CC BY
95
КОММУНИКАТИВНЫЕ НЕУДАЧИ В ДИАЛОГИЧЕСКОМ ОБЩЕНИИ: К ПРОБЛЕМЕ СИСТЕМНОГО ОПИСАНИЯ ВЕРБАЛЬНЫХ И НЕВЕРБАЛЬНЫХ СРЕДСТВ АКТУАЛИЗАЦИИ1
COMMUNICATION FAILURES IN DIALOGIC COMMUNICATION: TO THE PROBLEM OF SYSTEM DESCRIPTION OF VERBAL AND NON-VERBAL MEANS OF ACTUALIZATION
Е.А. Шпомер E.Â. Shpomer
Коммуникативные неудачи, диалогическое общение, вербальные средства актуализации, невербальные средства актуализации, пейоративная лексика, троп, фигуры речи, фрустрации.
В статье системно представляются вербальные и невербальные средства актуализации коммуникативных неудач в диалогическом общении. Вербальные средства языкового выражения тех или иных фрустраций наиболее частотны на таких языковых ярусах, как лексика и грамматика. Это пейоративная лексика, тропеи-ческие и фигуральные элокутивы, в частности: антиперсонификация, отрицательно-оценочное сравнение, отрицательный эпитет, метафора, перифраз, антоно-масия. На грамматическом уровне-повелительное наклонение, такие фигуральные элокутивы, как антитеза, эллипсис, парцелляция, инверсия. К невербальным средствам актуализации коммуникативных неудач относим кинесику (жест и мимика), проксемику (позы собеседников), окулесику (язык глаз), фонацию (неверба-лизованные звуки) и др.
Communicative failures, dialogic communication, verbal means of actualization, non-verbal means of actualization, pejorative vocabulary, trope, figures of speech, frustrations.
The author systematically presents verbal and nonverbal means of actualization of communicative failures in dialogic communication in the article. Verbal means of linguistic expression of one or another frustration are most frequent at such language tiers as vocabulary and grammar. These are pejorative vocabulary, tropeical and figurative elocutives, in particular: antipersonification, negative evaluative comparison, negative epithet, metaphor, periphrasis, antonomasia. At the grammatical level there are imperative, such figurative elocutives as antithesis, ellipse, parcelling, inversion. Non-verbal means of actualization of communicative failures include kinesics (gestures and mimicry), proxemics (postures of interlocutors) oculesics (language of eyes), phonation (non-verbalised sounds), etc.
Научная новизна данного исследования заключается в попытке системного представления вербальных и невербальных средств актуализации коммуникативных неудач в диалогическом общении. Ряд из них назывался в разное время разными учеными, но полного комплексного описания до настоящего времени они не получили [см. подробно об этом: Шпомер, 2011]. Коммуникативные неудачи, как показали проанализированные нами контексты художественных произведений немецких авторов, реализуются в диалогическом общении и вербально, и невербально. Если говорить о вербальных средствах языкового выражения тех или иных фрустраций, то следует отметить, что они находят место на лексическом и грамматическом уровнях. На лексическом уров-
не считаем необходимым специально акцентировать внимание на тропеических элокутивах, так как тропы, являясь средствами речевой изобразительности и выполняя прагматическую функцию, увеличивают уровень влияния собеседника на своего коммуникативного партнёра. На грамматическом, в большей мере на синтаксическом уровне по тем же причинам специально оговариваем использование фигур речи. Остановимся подробно на описании каждого уровня, иллюстрируя примерами наиболее частотные факты речевого воздействия в коммуникативном поведении собеседников.
Лексический уровень. На лексическом уровне для конфликтных дискурсов, являющихся основной сферой локализованное™ коммуникативных неудач,
Научно-исследовательская работа выполняется в рамках государственного задания Минобрнауки России по теме «Проблемы и особенности эффективной коммуникации в поликультурной среде» (N9 12-01-10).
характерно употребление прежде всего пейоративной лексики.
Под пейоративной лексикой понимаются слова и словосочетания, которые выражают негативную оценку человека или ситуации, неодобрение, презрение, порицание или иронию [Девкин, 1979, с. 179; Ам-заракова, Савченко, 2010, с. 52]. Примером является отрывок из романа Б. Апица «Голый среди волков»:
«Mach die Effekten fertig. Wenn wir sie am Mittag ausgeben, dann holst du den Polen und gibst ihm den Koffer zurück», sagte Höfel karg. Pippig schob die Hände in die Hosentaschen und kniff die Augen zusammen.
