CC BY
13
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 4
КОНФЕРЕНЦИЯ «КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В КОНТЕКСТЕ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. К 145-летию С.И. Соболевского и 140-летию М.М. Покровского» (МГУ, 11 ноября 2009 г.)
В докладе, озаглавленном «С.И. Соболевский, М.М. Покровский и научное изучение классических языков», открывавшем конференцию, А.И. Солопов расскрыл значение, которое имели оба филолога для судеб классической филологии в России: благодаря их деятельности не прерывалась традиция университетского филологического образования. Научная деятельность ученых была рассмотрена как в контексте эпохи (прежде всего тех научных школ, к которым они принадлежали), так и в контексте того, как конкретные методы, приемы и научные направления, заложенные Покровским и Соболевским, продолжают и сегодня существовать и развиваться в Московском университете, на возрожденной ими в 1934 г. после тринадцатилетнего перерыва кафедре классической филологии. Е.С. Цыпилёва в своем выступлении «С.И. Соболевский в воспоминаниях учеников и современников: ученый в истории науки» рассказывала о последних десятилетиях жизни С.И. Соболевского начиная с создания ИФЛИ. Она обратила внимание на то, что эти материалы стали доступны благодаря наблюдаемому в последние десятилетия мемуарному буму и возросшему интересу к истории своей науки в среде филологов-классиков. Е.С. Цыпилёва высказала мнение, согласно которому в настоящее время по сравнению с последними советскими десятилетиями изменилась сама структура интереса к истории отечественной науки, предположив, что на смену противоречивому - то карикатурному, то благостному - образу Соболевского вскоре, возможно, будет создан цельный и правдивый портрет. Остается сожалеть, что пока не все источники для создания такого портрета находятся в руках исследователей.
Как отметил Н.Н. Казанский в докладе «Особенности структуры причастий и инфинитивов в индоевропейских языках», хотя отглагольные именные формы засвидетельствованы во всех индоевропейских языках, однако свести разнообразие показателей к праиндоевро-пейскому состоянию не удается. Были представлены доказательства того, что методически правильно реконструировать именные формы глагола как особый класс форм, отражающих праязыковые категории. Применив грамматику порядков для праиндоевропейской реконструкции, докладчик представил следующую таблицу:
Форманты Язык Грамматическая форма
-m- -t- -w- -s- -n/r- -dh- -y- -e- -a- -i
-en греч. диал. Inf. act.
-n- -a- -i греч. Inf. act.
-m- -en- -a- -i греч. Inf. act.
-m- -en греч. Ptc. med.
-w- -en- -a- -i кипрский Inf.
-w- -en хеттский Supinum II
-s- -a- -i греч. Inf. aor.
-t- -i балто-слав. Inf. act.
-t- -w др.-инд., лат., хетт., слав. Inf., Supin.
-t- -ew- греческий Adj.
-t- -av- -y- др.-инд. Ptc. fut. pass.
-t- -ar- -i хеттский Inf. act.
-w- -ar- хеттский Supinum
-w- -as хеттский Supinum II
-t- -as др.-инд. Inf.
-w- -os- греческий Ptc. perf. act.
-s- -i латинский Inf. pass.
-s- -e- латинский Inf. act.
-s- -dh- -a- -i греческий Inf. med.
-dh- -y- -a- -i др.-инд. Inf. med.
В качестве практического вывода из доклада следовало, что суффикс - п11- необходимо рассматривать как конглютинат, восходящий к сложению суффиксов *-т- и *-1-.
О.М. Савельева в докладе «Словообразование и семантика. Иллюстрация к тезису М.М. Покровского об изучении производных слов» обобщила результаты лексической и семантической деривации на примере развития интересной полисемии единиц лексико- семантической группы, связанной в греческом языке с обозначением мышления. В ходе префиксации и словосложения получают продолжение ментальное значение как общее, инвариантное, для лексем пооз, рИгепез, Шутоз, связанное с ним эмотивное и волюнтативное, оказывающееся периферийным. В семантическом варьировании производных слов подтверждается факт и своеобразный («синкретичный») характер исходной многозначности. Вместе с этим очерчивается
картина формирования одного из сегментов греческого лексикона от его древнего до современного узуса. В докладе была убедительно показана теоретическая и методологическая значимость исследований М.М. Покровского для развития отечественной лексикологии.
