CC BY
61
Мой отец, Анисим Васильевич Карасов (15.2.1912 - 19.7.1990), родился в Сибири, в Чите. В интеллигентной сибирской семье читали вслух книги по вечерам, а детей обучали иностранным языкам. Хорошим было и школьное образование - там работали учителями бывшие политссыльные. Отец хорошо знал английский язык, что имело решающее значение для всей его последующей жизни.
Судьба моего отца с позиций сегодняшнего дня удивительна: его бросало в разные края страны и мира, он участвовал во всех войнах и конфликтах, которые вёл Советский Союз вплоть до окончания Второй мировой войны. И всё это началось сразу после школы, когда в 1928 г. его, шестнадцатилетнего комсомольца, командировали на Чукотку в составе экспедиции по ликвидации вспыхнувшей там чумы. А после Чукотки комсомол отправил отца на работу в Бодай-бинский золотопромышленный район, где незадолго до этого была ликвидирована деятельность английской концессии «Ленаголд-филдс» и где строили новый комбинат Дальней Тайги треста «Союзлензолото». Перед отцом стояла задача организации геологической разведки. В 1931 г., когда на Дальнем Востоке была проведена дополнительная комсомольская мобилизация в армию, отца как хорошего наездника направили на службу в школу кавалерии. Через 7 месяцев - новый поворот: курсантов досрочно выпустили и отправили в Среднюю Азию, в Каракумы, на борьбу с басмачеством, потом служба на Кубани и первое ранение.
В 1930-е годы, когда всё яснее проступала угроза фашизма и новой войны, в рамках реорганизации армии многие кавалерийские части расформировывали и отправляли в другие роды войск. Отца направили в Отдельный бронетанковый батальон. Он дол-
жен был переквалифицироваться в танкиста. Там, в подробной анкете, и было написано, что отец свободно владеет английским языком. В апреле 1937 г. его неожиданно вызвали в политотдел спецвойск СКВО и дали направление в Москву для выполнения спецзадания. Так для моего отца началась новая война - в Испании. А затем - Китай, Индия, Африка... Предлагаю отрывки из воспоминаний отца о пребывании в Египте в годы Второй мировой войны.
Дорога в Африку
После возвращения домой (из Китая. -Т.К.) я поступил и с отличием закончил Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова в Ленинграде, но началась Великая Отечественная война, и мне так и не пришлось поработать врачом. Начало войны застало меня в Крыму, на Керченском полуострове. После оставления нашими войсками Керченского полуострова я с группой генерала Алексеева прибыл в штаб фронта в Краснодаре, и здесь мне объявили, что я должен немедленно вылететь в Москву и явиться в отдел кадров Генштаба.
В отделе кадров Наркомата, куда я прибыл 12 июня 1942 г., мне дали предписание явиться в Отдел внешних сношений, где пять дней я заполнял и на меня заполняли многочисленные документы. О цели вызова не было сказано ни слова. На пятый день меня вызвали к исполнявшему обязанности начальника Генерального штаба Красной Армии генералу А.М. Василевскому. Александр Михайлович Василевский принял меня вместе с представлявшим меня генералом Ф. Евстигнеевым в два часа ночи. Я представился в уставной форме. Василевский обратился ко мне:
-о£>
<$о-
- Не забыли ли вы английский язык и где в настоящее время ваша семья?
- Жена на фронте, она военврач, а дочь в эвакуации.
А далее ген. Василевский сказал, что фашистские итальянские и немецкие войска в Северной Африке под командованием генерала Роммеля 26 мая перешли в наступление в Ливии и теснят войска наших английских союзников. Британцы оставили Бенгази и отступают к Тобруку. Гитлер и Муссолини стремятся захватить английские колонии и, в первую очередь, Египет с Суэцким каналом, они далее мечтают завладеть нефтедобывающими странами Ближнего и Среднего Востока, выйти в Индию и там соединиться с японскими союзниками, наступающими из Бирмы. «Нам важно знать действительную обстановку на этом театре военных действий, - подчеркнул Василевский, - а у нас нет дипломатических представительств ни в одной ближневосточной стране, за исключением Турции. Принято решение срочно командировать вас в Египет с тем, чтобы вы разобрались в местной обстановке и объективно информировали нас о положении дел на этом участке войны. Для выполнения этого особого задания вы подходящая кандидатура - у вас есть опыт зарубежной работы и хорошее знание английского языка. Как вы отнесётесь к этому предложению?»
Всё сразу прояснилось. Ответил, как полагалось:
- Благодарю за доверие, товарищ генерал, сделаю всё, что в моих силах.
- Иного ответа мы от вас и не ждали. Мы понимаем, что ставим перед вами нелёгкую задачу, надеемся, что вы с ней справитесь. В Отделе внешних сношений вас ознакомят с необходимыми материалами и подготовят к поездке, в частности, отработают двусторонние условия связи. Вылететь туда нужно как можно скорее. О своей семье не беспокойтесь, мы о ней позаботимся.
Он пожал мне руку и пожелал успеха.
Через несколько дней в три часа ночи с комендантского аэродрома поднялся само-
лёт. На борту я был один. Передо мной длинный путь и необычный маршрут: я лечу в Иран, оттуда в Индию, а из Индии мне нужно будет кораблём или самолётом добраться до Египта.
В Иране самолёт приземлился на аэродроме «Мехабад», недалеко от Тегерана. Меня встретил шофёр военного атташе и доставил в Советское посольство. Состоялась беседа с нашим военным атташе полковником Борисом Григорьевичем Разиным. Он сообщил мне, что по указанию Центра уже договорился с англичанами об отправке меня на следующий день в Индию. Начались мои странствия.
И вот я в Индии, в военной гостинице в центре Дели. Привёл себя в порядок и явился в штаб англо-индийских вооружённых сил, к начальнику 5-го отдела бригадиру Ро-бертсону. Он принял меня любезно и согласился доставить меня в Каир, в Штаб британских сил на Среднем Востоке как можно быстрее, любым видом транспорта и любым возможным маршрутом. С этими словами Робертсон вышел из кабинета и отсутствовал довольно долго. А вернувшись, сказал, что в настоящее время доставить меня в Египет не представляется возможным и ему приказано отправить меня в Южно-Африканский Союз. Через 10-12 дней из Бомбея в Кейптаун выходит английский крейсер, и мне предлагалось отправиться с ним. Из Кейптауна меня обещали доставить в Штаб британских войск на Ближнем и Среднем Востоке в Каире.
