CC BY
28
Г.Х. Бухарова УДК 811.512.141
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ СМЫСЛ ТЕКСТА ЭПИЧЕСКОГО КУБАИРА «УРАЛ-БАТЫР»
Прагматический подход применительно к фольклорному тексту предполагает изучение его речевых единиц с точки зрения их функционирования в тексте. «Концепт текста» или некоторый общий смысл текста создается в сознании читателя в результате восприятия его прагматико-смыслового ядра, в процессе осознания его возможного подтекста. Концептуальный анализ направлен на обнаружение прагматико-смыслового ядра текста, обусловившего своеобразие его структурно-семантической организации как знака культуры. Проанализировав функционирование языковых единиц текста с точки зрения ментальных процессов, можно обнаружить стоящие за языковыми формами когнитивные структуры представления знаний.
Gulnur H. Bukharova
THE CONCEPT OF THE EPIC KUBAIR "URAL-BATYR" TEXT
A pragmatic approach to the study of a folklore text assumes the study of its speech units in terms of their functioning in the text. A text concept or the general sense of a text is created in a reader's mind as a result of the perception of its pragmatic-semantic kernel in the process of realizing its potential implications. A conceptual analysis is aimed at detecting the pragmatic-semantic kernel of a text which caused the originality of its structural and semantic organization as a sign of culture. Having analyzed the functioning of linguistic units of a text in terms of mental processes one can find that language forms express the cognitive structures of knowledge representation.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, ритмо-фонетическая организация фольклорного текста, семантика и прагматика текста, концепт текста.
Key words: cognitive linguistics, rhythmic and phonetic organization of a folklore text, text semantics, text pragmatics, text concept.
Текст отражает и моделирует реальность, особым образом используя исходный материал — слова естественного языка. В процессе слияния базовых знаков создается и смысл текста, связанный с его функцией. Если прагматический уровень художественного текста понимается как способность вызывать эстетический эффект, предусмотренный интенцией автора, его коммуникативной стратегией и эстетическим отношением к действительности, то в изучении фольклорного текста внимание все больше уделяется его обрядовой и магической стороне, выяснению его про-
исхождения и функционирования в обрядовом контексте. Если до недавнего времени фольклористы в своих интерпретациях опирались, прежде всего, на литературоведческий анализ, ставя во главу угла эстетическую природу текстов, рассматривая их как отражение мифо-поэтического освоения действительности, и фольклорные тексты были представлены как примитивная, «зачаточная», форма литературы, искусства, то в последнее время наметился коренной поворот к изучению функциональной природы фольклорного текста, его прагматики в обрядовом контексте.
Бухарова Гулънур Харуновна, доктор филологических наук, профессор Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы (Уфа), e-mail: buharova_9@mail.ru
©Бухарова Г.Х., 2013
Если до настоящего времени под лингвистической прагматикой понимали только изучение функционирования языковых знаков в речи, а также связи между речевым актом и значением языковых знаков, то в современной лингвистике под ней понимается когнитивное, социальное и культурное исследование языка и коммуникации. Понимание текста зависит от контекста в самом широком смысле слова.
Для фольклорного дискурса важна функция текста. Как пишет Вяч.Вс. Иванов, «для фольклора на первый план выдвигается понятие функции. Все, что не функционально, коллективом отвергается, тогда как в литературе сохраняются произведения или отдельные формы, функции которых коллективу в данный момент не ясны» [I, с. 9]. Поскольку фольклорный текст является кодово-регламентированным, функционально определенным, то в нем при рассмотрении языковой формы можно установить ее функцию и вывести выражаемый языковой формой концептуальный смысл. Поэтому анализ фольклорного дискурса, произведенный с позиций функционального и когнитивно-концептуального подходов, предполагает выяснение того, какая система языковых средств служит для народного мастера основой создания и воссоздания устно-поэтических произведений, и на основании анализа функций языковых единиц и категорий выявляется концептуальный смысл текста. Такой анализ дает возможность адекватно соотнести языковой факт с ценностной системой носителей языка и определенной моделью культуры, отраженной в фольклорном тексте. Проникнуть в глубь содержания текста, понять смысл, формируемый его функцией, реконструировать концепт текста — праг-матико-семантическое ядро — можно только разобравшись в соотношении формы и содержания в тексте, связывая формальные особенности высказывания с функциональной природой языка как средства передачи информации.