Е.В. Скударь остановилась на истории отношений выдающихся ученых, профессоров Московского университета Сергея Ивановича Соболевского и Аполлона Аполлоновича Грушки, которых связывали дружеские отношения.
В первые десятилетия прошлого века один из известных московских салонов, где устраивались музыкальные и литературные вечера, сформировался в доме Грушки в Б. Николопесковском пер. (ныне Б. Спасопесковский). Человек европейской культуры, блестящий собеседник, оратор, тонкий эрудит, Грушка привлекал к себе множество самых разных людей. Своим человеком в доме был и С.И. Соболевский.
Кроме профессиональных интересов, друзей связывало участие во многих объединениях, кружках, обществах, имевших распространение в начале ХХ в., работа на Высших женских курсах (оба были поборниками женского образования), просветительская и общественная деятельность.
Сохранилось письмо на официальном бланке тогдашнего ректора Михаила Александровича Мензбира (1855-1939) декану Грушке, из которого следует, что тот сделал все возможное для спасения Соболевского, арестованного в 1918 г. Так же, как он сделал это и для Сергея Евгеньевича Трубецкого, описавшего в своих воспоминаниях, как Грушка вызволил его из Лубянской тюрьмы. В докладе приводились воспоминания дочери Грушки Евдокии Аполлоновны. Е.В. Скударь выразила уверенность, что на примерах Грушки и Соболевского можно учиться пониманию того, что такое подлинная культура, высочайшая эрудиция, научная честность и гражданская совесть, невозможные без простой человеческой доброты, порядочности, мужества.
В докладе К.Г. Красухина рассматривался переход -11 > -81- в греческих диалектах. Автор подчеркивает, что это - самая древняя инновация, произошедшая ранее падения лабиовелярных и разделившая греческие диалекты на две группы: ассибилирующие (ионийские, восточно-эолийские, ахейские) и неассибилирующие (дорийские и северо-западные). Беотийский и фессалийский диалекты, разделяющие ряд эолийских черт, в У1-У вв. до н.э. не обнаруживают ассибиляции, в более поздних надписях она появляется. В этом можно видеть дорийское влияние, сменившееся влиянием койнэ. Таким образом, в сочетании с историческими данными можно говорить о трех волнах греческого пришествия на Балканы: в XVIII в. до н.э. явились носители ассибилирующих
диалектов (ахейцы), затем (датировка затруднена) ионийцы и эолийцы, а в XII в. до н.э. — дорийцы.
Известны так называемые дорийские формы языка художественной литературы - в хоровых партиях в трагедиях, эпиникиях Пиндара. Их «доризмы» на самом деле являются отсутствием инноваций. В докладе были представлены аргументы в пользу того, что этот диалект отражает особый язык, употреблявшийся в молитвах и пророчествах и лишенный диалектных инноваций. Его можно условно назвать «греческим жреческим», следами которого являются также несколько имен с суффиксом -ti-, сохранившиеся в общегреческом. А.М. Белова в докладе «Вокалическая мора и крайняя позиция древнегреческого ударения» рассмотрела проблему зависимости позиции древнегреческого ударения от конечной группы согласных. На настоящий момент общепринятым в науке мнением является то, что крайняя позиция древнегреческого ударения определяется исключительно гласными морами, притом таким образом, что ударение в максимально дальней баритонезе занимает третью (или четвертую) моры от конца слова.
Это убеждение было опровергнуто, во-первых, тем, что группа согласных /ks/ и /ps/ в исходе древнегреческого слова всегда (за мизерным набором исключений) сокращала позицию акута. Во-вторых, выявлено, что эти группы согласных ограничивают позицию циркумфлекса: фактически нет ни одного убедительного примера на односложное циркумлектированное слово, заканчивающееся на группу согласных. В то же время в словах типа фот£, к^ри^, по всей вероятности, надо ставить акут. Последнему, помимо структурных соображений, предложены аргументы, основанные на анализе текстов греческих грамматиков.
Доклад Е.Ю. Чепель назывался «"Греки, измыслившие варварские злодейства": образ варвара в поэтике Еврипида».
