебных психиатров считается вполне оправданным. Е. М. Холодковская сомневается в целесообразности опеки над всеми недееспособными: многие из них продолжают свою работу и иногда обеспечивают материально не только себя, но и свою семью [10].
Такие высказывания представляются не соответствующими истинному значению недееспособности. Суд признает гражданина недееспособным с целью защиты интересов этого лица. Такая защита осуществляется в форме опеки. Судебное решение о признании недееспособным свидетельствует о полной неспособности больного самостоятельно совершать юридические действия. При разрыве связи между судебными решениями и назначением опеки само судебное решение обесценивается, так как гражданин продолжает сам реализовать принадлежащие ему права и обязанности. При этом наблюдается несоответствие между формой и содержанием: юридически психически больной лишен дееспособности. Фактически его положение не изменяется: он сам совершает все юридические действия.
Гражданским законом особо не регламентируется положение лиц, психические расстройства которых хотя и не достигают необходимой тяжести для признания их недееспособными, но в то же время имеют значительные отклонения от нормы. Признание таких лиц недееспособными и установление над ними опеки могло бы существенно отразиться на их имущественном положении, способствовало бы нарушению установившихся социальных связей, а также оказало бы отрицательное влияние на течение заболевания
в целом. Ограничение указанных больных в дееспособности законом не предусмотрено. Ст. 30 ГК РФ в числе оснований ограничения полной дееспособности называет лишь злоупотребление спиртными напитками и наркотическими веществами, которым лицо ставит семью в тяжелое материальное положение. Г1о смыслу закона психически больного можно ограничить в дееспособности лишь при обусловленности психического расстройства злоупотреблением спиртными напитками или наркотическими веществами. Других случаев ограничения дееспособности психически больных законом пока не установлено.
Несовершенство закона приводит к тому, что практика вынуждена идти по пути признания недееспособными тех больных, психическое заболевание которых не достигло требуемой глубины. Это является одной из причин несоответствия между количеством недееспособных и опекаемых, так как указанным лицам опека обычно не учреждается. Анализ историй болезни и материалов по опеке граждан, находящихся в Томской психиатрической больнице, показал, что такие случаи -не редкость. Чаще всего они возникали при'решении вопроса о недееспособности для расторжения в дальнейшем брака с больными.
При этом установление недееспособности не достигает своей цели. Недееспособность становится юридической фикцией, не имеющей под собой достаточных оснований, продолжая «висеть в воздухе» и производить неоправданное моральное давление на больного.
Таким образом, отсутствие промежуточной ступени между дееспособностью и недееспособностью имеет два основных негативных последствия:
1. Лица, психические нарушения которых не позволяют признавать их недееспособными, остаются полностью дееспособными. Это может привести к существенному нарушению прав и интересов больных, а также других граждан.
2. Отсутствие нормы права об ограниченной дееспособности психически больных может повлечь и полное лишение дееспособности без достаточных к тому оснований. При этом опека учреждается над теми гражданами, которые могли бы и сами с помощью попечителя совершать юридические действия.
Видимо, есть необходимость закрепления в законе правила об ограничении дееспособности реально существующей группы граждан, психическое состояние которых имеет значительное отклонение от нормы, но не позволяет признавать их недееспособными. Такое правило нашло отражение в гражданском законодательстве многих зарубежных стран (Германия, Англия, США, Италия, Япония, Польша, Болгария, Чехословакия и др.) В отечественной психиатрии предложения о
желательности установления в законе ограниченной дееспособности лиц с психическими нарушениями высказывались давно [11]. В настоящее время в российской судебной психиатрии оформилось целое научное направление исследования медицинского критерия ограниченной дееспособности (М. И. Затуловский, Е. М. Холодковская, Б. В. Шостакович, Г. В. Морозов, В. В. Горинов и др.).
В юридической ли тературе также неоднократно упоминалось о необходимости установлении» нормы об ограничении дееспособности вследствие психического расстройства (А. Г. Потюков, М. Хутыз, А. А. Ерошенко, Л. Я. Иванова). Однако ГК РФ 1994 г.. к сожалению, не воспринял данную идею.