До отхода корабля командующий, генерал А. Уэйвелл, приказал ознакомить меня с проводившимися англичанами мероприятиями в Индии по борьбе с вражескими войсками «оси» и, прежде всего, против японцев, оккупировавших в мае 1942 г. Бирму и теперь угрожавших вторжением в индийскую провинцию Ассам. Более того, мне было предложено ознакомиться с новыми индийскими формированиями, подготовляемыми для отправки в распоряжение командования британскими войсками в Северной Африке. Я сказал, что, находясь в Индии проездом, не уполномочен знакомиться с
военными мероприятиями союзников в этой стране. Робертсон ответил, что генералу Уэйвеллу это известно, но он хочет, чтобы находящийся в Индии офицер связи союзной армии был ознакомлен с тем, что предпринимается английскими военными властями в Индии в борьбе с врагами.
На следующее утро в сопровождении офицера штаба лейтенанта О'Коннора мы на маленьком спортивном самолёте вылетели в Калькутту в Штаб зоны обороны Бенга-лии, а оттуда в Шиллонг - в Штаб зоны обороны провинции Ассам. Лейтенант О'Коннор оказался хорошим парнем. Ирландец по происхождению, он родился и вырос в Индии. Любил и хорошо знал страну, её историю и обычаи. Понимал её проблемы. Таких трезвомыслящих офицеров позже я повидал немало в английской армии в период Второй мировой войны. Он познакомил меня с достопримечательностями Калькутты.
В Штабе зоны обороны Бенгалии командующий зоной английский генерал Н. Ирвин рассказал мне о положении дел на индийско-бирманском фронте. В июне 1942 г. японские войска на всём протяжении вышли к восточным границам Индии. Генерал Ирвин сообщил, что на границе создаются две линии обороны. В Бенгази уже сформировали 6 пехотных бригад, готовят лётный состав, строят аэродромы. В Баракпоре, около Калькутты, формируется группа американских ВВС - две истребительных и семь бомбардировочных эскадрилий. Англичане рассчитывали к сезону дождей создать значительный перевес сил над японцами. С О'Коннором мы затем посетили зоны обороны Шиллонга, Бенареса, Агры и в Пенджабском Лахоре. Кстати, в Лахоре я впервые встретился с сикскими и гурскими частями, которые затем прославили себя как наиболее боеспособные части индийской армии в боях в Северной Африке и в Италии.
Африка
В Дели я вернулся за 3 дня до отъезда из Индии. Из Бомбея вышел английский крей-
сер, и мы двинулись в Кейптаун. Начался мой «африканский период» службы.
В Советском Союзе до Второй мировой войны можно редко было встретить человека, который бы побывал в Южной и Центральной Африке. Когда я готовился к поездке в Африку, то перечитал всё, что мне удалось достать об этом континенте. Но, к сожалению, всё, что было написано об этом континенте, не давало реального представления ни о его природе, ни о народах, его населяющих, условиях их жизни, национальной культуре. Моё первое африканское впечатление было ограничено Кейптауном. Меня прямо на пирсе встретил офицер штаба английских войск в Южноафриканском Союзе капитан Гвент и повёз в английскую офицерскую гостиницу, бывший «Гранд Отель», самую лучшую и самую дорогую гостиницу в городе. По дороге он сообщил мне, что я должен буду присоединиться к группе генерала Ваддингтона и с нею на автомашинах проехать в районы формирования африканского «Пионерского корпуса» в Восточной и Западной Африке. Мне нужно было без задержки вылететь в Каир, но английское командование решило по-другому. Это был приказ генерала, и об его отмене мне нужно было обратиться лично к нему. Я надеялся сделать это при первой же встрече.
А пока меня отвезли в гостиницу. Там я встретил не только офицеров английской армии, но и французских, американских, бельгийских, датских и греческих офицеров. Слух о том, что прибыл офицер связи из Советского Союза, распространился молниеносно. В столовой во время обеда меня окружила толпа офицеров. Никаких церемоний не было, люди подходили, знакомились и засыпали меня вопросами о положении на советско-германском фронте, сумеет ли Красная Армия отразить наступление немецкой армии. Равнодушных не было. Всех волновала судьба Грозного и Баку, куда за нефтью рвались гитлеровцы, многие считали, что если немцы решат проблему с горючим, Красную Армию разобьют в ближайшее время. Я, естественно, пытался убедить их, что ничего подобного не случится.
После обеда меня вызвали к генералу Ваддингтону, который размещался в этой же гостинице. Генерал тоже подробно расспрашивал меня о положении дел на фронте. Он был неплохо осведомлён о событиях на советско-германском фронте, но явно по германским сводкам. Он показал мне карту, на которой были нанесены все наступательные операции отдельных группировок немцев и отмечены датами отхода Красной Армии из всех крупных населённых пунктов. Беседа продолжалась два часа, и в заключение Ваддингтон повторил, что я должен присоединиться к его группе. Он объяснил это решение тем, что Роммель наступает в Северной Африке и английские войска уже оставили Ливию. Бои идут в Египте, под угрозой захвата находятся Александрия и Каир. Штаб английских войск на Среднем Востоке, по-видимому, в ближайшие дни будет из Каира переведён, но куда, ещё не решено, возможно, в Палестину, в Иерусалим, или в Кению, в Найроби. Поскольку неизвестно, куда можно меня направить, было решено присоединить меня к его группе, которая была занята формированием новых частей для Восьмой армии и срочной переброской их в Египет, чтобы остановить наступление итало-немецких войск. «Сегодня, - сказал Ваддингтон, - мы отсюда отправили южноафриканскую дивизию и отдельную броне-бригаду. Из жителей Восточной и Западной Африки мы формируем корпус и тоже отправим его в Египет. Завтра утром мы выедем в Преторию, а оттуда в Родезию, в г. Солсбери. Завтра перед отъездом я представлю вас офицерам моей группы».
Так началось моё первое путешествие по Африке. Назавтра утром меня разбудил Гвент и сообщил, что через час мы уже выезжаем. Большинство моих спутников, в том числе и генерал Ваддингтон, тоже впервые совершали путешествие по Африке, всем хотелось получше узнать этот континент. Путешествие действительно было необычным. Мы проехали большую часть Восточной и Центральной Африки, посетили многие заповедные места - кратер Нгоронгоро, пастбища Серенгети и степи Амбосели око-
ло Килиманджаро, заповедники в Кении и Уганде.
