CC BY
17УДК 339.137.22:338.45(517.3)
Р 605 © В.А. Родионов
КОНКУРЕНЦИЯ ИНОСТРАННЫХ ДЕРЖАВ В ГОРНОРУДНОЙ ОТРАСЛИ МОНГОЛИИ*
*(Статья выполнена в рамках гранта РГНФ - МинОКН Монголии « "Возвращение" России в Монголию: модели и сценарии», № 12-23-03002)
В статье исследуется конкуренция иностранных держав за доступ к горнорудной отрасли Монголии. Отдельное внимание уделяется «мягкой силе», используемой основными субъектами данной конкуренции. Ключевые слова: добывающий сектор, конкуренция, мягкая сила.
V.A. Rodionov
FOREIGN POWERS COMPETITION IN THE MINING SECTOR OF MONGOLIA
The article deals with the study of great powers competition for their access to the mining industry of Mongolia. The paper focuses on «soft power» using by main actors.
Keywords: mining industry, competition, soft power.
Современная экономика Монголия переживает бум, связанный с развитием горнорудной отрасли. Обширные запасы угля, меди, золота, урана и других полезных ископаемых рассматриваются руководством страны в качестве важнейшего источника экономического благосостояния Монголии. Согласно расчетам правительства Монголии, только золотомедное месторождение Оюу Толгой может принести стране доходы в объеме, равном 30% всего ВВП, а потенциальные доходы от угольного месторождения Таван Толгой станут основой для социальных выплат гражданам страны из «Фонда человеческого развития» [4]. По расчетам Всемирного банка, в предстоящие 10 лет благодаря крупным доходам от эксплуатации Таван Толгой и Оюу Толгой объем ВВП возрастет до 24 млрд долларов (при том, что объем ВВП за последние годы не превышал 10 млрд долларов) [14].
Одним из ключевых условий экономического развития Монголии является вовлечение иностранных компаний в проекты по разработке крупных полезных ископаемых. Более того, вопрос о сотрудничестве с иностранными компаниями выступает важной составляющей монгольской стратегии внешней политики и национальной безопасности. Провозгласив в начале 1990-х гг. стратегию «многоопорной» политики в отношениях с внешним миром, Улан-Батор стремится следовать ей и в области экономического сотрудничества, не желая отдавать явный приоритет какой бы то ни было стране. Это создает ситуацию конкуренции между различными иностранными компаниями. Данная конкуренция маркирована как геополитическое соперничество великих держав. В комментариях мон-
гольских официальных лиц постоянно присутствует тема взаимосвязи географической замкнутости страны между Россией и Китаем и проблемы выбора иностранного инвестора для крупных месторождений полезных ископаемых. Большинство крупных иностранных компаний, имеющих свои интересы в добывающем секторе Монголии, либо пользуются широкой поддержкой со стороны правительств собственных стран (например, японские «Mitsui» и «Marubeni», американская «Peabody Energy»), либо являются государственными (китайские «Shenhua Energy» и «China National Nuclear Cooperation Overseas Uranium», российские АО «РЖД» и АО «Атомредметзолото», южнокорейская «Korean resources»).
Следует подчеркнуть, что современные условия конкуренции великих держав за влияние в регионе уникальны с точки зрения исторического опыта XX в. Начало прошлого века было ознаменовано выходом Внешней Монголии из состава Цинской державы при прямой (в том числе военной) поддержке Российской империи. Дальнейшие события, имевшие отношение к обретению Монголией независимости и национального суверенитета, были также связаны с силовыми методами (либо их применением, либо угрозой применения). Так было в случае с борьбой против китайских оккупантов и войск барона Р. Унгерна, в боях против Японии на реке Халхин-Гол, конфронтации 1960-1980-х гг. с КНР. Только вывод советских войск из Монголии на рубеже 1980-1990-х гг. привел к ситуации, когда страна перестала рассматриваться в качестве арены прямого военного противостояния великих держав. Данные изменения стали предпосылкой для принципиально новой международно-политической ситуации вокруг Монголии, характеризующейся невоенным соперничеством великих держав за влияние в регионе.
Данные обстоятельства можно описать посредством предложенного профессором Гарвардского университета Джозефом Наем-младшим различия между «жесткой силой» (hard power) и «мягкой силой» (soft power). Под «мягкой силой» Най понимает «способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение)... используя идеологию, науку и культуру в качестве эффективных инструментов осуществления собственного внешнеполитического влияния на другие страны мира. В свою очередь, к «жесткой» силе относятся такие методы внешней политики, как военное, политическое, экономическое воздействие [15, p. 61].