«Den leeren Koffer natürlich?» - Die Frage war ein Angriff.
Höfel sah dem Kleinen scharf ins Gesicht.
«Nein!» erwiderte er kurz und wollte gehen. Pippig hielt ihn am Arm zurück.
«Das Kind bleibt hier!»
Höfel fuhr herum: «Das bestimmst du nicht!»
«Du auch nicht!» schlug Pippig zurück.
Sie sahen sich mit harten Augen an, in beiden schoss die gleiche Welle hoch <...> «Lass das Kind hier, Andre. Du brauchst dich um nichts zu kümmern, ich übernehme alle Verantwortung».
Höfel lachte trocken auf.
«Verantwortung? Und wenn es herauskommt, wen haben sie dann beim Arsch? Dich oder Mich? - Mich, den Kapo! Nichts ist, das Kind geht mit dem Polen». Er ließ Pippig stehen und ging in das Schreibbüro [Apitz, 1956, S. 78-79].
Тропеические элокутивы (об элокутивах см.: Пекарская, 2001). К ним относятся следующие.
Антиперсонификация. И.В. Пекарская вводит данный термин и даёт ему определение: «перенесение свойств животного на человека» [Пекарская, 1997, с. 62-63]. Наш языковой материал доказывает факт того, что антиперсонификация выполняет функции уничижения либо иронии.
Функция иронии выполняется в следующем контексте:
«Morgen früh bringen Sie die sechzehn Vögel zu min). Krämer drehte sich zu diesem um, antwortete: «Jawohl».
«Sie werden geschmückt mit Verbandkästen, Gasmasken und Stahlhelmen.»
«jawohl».
Der Jüngling fasste ihn vorder Brust. «Wenn einer von den Vögeln davonfliegen sollte... <...> Dann halten wir uns schadlos». <...>
«Jawohl.» Krämers ständiges Wort des Gehorsams gab Kluttig keinerlei Angriffsfläche, er keifte: «Ob Sie das kapiert haben, will ich wissen».
«Jawohl».
Kluttig wollte losbrechen, aber Krämers Gelassenheit erstickte alles in ihm, er brachte nur ein gekrächztes «Wegtreten!» hervor. Doch als Krämer zur Tür ging, verlor Kluttig die Beherrschung, er schrie ihm nach: «Hierbleiben!» <...> Krämer stand reglos und ließ Kluttigs Wut schweigend an sich abfallen [Apitz, 1956,49-51].
Отрицательно-оценочное сравнение. Как отмечают В.П. Антонов и И.В. Пекарская, сравнение - это троп, построенный по принципу установления сходных черт между предметами: два схожих предмета сравниваются в одном высказывании для создания образа, увеличения воздействующей силы сравниваемого предмета [Антонов, Пекарская, 2005, с. 77]. По замечанию И.П. Амзараковой и И.В. Пекарской, наряду с образным сравнением в немецком языке существует уточняющее сравнение [см. об этом: Амзаракова, Пекарская, 2003]. Функции отрицательно-оценочного сравнения - ирония, уничижение. Например:
<...> Er lachte. Sein Lachen klang gemein. «Schnier», sagte er, «ich merke schon, was mit Ihnen los ist. Offenbar sind Sie so monogam wie ein Esel».
«Sie verstehen nicht einmal etwas von Zoologie», sagte ich, «geschweige denn vom homo sapiens. Esel sind gar nicht monogam, obwohl sie fromm aussehen. Bei Eseln herrscht vollkommene Promiskuität. Raben sind monogam, Stichlinge, Dohlen und manchmal Nashörner».
«Marie offenbar nicht», sagte er. Er mußte wohl gemerkt haben, wie mich dieser kleine Satz traf, denn er fuhr leise fort: «Tut mir leid, Schnier, ich hätte es Ihnen gern erspart, glauben Sie mir das?» [Boll, 2007, S. 71-72].