Правовые средства, влияющие на дееспособность психически больных, должны быть более гибкими. Предлагаемая мера, с одной стороны, препятствовала бы необоснованному признанию недееспособными; с другой стороны, служила бы надеждой гарантией охраны прав и законных интересов лиц с психическими патологиями с помощью попечителей.
Наряду с недееспособностью существуют иные правовые явления, обусловленные психическими нарушениями. Одни из них, как и недееспособность, вызваны неспособностью по причине психического расстройства понимать значение своих действий или руководить ими: невменяемость, аде-еспособность [12]. Другие смежные правовые явления (нетрудоспособность и инвалидность вследствие психического расстройства) имеют более отдаленную связь с недееспособностью.
Их объединяет то, что они представляют собой юридические качества психически больных. Характеризуя положения лиц с неразвитой или болезненно искаженной психикой в той или иной форме, эти правовые явления в то же время выступают в роли юридических фактов, влекущих определенные правовые последствия.
Вместе с тем они различны по сущности, основаниям возникновения, а также правовым последствиям, порождаемым ими.
Невменяемость отлична от недееспособности по своим медицинским и психологическим критериям. Медицинский критерий невменяемости понимается значительно шире, так как включает в себя, наряду с хроническим психическим расстройством, временное нарушение психической деятельности или иное болезненное состояние. Психологический критерий невменяемости определяется только на момент совершения преступления. Аналогичный критерий недееспособности имеет значение не только для конкретного случая, но и для будущего времени. Отличия проявляются и в их функциональном назначении и области применения. Невменяемость применима в основном в сфе-
ре уголовного права. Категория же недееспособности используется в различных институтах нескольких отраслей права (гражданском, семейном, праве социального обеспечения и др.). Различны и правовые последствия, порождаемые невменяемостью и недееспособностью. Если установление факта невменяемости служит основанием освобождения лица от уголовной ответственности за конкретное преступление и применения к нему принудительных мер медицинского характера, то факт недееспособности порождает последствие иного рода: установление опеки и т.д.
Указанные различия приводят к тому, что лица, признанные невменяемыми, могут быть в то же время недееспособными, и наоборот, в отношении лиц, признанных виновными в совершении преступления и осужденных, в дальнейшем может быть вынесено решение о недееспособности.
Различие между недееспособностью и невменяемостью не исключает возможности их совпадения у одного лица. Такие ситуации с большей вероятностью возникают в случаях, когда больной страдает врожденным или приобретенным слабоумием: олигофренией в стадии глубокой дебильности, имбицильности или идиотии, а также старческой деменцией. Это объясняется тем, что медицинский и психологический критерии невменяемости и недееспособности у таких лиц. по существу, идентичны. Наличие выраженной степени слабоумия свидетельствует о неспособности понимать значение своих действий или руководить ими не только в момент совершения преступления, но и при совершении в будущем юридических действий, так как слабоумие не имеет в своем течении периодов ремиссий.
Другое, сходное с недееспособностью, правовое явление - состояние, упоминаемое в ст. 177 и ст. 1078 ГК РФ (адееспособность). Что же собой представляет такое правовое состояние? В юридической литературе существуют различные мнения на этот счет. Одни авторы относят его к невменяемости (Л. В. Веберс, И. М. Пятилетов). Ряд специалистов в области судебной психиатрии полагают, что оно является недееспособностью. Причем одни из них склонны считать неспособность осознавать свои действия в момент совершения сделки временной недееспособностью (О. Фрейров), другие - недееспособностью без наложения опеки (Е. М. Холодковская и др.). Существует еще одна точка зрения относительно природы рассматриваемого правового явления, согласно которой - это адееспособность (О. А. Красавчиков).
Множество характеристик правового состояния, указанного в ст. 177 и 1078 ГК РФ, требует более подробного их анализа.