Из Уганды мы выехали в Конго. Там мы пересекли так называемые голубые (лунные) горы Рувензори, хорошо описанные Спексом, и в долине реки Итури познакомились с настоящими тропическими лесами -африканскими джунглями. Здесь проводники показали нам «железное дерево», в больших количествах вывозимое из Африки в Европу и Америку. Кстати, во время этой войны англичане фюзеляжи истребителей «Спитфайер» делали не из алюминия, а из «железного дерева», которое прочнее и легче алюминия. В Бельгийском Конго мы на автомашинах доехали до города Стэнливиля и дальше ехать по долине р. Конго не рискнули. Генерал Ваддингтон в сопровождении офицера бельгийской армии подполковника П. Фредерика на самолёте слетал на 3 дня в столицу Конго Леопольдвиль, где провёл переговоры о формировании из жителей Конго частей для участия в сражениях союзников против держав оси в Северной Африке. После его возвращения группа выехала обратно в г. Кампала, Уганду, а затем в Найроби. Отсюда Ваддингтон связался со штабом английских войск в Каире. Ему сообщили, что наступление итало-немецких войск в Египте остановлено, и группе было приказано срочно самолётом прибыть в Каир.
Египет
Подлетая к Египту, мы ожидали, что в Каире нас встретит прифронтовая обстановка и город будет сильно разрушен. Но в столице Египта не было никаких внешних признаков войны: шла оживлённая деловая жизнь, все учреждения нормально работали. Вечером центральные улицы были ярко освещены. Единственным признаком войны было то, что город был наводнён огромным количеством военнослужащих армий союзников, а штаб английских войск в Каире находился в районе Каср Эль-Дубава на берегу Нила. Английское посольство было похоже на хорошо укреплённую крепость. Оно было обнесено высокой стеной и проволоч-
ными заграждениями. Все здания штаба были обложены мешками с песком. Они охранялись солдатами английской части «Королевских стрелков».
За время поездки по Африке у меня сложились хорошие отношения с Ваддингто-ном. По прибытии в Каир он помог мне в определении моего статуса в штабе английских войск. С его помощью я получил доступ ко всей официальной штабной информации и право посещать все воинские учреждения и части союзников. В моё распоряжение была выделена штабная машина с шофёром, а в поездках меня продолжал сопровождать капитан Гвент. Около двух месяцев, с момента вылета из Москвы и до прибытия в Каир, я не имел возможности регулярно слушать по радио сообщения из Москвы и пользовался информацией о положении у нас на фронте из иностранных газет и радио. По указанию Ваддингтона мне в номер гостиницы установили коротковолновый радиоприёмник, и я получил возможность регулярно слушать Москву. Наладилась у меня и нормальная связь с Москвой. Я приступил к своим обязанностям - информирование командования Красной Армии о положении на фронте союзников и обстановке в странах этого театра военных действий.
После моего определения в штабе и оформления необходимых документов и допусков я стал появляться в обществе офицеров союзных армий не только в отеле и штабе, но и в других общественных местах, в том числе в спортклубе Гезира. У меня появилось много хороших знакомых, с которыми можно было свободно обмениваться мнениями о новостях на фронтах Второй мировой войны. Эти беседы с коллегами-офицерами и регулярно показываемая кинохроника помогли мне за короткое время разобраться в обстановке, что дало мне возможность обстоятельно информировать командование Красной Армии о положении на этом театре военных действий. После того, как войска Роммеля нанесли серьёзное поражение английским бронетанковым соединениям у Найтбриджа и захва-
тили Тобрук, пополнив свои запасы горючего, захваченного у англичан, немцы почти беспрепятственно двигались на Восток. Английские войска беспорядочно отступали, почти не оказывая сопротивления. 28 июня итало-немецкие войска без боя заняли бывшую ранее английскую позицию у посёлка Мерса-Матрух. В штабе для офицеров показывали немецкую кинохронику, которая демонстрировала лавину немецких танков, окрашенных в цвета пустыни, с изображением пальмы на бортах, двигавшихся на Восток. Камера показывала смятые английские артиллерийские орудия, обгоревшие машины и обломки сбитых самолётов. В английском штабе была паника. Многие считали, что для англичан уже всё потеряно, и готовились к эвакуации: жгли документы и только самые важные из них укладывали в железные ящики, чтобы взять с собой. Ждали передислокацию в Палестину или в Англо-Египетский Судан.
В это время, однако, из поступающих в штаб сведений становилось ясно, что Ром-мель, сосредоточив все свои силы на захват Тобрука, совершил серьёзную стратегическую ошибку: он дал возможность остаткам 8-й британской армии отойти и занять выгодную для обороны позицию у Эль-Ала-мейна. Три раза 96-я немецкая дивизия при поддержке итальянской пехотной дивизии «Тренто» бросалась в атаку, но все атаки фашистов были отбиты. Бои шли ожесточённые, и положение 8-й армии было чрезвычайно тяжёлым. Но 4 июля 1942 г. неожиданно для англичан Роммель прекратил своё наступление и перешёл к обороне. Его войска были до предела истощены и испытывали острую нехватку вооружения, боеприпасов и особенно горючего. С конца мая 1942 г., т.е. с начала наступления, он не получил ни одного солдата, ни одного танка, ни одного орудия. Это объяснялось, в первую очередь, ситуацией на советско-германском фронте, куда были стянуты все основные силы и военные ресурсы гитлеровской Германии.
Полученная передышка дала англичанам возможность укрепить свои позиции и
подтянуть резервы. Английское правительство в связи с военными неудачами в Северной Африке приняло решение о смене командующего 8-й армией. Вместо генерала Окинлека был назначен генерал Алек-сандер, а вместо командующего 8-й армией генерала Ричи был назначен генерал-лейтенант Монтгомери. 9 августа Окинлек, бывший главнокомандующий английскими войсками, собирался отбыть из Египта, и в его честь был приём, устроенный начальником штаба генерал-лейтенантом Артуром Смитом. Я был в числе приглашённых и там впервые услышал, что американцы и англичане приняли решение о совместных военных действиях в Африке и вместо открытия второго фронта планируют высадку совместных войск в Марокко и Алжире. 8-я армия после её соединения с высадившимися союзными войсками войдёт в 18-ю группу армий. 28 августа я встретился с генералом Ваддингтоном, который подтвердил эти сведения. В начале сентября в Египет уже прибыла американская военная миссия во главе с генералом Максвеллом, а в конце этого же месяца американцы начали в спешном порядке в 20 км на юго-восток от Каира строить большой современный аэродром. Как только аэродром был построен, начала прибывать американская авиация. Одновременно прибыло много английских и американских офицеров, в их числе сын английского премьера Уинстона Черчилля, военный журналист в чине капитана. Это был человек среднего роста, упитанный, несколько угловатый, примерно 35 лет. Конечно, он был на особом положении у английского командования. Он не скрывал своей близости к «Интеллидженс сервис» и дружил с известным английским разведчиком на Ближнем Востоке капитаном Холдеем. Его рабочий кабинет находился непосредственно в разведотделе в штабе английских войск в Каире. Его командировка в Египет была временной, так как сферой его профессиональных интересов были Балканы, и как только стало возможно, он уехал в Югославию и больше в Каире не появлялся.
