CC BY
88
УДК 323 (517.3) © В.А. Родионов
КОНКУРЕНЦИЯ ИНОСТРАННЫХ ДЕРЖАВ В ГОРНОРУДНОЙ ОТРАСЛИ МОНГОЛИИ
(Работа выполнена в рамках гранта РГНФ - МинОКНМонголии ««Возвращение» России в Монголию: модели и сценарии», № 12-23-03002)
В статье исследуется конкуренция ведущих держав за доступ к горнорудной отрасли Монголии. Главное внимание сосредоточено на использовании основными игроками методов «мягкой силы».
Ключевые слова: горнорудная отрасль, конкуренция, «мягкая сила».
V.A. Rodionov
THE COMPETITION OF FOREIGN POWERS IN THE MINING SECTOR OF MONGOLIA
In the paper there is study of the competition of great powers for their access to the mining industry of Mongolia. The paper focuses on «soft power» using by main actors.
Keywords: mining industry, competition, soft power.
Современная экономика Монголия переживает бум, связанный с развитием горнорудной отрасли. Обширные запасы угля, меди, золота, урана и других полезных ископаемых рассматриваются руководством страны в качестве важнейшего источника экономического благосостояния Монголии. Согласно расчетам правительства Монголии, только золотомедное месторождение Оюу Толгой может принести стране доходы в объеме, равном 30% от всего ВВП, а потенциальные доходы от угольного месторождения Таван Толгой станут основой для социальных выплат гражданам страны из «Фонда человеческого развития» [4]. По расчетам Всемирного банка, в предстоящие 10 лет благодаря крупным доходам от эксплуатации Таван Тол-гой и Оюу Толгой объем ВВП возрастет до 24 млрд дол. (при том, что объем ВВП за последние годы не превышал 10 млрд дол.) [14].
Одним из ключевых условий экономического развития Монголии является привлечение иностранных компаний в проекты по разработке крупных полезных ископаемых. Более того, вопрос о сотрудничестве с иностранными компаниями выступает важной составляющей монгольской стратегии внешней политики и национальной безопасности. Провозгласив в начале 1990-х гг. стратегию «многоопорной» политики в отношениях с внешним миром, Улан-Батор стремится следовать ей и в области экономического сотрудничества, не желая отдавать явный приоритет какой бы то ни было стране. Это создает ситуацию конкуренции между различными иностранными компаниями. Данная конкуренция маркирована как геополитическое соперничество великих держав. В комментариях монгольских официальных лиц постоянно присут-
ствует тема взаимосвязи географической замкнутости страны между Россией и Китаем и проблемы выбора иностранного инвестора для крупных месторождений полезных ископаемых. Большинство крупных иностранных компаний, имеющих свои интересы в добывающем секторе Монголии, либо пользуются широкой поддержкой со стороны правительств собственных стран (например, японские «Mitsui» и «Marubeni», американская «Peabody Energy»), либо являются государственными (китайские «Shenhua Energy» и «China National Nuclear Cooperation Overseas Uranium», российские АО «РЖД» и АО «Атом-редметзолото», южнокорейская «Korean resources»).
Следует подчеркнуть, что современные условия конкуренции великих держав за влияние в регионе уникальны с точки зрения исторического опыта XX в. Начало прошлого века было ознаменовано выходом Внешней Монголии из состава Цинской державы при прямой (в том числе военной) поддержке Российской империи. Дальнейшие события, имевшие отношение к обретению Монголией независимости и национального суверенитета, были также связаны с силовыми методами (либо их применением, либо угрозой применения). Так было в случае с борьбой против китайских оккупантов и войск барона Р. Унгерна, в боях против Японии на р. Халхин-Гол, конфронтации 1960-1980-х гг. с КНР. Только вывод советских войск из Монголии на рубеже 1980-1990-х гг. привел к ситуации, когда страна перестала рассматриваться в качестве арены прямого военного противостояния великих держав. Данные изменения стали предпосылкой для принципиально новой международно-политической ситуации вокруг Мон-
голии, характеризующейся невоенным соперничеством великих держав за влияние в регионе.