Функция текста определяется как его социальная роль, способность обслуживать определенные потребности коллектива, создающего текст. При этом функция текста рассматривается с точки зрения той культуры, в которой он создавался. На наш взгляд, происхождение эпического кубаира (эпоса) обусловлено социокультурной жизнью народа: функция текста эпического кубаира (его исполнение, произнесение) заключалась в решении определенной социально
значимой для коллектива задачи. Если рассматривать ~кобайыр с точки зрения семиотики, то он является знаком, тогда его смысл «будет производным не только от его «содержания», но и от контекстуальной прагматики. «Значение» исполняемого сказителем эпоса не только в его содержании, но и в его функции (с какой целью это делается), и само содержание текста совершенно не обязательно прямо связано с его функцией» [2]. Социальная роль текста, его функция напрямую связаны с жанром произведения. Жанр как система обладает своей грамматикой, семантикой, лексикой, кодом (набором правил и норм) — всё это реализуется в текстах. Жанровая принадлежность текста является одновременно и его стилеобразующим фактором, т.к. каждый жанр задает определённую культурно-коммуникативную канву. Жанр является важным фактором текстообразования: определяет структуру текста, его семантику и прагматику.
Мы предполагаем, что тексты башкирского мифологического эпоса первоначально возникли и актуализировались в рамках обрядовой практики народа как реакция на определенную социальную ситуацию, как фольклорно-обрядовый дискурс. В архаичном обществе фольклорный текст, возникнув как знак, преследовал конкретную цель — обеспечение благополучного существования людей в этом мире. Конкретность архаичного сознания диктовала сугубо прагматическое отношение к действительности. В настоящее время в связи с утратой обрядовой функции эти тексты башкирского мифологического эпоса можно рассмотреть как фольклорно-рече-вой дискурс.
Вероятнее всего, тексты башкирского мифологического эпоса возникли как необходимое условие или как необходимый элемент сопровождения обряда — сакрального действия, которое, возможно, было нацелено не на конкретного человека (людей), а направлено на высшие сакральные силы, чтобы тем самым воздействовать на окружающую действительность, на весь мир.
Исходя из вышесказанного, попробуем представить историческую динамику прагматики такого фольклорного жанра, как эпический куба-ир. Возможно, тексты эпического кубаира предназначались для прославления деяний культурного героя, предка, божества, а также исполнялись в момент прощания с умершим героем. Исследователи отмечают, что кубаиры как песни-
славы или хвалебные песни в честь вождей и храбрых воинов исполнялись и на пирах. Жанр кубаир (песни-славы или хвалебные песни в честь вождей и храбрых воинов, а также посмертные славы-плачи о погибших героях) имеет исторические корни. По мнению P.C. Липец, отголосок песни-славы слышится как в орхонской надписи (VIII в.) — в памятнике в честь принца Кюль-тегина, так и в ее песенном складе. Интересно отметить, что башкиры племени тангаур считают его своим предком, в честь которого воздвигнут один из орхонских памятников [3, с. 137]. Фрагменты такого рода сочинений можно найти в словаре Махмуда Кашгарского (элегии на смерть Алп Эр Тонга и неизвестного героя). Прижизненные песни-славы исполнялись на пирах и празднествах, посмертные славы-плачи — на поминках. Существование погребальных плачей (посмертная слава) засвидетельствовано у кочевников издавна. Согласно Приску (V в.), при погребении гуннского вождя Аттилы всадники объезжали холм с телом умершего, «восхваляя Аттилу в искусных песнопениях canto funereo («похоронной песне»)». «Такой обрядовый плач о герое, — подчеркивает P.C. Липец, — служил у многих, в том числе и у тюркских народов, одним из источников развития эпической песни» [4, с. 119—121].