Метафора. Мы понимаем метафору, вслед за В.П. Антоновым и И.В. Пекарской, как «троп переноса по сходству: два предмета похожи, поэтому один назван именем другого. В отличие от собственно сравнения, метафора не носит бинарный характер. Один из членов оппозиции («то, с чем сравнивается») семантически и / или формально не выражен, «скрыт» в контексте метафоры» [Антонов, Пекарская, 2005, с. 79]. Функции метафоры - создание образа, выражение эмоционального состояния.
«Diese zweihundert Mark», meinte der Direktor, «werden Ihnen ausgehändigt, sobald Sie das Feld räumen. Ich nehme an, daß Ihnen das Geld nicht ungelegen kommt».
«Warum wirft man mich eigentlich hinaus?» fragte Schulze. Er war um einen Schein blässer geworden. Das Erlebnis ging ihm nahe.
«Von Hinauswerfen kann keine Rede sein», sagte Herr Kühne. «Wir ersuchen Sie, wir bitten Sie, wenn Sie so wollen. Uns liegt daran, die anderen Gäste zufriedenzustellen».
«Ich bin ein Schandfleck, wie?» fragte Schulze.
«Ein Misston», erwiderte der Portier.
Geheimrat Tobler, einer der reichsten Männer Europas, meinte ergriffen: «Armut ist also doch eine Schande» <...> [Kästner, 1998, S. 81-82].
В рамках метафоры И.В. Пекарская выделяет такой троп, как антиолицетворение, определяя его как перенос свойств неживого на живое [Пекарская, 1997, с. 62-63]. Функции антиолицетворения - ирония, уничижение, даже оскорбление.
Например
«Sie scheinen also fest entschlossen, künstlerisch Selbstmord zu begehen».
«Lieber Herr Zohnerer», sagte ich leise, «würde es Ihnen etwas ausmachen, wenn Sie Ihr Gesicht etwas vom Hörer abwendeten - ich krieg Ihren Bieratem so unmittelbar ins Gesicht»
Er fluchte in Rotwelsch vor sich hin: «Knordenpuppe, Faikenegon», lachte dann: «Ihre Frechheit scheint ungebrochen. Wovon sprachen wir noch?»
«Von Kunst», sagte ich, «aber wenn ich bitten dürfte: reden wir lieber übers Geschäft».
«Dann hätten wir kaum noch miteinander zu reden», sagte er, «hören Sie, ich gebe Sie nicht auf. Verstehen Sie mich?»
Ich konnte vor Erstaunen nicht antworten. «Wir ziehen Sie für ein halbes Jahr aus dem Verkehr, und dann baue ich Sie wieder auf. Ich hoffe, dieser Schleimscheißer in Bochum hat Sie nicht ernsthaft getroffen?» <...>
«Zohnerer», sagte ich leise, «sind Sie wirklich so menschlich oder...» [Boll, 2007, S. 60-62].
Отрицательный эпитет. По замечанию И.Б. Голуб, эпитет - «образное определение предмета или действия» [Голуб, 2001, с. 138-139]. Следует отметить, что в немецком языке эпитетом является любое определение: nähere Kennzeichnung eines in einem Substantiv oder Verb ausgedrückten Begriffs, meist durch ein Adjektiv oder rein Adverb [см. об этом: Шпомер, 2011, с. 206; Амзаракова, Пекарская, 2003, с. 5]. Кроме того, в немецком языке эпитетом также считается сложное слово с характеризующей семантикой или компара-
тивной семантикой [см. об этом: Шпомер, 2011, с. 206]. Функции отрицательного эпитета-уничижение, оскорбление.
<...> Herbert Kalick erzählte gerade die Geschichte von dem Jungen, der mit zehn schon das Eiserne Kreuz erster Klasse bekommen hatte, irgendwo im fernen Schlesien, wo er mit Panzerfäusten drei russische Panzer erledigt hatte. Als einer der Jungen fragte, wie dieser Held geheißen habe, sagte ich: «Rübezahl». Herbert Kalick wurde ganz gelb im Gesicht und schrie: «Du schmutziger Defätist». Ich bückte mich und warf Herbert eine Handvoll Asche ins Gesicht. Sie fielen alle über mich her, nur Leo verhielt sich neutral, weinte, half mir aber nicht, und in meiner Angst schrie ich Herbert ins Gesicht: «Du Nazischwein» [Boll, 2007, S. 10-11].