Данные обстоятельства можно описать посредством предложенного профессором Гарвардского университета Джозефом Наем-младшим различия между «жесткой силой» (hard power) и «мягкой силой» (soft power). Под «мягкой силой» Най понимает «способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение)... , используя идеологию, науку и культуру в качестве эффективных инструментов осуществления собственного внешнеполитического влияния на другие страны мира. В свою очередь, к «жесткой» силе относятся такие методы внешней политики как военное, политическое, экономическое воздействие» [15, р.61].
Проявления «жесткой силы» - военнополитические акции и экономические санкции -эффективны в ситуации открытой конфронтации в регионе. В случае с Монголией, поддерживающей дружественные отношения со всеми ведущими державами, данные факторы малоэффективны. Большей эффективностью в такой ситуации обладают факторы «мягкой силы», выражающиеся в формировании лояльной политической элиты, ориентированной на соответствующие ценности широких масс населения, в сотрудничестве с НПО и т.д. Посредством данных факторов можно задать выгодную для себя политическую повестку, получая доступ к ее управлению. Примером такого управления может быть участие в решении вопроса о том, какая компания страна отвечает выдвигаемым требованиям к современным технологиям, прозрачности деятельности, экологичности и т.д.
Одним из наиболее ярко выраженных сегментов, в борьбе за который активно используются методы «мягкой силы», является горнорудная сфера Монголии. Концентрированным выражением борьбы за влияние в Монголии является соперничество различных дискурсов [9, с. 30], претендующих на монопольное право в выдвижении наиболее эффективной модели сотрудничества Монголии с иностранными державами в горнорудной отрасли. Среди прочих наиболее четко фиксируемыми являются три дискурса.
Первый. КНР на данный момент является самым значительным внешнеэкономическим партнером Монголии как по объему товарооборота, так и по инвестициям. Однако в силу, прежде всего, исторических причин Китай воспринимается в Монголии не только как источник экономического роста, но и в качестве самого
актуального внешнего вызова национальной безопасности. Поэтому китайская сторона, неспособная полагаться на собственный положительный образ в Монголии и стать центром культурного и идеологического притяжения, предпочитает задавать дискурс «экономической целесообразности». Данный дискурс опирается на тезис о приоритете сугубо экономических интересов при выборе иностранного партнера. Его трансляторами выступают как китайские государственные и деловые круги, так и ряд частных монгольских компаний, а также международных экономических организаций. Например, монгольская угледобывающая компания «Energy Resources» активно лоббирует проект по строительству железной дороги от Таван Толгой до китайской границы. Всемирный банк в качестве настоятельной рекомендации советовал монгольскому правительству строить железную дорогу прямо в Китай. Исполнительный директор Ассоциации угля Монголии Т. Наран выступил за выбор китайского порта Тяньзинь в деле транспортировки монгольского угля к рынкам стран Дальнего Востока, заявив, что «при экспорте угля за границу для нас самым хорошим партнером является Китай, а не Россия» [3].
При этом игнорируется большая вероятность превращения Монголии в сырьевой придаток Китая вследствие выбранной Пекином стратегии. Суть этой стратегии сводится к следующему. Китайские компании нацелены на покупку крупных месторождений полезных ископаемых зарубежных стран с целью дальнейшей добычи и транспортировки для переработки на своей территории. Например, подобная практика имеет место в отношениях с Казахстаном. В августе 2005 г. китайская государственная «Национальная нефтяная компания» приобрела канадскую компанию «Петро Казахстан», владеющую лицензиями на разработку месторождений нефти в Казахстане. В декабре 2006 г. другая китайская компания «CITIC Group» выкупила у канадской компании «Nations Energy» нефтяные активы на сумму 1,9 млрд дол. США [12]. Другим примером подобной стратегии является австралийское направление китайской внешнеэкономической политики. Австралийская компания «Centrex Metals» продала половину своих акций месторождений магнитного железняка за 180 млн дол. 3-й по размерам китайской сталелитейной компании «Wuhan Iron and Steel». Компания «Grange Resources» также возлагает надежды на китайский бизнес и намерена слиться с «Australian Bulk Mineral», которая в основном принадлежит китайским производителям стали.
Китайская «Sinosteel» внедрилась в железорудный район штата Западная Австралия, инвестировав 1,4 млрд дол. в компанию «Midwest», также добилась участия (49,9% акций) в австралийской компании «Murchison Metals» [1, c. 15].