По предложению Монтгомери в составе 8-й британской армии был сформирован бронетанковый корпус, для чего в Египет прибыла бронетанковая дивизия. Ваддинг-тон однажды пригласил меня поехать с ним на осмотр этой дивизии. Там я неожиданно познакомился с Монтгомери. Когда мы приехали, в дивизии шли полевые занятия и один из танковых батальонов занимался форсированием каньона, примерно трёхметровой ширины и такой же глубины. Мы у себя дома на нашем старом танке Т-26, не говоря уже о танке Т-34, такой каньон на большой скорости перескакивали без затруднений. А англичане на своём «Центурионе» сначала его срывали, условно под огнём противника, а затем осторожно спускались в него и на форсированном моторе пытались выскочить из него по крутому скату в 45 градусов, но чаще всего это не удавалось, и приходилось снова срывать спуски в каньон. В среднем на эти операции затрачивалось около двух с половиной часов.
Я знал тактико-технические данные танка «Центурион» и предложил попробовать форсировать каньон на большой скорости прыжком, но ни один танковый экипаж не согласился испробовать этот способ. Я предложил Ваддингтону продемонстрировать этот способ, но он заколебался и начал отговаривать меня рисковать. Вдруг за спиной раздался голос: «Вадди, надо попробовать!» Сразу все расступились, и в круг вошёл генерал-лейтенант в военно-полевой форме, на вид около 50 лет. Поздоровавшись с Ваддингтоном, он протянул мне руку и сказал: «Я командующий 8-й армией Монтгомери. Мне уже говорили о вас, и я знаю, что вы танкист, что вы сами хорошо водите танк и хорошо стреляете из танка. Ваше предложение мне понравилось. Давайте попробуем. Садитесь в танк командира батальон, поводите его по ровной местности на разных скоростях, а когда освоитесь, я сам сяду с вами в танк». Обращаясь к командиру батальона, приказал: «Ведите нас к вашему танку!»
Я сделал несколько кругов по полю танкодрома, на большой скорости перескочил
через учебный окоп и, подъехав к генералу Монтгомери, доложил, что готов форсировать каньон. Монтгомери попытался влезть в танк, но его отговорили, убедив, что эффективней понаблюдать за формированием со стороны. В танке занял свои места английский экипаж во главе с командиром батальона, а вместо водителя сел я.
Выведя танк на исходный рубеж, я проинструктировал экипаж, как фиксировать свое положение в танке при прыжке и особенно при ударе в момент приземления, затем на предельной скорости вывел танк на высокий край каньона, на поднятом месте я приподнял передок машины примерно на 10 градусов, нас подбросило вверх и танк перелетел каньон. Форсирование заняло около 15 минут, никто из экипажа не пострадал. На исходном рубеже нас встретили аплодисментами. Монтгомери крепко пожал мне руку, сказал: «Теперь я убедился, что вы настоящий танкист и храбрый офицер». Он попросил меня объяснить водителям танков технику форсирования, что я и сделал на нескольких занятиях. После этого случая я стал пользоваться среди английских танкистов авторитетом, а Монтгомери приглашал меня вместе с представителями всех союзных армий на занятия и учения при подготовке к наступательной операции.
Эль-Аламейн. Операция «Лайтфут»
Наступление 8-й британской армии началось 23 октября 1942 г. Перед этой армией была поставлена задача ещё до начала прибытия англо-американских военных сил начать наступление, чтобы сковать действия противника. Кодовое название этой военной операции было «Лайтфут». Перед началом выступления, выполняя инструкции моего командования, мне с группой оперативных офицеров штаба английских войск удалось выехать на фронт боевых действий. Тяжёлые бои с армией Роммеля длились до 5 ноября, британцы, наконец, сломили сопротивление итало-немецких войск под Эль-Аламейном и начали преследование отступающего противника. А 8 ноября 1942 г. в
Марокко и Алжире началась высадка англоамериканских войск. Кроме того, из французской Африки, из форта Лами, французский генерал Леклерк вёл через Сахару на соединение с британцами в Ливии французский африканский корпус. Отступая, Ром-мель пытался сохранить за собой Тунис как ключ к Средиземному морю. Основная часть 8-й армии осталась в районе Триполи, куда 3 февраля прибыли премьер-министр У. Черчилль и фельдмаршал Брук. В их честь был устроен парад войск 8-й армии, а вечером 4 февраля во дворце бывшего итальянского генерал-губернатора в Ливии, оставленном итальянцами не разграбленным, был устроен приём, на который был приглашён и я.
На этот приём я шёл в особо приподнятом настроении: мне только что сообщили из Москвы, что 18 января 1943 г. соединившиеся Ленинградский и Волховский фронты деблокировали Ленинград, что 2 февраля Донской фронт разгромил 6-ю армию Пау-люса под Сталинградом, о разгроме немцев на Северном Кавказе и наступлении Красной Армии на запад. На приёме англичане говорили только о своей победе под Эль-Аламейном. О победах Красной Армии вообще не упоминалось. Черчилль оценил английскую победу под Эль-Аламейном как поворот судьбы в войне, благодарил офицеров за ратный подвиг, который войдёт в историю. Затем выступил Монтгомери, который тоже говорил о вкладе этой победы. В заключение он заявил: «Если бы не было Эль-Аламейна, то русские не имели бы такого успеха под Сталинградом и на Северном Кавказе».
