CC BY
36
Е.Л. Валева
(Институт славяноведения РАН, Москва) Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
Abstract:
Valeva E. L. A Club of Supporters of Glasnost and Perestroika in Bulgaria.
Before November 1989, the opposition to the Bulgarian Communist regime did not have any political influence. Nevertheless, despite the short term of their activity, Bulgarian dissidents managed to prepare the society to changes, showing that the fight for democracy and human rights goes on even in Bulgaria. When the Club of Supporters of Glasnost and Perestroika was created, it marked a new period of division within the Bulgarian society. Before 1988, all dissidence was passive or individual. The creation of the Club meant the birth of a group that openly criticized the Communist regime. Indeed, the ideas of the Club became a real political alternative to the Bulgarian Communist Party. Ключевые слова: история Болгарии, диссидентство, оппозиция, права человека, Болгарская коммунистическая партия, Т. Живков, Ж. Желев.
Болгарские исследователи диссидентского движения, констатируя отставание болгарского диссидентства от политической оппозиции в других странах Восточного блока, полагают, что специфика Болгарии состоит в большей приспособляемости общества к советской системе, а также, возможно, в способности болгар выживать в любых условиях1. Во всяком случае, до начала перемен в СССР, начатых М.С. Горбачевым, в Болгарии отсутствовало организованное сопротивление властям. История болгарского диссидентства начинается вслед за советской «перестройкой» и некоторой либерализацией живковского режима, начатой «сверху». Речь идет о так наз. «июльской концепции», принятой на пленуме ЦК БКП в июле 1987 г. и ориентированной на ограниченный плюрализм в экономике и политике. В частности, в ней предусматривалась возможность создания объединений, клубов, движений и т.д. Эти установки, наряду с новыми взглядами на роль компартии (ее отход от управления обществом в качестве высшего эшелона), создали ту основу, на которой в последующие месяцы началось образование неформальных (то есть существующих вне официальных структур) объединений и организаций.
Среди таких несанкционированных властями объединений особое место занимает Клуб в поддержку гласности и перестройки, считающийся первой политической диссидентской организацией в Болгарии, открыто ставившей наболевшие вопросы и призывавшей общество включиться в их обсуждение2. Его учредительное собрание прошло 3 ноября 1988 г. в Софийском университете, утвердившемся к этому времени как центр свободомыслия. Среди учредителей и активистов Клуба были виднейшие
20
Е.Л. Валева
болгарские интеллектуалы, причем как члены БКП (профессор К. Василев, поэт Хр. Радевски), так и беспартийные, уже давно зарекомендовавшие себя оппонентами коммунистического режима, последовательно отстаивавшие свои эстетические, научные и гражданские ценности, - Б. Димитрова, Ж. Желев, Р. Ралин. Председателем был избран социолог П. Симеонов.
Собравшиеся приняли Программную декларацию и список из 81 учредителей. Программная декларация звучала достаточно амбициозно -она ставила задачу наметить основные социальные проблемы и искать пути их решения (при этом в ней не было ни слова против режима). С этой целью Клуб создал 6 секций: 1. Экономическая ситуация (то есть необходимость реформ); 2. Права человека и гражданские свободы; 3. Демографические проблемы (имелись в виду преимущественно проблемы турецкого меньшинства в Болгарии); 4. Экология; 5. Проблемы болгарской культуры; 6. Нерешенные проблемы болгарской истории. Фактически Клуб подготовил почву для общественного противостояния режиму Живкова, который открыто назывался помехой на пути демократизации.
С целью защиты Клуба от репрессий со стороны властей в его руководство было включено много авторитетных фигур, академиков и профессоров, а также так называемых «активных борцов против капитализма и фашизма»3. Позже Ж. Желев (ставший в 1990 г. президентом Болгарии) признавал, что «активные борцы» были выведены на передовую вполне сознательно: «...Я хотел, чтобы мы создали оппозиционную организацию, с которой режим не мог бы справиться и которая стала бы прикрытием для других организаций... Для этого была необходима широкая политическая спина „активных борцов", против которых режим не имел ни морального, ни политического права
4 г\
действовать» . О стремлении подстраховаться и предотвратить возможные репрессии свидетельствует и Программная декларация Клуба, в которой подчеркивалось, что он будет работать в рамках Конституции НРБ и при полной поддержке решений Июльского пленума ЦК БКП 1987 г. Поскольку Клуб (учтя горький опыт запрещенного Общественного комитета экологической защиты г. Русе) умышленно отказался от официальной регистрации через суд, то на этом основании объявлялось, что он не может быть закрыт или распущен никакой инстанцией, а только своими основателями5.