Таким образом, наиболее предпочтительным вариантом для КНР является прямой доступ к сырьевым активам (природным ресурсам и объектам инфраструктуры) через получение лицензий на геологическое изучение, разведку и добычу сырья, участие в капитале компаний и др. В случае с Монголией данная ситуация имеет место в нефтяной, урановой, угольной отраслях. Китайская «PetroChina» занимается добычей нефти в местности Тамцаг, «China National Nuclear Cooperation Overseas Uranium» владеет лицензией на разработку урановых месторождений Гурван Булаг. Вся продукция данных месторождений в сыром виде отправляется или будет отправляться в Китай.
В проведении подобной политики Китай опирается на такие конкурентные преимущества, как обширные финансовые возможности и близкая расположенность собственных рынков потребления минеральных ресурсов. В частности, доступ к крупным природным месторождениям страны зачастую обеспечивается Пекином через предоставление финансовой помощи [11], а также предложение более крупных сумм при покупке активов монгольских и зарубежных компаний [2].
Второй. Западные компании [10], как правило, опираются на дискурс «общности ценностей», который включает в себя такие понятия, как «демократия», «экологичность», «транспарентность». Практически все официальные встречи монгольского руководства с представителями западных правящих кругов не проходят без ссылок на «общность демократических ценностей». При этом тема «общности демократических ценностей» неизменно подается «в одном пакете» с вопросами торговоэкономического и инвестиционного сотрудничества между странами. Так, в ходе беседы Ц. Эл-бэгдоржа и Б. Обамы (в рамках официального визита монгольского президента в США в июне 2011 г.) сторонами были отмечены «значимость защиты и развития демократии, прав и свободы человека, являющиеся общими интересами двух стран... а также важность интенсификации торгово-экономического сотрудничества» [6].
Участие западных компаний в добывающей сфере Монголии подается как гарантия от коррупции и отсталости. Характерным в этом смысле является письмо компаний «Rio Tinto» и
«Ivanhoe Mines», направленное членам монгольского парламента в июле 2009 г. (накануне решения вопроса по месторождению меди и золота Оюу Толгой). В качестве аргумента, призванного убедить монгольскую сторону в необходимости «правильного» выбора, приводится следующий тезис: «Монголия находится на перепутье. Один путь ведет к развитию и открытому обществу..., другой - к закрытой экономике и прямой зависимости от соседних государств» [16]. Во время визита в Монголию заместитель министра торговли США С. Кумар заявил, что «если международный тендер по Таван Толгой пройдет честно, то победу в нем одержит американская компания Peabody Energy» [5]. Тем самым, монгольской стороне было дано понять, что любой выбор монголов, при котором не будут учтены американские интересы, станет «нечестным». В западном медийном пространстве, транслирующемся на Монголию, нередкими являются фразы типа: «Количество крупных компаний, таких как «Rio Tinto» дадут им (монголам) возможность внедрения международных стандартов и прекратят мошенничество» [13]. Однако опыт предыдущих лет далеко не всегда подтверждает данные умозаключения. Уже действующие на территории Монголии компании с западным капиталом не раз были замечены в коррупционных схемах [7].
На фоне массовых протестных выступлений в столице Монголии весной 2011 года, среди которых одной из центральных тем стала проблема угрозы для окружающей среды, в общественно-политическую повестку дня все активнее стал привноситься экологический мотив. Причем проблемы экологии начали подаваться в одной связке с вопросом о разработке природных ресурсов и даже в более широком контексте - проблема экологии как часть проблем демократии и гражданского общества в Монголии. Действующий в Монголии американский «Азиатский Фонд» («Asia Foundation») в качестве одного из приоритетных направлений своей деятельности объявил программу «Вовлечение держателей акций в дискуссию по проблемам экологии». Согласно этой программе, фонд намерен осуществлять функции «независимого посредника» между правительством, бизнесом и структурами гражданского общества (НПО) в деле решения проблем экологии в связи с деятельностью добывающих компаний. Задавая указанную политическую повестку дня, ее инициаторы получают доступ к управлению, которое в данном случае предполагает участие в решении вопроса о том, какая компания/страна
отвечает выдвигаемым требованиям экологичности, а какая - нет. При этом, как показывает практика, крупные западные компании имеют прямое отношение к увеличению экологических проблем Монголии - эрозии почв, загрязнению и исчезновению рек, и не особенно отличаются от компаний из «недемократических» стран [8].