Оппозиция греки-варвары функционирует в «троянской» группе трагедий («Андромаха», «Гекуба», «Троянки») как важное художественное средство для создания этосов персонажей, развития трагического конфликта и эмоционального воздействия на зрителей. На основании лексического, тематического и композиционного анализа трех сцен, описывающих столкновение греческого и варварского миров, сложно говорить об исчезновении различий между варварами и греками, об уничтожении поляризации между ними. Наоборот, даже когда варварские элементы характеризуют грека или наоборот, они подчеркнуто сохраняют свою принадлежность к оппозиции варвары-греки. Два полюса соединяются в одном персонаже и служат поэтическим приемом. Именно за счет сохранения оппозиции достигается эстетическое и эмоциональное воздействие на зрителя. Образ варвара свидетельствует не столько о мировоззренческой позиции Еврипида, сколько о разработанной им художественной системе.
А.С. Егоров сделал доклад на тему «Empedocles, fr. 128 DK. Проблемы комментирования», где было высказано предположение, что Фрагмент № 128 DK из поэмы Эмпедокла «Очищения» является описанием жизни золотого поколения в истории человечества. Однако его содержание имеет мало общего с мифом поколений у Гесиода («Труды и дни», 106-201), параллели к этим строкам Эмпедокла можно найти в поэме Арата «Явления» (96-136). Центральная тема данного фрагмента - почитание Афродиты. В описании культового почитания Афродиты у Эмпедокла сохранились черты, позволяющие считать ее наследницей Великого женского божества Эгеиды. Кроме самого божества, именем Киприды Эмпедокл называет одну из двух сил, которые совершают смешение и разделение основных субстанций. Он дает этим силам мифологические имена и провозглашает богами одного ряда с элементами, называя их Любовь и Вражда. Любовь он именует Афродитой, подразумевая божественную, дающую жизнь силу, с помощью которой все вещи становятся едиными и которая играет первостепенную роль в формировании мира (Emp. B 73 DK). Однако Любовь как движущую силу у Эмпедокла, по-видимому, не стоит отождествлять с Афродитой; скорее можно предположить, что это проявление богини в материальном мире, который составляют четыре элемента.
Л.А. Самуткина в докладе «Древнеаттическая комедия у Плутарха» отметила, что в корпус материалов по древнеаттической комедии у Плутарха входят извлечение VI в. из «Сравнения Аристофана и Менандра»; фрагменты «Застольных бесед» (II. 1; VII. 7, 8) о шутке, об акроамах; суждение о свободоречии в сочинении «О льстеце» и более 100 цитат Аристофана, Кратина, Евполида и других комедиографов. В то же время критические замечания о древней комедии неоднородны. Резко полемический тон «Сравнения» контрастирует с нейтральным описанием комедии в «Застольных беседах». Эстетическую направленность «Сравнения» сменяет критика с этических позиций в работе «О льстеце». Анализ цитат подтверждает, что Плутарх обращался к творчеству древних комедиографов без всякого предубеждения и черпал из комедии сведения и образы. Он извлекал из комедии исторические сведения, давая моралистическое толкование стихам комиков, а также использовал цитаты в функции доказательства, в композиционных и стилистических целях. Выявленная антиномия эстетико-литературных взглядов Плутарха-философа и риторического применения комедий Плутархом-художником определяется его субъективным предпочтением гармонии, отказом от крайностей.
М.В. Шумилин выступил с докладом «Lucanus de goëtia et necromantia (о нескольких versus spurii в тексте Лукана). В нем был рассмотрен вопрос об аутентичности стихов Luc. 6.442A-E, обыч-
но датируемых из-за недостаточной авторитетности рукописей, их содержащих, и из-за наличия в тех же рукописях явно неподлинных стихов 6.480А^. Однако первый аргумент основан на неверной оценке рукописей, второй - на ошибке в комментарии Готлиба Кортте. Докладчик предлагает пересмотреть вопрос в свете двух источников, упущенных из виду исследователями: средневекового ирландского переложения и цитации 6.442ACD вместе с двумя неизвестными стихами в De тсегйШ&пе е1 уаш1а1е зс1епйагит е1 аЛшт Агриппы Неттесгеймского (1529). В результате была выдвинута гипотеза о том, что исходное место вставных стихов не после 6.444, как полагал А.Э. Хаусмен, а после 6.451. На основании новых аргументов было предложено считать данную вставку позднеантичной интерполяцией.