Вероятна изначальная связь эпического ку-баира с религиозными действами коллектива и обрядом, который тесно связан с мифами и ритуалами. Миф может обосновывать происхождение обряда: мифотворчество — одна из форм мыслительной деятельности по созданию образа мира, и важнейшей ее функцией является объяснительная. Мифы обладали сакральным характером — они были тесно связаны с ритуалами и магическими действиями. По справедливому утверждению В.Я. Проппа, как обряды, так и мифы имели целью воздействовать на природу. Прежде всего эта функция закреплялась за словом как орудием магического воздействия на окружающий мир. В этой связи представляет интерес так называемая обрядовая теория фольклора. В фундаментальной работе Дж. Фрейзера «Золотая ветвь» содержится положение о том, что обряд первичен, а миф, как его интерпретация, вторичен [5]. Сказание могло предназначаться для прославления деяний героя-первопредка, божества и умилостивления его души. Обрядовое происхождение фольклора не вызывает сомнения. Су-
ществует общее мнение, что первоначально фольклор представлял собой интегрирующую часть обряда, своего рода мнемонический символ. Возможно, с вырождением обряда фольклор отделился от него и начал жить самостоятельно. Если мифология как древнейшая картина мира имеет идеальную природу — знание о мире, то обряд, ритуал носят материальный характер. Они связаны с действиями социума. Первоначально элементы мифологического эпического кубаира могли складываться как словесное сопровождение мифо-ритуальных действ коллектива, в них, возможно, и не было эстетического начала. Исследователи отмечают, что подлинные мифы — это отнюдь не поэзия. Обращение к функциональному аспекту связи эпического текста с внетекстовой реальностью позволяет нам определить функцию текста кубаира.
Память об умерших передавалась из поколения в поколение в форме священносказаний — кобайыр. Потомки стремились к близости с предками, поддержанию отношений, в которых, как считалось, были заинтересованы и мертвые, и живые [6, с. 31]. И в эпосе народный герой Урал-батыр выступает как предок, связывающий мир людей и духов, мир людей и богов. В мифологии многих народов мира предки также являются посредниками между первопредками и богами, с одной стороны, и людьми — с другой.
Как показывают лингвистические и экстралингвистические данные, т.е. языковой и социокультурный контекст бытования жанра, возникновение кубаира и его функционирование в народной среде изначально могло иметь связь с обрядом поминания и ритуальным действием, т.е. исполнением кобайыр — песни-обращения к духу батыра, предка, божества. Известно, что у предков тюркских народов были погребальные обряды, включающие насыпание кургана, установку памятной стелы и пение поминальной песни «Кы^-тау». Эпос «Урал-батыр» включает поминальные песни, а также множество аллюзий на этот жанр. Об этом можно также судить по фрагменту эпоса, в котором описывается сцена оплакивания смерти батыра народом и его женой Хумай. Люди верили, что после смерти героя его душа отделяется от тела и выполняет все функции героев-тотемов. Как пишет выдающийся исследователь фольклора и мифологии О.М. Фрейденберг, «душа представлялась человекообразной именно в виде ее былой тотемной природы, и она явля-
лась метафорическим дубликатом бога, былого тотема, героя» [7, с. 165]. Скорее всего, именно поэтому сакрализировались все этапы жизненного пути героя: рождение, брак, зрелость, смерть. В эпосе Урал-батыр является предком, который связывает три мира: мир живых, мир мертвых и мир богов. Он, как предок, легко переходит из одного мира в другой, т.е. сам воспринимается как душа, и отсюда ядерным понятием в эпосе является концепт «душа». Следовательно, кобайыр — это священносказание, исполненное после смерти героя, в котором повествуются этапы его жизненного пути; песня, посвященная душе героя — коба, во-первых, для ее умилостивления, успокоения, во-вторых, для связи потомков героя с его душой. А происхождение самого термина кобайыр можно объяснить таким образом: коба «душа» и йыры «песня» т.е. эпическая поэма, посвященная душе умершего батыра, предка, божества. Для реализации своей прагматической функции, т.