Также стоит отметить, что большинство западных компаний, заинтересованных исключительно в экономической прибыли, рассматривают в качестве потенциального рынка сбыта продукции горнорудной отрасли только китайский рынок. Например, американская компания «Peabody Energy» создала совместное предприятие с китайской компанией «Winsway Coking Coal» для добычи монгольского угля и дальнейшей его продажи в Китай. Канадско-австралийский тандем «Ivanhoe Mines» и «Rio Tinto» продукцию Оюу Толгой также намеревается реализовывать на китайском рынке. Другая канадская компания «Western Prospector Group», до недавнего времени владевшая лицензиями на разработку урановых месторождений Гурван Булаг, предпочла продать свои акции китайской компании. Схожий сюжет имел место в случае продажи активов нефтяного месторождения Тамцаг американской компанией «Soko International» китайской компании «PetroChina». Таким образом, западные компании выступают естественными партнерами Китая в его политике по замыканию рынка полезных ископаемых Монголии на себе.
Третий. Российская сторона, не обладающая сравнимыми с КНР экономическими ресурсами, а также не имеющая доступ к управлению «демократической повесткой дня», как правило, использует «геополитический» дискурс. В его основе лежит принцип приоритета стратегических интересов России и Монголии в области разработки полезных ископаемых. Усиление экономической зависимости Монголии от Китая порождает представления в монгольском обществе о «китайской угрозе». В этом свете северный сосед видится «естественным противовесом китайскому натиску». Во многом через призму представлений о «китайской угрозе» конструируется образ России как «самого надежного союзника». По ряду причин именно в лице России монголы видят возможный противовес полной экономической зависимости от Китая. В монгольской стратегии России фактор «китайской угрозы» собственным дальневосточным территориям также играет значительную роль. Монголия в связи с этим видится в качестве «естественного буфера», отдаляющего российскую территорию от Китая. Недопущение китайской ге-
гемонии в сфере полезных ископаемых Монголии является важной задачей российской политики.
В силу указанных причин российские компании, в отличие от западных, в своей деятельности на рынке полезных ископаемых Монголии руководствуются не только (а порой и не столько) принципами чистой экономической выгоды, сколько стратегическими интересами российского государства, заинтересованного в сохранении Монголии вне сферы монопольного влияния КНР. В этом смысле геополитические интересы России совпадают с интересами национальной безопасности Монголии. Решение монгольского парламента по строительству ширококолейной железной дороги от Таван Толгой в сторону российской границы с целью дальнейшей транспортировки угля через территорию России, во многом было продиктовано «геополитическим» дискурсом.
В то же время стоит отметить, что при всей привлекательности и относительной эффективности выбранного Россией дискурса, существуют определенные пределы его использования. Улан-Батор не может постоянно жертвовать экономическими выгодами от развития отношений с Китаем, а также пренебрегать связями с западными компаниями. Отсюда проистекает важная задача для российского руководства и отечественного бизнеса - увязать собственные стратегические и экономические интересы с интересами Монголии в сфере обеспечения национальной безопасности.
Литература и примечания
1. Архипов В.Я. Австралия - сырьевой придаток Китая? // Азия и Африка сегодня. 2010. №2. C.15-16.
2. Здесь в первую очередь можно вспомнить покупку китайской компанией «China National Nuclear Cooperation Overseas Uranium» контрольного пакета акций у канадской компании «Khan Resources», владевшей лицензиями на разработку уранового месторождения Дорнод. В процессе конкуренции с российской компанией «Атомредметзолото» китайская сторона сумела предложить цену на 48% превышающую российское предложение (Забинфо, 09.02.2010).
3. Монголия сегодня, 17.01.2011.
4. Монголия сегодня, 04.03.2011.
5. Монголия сегодня, 30.10.2011.
6. Монцамэ, 17.06.2011.
7. Например, крупная золотодобывающая компания из Канады «Centerra Gold» сумела добиться для себя в 1990-е гг. подозрительно выгодные условия при разработке месторождения Бороо.