Объектом внимания Т.Ф. Теперик (МГУ) в докладе «Лоренцо Валла - читатель Вергилия и Лукана» было высказывание Лоренцо Валлы, в котором он сопоставляет Дидону, героиню «Энеиды» Вергилия, с Цезарем, героем поэмы Лукана «Фарсалия», противопоставляя обоих персонажей греческому философу Эпикуру. Несмотря на все различия между этими литературными героями как с точки зрения сюжета, так и с точки зрения структуры образа, между их внутренними мирами, созданным Вергилием и Луканом, есть сходство. Сновидения этих героев комментируются сравнениями, подчеркивающими сходство сновидцев с героями греческой трагедии, которые, находясь в состоянии крайнего безумия, не способны видеть истины. Подобно трагическим героям, герои эпических поэм, Дидона и Цезарь, не видят и не понимают смысла своих сновидений, танатологическая семантика которых очевидна. На основании анализа снов Дидоны и Цезаря в докладе делается вывод о том, что сходство между этими персонажами, о котором говорится в трактате Валлы «Об истинном и ложном благе», заключается в их отношении к смерти, которое, в отличие от греческого философа, целиком было вытеснено в сферу бессознательного.
Доклад Н.Е. Самохваловой «К вопросу о концепции "колоссального" произведения у Страбона» был посвящен анализу взглядов Страбона относительно принципов отбора и организации материала, которое декларируется в 1.1.23 «Географии». В данном отрывке литературное произведение сопоставляется с колоссальной скульптурой. Главным признаком колосса для Страбона является не его огромный размер (такое понимание может быть навязано тексту из-за современного словоупотребления), но способ влияния на зрителя и специфика восприятия и оценки колоссальной скульптуры. Для литературного же произведения основой «колоссальности» служит не размер, а тематика, предмет изображения, величие которого не должно затемняться мелкими и незначительными деталями. Таким
образом, анализируемый отрывок является органичной частью вступления ко всей «Географии», в котором Страбон обосновывает важность и величие избранной темы. При таком подходе выясняется, что Страбон на протяжении дальнейшего описания отходит от заявленных во вступлении принципов, чему можно найти два объяснения в зависимости от того, какой концепции относительно времени и обстоятельств написания «Географии» придерживаться.
Ж.В. Некрашевич-Короткая в докладе «Издание памятников латинской письменности Великого Княжества Литовского: опыт белорусских и литовских медиевистов» говорила о том, что издание памятников новолатинской литературы Великого Княжества Литовского XVI-XVIII вв. является важной задачей современной литературоведческой медиевистики в Беларуси и Литве, однако степень решенности и решаемости этой задачи в двух странах различны. В Литве начиная с 60-х гг. XX в. благодаря активной научной деятельности Б. Казлаускаса, Э. Ульчинайте, С. Нарбутаса и других ученых, а также благодаря разработке соответствующих научных программ было подготовлено более десяти научных изданий латинских памятников. Первые проекты издания древних латинских текстов в Беларуси были реализованы в 1980-1990-х годах благодаря научной деятельности В.И. Дорошкевича. В 2005-2006 гг. вышли двуязычные издания, подготовленные А.А. Жлуткой, Ж.В. Некрашевич-Короткой и И.Б. Кравчук. И все же, несмотря на наличие определенного научного задела, задача издания новолатинских текстов XVI-XVIII вв. вместе с переводами на белорусский язык по-прежнему остается наиболее актуальным и пока не оформленным в рамках целостной научной программы направлением филологических исследований.
Антонец Е.В. сделала доклад на тему «Военные отчеты в свете данных палеографии (к уточнению семантики глагола гепипйо)». На основании анализа армейских отчетов с заголовком гепипйиш, найденных среди военной документации Виндоланды, а также сопоставления их со свидетельством Плиния Старшего (Р11п. п. И. XVI 35), не привлекавшимся ранее исследователями книжного дела античности, высказывается предположение, что в I в. до н.э. донесения разведчиков передавались полководцу в письменном виде в форме отчета на табличке и что слово гепипйш «письменное донесение», засвидетельствованное в этом значении только в грамотах Виндоланды, возможно связывать с глаголом гепипйаге, имеющим в некоторых контекстах (например, когда речь идет об отчетах разведчиков полководцу) значение «докладывать письменно».