е. для эффективного воздействия на душу предка, кубаир должен был обладать особой ритмо-фонетической организацией, особым лексико-семантическом наполнением текста и т.д. Существуя в рамках ритуала и являясь манифестацией одного из множества кодов культуры, актуализируемых в обряде для достижения желаемой цели, текст эпоса опирался, на наш взгляд, прежде всего, на его ритмику, которая усиливала уровень восприятия, оказывала эффективное воздействие не только на людей, но и на окружающую человека действительность, на мир. Невозможно свести структуру текста эпоса «Урал-батыр» к совокупности составляющих его формальных элементов. Они функционально обусловлены и участвуют в формировании единого эпического жанра кобайыр и общего смысла текста. Стихотворный размер или ритмическая единица кубаира состоит из семи слогов в одной строке, что создает четкую ритмику. Подобная ритмика представлена и в стихах из «Дивана» Махмуда Кашгарского. В ритмической организации текста эпоса особую роль играют рифмы — созвучия определенных рядов ритмических групп. Они создаются путем повтора определенных единиц речи. Повтор выступает, в первую очередь, как структурно-семантический элемент и осуществляется во всех языковых уровнях: на фонетическом уровне — за счет повторяющихся фонем и звукокомплексов, на лексическом — за счет последовательного дублирования одного и
того же слова, на морфологическом — за счет деривационного повтора (повтора однокорневых слов, определенных аффиксов), на синтаксическом — за счет повтора однотипных предложений. В тексте эпоса «Урал-батыр» можно обнаружить различные виды повторов: анафору (повторение слова в начале ряда предложений или их частей), ее разновидности; эпифору (повторение слова или звукосочетания в конце нескольких фраз или частей предложения) как одно из самых часто употребляемых средств, определяющих особенность языка и стиля эпоса «Урал-батыр»; градационный повтор слова (повтор слова с усилением его смысла, дополнительно вводимым другим словом); синонимический повтор, синонимические пары; деривационный повтор (употребление в одном высказывании двух однокорневых слов); парные слова, парные эпитеты и т.п. Например, для текста эпоса характерно употребление синтаксической анафоры (использование в начале частей высказывания одной и той же грамматической формы). Можно привести множество примеров использования синонимов. Функционально они предназначены для более полного раскрытия обозначаемого явления, характеристики понятия и для эмфазы, выразительности. В тексте наблюдается и обилие синонимичных пар, сдвоенных синонимических существительных, например, катын-кыз, кыз-кыркын, ир-ат, ир-егет, егет-ир, куй-Ьарык, ен-дейеу, дейеу-ен, йы-лан-яуыз и т.п. Являясь одним из средств словообразования, они придают речи ритмичность и оттенок разговорности и фольклорности. В парных словах, так называемых словах-близнецах, повтор определенных звуков придает ритмичность, живость и красочность, оттенок непринужденности разговорной речи: кеше-мазар, дейеу-ма-зар, донъя-мазар, мыр-мазар, коза-казна и т.д. Встречаются сдвоенные антонимичные существительные, устойчивые антонимичные пары: йэш-карт, яман-якшы, яман-якшыны и др., которые также придают речи ритмичность и оттенок разговорности. Связь эпического текста с обрядом позволяет рассматривать повтор как знак, магическое средство воздействия на мир, окружающую действительность. В эпическом тексте «Урал-батыр» он является не только средством фонетико-ритмической организации текста и украшением речи, создающей ее мелодику, но также связан со спецификой жанра кубаир, прагматикой обрядового текста и имеет явный зна-
ковый характер. Обряд был нацелен на достижение какого-либо результата, т.е. воздействия на действительность. Чтобы эффективно воздействовать на окружающий мир, текст эпического ку-баира на всех своих уровнях (в речевой организации) должен был обладать и особым речитативным характером произнесения, и особой лек-сико-семантической структурой, и особой грамматикой как отточенным средством оптимальной передачи информации.
