CC BY
102
Перевод и сопоставительная лингвистика. Выпуск № 11
«КРАСОТА» ПО-РУССКИ: ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КОНЦЕПТА В ТРАДИЦИОННОМ ФОЛЬКЛОРНОМ ТЕКСТЕ
И.А. Голованов
(г.Челябинск, Россия)
Аннотация. В статье раскрываются особенности интерпретации красоты как одной из оставляющих русской национальной картины мира. Анализируются средства вербализации концепта «красота» в текстах традиционного фольклора, выявляются ценностные доминанты и предпочтения.
Ключевые слова: национальная картина мира; фольклорный текст; концепт; интерпретация; ценностная доминанта.
“BEAUTY” IN RUSSIAN: THE INTERPRETATION OF CONCEPT IN THE TRADITIONAL FOLKLORE TEXT
I. Golovanov
(Chelyabinsk, Russia)
Abstract. The article ceeribesthe special features of the interpretation of beauty as one of the components of Russian national picture of the world. The means of the verbalization of “beauty” concept in the texts of traditional folklore are analyzed, value dominants and preferences are revealed.
Keywords: the national picture of he world; folklore text; concept; interpretation; value dominant.
Фольклорные произведения можно рассматривать как особую форму понимания и объяснения мира, способ выражения коллективных оценок и осмысления реальности [2]. Заключенные здесь смыслы необходимы для осознания той или иной национальной общностью своей самобытности, а для отдельного члена этой общности становятся важным источником ощущения собственной национальной идентичности. Суть национальной идентичности раскрывается в фольклоре на уровне ценностных ориентаций, установок, предпочтений и стереотипов, которые влияют на чувства, желания и поведение человека.
К важнейшим духовным ценностям, находящимся в центре внимания в русском фольклоре, относятся стремление к равноединству, доброта, любовь, красота и справедливость. Это смыслы укладываются в три аксиологические константы русской традиционной культуры, русского фольклорного сознания: соборность, софийность и справедливость (подробнее см. [1; 3]).
Названные аксиологические константы могут быть актуальны для устного поэтического творчества и других народов, однако представляется значимым заострить внимание на ключевых особенностях их реализации в русском фольклоре и, в частности, в региональных текстах несказочной прозы. Сравнение с фольклорным материалом других народов впоследствии поможет обнаружить, с одной стороны, относительную близость
национальных вариантов коллективного осмысления действительности, а с другой - отличительные черты в художественном и языковом выражении данных констант.
Рассмотрим интерпретацию в традиционных фольклорных текстах такой ценностной доминанты, как Красота.
Красота выступает важной частью константы софийности, которая представляет собой сложный комплекс трех взаимосвязанных сущностей: Любовь, Красота и Добро. Эти сущности взаимозависимы и взаимообусловлены, их единство соответствует народному пониманию Мудрости (отсюда софийность). Выделенность Красоты как ценностной доминанты соотносится с созерцательным типом мышления носителей русской культуры. Созерцательность позволяет человеку достигнуть внутреннего покоя, необходимого для размышлений о мире.
Все составляющие константы софийности выражают типичное для русского человека представление о нормальном бытии, соответствующем принятому людьми порядку. В фольклорных произведениях данные смыслы согласованы друг с другом, что подчеркивается цельностью образов, которые их воплощают.
В понимании носителя русской лингвокультуры средоточием чувства красоты является душа. Человек, умеющий разглядеть красоту, любит весь мир, способен прощать. «Так красота порож-
122
Сопоставительные исследования языковой картины мира. Метафорическая картина мира
дает мудрость, — пишет В. В. Колесов.—Красота есть космос <.. .> и есть объективное воплощение «идеи организации», то есть системы и даже порядка» [4, с. 288 - 289].