Конечно, трудные условия пустыни на этом театре военных действий нельзя сбрасывать со счетов. Мне второй раз в жизни пришлось воевать в пустыне - в первый раз довелось воевать с басмачеством в Каракумах. Здесь, после захвата Мерса-Матруха, я находился в 10-м бронетанковом корпусе, в авангарде британских войск, преследовавших противника. Офицеры, имевшие автомашины, были вынуждены бросить их и пересесть на танки или бронемашины. Дви-
гаться вперёд было неимоверно трудно: все мосты были взорваны, а дороги заминированы. Питьевой воды не хватало, стояла жуткая жара. А потом внезапно два дня был ливень, и танки застряли в песках, не могли двинуться с места. Понятно, что победа англичан под Эль-Аламейом и последующее наступление в Ливии значительно изменило обстановку для союзников в Северной Африке и на Средиземном море. Флот и авиация союзников могли теперь базироваться на порты и аэродромы в Ливии, что обеспечивало их способность эффективно поддерживать боевые действия по окончательному разгрому итало-немецких войск в Тунисе. Однако эта победа в Северной Африке не шла ни в какое сравнение с военными действиями на советско-германском фронте.
Мы на приёме стояли вместе с французским полковником Жуэном, и на слова Монтгомери о русских я засмеялся. Заметив это, к нам подошёл генерал де-Гинган и спросил, над чем мы смеёмся. Я привёл ему сведения, полученные мною из Москвы, о потерях фашистских войск на советско-германском фронте. Только под Сталинградом потери фашистских войск превысили 800 тысяч человек. И полковник Жуэн заявил, что каждому здравомыслящему человеку ясно, что судьба войны решается не в Северной Африке, и тем более не разгромом тех сил, которыми здесь располагал Роммель. «Мы ведь знаем, - сказал Жуэн, - что у него под Эль-Аламейном было всего около 80 тысяч солдат и офицеров». А генерал де-Гинган сказал: «Не обращайте внимания на Монти, его последнее время часто заносит».
Союзные войска в Северо-Западной Африке. Операция «Торч»
5 февраля 1943 г. я получил распоряжение вылететь в штаб союзных войск на Средиземном театре военных действий генерала Эйзенхауэра. Я простился с 8-й армией и на американском самолёте С-47 вылетел в Алжир. На аэродроме меня встретил офицер штаба Гарри Вейль и доставил в отель «Сент-Джордж», где размещался штаб со-
юзных войск. Вскоре меня принял начальник штаба генерал-майор Уолтер Беделл Смит. Он сказал, что ему обо мне написал генерал де-Гинган и дал мне хорошую характеристику. Затем он начал расспрашивать меня, имею ли я военное образование, на каких должностях и в каком роде войск служил и где бы я хотел продолжить службу. Я попросил направить меня на фронт во 2-й американский корпус. На это генерал мне ответил: «На фронт вы всегда успеете, я хочу, чтобы вы поработали в оперативном отделе штаба, а дальше посмотрим, как вас лучше использовать». Я поблагодарил генерала и сказал, что я в полном его распоряжении.
Штаб Эйзенхауэра на Средиземноморском театре военных действий возглавлял генерал-майор армии США Беделл Смит. Его заместителем и командующим сухопутными войсками был Гарольд Александер. Англо-американские войска высадились в Северо-Западной Африке на территории французских протекторатов - Марокко и Туниса и французской колонии Алжир в ноябре 1942 г. и с этого времени вели там военные действия. Как стало теперь известно, операция по высадке там англо-американских войск была осуществлена при незначительном противодействии некоторых поддерживавших правительство Петэна французских гарнизонов, кораблей и авиации. Но уже через три дня после высадки в Алжире произошла встреча между американскими представителями - генералом Кларком и главнокомандующим вооруженными силами правительства Виши адмиралом Ж. Дар-ланом. На встрече была достигнута договорённость о том, что французские вооружённые силы не будут оказывать сопротивления и будут соблюдать строжайший нейтралитет.
Когда я прибыл в Алжир, англо-американские войска занимали фронт протяжённостью свыше 400 км от берегов р. Седже-нан вблизи Средиземного моря на севере и до пустыни Сахара на юге. Придя в соприкосновение с войсками противника в Тунисе, союзники никаких активных военных
действий не вели, хотя, по данным разведки, у противников в Тунисе было всего 5 тысяч человек. Командование уверяло, что всё это время они накапливали силы для решительного наступления. Итало-немецкое командование использовало это, успев перебросить из Европы танковые дивизии «Герман Геринг» и «Адольф Гитлер», находившиеся там на отдыхе после тяжёлых боёв на советско-германском фронте. Теперь к началу февраля их насчитывалось уже свыше 300 тысяч человек. Поэтому Роммель бросил свежие силы на прорыв позиций союзников у прохода Фаид, без особого труда прорвав там фронт, и вышел в тылы 1-й и 34-й американских пехотных дивизий, занимавших позиции южнее французских частей на хребте Восточный Дарсаль. Разгромив в бою американские танки, немцы беспрепятственно подошли к американским позициям в Западном Дарсале. Неопытность американских командиров сказывалась здесь на каждом шагу.
Мне с группой офицеров штаба и с английским офицером связи было разрешено выехать на фронт в штаб 1-й пехотной дивизии. Прибыв в её расположение, мы с трудом разыскали остатки частей и штаб, которые, беспорядочно отступая, укрывались от немецких танков на труднодоступных горных выступах. Я лично наблюдал, как американские солдаты, плохо обученные, вели себя совсем беспомощно. Расхваленное американское противотанковое ружьё «Базука» в их руках было совершенно неэффективно против немецких танков. Преодолев американскую оборону на всю глубину, немецкие танки начали быстро продвигаться в тылах американских войск и нанесли им тяжёлое поражение. По сути дела, три дивизии (1-я, 34-я пехотные и 1-я бронедивизия) были разгромлены.
Поражение американского корпуса вызвало резкую реакцию не только в штабе Эйзенхауэра, но и у высшего военного руководства США и Англии. Для расследования положения дел начальник генштаба армии США генерал Маршалл направил в Алжир генерала Омара Брэдли. Резко обострились
отношения между командирами американских и английских подразделений. Американские командиры пытались свалить вину на англичан и утверждали, что им ни разу не оказала поддержку союзная авиация, которой командовал англичанин.
Взаимоотношения между американцами и англичанами в Северной Африке с самого начала были не совсем дружелюбными. Английские генералы и офицеры обладали гораздо большим опытом войны и смотрели свысока на ничего не понимающих в сложном искусстве ведения войны, тем более в данных климатических условиях. Американскими порядками было недовольно и высшее английское руководство армии. Особенно резко обострились взаимоотношения между англичанами и американцами после выступлений генерала Андерсона на совещании в штабе 2-го американского корпуса. Я лично слышал, как Андерсон, разбирая причины поражения американцев, обвинил их в слабой компетентности командиров американских частей и соединений, в плохой подготовке войск к боевым действиям и несоответствии американского вооружения современным требованиям войны. Особое возмущение американцев вызвало его заявление, что он не сможет в дальнейшем доверить 2-му американскому корпусу ни одной серьёзной самостоятельной операции. Генерал Брэдли немедленно доложил об этом Эйзенхауэру, который вывел 2-й корпус из подчинения командующего 1-й британской полевой армии и заменил командующего Фредендолла на генерала Джорджа Паттона, вызвав его из Рабата. Заместителем стал Брэдли.