Во-первых, вряд ли правильно называть состояние неспособности понимать значение своих действий или руководить ими в момент совершения сделки невменяемостью. Конечно, оба состояния совпадают по психологическому критерию, так-как и в том и в другом случае имеет место неспособность осознавать свои действия в конкретный момент. В ст. 177 и 1078 ГК РФ не раскрывается медицинский критерий. Однако в теории и практике господствует мнение, что эти правовые состояния близки и по медицинскому критерию. Такое сходство могло бы повлечь отождествление адееспособности и невменяемости судебными психиатрами, так как именно они устанавливают медицинский и психологический критерий этих явлений. Вместе с тем как раз среди судебных психиатров редко встречаются подобного рода суждения. Юристов же такие правовые состояния интересуют прежде всего как юридические факты, порождающие определенные правовые последствия. Невменяемость и правовое состояние, упоминаемое ст. 177 и 1078 ГК РФ, относятся к различным отраслям права и порождают неодинаковые правовые последствия. Если первое влечет освобождение от уголовной ответственности (ст. 21 УК РФ) и возможность применения принудительных мер медицинского характера (гл. 15 УК РФ), то второе приводит к возникновению совершенно иных последствий, а именно: к признанию сделки недействительной и освобождению от возмещения имущественного вреда.
Позиция судебных психиатров, определяющих состояние, предусмотренное ст. 177 ГК РФ как недееспособность, по нашему мнению, противоречит положениям закона и сложившимся представлениям правовой науки. Традиционно под недееспособностью понимается только длящееся правовое состояние, вызванное неспособностью понимать значение своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства. Его возникновение связывается, в частности, с судебным решением о признании недееспособным, после чего над лицом устанавливается опека. В связи с этим, во-первых, в медицинский критерий недееспособности, в отличие от адееспособности, не включаются кратковременные психические расстройства и иные болезненные состояния; во-вторых, недееспособность всегда должна влечь установление опеки. Последствия адееспособности носят одномоментный характер и имеют значение лишь для признания сделки недействительной или для освобождения от возмещения вреда.
Рациональное зерно позиции О. А. Кравчико-ва проявляется в том, что он рассматривает аде-еспособность как специфическое правовое состо-
яние, отличное и от невменяемости, и от недееспособности. Его особенность состоит в определении состояния субъекта только на момент совершения конкретной сделки или причинения вреда. Необходимость установления невменяемости возникает лишь в связи с фактом совершенного общественно опасного деяния. При недееспособности нет необходимости всякий раз констатировать судом неспособность лица совершать юридические акты, так как она всегда предполагается. Напротив, для квалификации неспособности осознавать сделку или причинение вреда как адееспособности обязательно требуется решение суда.
Недееспособность и нетрудоспособность тесно связаны между собой, что дает повод некоторым авторам считать неспособность к труду составной частью недееспособности (О.В. Смирнов). Однако такой вывод не соответствует действительности. Недееспособные лица часто сохраняют способность к труду и продолжают успешно трудиться. В то же время психически больные дееспособные граждане могут и не обладать способностью к труду.
Признание нетрудоспособности составной частью недееспособности способствовало бы ухудшению психического состояния больного. Наоборот, общественно-полезный труд содействует компенсации психических дефектов, частичному или полному выздоровлению больного.
Отличие нетрудоспособности от иных смежных явлений коренится прежде всего в основаниях возникновения. Вызванная психическим расстройством неспособность трудиться получает юридическое оформление в акте медико-социальной экспертизы. Недееспособность и аде-еспособность констатируется только судом. Сравниваемые состояния различны также по содержанию. Недееспособность и адееспособность означают неспособность понимать значение своих действий или руководить ими, т.е. обладать достаточным уровнем интеллекта и воли, памяти, критически оценивать жизненную ситуацию и предвидеть последствия. Нетрудоспособность же понимается как неспособность трудиться независимо от осознания значения своего труда. Их несходство проявляется в порождаемых ими правовых последствиях. Нетрудоспособность влияет в основном на динамику трудовых правоотношений.
Инвалидность как и нетрудоспособность является правовым состоянием лица, вызванным, в частности, психическим расстройством. Она также неоднозначна с недееспособностью. Недееспособный может и не быть инвалидом, и наоборот, инвалид вследствие психического расстройства может обладать полной дееспособностью.
М.Н. Суровцова. Предпринимательская деятельность некоммерческих организаций...
ЛИТЕРАТУРА
1, Рюль И.Ф. Опыт статистического обозрения о числе одержимых разного рода недугами в России, Спб., 1840, С. 23.
2, Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Спб., 1830. Т, XXXIII. N° 25876.