В фольклорном тексте Красота как ценностная доминанта чаще всего профилируется через языковые маркеры «удалый», «сильный», «могутный» и подобные им единицы - при характеристике человека и с помощью прилагательных «чистый», «прозрачный», «светлый» и других -при характеристике природных объектов и артефактов. Покажем это на примере записанного на Урале текста топонимического предания:
«Видели вы лог, что отделяет старую часть деревни от новой - Менеевки? В этом логу раньше дед жил. Фамилия - Лепихин. Да такой дед удалый! Вся деревня его любила: дети - за сказки да побывальщину, взрослые - за мудрые советы. А когда помер старик, осиротела деревня. И как память деду - Лепихин лог» (записано в 1991 году в деревне Айлино Саткинского района Челябинской области от В. Н. Мошкина, 1911 года рождения).
Удалый в русском сознании соотносится с персонифицированным представлением об удали -«безудержной, лихой смелости, соединенной с бойкостью, ухарством» [6, с. 463]. Однако в данном контексте акцентируется внимание на душевной щедрости человека, его умении поддержать односельчан разумным словом, выразить народную мудрость в сказках и побывальщинах, способность жить творчески, весело, красиво.
Другой пример: «Озеро Светленькое, лежащее у подошвы Вишневой горы. Озеро имеет дно, состоящее из лечебной грязи. И в любую погоду оно ясное и светлое, так как видно почти все дно на многие метры» (записано К. Силиной в 1998 году в поселке Вишневогорске Каслинского района Челябинской области от Н. А. Коллодий, 1943 года рождения). Ясный, светлый - типичные эпитеты для положительно воспринимаемых предметов и явлений не только в фольклоре (ясно солнышко, ясный сокол), но и в повседневной речи, сравните: ясный ум, светлая голова. В приведенном тексте обращает на себя внимание характерная для народного сознания устойчивая связь между красотой и пользой: озеро не только светлое, но и лечебное, целительное.
Подобных текстов записывается каждый год немало. Так, например, в уральском топонимиче-
ском предании «Об образовании Канашей» полезное вновь уравнивается, отождествляется с красивым. Внутренне красивый человек, по эстетическим представлениям носителей фольклора, оказывается красивым и внешне (сравните с пословицей: Не по-хорошему мил, а по милу хорош).
Целый ряд русских преданий, бытующих на Урале, организуется мотивом красоты труда и человека труда. В таких произведениях часто звучит восхищение красотой и силой предков, что проявляется в комментариях типа «красивый был», «вот какие сильные люди были», «подолгу жили очень, по сто лет» и подобным. Тем самым в преданиях воспроизводятся идеализированные образы, которые, являясь художественным обобщением, способствуют выявлению комплекса качеств, навыков, умений, необходимых человеку для полноты бытия, гармонии с миром. Например: «Он был мастер на все руки, столяр, кузнец, мог одежду шить, сапоги» [7, с. 51].
В большинстве устных рассказов и преданий о мастерах отражен характерный для русского сознания культ физической силы: «Был силач такой, Паля Лебедев. Он под доменной печью робил, на молоте обжимал куски каленые. Сильный и ловкий на работе был. Прикатят ему кусок из сварочной печи. Вот он его с боку на бок ворочает. Если тачка не успеет подкатить к наковальне, он берет клещи и бросает его к самым валам. А в куске пудов пять, не меньше. Вот какая масса. Тачки с железом таскает - успевай ноги убирай» [5, с. 208 - 209].
Вообще говоря, упоминание о работе на заводе в фольклорных повествованиях о силачах типично: «Был у нас на Шайтанском заводе кричный мастер Пономарев Яков Потапович. Силенка была все-таки у него. Ну и робил он ломовую работу»; «Костя Бирюзовский был силач, великан выше двух метров. Он на заводе работал»; «Слышал я об одном силаче. Работал он в прокатном цеху»; о Кипре Копылове рассказывают: «Лом на полочку забросил. Трое не могли этот лом снять. А Кипра один проще простого лом снял. Такой-то он богатырь был! Он у Демидова робил на заводе» [5, с. 210 - 214].