Гипербола рассматривается В. П. Антоновым, И.В. Пекарской как преувеличение большого [Антонов, Пекарская, 2005, с. 81]. Функция гиперболы-усиление впечатления от сказанного.
«Sie wissen es, Kommissär», sagte er leise.
«Ja, Tschanz, ich weiß es», sagte Bärlach fest und ruhig, aber ohne dabei die Stimme zu heben, als spräche er von etwas Gleichgültigem. «Du bist Schmieds Mörder.» Dann griff er nach dem Glas Champagner und leerte es in einem Zug.
«Ich habe es immer geahnt, daß Sie es wissen», stöhnte der andere fast unhörbar.
Der Alte verzog keine Miene. <...> «Sie haben mit mir gespielt», sagte Tschanz langsam.
«Ich habe mit dir gespielt», antwortete Bärlach mit furchtbarem Ernst. «Ich konnte nicht anders. Du hast mir Schmied getötet, und nun mußte ich dich nehmen». <..,>
«Es war für mich die Hölle», sagte Tschanz.
«Es war für uns beide die Hölle», fuhr der Alte mit fürchterlicher Ruhe fort <...> «Dann waren Sie der Richter, und ich der Henker», keuchte der andere.
«Es ist so», antwortete der Alte.
«Und ich, der ich nur Ihren Willen ausführte, ob ich wollte oder nicht, bin nun ein Verbrecher, ein Mensch, den man jagen wird!» <...> «Der Fall Schmied ist erledigt», sagte der Alte durch die Dunkelheit des Raumes hindurch «Ich werde dich nicht verraten. Abergeh! Irgendwohin! Ich will dich nie mehr sehen. Es ist genug, daß ich einen richtete. Geh! Geh!»
Tschanz ließ den Kopf sinken und ging langsam hinaus, verwachsend mit der Nacht [Dürrenmatt, 2006, S. 53-56].
Перифраз - оборот, состоящий в замене названия предмета либо явления описанием их существенных
признаков или указанием на их характерные черты [Розенталь, 2003, с. 360]. Основная функция перифраза часто связана со стремлением эвфемистически представить те или иные события, действия, то есть «сгладить» «неприятную» для собеседника информацию.
«Ah, pass auf, Doktor, kommen wir zur Sache <...> Sag mal, Doktorchen, aber ganz im Vertrauen, wenn man so ein blankes Ding dort mit einem gewissen Saft füllt und... dann müssten doch bestimmte Leute ganz schnell schweigsam werden?»
Das Gesicht des Doktors ist plötzlich weiß geworden wie sein Kittel.
«Du scheinst übersehen zu haben, dass ich Arzt bin. Wir befinden uns in einem Krankenhaus. Für das, was du meinst, wäre eher Kamerad Krause zuständig! Ich bin weder Schlächter noch Henker!»
<...> «Entschuldige, ich habe dringend zu tun. Die Patienten warten auf mich. Im übrigen, für Leute deiner Art ist hier kein Platz».
Eine Tür knallt zu, ein weißer Arztkittel bläht sich vom schnellen Lauf [Jobst, 1965, S. 52-53].
Анализ контекстов немецкой художественной литературы показал, что менее частотно используются такие тропы, как антифразис и антономасия. Т.Г. Ха-загеров и Л.С. Ширина определяют антифразис как «троп, основанный на отношениях контраста и состоящий в употреблении слова в значении, противоположном обычному» [Хазагеров, Ширина, 1999, с. 130]. Д.Э. Розенталь данный троп называет иронией [Розенталь, 2003, с. 360], но, по нашему мнению, ирония - это функция. О лингвистическом статусе иронии см.: [Пекарская (Шпомер), 2005, с. 155-157]. И.Б. Голуб рассматривает антономасию как «троп, состоящий в употреблении собственного имени в значении нарицательного» [Голуб, 2001, с. 137]. Функция антономасии также ирония, иногда - уничижение. На наш взгляд, малая частотность этих тропов может быть объяснена требованием общих пресуппозитивных знаний - восприятие антифразиса и антономасии возможно лишь при наличии у собеседников одинаковых фоновых знаний.