Проявления «жесткой силы» - военно-политические акции и экономические санкции, эффективны в ситуации открытой конфронтации в регионе. В случае с Монголией, поддерживающей дружественные отношения со всеми ведущими державами, данные факторы малоэффективны. Большей эффективностью в такой ситуации обладают факторы «мягкой силы», выражающиеся в формировании лояльной политической элиты, ориентированной на соответствующие ценности широких масс населения, в сотрудничестве с НПО и т.д. Посредством данных факторов можно задать выгодную для себя политическую повестку, получая доступ к ее управлению. Примером такого управления может быть участие в решении вопроса о том, какая компания/какая страна отвечает выдвигаемым тре-
бованиям к современным технологиям, прозрачности деятельности, эко-логичности и т.д.
Одним из наиболее ярко выраженных сегментов, в борьбе за который активно используются методы «мягкой силы», является горнорудная сфера Монголии. Концентрированным выражением борьбы за влияние в Монголии является соперничество различных дискурсов [9, c. 30], претендующих на монопольное право в выдвижении наиболее эффективной модели сотрудничества Монголии с иностранными державами в горнорудной отрасли. Среди прочих наиболее четко фиксируемыми дискурсами являются три.
Первый. КНР на данный момент является самым значительным внешнеэкономическим партнером Монголии как по объему товарооборота, так и по инвестициям. Однако в силу, прежде всего, исторических причин Китай воспринимается в Монголии не только как источник экономического роста, но и в качестве самого актуального внешнего вызова национальной безопасности. Поэтому китайская сторона, не способная полагаться на собственный положительный образ в Монголии и стать центром культурного и идеологического притяжения, предпочитает задавать дискурс «экономической целесообразности». Данный дискурс опирается на тезис о приоритете сугубо экономических интересов при выборе иностранного партнера.
Трансляторами этого дискурса выступают как китайские государственные и деловые круги, так и ряд частных монгольских компаний, а также международных экономических организаций. Например, монгольская угледобывающая компания «Energy Resources» активно лоббирует проект по строительству железной дороги от Таван Толгой до китайской границы. Всемирный банк в качестве настоятельной рекомендации советовал монгольскому правительству строить железную дорогу напрямую в Китай. Исполнительный директор Ассоциации угля Монголии Т. Наран выступил за выбор китайского порта Тяньзинь в деле транспортировки монгольского угля к рынкам стран Дальнего Востока, заявив, что «при экспорте угля за границу для нас самым хорошим партнером является Китай, а не Россия» [3].
При этом в рамках данного дискурса игнорируется большая вероятность превращения Монголии в сырьевой придаток Китая вследствие выбранной Пекином стратегии. Суть этой стратегии сводится к следующему. Китайские компании нацелены на покупку крупных месторождений полезных ископаемых зарубежных стран с целью дальнейшей добычи и транспортировки для переработки на своей территории. Например, подобная практика имеет место в отношениях с Казахстаном. В августе 2005 года китайская государственная «Национальная нефтяная компания» приобрела канадскую компанию «Петро Казахстан», владеющую лицензиями на разработку месторождений нефти в Казахстане. В декабре 2006 г. другая китайская компания «CITIC Group» выкупила у канадской компании «Nations Energy» нефтяные активы на сумму 1,9 млрд долларов США [12]. Другим примером подобной стратегии является австралийское
направление китайской внешнеэкономической политики. Австралийская компания «Centrex Metals» продала половину своих акций месторождений магнитного железняка за $180 млн третьей по размерам китайской сталелитейной компании «Wuhan Iron and Steel». Компания «Grange Resources» также возлагает надежды на китайский бизнес и намерена слиться с «Australian Bulk Mineral», которая в основном принадлежит китайским производителям стали. Китайская «Sinosteel» внедрилась в железорудный район штата Западная Австралия, инвестировав $1,4 млрд в компанию «Midwest», также добилась участия (49,9% акций) в австралийской компании «Murchison Metals» [1, c. 15].
Таким образом, наиболее предпочтительным вариантом для КНР является прямой доступ к сырьевым активам (природным ресурсам и объектам инфраструктуры) через получение лицензий на геологическое изучение, разведку и добычу сырья, участие в капитале компаний и др. В случае с Монголией данная ситуация имеет место в нефтяной, урановой, угольной отраслях. Китайская «PetroChina» занимается добычей нефти в местности Тамцаг, «China National Nuclear Cooperation Overseas Uranium» владеет лицензией на разработку урановых месторождений Гурван Булаг. Вся продукция данных месторождений в сыром виде отправляется или будет отправляться в Китай.
В проведении подобной политики Китай опирается на такие конкурентные преимущества, как обширные финансовые возможности и близкая расположенность собственных рынков потребления минеральных ресурсов. В частности, доступ к крупным природным месторождениям страны зачастую обеспечивается Пекином через предоставление финансовой помощи [11], а также предложение более крупных сумм при покупке активов монгольских и зарубежных компаний [2].