8. По данным официальной статистики Монголии, от деятельности иностранных компаний, среди
которых выделяются канадские, британские, российские, китайские и корейские, за последние 20 лет пострадало около 4000 гектаров земли (www.news.mn/content/78694.shtml).
9. Под «дискурсом» понимается относительно ограниченный набор утверждений, который устанавливает пределы того, что имеет значение, а что значение не имеет (Филиппс Л., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков, 2004).
10. Под «западными» здесь имеются ввиду компании тех стран, которые рассматриваются в качестве либеральных демократий. Поэтому наряду с американскими, канадскими и европейскими компаниями также упоминаются японские и южнокорейские.
11. Так, летом 2011 г., накануне вынесения решения о победителе тендера по Таван Толгой, китай-
ская сторона согласилась предоставить кредит Монголии в размере 500 млн дол. (Монцамэ, 08.06.2011).
12. «CNPC secures PetroKazakhstan bid», BBC
News, 26 October 2005
(http://news.bbc.co.uk/2Z3723249/stm); «China’s CITIC Group acquires Kazakhstan oil assets for 1,91 bln US dollars», People’s Daily (English edition), 1 January, 2007.
13. Elizabeth Dykstra. The British Delegation Sees Promise In A Mongolian Future // Ulaanbaatar Post, 21.05.2011.
14. Mongolia: real estate.
(www. oxfordbusinessgroup. com)
15. Nye J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. - N.Y.: Public Affairs, 2004.
16. Ulaanbaatar Post, 11.08.2009.
Родионов Владимир Александрович, кандидат политических наук, доцент кафедры истории, археологии и этнографии Бурятского госуниверситета, 670025, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: vladi-
mir198025@yahoo.com
Rodionov Vladimir Alexandrovich, PhD (candidate of political science), associate professor of History, Archeology and Ethnology chair of Buryat State University, 670025, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: vladi-mir198025@yahoo.com
УДК 902
© В.И. Ташак
ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫ ЛЕВАЛЛУА В ЗАБАЙКАЛЬЕ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
(Работа выполнена при поддержке РФФИ - проект № 11-06-00374-а и Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Традиции и инновации в истории и культуре», проект 33.1)
В статье дан анализ развитя взглядов археологов, изучавших каменный век Забайкалья, на одну из ключевых проблем палеолита - проблему леваллуа. Проблема леваллуа для территории Забайкалья начала рассматриваться исследователями во второй половине ХХ века. По мере накопления археологических данных территория Центральной Азии стала рассматриваться как одно из приоритетных направлений проникновения техники леваллуа в Забайкалье. Одно из главных направлений в изучении данной проблемы состоит в определение роли леваллуа в формировании культур верхнего палеолита в Забайкалье.
Ключевые слова: Западное Забайкалье, средний палеолит, верхний палеолит, леваллуа.
V.I. Tashak
INVESTIGATIONS OF THE LEVALLOIS PROBLEM IN TRANSBAIKAL AND CENTRAL ASIA
The analysis of the development of investigated Transbaikal Stone Age archeologists ’ points of view on one of the Palaeolithic key problems - the problem of Levallois - is given in the article. The Levallois problem for Transbaikal territory has been started to consider by scholars in the second half of the XXth century. While accumulating archaeological data, the territory of Central Asia has been regarded to be one of the priority directions of the Levallois technique penetrating to Transbaikal. One of the main trends in researching this problem is the characterization of the Levallois role in the forming of Transbaikal Upper Palaeolithic cultures.
Keywords: Western Transbaikalia Middle Palaeolithic, Upper Palaeolithic, Levallois.
Начало исследований леваллуа, а вместе с тем, и леваллуазской проблемы применительно к Забайкалью, связано с именем А.П. Окладникова. Он писал в самом начале 80-х гг. ХХ в.: «Леваллуазская проблема для Северной Азии возникла недавно в связи с новыми открытиями на Алтае и за Байкалом. Самый термин «левал-
луазская техника», «леваллуазская культура», «леваллуазский этап» до раскопок в алтайских пещерах или в таких поселениях открытого типа, какими являются названные выше стоянки Варварина Гора на р. Брянке и Санный Мыс на р. Уде, в сибирской археологической литературе не применялся» [14, с. 104]. Таким образом, с