3. Давыдовский И, В. Проблемы причинности в медицине (этиологии). М., 1962. С. 66-67, Зеневич Г. В, 0 понятии норма, патоло-
гия, болезнь в психиатрии //Теоретико-методологические аспекты пограничной психики. Л,, 1979, С, 37,
4, Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С, 57,
5, См.: Рыжикова В. Практика рассмотрения судами дел о признании гражданина недееспособным // Сов. юстиция. 1966, Ns 22 С
12.
6, Михеев Р. И, полагает, что причиной недееспособности может быть временное психическое расстройство, а также иное болез-
ненное состояние. (Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток, 1983, С. 70).
7. См.: Лунц Д. Р. Проблемы невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М,, 1996. С, 47.
8, Свод законов Российской империи: Т, X, ч, I, п. 366 // Русские гражданские законы. Спб,, 1886. Ч. 2. Вып.2.
9. Яковлев В.Ф. Отраслевой метод регулирования и гражданская правосубъектность // Правовые проблемы гражданской право-
субъектности. Свердловск, 1978. С. 37.
10. Холодковская Е, М. Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе // Проблемы судебной психиатрии. М.. 1961, С. 34.
11. Корсаков С. С, К вопросу о призрении душевнобольных на дому. Спб., 1887, С, 41. Сербский В.П. Законодательство о душевнобольных // Тр. II съезда отеч. психиатров. Киев, 1907. С. 396. Баженов H.H. Проект законодательства о душевнобольных и объяснительная записка к нему // Тр. I съезда Рус. союза психиатров и невропатологов. М,, 1914, С. 316,
12. Термин «адееспособность» применяется в целях краткости изложения для обозначения состояния, предусмотренного в ст. 177 и 1078 ГК РФ.
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НЕКОММЕРЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ
КАК ПРАВОВАЯ ФИКЦИЯ
М.Н. Суровцова
Томский государственный педагогический университет
С момента принятия ч. 1 ГК в юридической литературе уделяется немало внимания проблеме предпринимательства [1]. При этом предпринимательская деятельность некоммерческих организаций необоснованно обходится вниманием. Вместе с тем реально в предпринимательстве через некоммерческие организации задействованы целые коллективы, поэтому, по нашему мнению, вопрос этот представляет интерес.
Легальное определение предпринимательской деятельности (ч. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ) дает основание выделить ряд ее признаков. Во-первых, это деятельность самостоятельная: во-вторых, осуществляемая на свой риск; в-третьих, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг; в-четвертых, это деятельность, осуществляемая лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке. По смыслу данной нормы только наличие всех этих признаков в совокупности позволяет говорить о деятельности лица как предпринимательской.
Рассмотрим каждый из признаков применительно к предпринимательской деятельности некоммерческих организаций.
1. Термин «самостоятельность» встречается в ГК неоднократно (см. п. 2,3 ст. 26; п. 2 ст. 28; ч.2, 3 п. 1 ст. 30; ч. 2 п. 1 ст. 48; ч. 2 п. 2 ст. 295; ч. 2 п. 1
ст. 297; п. 2 ст. 298 ГК). Систематическое толкование норм ГК позволяет сделать вывод, что самостоятельность рассматривается как возможность своими действиями и в своем интересе приобретать гражданские права и обязанности, а также нести ответственность за принятые на себя обязательства. По существу, самостоятельность это одна из форм реализации правосубъектности лица.
Самостоятельность не может быть безграничной. Ни для кого не секрет сегодня, что предприниматель, не желая платить налоги, пытается прикрыть свою деятельность вывеской общественной или иной некоммерческой организации. Такое поведение в конечном счете подрывает устои конституционного строя, поэтому недопустимо.
ГК содержит ограничения предпринимательской деятельности некоммерческих организаций (п. 1 ст. 50; ч. 2 п. 3 ст. 50 ГК). Однако ограничения предпринимательства предусмотрены и в отношении коммерческих организаций (п. 2 ст. 50; абз. 2, 3 п. 1 ст. 49 и др.). По этой причине признак самостоятельности утрачивает свое первостепенное значение и приобретает факультативный характер [2, с. 49-51]. Что не позволяет уже по наличию или отсутствию данного признака в полной мере судить о предпринимательстве в целом относительно некоммерческих организаций.