Второй. Западные компании [10], как правило, опираются на дискурс «общности ценностей», который включает в себя такие понятия, как «демократия», «экологичность», «транспарентность». Практически все официальные встречи монгольского руководства с представителями западных правящих кругов не проходят без ссылок на «общность демократических ценностей». При этом тема «общности демократических ценностей» неизменно подается «в одном пакете» с вопросами торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества между странами. Так, в ходе беседы Ц. Элбэгдоржа и Б. Обамы (в рамках официального визита монгольского президента в США в июне 2011 г. а) сторонами были отмечены «значимость защиты и развития демократии, прав и свободы человека, являющиеся общими интересами двух стран... а также важность интенсификации торгово-экономического сотрудничества» [6].
Участие западных компаний в добывающей сфере Монголии подается как гарантия от коррупции и отсталости. Характерным в этом смысле является письмо компаний «Rio Tinto» и «Ivanhoe Mines», направленное членам монгольского парламента в июле 2009 г. (накануне решения вопроса по месторождению меди и золота Оюу Толгой). В качестве аргумента, призванного убедить монгольскую сторону в необходимости «правильного» выбора, приводится следующий тезис: «Монголия находится
на перепутье. Один путь ведет к развитию и открытому обществу... другой - к закрытой экономике и прямой зависимости от соседних государств» [16]. Во время визита в Монголию заместитель министра торговли США С. Кумар заявил, что «если международный тендер по Таван Толгой пройдет честно, то победу в нем одержит американская компания Peabody Energy» [5]. Тем самым монгольской стороне было дано понять, что любой выбор монголов, при котором не будут учтены американские интересы, станет «нечестным». В западном медийном пространстве, транслирующемся на Монголию, нередкими являются фразы типа: «Количество крупных компаний, таких как «Rio Tinto», дадут им (монголам) возможность внедрения международных стандартов и прекратят мошенничество» [13]. Однако опыт предыдущих лет далеко не всегда подтверждает данные умозаключения. Уже действующие на территории Монголии компании с западным капиталом не раз были замечены в коррупционных схемах [7].
На фоне массовых протестных выступлений в столице Монголии весной 2011 г. а, среди которых одной из центральных тем стала проблема угроз для окружающей среды, в общественно-политическую повестку дня все активнее стал привноситься экологический мотив. Причем проблемы экологии начали подаваться в одной связке с вопросом о разработке природных ресурсов и даже в более широком контексте - проблема экологии как часть проблем демократии и гражданского общества в Монголии. Действующий в Монголии американский «Азиатский Фонд» («Asia Foundation»), в качестве одного из приоритетных направлений своей деятельности объявил программу «Вовлечения держателей акций в дискуссию по проблемам экологии». Согласно этой программе, фонд намерен осуществлять функции «независимого посредника» между правительством, бизнесом и структурами гражданского общества (НПО) в деле решения проблем экологии в связи с деятельностью добывающих компаний. Задавая указанную политическую повестку дня, ее инициаторы получают доступ к ее управлению. Управление повесткой дня в данном случае предполагает участие в решение вопроса о том, какая компания/какая страна отвечает выдвигаемым требованиям экологичности, а какая - нет. При этом, как показывает практика, крупные западные компании имеют прямое отношение к приумножению экологических проблем Монголии -эрозии почв, загрязнению и исчезновению рек, и не особенно отличаются от компаний из «недемократических» стран [8].
Также стоит отметить, что большинство западных компаний, заинтересованных исключительно в экономической прибыли, рассматривают в качестве потенциального рынка сбыта продукции горнорудной отрасли только китайский рынок. Например, американская компания «Peabody Energy» создала совместное предприятие с китайской компанией «Winsway Coking Coal» для добычи монгольского угля и дальнейшей его продажи в Китай. Канадско-австралийский тандем «Ivanhoe Mines» и «Rio Tinto» продукцию Оюу Толгой также намеревается реализовывать на китайском рынке. Другая канадская компания «Western Prospector Group»,
до недавнего времени владевшая лицензиями на разработку урановых месторождений Гурван Булаг, предпочла продать свои акции китайской компании. Схожий сюжет имел место в случае продажи активов нефтяного месторождения Тамцаг американской компанией «Soko International» китайской компании «PetroChina». Таким образом, западные компании выступают естественными партнерами Китая в его политике по замыканию рынка полезных ископаемых Монголии на себе.