В докладе Н.В. Брагинской «О чем говорили Небесный Вестник и Асенет» была предложена реконструкция диалога Асенет и Небесного вестника в апокрифе «Иосиф и Асенет». По одним рукописям и древним версиям Небесный вестник просит Асенет принести сот
меда, по другим - сот пчелы. Издатели апокрифа, как и часть древних переписчиков, считали оба чтения синонимичными. В докладе предложено заменить повторение одного и того же выражения (сот чего-то встречается девять раз, и сот без косвенного дополнения - восемь) беседой, в которой Небесный Вестник и Асенет соты называют по-разному. После посвящения Асенет узнает, что это сот жизни, дух жизни - пища бессмертия. Когда Вестник просит принести сот пчелы, Асенет, думая, что это обыкновенный сот с медом, отвечает, что сота меда у нее нет, и предлагает послать за сотом меда в имение. Но Вестник настаивает: «ступай и принеси сот пчелы» и т.д. Это чередование получает смысл, если одно выражение имеет сакральный смысл, а другое обозначает мед как человеческую пищу. Логично предположить, что сакральное выражение принадлежит Вестнику, а Асенет использует профанное, думая, что говорит о том же, о чем Вестник. Сакральный смысл выражения сот пчелы истолковывается докладчиком через иврит или арамейский, т.е. через предположение существования традиции, предшествующей греческому тексту. На иврите (арамейском) во мн. числе пчелы и слова являются омоформами: и тот и другое - dvrim. Поэтому Вестник говорит о соте слов, т.е. о Торе, о сладости которой не раз говорится в Библии. Асенет сначала понимает Вестника обыденно, но затем замечает, что благоухание сота подобно его дыханию, и высказывает догадку, что сот вышел из его уст как слово и как дух. Ранее уже высказывались догадки о других потерянных в греческом тексте «Иосиф и Асенет» семитских сакральных каламбурах, и этот каламбур оказывается в их ряду. Кроме того, подобная реконструкция позволяет соотнести сот пчелы из «Иосиф и Асенет» с трапезой после воскресения Иисуса. На трапезе Иисус с апостолами едят печеную рыбу и мед пчелы (Лк 24:42), причем в этом Евангелии вкушение меда пчелы (божественной Премудрости) функционально заменяет Пятидесятницу.
Доклад А.В. Маркова «В преддверии классической филологии: ренессансный спор о литературном языке древнего Рима» был посвящен становлению в эпоху Возрождения важнейшей для классической филологии оппозиции: латынь как сложный «ученый» язык / латынь как простой «грамматический» язык. Исследуя полемические контексты диалога Поджо Браччиолини (Conv. III), А.В. Марков показал, что гуманисты, пытаясь по отрывочным свидетельствам реконструировать языковую ситуацию древнего Рима, противопоставляли не язык элиты - языку простого народа, а язык упорядоченный - языку дикому. Споря с Лодовико Ариосто, Поджо пытался доказать, что латинский язык прост и потому был разговорным языком простого народа - ведь его грамматику усвоить проще, чем грамматику новых языков. Тезису своих оппонентов об интеллектуальной насыщенности речи, недоступной простонародью, Поджо противопоставил
реальные узусы правильной латыни, например общение подданных с императором, и поэтому резко развёл понятия «правильного языка» и «ученого красноречия». Цицерон тогда предстал не законодателем интеллектуальной и потому доступной немногим языковой нормы, а самым выдающимся критиком, который, создавая индивидуальную речь, тем самым разоблачал недостаточную учёность римской элиты. Красноречие Цицерона, таким образом, - для литературного произведения стилистическое, а не лингвистическое явлением. Докладчик обратил внимание на то, что понимание латыни как «самого простого», а не «самого сложного» языка много раз вслед за Поджо воспроизводилось в европейской культуре (например, у Эразма Роттердамского, Яна Амоса Коменского), хотя в классической филологии до сих пор сосуществуют обе точки зрения на латынь «золотого века».
Доклады сопровождались оживленной полемикой и дискуссией, в которой приняли участие М.Н. Славятинская, А.И. Соло-пов, С.А. Степанцов, Т.Ф. Теперик, Н.Н. Казанский, М.С. Касьян и В.Г. Мостовая.
Т.Ф. Теперик
Сведения об авторе: Теперик Тамара Федоровна, канд. филол. наук, доц. кафедры классической филологии филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: teperik@mail.ru