Антифразис: «Morgen früh bringen Sie die sechzehn Vögel zu mir». Krämer drehte sich zu diesem um, antwortete: «Jawohl».
«S/'e werden geschmückt mit Verbandkästen, Gasmasken und Stahlhelmen».
«Jawohl» [Apitz, 1956, S. 49-51].
Антономасия: <...> Herbert Kalick erzählte gerade die Geschichte von dem Jungen, der mit zehn schon das
Eiserne Kreuz erster Klasse bekommen hatte, irgendwo im fernen Schlesien, wo er mit Panzerfäusten drei russische Panzer erledigt hatte. Als einer der Jungen fragte, wie dieser Held geheißen habe, sagte ich:«Rübezahl» [Boll, 2007, S. 10-11].
Однако нередки случаи, когда интенции одного из собеседников - найти путь устранения коммуникативной неудачи, избежать конфликта, сохранить добрые отношения с партнёром по коммуникации. Наш языковой материал показывает, что в подобных ситуациях коммуниканты используют мелиоративную лексику (слова и словосочетания, выражающие положительную оценку собеседника или ситуации, одобрение, уважение и т. д. [Девкин, 1979, с. 179; Амзаракова, Савченко, 2010, с. 52]). Приведём некоторые примеры
«Das darfst du nicht lesen», sagt eines Tages Tante Paula und zieht ein verschmutztes Buch unter Adams Kopfkissen hervor: «Die Abenteuer einer Sechzehnjährigen».
«Wer hat das dir gegeben?»
«Das darf ich nicht sagen», stottert Adam. Er wird vor Aufregung ganz rot.
«Ich will es aber wissen!» schreit Paula. «Sofort sagst du es, oder du musst aus dem Haus, du Ferkel». <...> «Na, wird es bald, ich will wissen, wo diese schmutzige Schwarte herkommt».
Adam beißt die Zähne zusammen und macht die Augen zu. Jetzt ist er tot. Tote müssen und können nicht reden. Doch Tante Paula kennt das Mittel, aus einem toten Adam einen lebendigen zu machen. Sie fährt ganz leicht mit der Hand über seinen Kopf, beugt sich herunter und flüstert: «Adam, du bist doch ein vernünftiger Junge, sag es mir zuliebe. Du weißt, dass ich dich gern habe». Schon ist Adam lebendig. Schnell ein Taschentuch her. Männer haben es nicht gern, wenn andere merken, dass sie heulen. Besonders, wenn die Nase an dem Vorgang beteiligt ist [Jobst, 1965, S. 232-233].
Грамматический уровень. Повелительное наклонение - наклонение, выражающее волеизъявление (приказ, совет, просьбу). При употреблении этого наклонения не исключён конфликт ввиду того, что собеседник может быть оскорблён некорректной настойчивостью, переходящей в приказ.
«Ich verweigere Ihnen den Befehl!»
Weisangk versuchte erneut zu vermitteln: «Du kriegst gar koan Befehl nicht, den kriegt doch der Reineboth...»
Doch er erreichte nur, dass ihn der weißglühende Kluttig anschrie: «Halt deine Schnauze!» [Apitz, 1956, S. 43].
Фигуральные элокутивы. Антитеза традиционно понимается как фигура, содержащая резкое противопоставление противоположных понятий [Розенталь, 2003, с. 362; Сазонова, 2010; Антонов, Пекарская, 2005, с. 88]. Функция антитезы - противопоставление с целью расставления положительных и отрицательных акцентов.
«Und Sie werden wissen, daß Ihr Chef im Konzentrationslager Stutthof in Deutschland viele Menschen getötet hat?»
«Mein Chef hat sich bekehrt», antwortete die Schwester Kläri Glauber aus Biglen stolz. «Seine Sünden sind ihm vergeben».
«Wieso?» fragte Bärlach verblüfft, das Ungeheuer an Biederkeit anstarrend, das an seinem Bette stand, die Hände über dem Bauch gefaltet, strahlend und überzeugt.
«Er hat eben meine Broschüre gelesen», sagte die Schwester.
«Den Sinn und den Zweck unseres Lebenswandels?»
«Eben».
«Das sei doch Unsinn», rief der Kranke ärgerlich, «Em-menberger töte weiter».