Третий. Российская сторона, не обладающая сравнимыми с КНР экономическими ресурсами, а также не имеющая доступ к управлению «демократической повесткой дня», как правило, использует «геополитический» дискурс. В его основе лежит принцип приоритета стратегических интересов России и Монголии в области разработки полезных ископаемых. Усиление экономической зависимости Монголии от Китая порождает представления в монгольском обществе о «китайской угрозе». В этом свете северный сосед видится «естественным противовесом китайскому натиску». Во многом через призму представлений о «китайской угрозе» конструируется образ России как «самого надежного союзника». По ряду причин именно в лице России монголы видят возможный противовес полной экономической зависимости от Китая. В монгольской стратегии России фактор «китайской угрозы» собственным дальневосточным территориям также играет значительную роль. Монголия в связи с этим видится в качестве «естественного буфера», отдаляющего российскую территорию от Китая. Недопущение китайской гегемонии в сфере полезных ископаемых Монголии является важной задачей российской политики.
В силу указанных причин российские компании, в отличие от западных, в своей деятельности на рынке полезных ископаемых Монголии руководствуются не только принципами чистой экономической выгоды, сколько стратегическими интересами российского государства, заинтересованного в сохранении Монголии вне сферы монопольного влияния КНР. Яркой иллюстрацией данного тезиса являются слова главы российского посольства в Монголии В.В. Самойленко о том, что «российская сторона заинтересована в разработке Таван Толгой не для того, чтобы заработать деньги и просто извлечь прибыль... это механизм для получения средств, которые обеспечат возврат наших финансовых вложений в строительство новой железной дороги и глубокую модернизацию УБЖД»1. В этом смысле геополитические интересы России совпадают с интересами национальной безопасности Монголии. Решение монгольского парламента по строительству ширококолейной железной дороги от Та-ван Толгой в сторону российской границы с целью дальнейшей транспортировкой угля через территорию России во многом было продиктовано «геополитическим» дискурсом.
В то же время стоит отметить, что при всей привлекательности и относительной эффективности выбранного Россией дискурса существуют определенные пределы его использования. Улан-Батор не может постоянно жертвовать экономическими выгодами от развития отношений с Кита-
1 www.mongolia.mid.ru
ем, а также пренебрегать связями с западными компаниями. Отсюда проистекает важная задача для российского руководства и отечественного бизнеса - увязать собственные стратегические и экономические интересы с интересами Монголии в сфере обеспечения национальной безопасности.
Примечания
1. Архипов В.Я. Австралия - сырьевой придаток Китая // Азия и Африка сегодня. 2010. №2. C.15-16.
2. Здесь в первую очередь можно вспомнить покупку китайской компанией «China National Nuclear Cooperation Overseas Uranium» контрольного пакета акций у канадской компании «Khan Resources», владевшей лицензиями на разработку уранового месторождения Дорнод. В процессе конкуренции с российской компанией «Атомредметзолото» китайская сторона сумела предложить цену на 48% превышающую российское предложение (Забинфо, 09.02.2010).
3. Монголия сегодня. 2011. 17 янв.
4. Монголия сегодня. 2011. 4 марта.
5. Монголия сегодня. 2011. 30 окт.
6. Монцамэ. 2011. 17 июня.
7. Например, крупная золотодобывающая компания из Канады «Centerra Gold» сумела добиться для себя в 1990-е гг. подозрительно выгодные условия при разработке месторождения Бороо.
8. По данным официальной статистики Монголии, от деятельности иностранных компаний, среди которых выделяются канадские, британские, российские, китайские и корейские, за последние 20 лет пострадало около 4000 гектаров земли (www.news.mn/content/78694.shtml).
9. Под «дискурсом» понимается относительно ограниченный набор утверждений, который устанавливает пределы того, что имеет значение, а что не имеет (Филиппс Л., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков, 2004).
10. Под «западными» здесь имеются в виду компании тех стран, которые рассматриваются в качестве либеральных демократий. Поэтому наряду с американскими, канадскими и европейскими компаниями также упоминаются японские и южнокорейские.
11. Так, летом 2011 г. а, накануне вынесения решения о победителе тендера по Таван Толгой, китайская сторона согласилась предоставить кредит Монголии в размере 500 млн долларов (Монцамэ. 08.06.2011).
12. "CNPC secures PetroKazakhstan bid", BBC News, 26 October 2005 (http://news.bbc.co.uk/2/3723249/stm); "China's CITIC Group acquires Kazakhstan oil assets for 1,91 bln US dollars", People's Daily (English edition), 1 January 2007.
13. Elizabeth Dykstra. The British Delegation Sees Promise In A Mongolian Future // Ulaanbaatar Post, 21.05.2011.
14. Mongolia: real estate. (www. oxfordbusinessgroup.com)
15. Nye J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. - N.Y.: Public Affairs, 2004.
16. Ulaanbaatar Post, 11.08.2009.
Родионов В.А. - канд. полит. наук, Бурятский государственный университет.
Rodionov V.A. - Ph.D., Buryat State University.