Таким образом, мелодика эпического кубаи-ра создается также с помощью повторов. Это свидетельствует о том, что речь эпоса «Урал-батыр» народно-поэтическая. Его стиль характеризуется обилием просторечных слов, специфических приемов, придающих речи особую выразительность. В поэтическом тексте эпоса выразительность звука достигает предела. Особенно велика роль созвучий в конце строк — рифм. Созвучия здесь служат средством выделения, подчеркивания, эмфазы. Но не только. Все это подтверждает наш вывод о том, что кубаирский стих как вербальный код культуры создавался и репродуцировался в рамках специфической коммуникативной ситуации — обряда и предназначался для его сопровождения. В обрядовом тексте одним из специфических фольклорных речевых приемов и эффективных средств воздействия на мир является его ритмо-фонетическая организация, которая формирует мелодику речи. Большинство молитв и мантр в различных историко-культурных традициях опираются на этот ритмо-фонетичес-кий воздействующий эффект. Известно, что в заговорах повторы являются одним из главных средств словесного колдовства, в древнеегипетских «Текстах пирамид» они служили усилению магического эффекта.
Обозначая признаки архаического фольклорного текста эпоса «Урал-батыр», можно сделать вывод о том, что он, порожденный в определенный период истории башкирского народа как реакция на ситуацию, требующая определенного поступка коллектива, представлял собой определенным образом организованную и структурированную знаковую систему, необходимую для выполнения обрядовых функций. Прагматическая функция заключалась в общении коллектива с душой предка-героя для создания или воссоздания космического равновесия между человеком и окружающей действительностью.
Повтор в фольклорном тексте на всех своих уровнях (в речевой организации) может выражать также идею творения. Опираясь на существующее общее мнение, его можно рассматривать также в качестве своего рода «повторения» этапов сотворения мира, воспроизведения акта творения [8; 9; 10]. В эпосе «Урал-батыр», где описывается время «первотворения» физического и духовного миров — ландшафта, рельефа, природы в целом и культуры (ритуал, обряд, этические параметры), т.е. весь процесс создания мира, произнесение самого текста непосредственно могло отождествляться с процессом сотворения мира, сам акт произнесения мог совпадать с актом творения. В рамках обрядового текста этот прием должен был эффективно воздействовать на окружающую действительность. Речевая организация текста «Урал-батыра» связана со спецификой жанра кубаир, прагматикой обрядового текста и имеет явный знаковый характер. Вследствие этого сам кобайыр можно рассматривать как эквивалент действия, поступка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Иванов Вяч.Вс. Поэтика Романа Якобсона // Якобсон P.O. Работы по поэтике. — М.: Прогресс, 1987. — С. 5—22.
2. Неклюдов. — Режим доступа: www.ruthenia/ru/ folklore/os04...program...neckludov. htm
3. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. — М.: Наука, 1974.2— 571 с.
4. Липец P.C. Образы батыра и его коня в тюр-ко-монгольском эпосе. — М.: Наука, 1984. — 263 с.
5. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии / пер. с англ. — М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1998. — 784 с.
6. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. — Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1990. — 209 с.
7. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 800 с.
8. Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах // Структура текста. — М.: Наука, 1980.
9. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Стуктурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. — СПб.: Наука, 1993. — 237 с.
10. Бунчук Т.Н. Концептуальный анализ текстов традиционной культуры: дис. ... канд. филол. наук. — СПб., 2003. — 225 с.