«Vorher tötete er aus Haß, nun aus Liebe», entgegnete die Schwester fröhlich <...> «Ich werde Sie als Mitwisserin der Polizei übergeben», drohte der Kommissär, zur billigsten Waffe greifend, wie er wohl wußte.
«Sie sind auf der Abteilung drei», sagte Schwester Kläri Glauber, traurig über den störrischen Kranken, und ging hinaus.
Ärgerlich griff der Alte zur Post [Dürrenmatt, 1995, S. 85].
Эллипсис традиционно понимается как пропуск необходимого члена предложения. Как показывает языковой материал, наиболее часто собеседники в диалогическом общении опускают сказуемое. Это явление обусловлено спецификой разговорной речи, которая стремится к языковой экономии, демонстрации быстрой смены реплик и событий.
«Mach die Effekten fertig. Wenn wir sie am Mittag ausgeben, dann holst du den Polen und gibst ihm den Koffer zurück», sagte Höfel karg. Pippig schob die Hände in die Hosentaschen und kniff die Augen zusammen.
«Den leeren Koffer natürlich?» - Die Frage war ein Angriff.
Höfel sah dem Kleinen scharf ins Gesicht.
«Nein!» erwiderte er kurz und wollte gehen. Pippig hielt ihn am Arm zurück.
«Das Kind bleibt hier!»
Höfel fuhr herum: «Das bestimmst du nicht!»
«Du auch nichtl»schlug Pippig zurück.
Sie sahen sich mit harten Augen an, in beiden schoss die gleiche Welle hoch <...> [Apitz, 1956, S.78-79].
Парцелляция, по замечанию В.П. Антонова и И.В. Пекарской, - это фигура нетрадиционного членения потока речи на фразы: постановка знака препинания там, где его не должно быть [Антонов, Пекарская, 2005, с. 90]. Функция парцелляции - подчёркивание значимой для адресанта информации, тем самым усиливается впечатление от сказанного.
«Boris!» rief sie. «Las das! Es nützt nichts mehr! Ich gehe».
«Morgen?»
«Nein, heute».
Sie spürte seine Nachgiebigkeit und seinen Unglauben; es waren die Spinngewebe, die sie wieder umwickeln und lähmen wollten. «Ich fahre», sagte sie entschlossen. «Heute. Mit Clerfayt».
Sie sah, wie seine Augen sich veränderten. «Mit Clerfayt?»
«Ja» [Remarque, 2006, S. 106].
Вербальным средствам языкового выражения коммуникативных неудач, как показывают проанализированные нами контексты, практически всегда сопутствуют невербальные средства: кинесика (жесты и мимика), проксемика (позы собеседников), окуле-сика (язык глаз), фонация (невербализованные звуки) и др., которые актуализируются в речи автора. Приведём пример.
«Ich höre, daß Sie sehr beschäftigt sind», meinte er mürrisch.
Tobler nickte gleichmütig und las weiter.
«Wie lange kann das dauern?» fragte der Portier und bekam rote Backen.
«Schwer zu sagen», meinte Tobler. «Ich bin erst beim Leitartikel».
Der Portier schwitzte schon. «Die Hoteldirektion wollte Sie um eine kleine Gefälligkeit bitten».
«Oh, darf ich endlich den Schornstein fegen?»
«Sie sollen für ein paar Stunden die Skihalle beaufsichtigen. Bis die letzten Gäste herein sind. Der Sepp ist verhindert».
«Hat er die Masern?» fragte der andere. «Sollte ihn das Kind der Botenfrau angesteckt haben?»
Der Portier knirschte mit den Zähnen. «Die Gründe tun nichts zur Sache. Dürfen wir auf Sie zählen?» <...> Der Portier trat noch einen Schritt näher. «Folgen Sie mir end-
lieh!» Hierbei legte er seine Rechte auf Schutzes Schulter. «Ein bißchen plötzlich, bitte!»
Da aber drehte sich Schulze herum und schlug dem Portier energisch auf die Finger. «Nehmen Sie sofort die Hand von meinem Anzug!» fügte er drohend hinzu. «Ich möchte Sie darauf aufmerksam machen, daß ich jähzornig bin».