Профилируемая здесь физическая сила мастера традиционно отождествляется в фольклорных текстах с красотой человека и при этом ценится выше, чем, например, высокий рост. Носители фольклора в большинстве случаев отмечают: «Сам он был не так шибко корпусный, ростом не шибко
123
Перевод и сопоставительная лингвистика. Выпуск № 11
чтоб, но могутный мужчина был»; «Росту он был небольшого, среднего росту, но красивый был». Таким образом, для носителя фольклора красота - это, скорее, внутреннее свойство человека, чем внешнее. Судя по устным рассказам, именно силачей (и непременно добрых нравом) особенно выделяли и любили в народной среде: «А любили его все, начальство и караванные. Такого силяка не любить!» [5, с. 218].
В целом ряде фольклорных произведений поэтизируется не только мастер, но и его творения, дело рук человеческих. Так, в одном из относительно недавно записанных текстов недвусмысленно выражено восхищение красотой Златоустовского собора и мастерством его строителей: «Построили в 1840 году в Златоусте собор, СвятоТроицкий, чуть ли не первой по всему Уралу. Проект составил знаменитый у нас архитектор Федор Тележников. Поставили собор Тесяревы, отец с сыном. Украшали его искусные мастера. И вышел он на загляденье: маковки золоченые, иконы венецианского письма, колокола голосистые: они и зачинали по праздникам перезвон всех златоустовских церквей». В дальнейшем повествовании утрата красоты приравнивается рассказчиком к утрате важнейших ценностей жизни: «Долго стоял храм, украшал город. Но пришло время, когда решили: если сломать храмы, то люди перестанут надеяться на райскую жизнь и все силы отдадут работе. Снесли почти все церкви. Собор взорвали, на его месте построили танцплощадку. Пляшут здесь молодые, и никто уже не вспоминает о мастерах. На пустом месте думать не о чем. А сейчас и танцплощадки нет - пустота как напоминание о бездумности нашей» (записано Т Забурляк в городе Златоусте Челябинской области в 2002 году от А. И. Захозиной, 1918 года рождения).
Как справедливо указывает В. В. Колесов, «народная традиция в своих постоянных эпитетах сохраняет равенство предикатов красоты и пользы: красна девица и добрый молодец выражают один и тот же признак, но с разной его стороны <...>
красота - доброта представлены как внешняя и внутренняя характеристика молодого человека в соответствии с общим пониманием пользы для всего общества» [4, с. 59]. Таким образом, в народном понимании красота осмысляется как польза, при этом красота оказывается важнее пользы, поскольку польза - всего лишь один из компонентов красоты.
Изучение концептуальных доминант русской национальной картины мира, воплощенных в русском фольклоре на эстетическом и вербальном уровнях, позволяет глубже осмыслить проблемы этнической ментальности и национального миро-видения, столь важные для филологической науки и современного гуманитарного знания в целом.
Список литературы:
1. Голованов И. А. Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX - XXI вв.).— 2-е изд., доп.—М.: Флинта; Наука, 2014.— 296 с.
2. Голованов И. А. Логика фольклорного сознания как системы эстетического освоения действительности // Когнитивные исследования языка.— 2014.— № 18. — С. 788 - 771.
3. Голованов И. А., Голованова Е. И. Акси ологические константы русской ментальности (на материале фольклорных текстов) // Вопросы когнитивной лингвистики.— 2015.— № 1 (42).— С. 13 - 24.
4. Колесов В. В. Русская ментальность
в языке и тексте. — СПб.: Петербургское
Востоковедение, 2006.— 624 с.
5. Предания и легенды Урала: Фольклорные
рассказы / сост. вступ. ст. и коммент.
В. П. Кругляшовой. — Свердловск: Сред.—Урал. кн. изд-во, 1991.— 288 с.
6. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. Т IV.—М.: Русский язык, 1984.— 794 с.
7. Фольклор на родине Мамина-Сибиряка (В уральском горнозаводском поселке Висим) / сост. В. П. Кругляшова. — Свердловск: ОГИЗ, 1967.— 302 с.
124