Между тем Роммель окончательно убедился, что преимущество в военной силе на стороне англо-американских войск и положение его в Тунисе безнадёжно. Во избежание окончательного краха он стал настаивать на срочной эвакуации в Европу. Однако предложения Роммеля были отвергнуты. Гитлер и Муссолини не хотели отказываться от Туниса, последнего плацдарма в Африке. Роммеля они отправили в отпуск «по состоянию здоровья», заменив его генера-
лом Арнимом. Бои шли до начала мая 1943 г. Только тогда стало ясно, что всё управление итало-немецкими войсками было парализовано. Не располагая транспортными средствами для эвакуации и не имея возможности сопротивляться, 240-тысячная итало-немецкая армия превратилась в беспорядочную толпу и с 10 по 11 мая была полностью окружена и попала в плен.
После разгрома Роммеля было решено перебросить войска в Италию через остров Сицилию и очистить его от итало-немецких войск. Эта операция была названа «Хаски». Вместе с союзными войсками на Сицилию отправился и я. На борту флагмана «Монровия» находился командующий 7-й американской армией генерал Джордж Паттон со своим штабом. Мне Паттон не разрешил высаживаться со 2-м корпусом, а приказал находиться при его штабе на этом корабле.
Операция «Хаски» по захвату Сицилии была завершена в середине августа, она заняла у союзников 38 дней. Было подсчитано, что в плен было взято около 135 тысяч солдат противника, около 20 тысяч было убито и ранено. Союзники потеряли 15 тысяч убитыми и ранеными. Затем боевые действия переместились в Италию, куда был направлен и я. Боевые действия союзников в Северной Африке и на Сицилии не оказали влияния на снижение боевой мощи гитлеровской Германии на советско-германском фронте.
В конце войны. Снова Африка
В конце Второй мировой войны в Италии оказались тысячи советских военнопленных, вывезенных сюда во время оккупации Крыма и Кавказа. Немцы содержали их в Италии, как и в других странах Европы, в лагерях, за колючей проволокой. Англоамериканское командование при захвате немецких лагерей с советскими военнопленными на освобождаемой ими итальянской территории оставляло их в тех же лагерях и содержало под своей охраной. Бывших советских военнопленных, ранее бежавших из этих лагерей и принимавших участие в пар-
тизанских отрядах в борьбе с фашистскими войсками, союзное командование сразу же изолировало от местных партизан и также снова направляло в лагеря военнопленных, за колючую проволоку. Спецслужбы союзников сразу же начали проводить среди наших военнопленных агитацию и склонять наших людей к невозвращению на Родину.
Советское командование потребовало от союзников репатриировать всех советских людей, вывезенных немцами, на Родину. Чтобы организовать их защиту и репатриацию, в Италию прибыла специальная военная миссия во главе с генерал-майором Судаковым.
В это время, так как основные военные действия теперь переносились в восточную часть Средиземного моря, на о. Крит, Кипр и Грецию, советское командование приняло решение о моём возвращении в штаб союзных войск на Средний Восток, в Каир.
Во время войны арабские страны начали искать поддержку Советского Союза против колониальных государств - Англии и Франции. В июле-августе 1943 г. Египет, Сирия и Ливан установили с Советским Союзом дипломатические отношения, а в сентябре и между СССР и Ираком1. Английское влияние в Египте начало быстро ослабевать, и американцы всеми силами стремились расширить и укрепить своё влияние в Египте и на всём Ближнем Востоке. Помимо огромного посольства в Каире, в рамках которого действовал многочисленный аппарат военного атташе во главе с полковником Джоном Т. Дриггом, в Египте работала большая военная миссия. Её деятельность охватывала все страны Ближнего и Среднего Востока, в том числе и те страны, где ранее хозяйничали англичане. Ещё в 1943 г. в военном ведомстве США был разработан план создания американских военных баз в этом регионе. Построенный ими в начале 1943 г. военный аэродром вблизи Каира был пре-вращён в авиабазу, на которой базировалась американская бомбардировочная дивизия. С этой же целью они приступили в 1944 г. к расширению бывшего итальянского аэродрома в Ливии, недалеко от Триполи, пре-
вратив его в мощную авиабазу, на которой после войны базировались американские бомбардировщики, носители атомных бомб. В том же году американцы начали осваивать и бывшую итальянскую авиабазу в Асмаре (Эритрея).
Когда в 1944 г. я прибыл в Египет, там уже активно работала советская дипломатическая миссия во главе с посланником Николаем Васильевичем Новиковым2. В Каире также функционировало наше агентство ТАСС, возглавлявшееся известным учёным-египтологом, старшим научным сотрудником Института востоковедения АН СССР, впоследствии академиком АН СССР М.А. Коростовцевым3.
В Каире я уже действовал в составе нашей дипломатической миссии и был аккредитован при штабе британских войск на Среднем Востоке как офицер связи Советской армии. Помимо представительских функций, основное, чем мне пришлось заниматься в Египте, - это репатриацией наших бывших военнопленных и гражданских лиц, угнанных немцами с оккупированных ими территорий СССР во время войны. В Египте репатриацией наших людей занимались британские военные власти, которые не желали решать эти вопросы с нашими дипломатами, и поэтому вся эта работа была поручена мне как советскому военному представителю.
В штабе британских войск на Ближнем и Среднем Востоке всеми вопросами по репатриации советских граждан занимался 5-й отдел, возглавляемый полковником Бейли и его заместителем подполковником Торре-лем. Работать с ними было нелегко.