Der Portier bekam Fäuste. Sein Atem pfiff. Er erinnerte an eine Kaffeemaschine, die den Siedepunkt erreicht hat. Aber er sagte nur: «Wir sprechen uns noch». Dann ging er [Kästner, 1998, S. 75-76].
Таким образом, коммуникативные неудачи имеют гетерогенные средства выражения, которые представлены вербальным и невербальным способами. Если они дополняют друг друга, то коммуникативная неудача может даже перерасти в коммуникативный провал. Однако следует заметить, что все перечисленные реалии не обязательно участвуют в формировании конфликта. Напротив, в другом контексте и ситуации общения они могут усиливать положительное воздействие речи на собеседника.
Библиографический список
1. Амзаракова И.П., Савченко В.А. Школа В.Д. Девки-на. Описание разговорной речи: проблемы и перспективы. 2-е изд., перераб. и доп. Абакан: Изд-во Хакас, гос. ун-т им. Н.Ф. Катанова, 2010. 216 с.
2. Амзаракова И.П., Пекарская И.В. К проблеме системного описания тропов (на материале русского и немецкого языков) // Вопросы исследования и преподавания иностранных языков: межвуз. те-мат. сб. науч. тр. / под ред. Г.Г. Галич. Омск: Омск, гос. ун-т, 2003. Вып. 4. С. 3-16.
3. Антонов В.П., Пекарская И.В. Речеведение: русский язык и культура речи: курс лекций. Абакан: Изд-во Хакас, гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2005. Ч. 2.168 с.
4. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М.: Рольф, 2001.448 с.
5. Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь. Синтаксис и лексика. М.: Международные отношения, 1979. 256 с.
6. Пекарская И.В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка. Абакан, 2000. 4.1. 344 с.
7. Пекарская (Шпомер) Е.А. О лингвистическом статусе иронии: фигура, троп или функция // Актуальные проблемы изучения языка и литерату-
ры: языковая личность в межкультурной коммуникации: материалы V Всерос. науч.-практ. конф., 23-25 ноября 2005 г., г. Абакан / отв. ред. Е.В. Танков, науч. ред. И.В. Пекарская. Абакан: Изд-во Хакас. гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2005. С. 155-157.
8. Пекарская И.В. Об изобразительных и выразительных особенностях метафоры как актуализатора прагматики высказывания // Синтаксическая семантика: проблемы и перспективы. Орёл: Орловский государственный университет, 1997. С. 61-63.
9. Пекарская И.В. Теория элокуции на современном этапе: актуальная проблематика и перспективы разработки // Русское слово в мировой культуре. Русский язык и русская речь сегодня: старое-новое-заимствованное: X Конгресс МАПРЯЛ. СПб., 2003. С. 301-311.
10. Розенталь Д.Э. Справочник по русскому язку. Практическая стилистика русского языка. М.: Оникс 21 век; Мир и образование, 2003. 384 с.
11. Сазонова В.А. Антитеза как стилистический приём в прозе А.П. Чехова 1890-х гг. // Вестник КГПУ им. В.П. Астафьева. 2010. № % Красноярск, 2010. С. 166-169.
12. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: курс лекций и словарь риторических фигур. Ростов-на-Дону: РГУ, 1994.192 с.
13. Шпомер Е.А. Коммуникативные неудачи в диалогическом общении в соотнесённости с коммуникативными законами и типами язковой личности (на материале немецкого языка). Абакан: Изд-во Хакас, гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2011. 292 с.
Иллюстративные источники
1. Apitz В. Nackt unter Wölfen. Mitteldeutscher Verlag, Halle (Saale), 1956.456 S.
2. Boll H. Ansichten eines Clowns. Deutscher Taschenbuch Verlag, 2007. 304 S.
3. Dürrenmatt F. Der Verdacht. Diogenes, 1995.128 S.
4. Dürrenmatt F. Der Richter und sein Henker. Rowohlt Taschenbuch Verlag, 2006.128 S.
5. Jobst H. Der Findling. Berlin, Verlag der Nation. 1965, 288 S.
6. Kästner E. Drei Männer im Schnee. Werke. Junggesellen auf Reisen. Romane Ii. München: Hanser, 1998.130 S.
7. Remarque E.M. Der Himmel kennt keine Günstlinge. СПб.: КОРОНА принт; KAPO, 2006. 352 с. (Originallektüre).