Начиная с июля 1944 г. по апрель 1945 г. через Египет было репатриировано в Советский Союз более 15 тысяч советских бывших военнопленных и гражданских лиц. Они прибывали в Египет на кораблях партиями и иногда застревали на длительное время в лагерях из-за отсутствия транспорта. Было несколько крупных лагерей, где содержались наши военнопленные и гражданские лица: лагерь №307 в Дженейфе, где одна группа около 2000 человек находилась в
течение 4-х месяцев, и вторая из 5000 человек - около пяти месяцев. В Суэце был лагерь № 157, в Александрии лагерь № 190 и лагерь в Порт-Саиде № 147. Несколько групп по 2-3 тысячи человек прошли транзитом через египетские порты в Иран. Мне приходилось много ездить по стране, находиться непосредственно в лагерях, подолгу общаться с нашими людьми, которые по два-три года были совершенно оторваны от происходящих в мире событий. Они ничего не знали о положении на советско-германском фронте, о ситуации в нашей стране. Необходимо было снова вернуть их к нашей действительности, к нашему образу жизни. Так как в основном это были наши военные лица, я начал возвращать их к военным порядкам, формировать из них взводы, роты, батальоны, подбирал и назначал командный состав из числа бывших командиров, вводил уставные порядки. Начала проводиться культурно-массовая работа. К этим людям возвращалось чувство востребованности, самоуважения. Но главное, такая организация дала возможность защищать интересы наших людей перед администрацией английских лагерей, где находились наши люди, и оградить их от серьёзных попыток союзников склонить наших людей к невозвращению на Родину. В лагерях работали английские офицеры, занимавшиеся вербовкой наших бывших военнопленных в разведшколы. Этим занимались капитаны Дрей, Фетс-лан и Стивенс и старший лейтенант Ска-ротт. Для вербовки они использовали белых эмигрантов, покинувших Родину во время революции. Так, например, в лагере № 190 работали супруги Карбоненко. Он - бывший министр в правительстве Керенского, работал в то время в британской фирме «Бритиш коттон бей», а его жена - в бюро по прокату английских кинофильмов в фирме «АНО». Им помогал бывший военнопленный Гуре-вич Владимир Владимирович, носивший в лагере форму английского лейтенанта и выступавший под именем Депермана. Но надо сразу отметить, что эти попытки успеха не имели. Наши люди, прошедшие ужасы фашистских лагерей, перенёсшие мучения и
издевательства, как можно скорее стремились возвратиться домой и не верили басням о том, что в Советском Союзе всех военно-
4
пленных расстреливают .
Английское командования особо тщательно подбирало офицерский состав для работы в лагерях. Примером может служить офицерский состав в лагере № 307 в Дже-нейфе, через который в Египте прошла большая часть наших бывших военнопленных. Начальником лагеря был английский подполковник Шанд Кидд, немец по происхождению из Саара. Контрразведовательной работой там занимался лейтенант Гросс, тоже немец из Южной Америки, явный расист. Непосредственно с нашими людьми вели работу лейтенант Нобель, сын известного до революции владельца нефтяных промыслов в Баку, а также лейтенанты Свэнсон и Дзуппен. Они руководили группой специально подобранных переводчиков, в основном палестинских евреев, выехавших в своё время из России и специально подготовленных для работы с нашими бывшими военнопленными. Англичанами проводилась практика арестов наших людей, например, бывшего старшину - пограничника Даиляна и бывшего старшего лейтенанта Султанова за якобы нарушения правил внутреннего распорядка. Но они были изолированы специально для проведения с ними вербовки. Во время так называемого ареста их тайно возили в Каир, где они встречались с представителями американской и английской разведки, которые пытались их завербовать. Только после моего вмешательства их освободили из-под ареста, и они вместе с другими нашими людьми были репатриированы в Советский Союз. В январе 1964 г. я получил письмо от Султанова. По возвращении в Советский Союз он закончил университет и успешно работал в Баку. Такие письма (а оно было не единственным) были настоящей наградой и радостью за спасённую человеческую судьбу.
Среди возвращавшихся на Родину было много бесстрашных, мужественных людей, которые вырвались из фашистских лагерей и сражались против фашистов в партизан-
ских отрядах имени Гарибальди в Италии, в войсках ЭЛАС в Греции, партизанских лагерях в Югославии, в рядах французского сопротивления, на островах Кипр, Крит, Родос и других. В частности, как мне рассказывали, немцами были вывезены захваченные ими участники обороны Севастополя. Помню, в ноябре 1944 г. с Крита в порт Александрию в Египте прибыл отряд из 248 человек наших военнопленных севастополь-цев, в том числе 42 офицера, с полным вооружением, включая станковые пулемёты, под командование комиссара Габрилёва. Этот отряд проявил себя при освобождении острова так, что английские власти после захвата Крита, а затем и англичане в Египте не посмели предложить этому отряду разоружиться, и с полным вооружением отправили их на Родину.
Через лагеря в Египте среди бывших военнопленных возвратилось на Родину много замечательных людей, с которыми я дружу по сей день. В частности, из Италии через Египет в составе большой группы возвратился в Советский Союз азербайджанский писатель Сулейман Велиев5. Через лагерь № 190 в Александрии был возвращён на родину из Греции грузинский кинорежиссер Гуния. Из Франции возвратился лётчик Виктор Малыгин, герой Советского Союза, попавший в плен во время налёта на Рурскую область, где был сбит. Из Франции же в январе 1945 г. прилетел в Каир под именем Игнатия Кулишера известный разведчик Радо, венгр по национальности, всю войну успешно работавший резидентном советской разведки в Швейцарии под псевдонимом «Дора». В Каире после посадки самолёта он скрылся с аэродрома и явился к англичанам, раскрыл своё настоящее имя и заявил, что не хочет возвращаться в Советский Союз. По заданию командования и при содействии советского посольства он был возвращён в Советскую военную миссию в Египте англичанами и в сопровождении офицера миссии был мною отправлен самолётом в Советский Союз. Трудно сказать, что побудило его совершить в Египте такой поступок. Но после войны он жил в Венгрии и стал из-
вестным учёным-географом, действительным членом Венгерской академии наук, директором Института географии. В Советском Союзе он опубликовал интересные воспоминания о советской разведке во время Второй мировой войны. С этими людьми я дружил, встречался и переписывался всю жизнь.
В начале 1945 г. в Египет прибыла специальная военная миссия по репатриации во главе с полковником Ставровым Михаилом Михайловичем, в составе 14 человек. Офицеры этой миссии были распределены по лагерям и непосредственно вели работу с нашими людьми, возвращавшимися на Родину. По договорённости с английским командованием все наши бывшие военнопленные и гражданские лица, подлежащие репатриации, были собраны в один лагерь «Аббасия» около Каира.
Очень торжественно была отпразднована в Египте 23 февраля годовщина Советской Армии. Наше посольство устроило приём, на котором присутствовал весь дипломатический корпус, английское и американское командование, члены египетского правительства и многие гости. Днём празднование было организовано в лагере «Абба-сия», на нём присутствовали работники нашего посольства с семьями, иностранные журналисты, почётные гости, в том числе греческий принц Пётр с принцессой Ири-ной6. Был проведён парад, а затем состоялся футбольный матч между нашими и англичанами. Во всех газетах Египта были напечатаны статьи об этом празднике. Но главное
- люди почувствовали себя частью великой страны, победившей в войне.
В начале марта 1945 г. из Египта была отправлена последняя партия наших людей. С ней убыла основная часть миссии по репатриации. В Советский Союз был отозван начальник миссии полковник Ставров. Руководство миссией было возложено на меня. Нужно было полностью завершить репатриацию оставшихся наших людей из Египта
- больных из госпиталей, а также прибывших одиночек из Италии, Греции и других стран Средиземноморья.
Ещё в апреле 1945 г. нам стало известно, что с Украины через Румынию с помощью Международного Красного Креста были вывезены из детских домов большие группы советских детей в Палестину. По договорённости с английским командованием мы с майором Сёминым выехали туда. По прибытии в Иерусалим нас принял в своей резиденции генерал-губернатор Палестины фельдмаршал Горт. Мы доложили, что, по имеющимся у нас данным, из СССР была вывезена в Палестину большая группа советских детей, и обратились с просьбой оказать нам содействие в возвращении их на Родину. Горт не отрицал, что в Палестину были вывезены наши дети, и обещал оказать нам своё содействие. Он также сказал, что дети в основном были распределены по ки-буцам. Однако английские и особенно палестинские власти всё сделали, чтобы не дать возможности выявить и репатриировать советских детей в СССР. Нас возили по кибу-цам, но всюду уверяли, что о советских детях и не слышали. Пока в одном из кибуцев ко мне не подбежала девочка лет 14 и не спросила «Дядя, вы русский офицер?». Она рассказала, что родилась в Одессе, её отец был командиром Красной Армии и жив ли он, она не знает. Мать погибла при бомбёжке в Одессе, её поместили в детский сад, затем, когда город заняли румыны, её с другими детьми привезли в Палестину. С ней в кибуце находились ещё четыре девочки и два мальчика. Всего было выявлено 178 детей. Кроме этого к нам обратились 87 человек взрослых евреев из Польши, которые отстали от польского корпуса Андерса и изъявили желание возвратиться в Советский Союз. Список был нами представлен английским властям для разрешения на репатриацию. Однако английские власти всячески затягивали решение о репатриации детей и взрослых и, в конце концов, ни один ребёнок, не говоря уже о взрослых, из Палестины не был возвращён в Советский Союз.
Конец войны дал мне право обратиться к моему командованию с просьбой о возращении домой. За три года я объездил почти целый континент, познакомился со многими
очень разными людьми, выполнил возложенные на меня обязанности, решил поставленные передо мной задачи. Я возвращался домой уже после Парада победы, увидев его в кинохронике в Советском посольстве в Каире. И только с большим опозданием узнал из газет, как был отпразднован 9 мая 1945 г. День Победы в Москве. Я ехал домой, уже зная, что моя семья жива и здорова. Жена, военврач, прошедшая всю войну, и дочка с бабушкой, вернувшиеся из эвакуации, ждут меня дома. Это счастье.
Примечания
1 Неточность. Сирия и Ливан установили ди-потношения с СССР в июле 1944 г., Ирак - в сентябре 1944 г.
2 Н.В. Новиков возглавлял советскую дипломатическую миссию в Каире с ноября 1943 по сентябрь 1944 г. Он - автор книги «Пути и перепутья дипломата» (М., 1976), в которой рассказывает о пребывании в странах Ближнего Востока.
3 Порученная Михаилу Александровичу Ко-ростовцеву миссия не сводилась к корреспондентской работе. По его инициативе был открыт в Каире и действовал с 1944 по 1946 г. Центр египтологических исследований. В Египте он большое внимание уделял научной работе, заботился о контактах с зарубежными учёными, был организатором своего рода представительства советской академической науки в Ближневосточном регионе. В частности, благодаря его усилиям в феврале 1945 г. на повестку дня встала организация общества, поддерживающего связи между СССР и Египтом. М.А. Коростов-цев и мой отец много общались в то время и помогали друг другу. Их дружба сохранилась затем на всю жизнь.
4 О репатриации бывших советских военнопленных через Египет см.: Беляков В.В. Из Европы в Европу - через Африку. Египет - перевалочная база репатриации бывших советских военнопленных (1944-1945 гг.) // Восточный архив, № 11-12, 2004. С. 121-125; он же. Транзит через Африку // Родина, № 6, 2013. С. 112-116.
5 Сулейман Велиев (1916-1996)- один из крупнейших азербайджанских прозаиков, писавших на военные темы. С 1939 года - член Союза писателей Азербайджана, заслуженный работник культуры Азербайджанской ССР (04.01.1977), ветеран труда (1981), заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР. В начале войны С. Велиев служил в 416-й азербайджанской дивизии. В августе 1941 г. его дивизия была отправлена в Иран, а затем была передислоцирована на Кавказ, на арену боевых действий. 8 мая 1942 г. в одном из боёв он получил контузию и попал в немецкий плен, был отправлен в город Триест, расположенный на границе Италии и Словении, на один из оборонных заводов. Весной 1944 г. С. Велиев убежал из плена и присоединился к партизанам. В его партизанском отряде рядом с ним сражались такие известные герои войны, как Мехди Гусейнзаде, Мирдамет Сеидов и многие другие. В том же 1944 г. Италия была освобождена от фашизма американскими войсками. На тот момент С. Велиев успел уже побывать в Австрии, Франции, Югославии. С приходом союзников им предлагалось вернуться на родину. Таким образом, в конце войны Сулейман Велиев оказался среди репатриантов, которых возвращали из Италии в Советский Союз через Египет. Он оставил много интересных воспоминаний о быте репатриантов. В настоящее время они являются чуть ли не единственным источником по быту и жизни репатриантов в Египте до их возвращения в Советский Союз. Не раз С. Велиев с симпатией упоминает и о моём отце. См.: Велиев, Сулейман. Путь на Родину. Воспоминания // Велиев С. Жемчужный дождь. М., 1963.
6 О принцессе Ирине, дочери русских эмигрантов, и её муже см.: Новиков Н.В. Принцесса Ирина и принц Пётр // Новиков Н.В. Пути и перепутья дипломата. С. 89-105.