Исследовательница Д. Лаверн не без основания пишет, что «благодаря участию Желю Желева и других личностей, действовавших в болгарской политике после 1989 г., таких, как будущий вице-президент Блага
Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
21
Димитрова, „Клуб" символизирует болгарское диссидентство, но также и основную его слабость - тесную связь с коммунистической партией»6. Поэтому Клуб выступал не против социализма, а за его реформирование, то есть демократизацию и гуманизацию в духе гласности и перестройки. Его риторика основывалась на передовой роли болгарских интеллектуалов, которые, по примеру своих центрально-европейских коллег, представляли себя как социальную группу избранных лиц, носителей политической и моральной миссии. Таким образом, Клуб фактически являлся чисто интеллигентской закрытой организацией, хотя в Программной декларации объявлял себя открытым для всех гражданских структур. Тем не менее, основной причиной популярности Клуба среди населения было именно то, что его возглавляли известные и уважаемые в стране интеллектуалы, которые еще раньше заслужили общественное доверие и авторитет. А. Каракачанов свидетельствовал: «Плохо было то, что Клуб как-то закапсулировался, получалось, что он только для интеллектуалов, притом избранных. Иной вопрос, что он больше всего сделал самой своей позицией, его голос слышался сильнее всех». Похожее мнение о Клубе высказала его активистка К. Червенкова: «... Деятельность сводилась к еженедельным очень долгим заседаниям, на которых обсуждались разные проекты деклараций, обращений, анализов и.т.п. Бесконечная говорильня. Но так или иначе, все, что появлялось как документ Клуба, ужасно беспокоило
7
власть» .
Болгарское партийно-политическое руководство было явно сбито с толку и не знало, как реагировать на новую неформальную организацию. Содержавшиеся в Программной декларации ссылки на Конституцию НРБ и Июльскую концепцию представляли собой формальное препятствие для запрещения организации как нарушающей закон. Партийные документы, в которых анализируется сам факт создания Клуба и его деятельность, демонстрируют беспомощность и озлобление властей. Так, в справке Софийского комитета БКП от 28 февраля 1988 г. говорилось, что позиция Клуба находится «в грубом противоречии с партийным пониманием социалистического плюрализма», что в ходе проводимой партией перестройки нашлись люди, «превратно понимающие созданные условия для демократизации нашего общества..., стремящиеся занять позиции в обществе, руководствуясь своими личными корыстными интересами»8. В духе пропаганды времен «холодной войны» подчеркивалось, что Клуб «быстро нашел горячую и всестороннюю поддержку западных средств массовой информации, вражеской эмиграции, за которой стоят подрывные империалистические центры», поэтому «партийные органы и организации приняли практические меры для нейтрализации его дальнейшей
22
Е.Л. Валева
деятельности»9. Как оказалось, эти меры были крайне неэффективными и властям не удалось задушить Клуб в поддержку гласности и перестройки еще в зародыше, как это было сделано с Русенским комитетом.
В докладе начальника Шестого управления Госбезопасности10 А. Мусакова от 23 декабря 1988 г. делался вывод о продолжающейся демонстративной непримиримости инициаторов и организаторов Клуба, несмотря на принятые меры и официальные предупреждения. Проводя параллели с центрально-европейскими диссидентскими движениями, Мусаков предупреждал: «Учитывая широко разрекламированную поддержку западных подрывных центров и опыт отдельных акций в других социалистических странах, можно ожидать обособления в будущем части интеллигенции в альтернативное движение или организацию с целью дискредитации партийного и государственного руководства и проводимой им линии на перестройку, подобно «Хартии 77» в ЧССР, «КОС-КОР» в Польше и т.д.»11.
Исследователь болгарского диссидентства И. Баева полагает, что создание Клуба в поддержку гласности и перестройки знаменует собой новый этап в разделении болгарского общества накануне переходного периода. Если до 1988 г. можно было говорить лишь о молчаливом, пассивном или индивидуальном несогласии с властями, то с возникновением Клуба оформилась группа открытых критиков режима, обособившаяся от бездеятельного большинства12.
Важно отметить, что в Клубе, точнее, среди его актива имелись серьезные различия и противоречия. Их можно охарактеризовать как оппозицию «старые/молодые» (определение Д. Луджева - основной фигуры в направлении «молодых») или «романтики/ прагматики» (определение Е. Ивановой). Самые серьезные разногласия существовали по вопросу, должен ли Клуб развиваться как оппозиционная политическая организация, за что больше всех ратовал Ж. Желев, или он должен оставаться «дискуссионным» с элитарным интеллигентским составом и характером (как считали Б. Димитрова, К. Червенкова, И. Панова, Ч. Кюранов, Н. Василев). С этих позиций большинство в Правлении выступало против «массовизации» Клуба, приема туда студентов и рабочих, на чем настаивали Ж. Желев, Е. Иванова, Д. Луджев. Последние «дружелюбно» относились к резко антикоммунистическому Независимому обществу в защиту прав человека (НОЗПЧ), члены которого (в основном бывшие политзаключенные) заслуживали, по мнению Желева, уважения «как несправедливо пострадавшие и выступавшие вперед, без оружия, рискуя жизнью, здоровьем и имуществом». Большинство же руководства Клуба были против совместных действий и даже контактов с членами НОЗПЧ, поскольку
Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
23
считали его членов «экстремистами», а их деятельность - политической. Член Независимого общества К. Тренчев свидетельствует: «Наши отношения с Клубом за гласность и перестройку и с «Экогласностью» были весьма прохладными, с их стороны проявлялось недоверие, поскольку мы были очень разнородными, мы были антикоммунистами, а они соглашателями... В целом, в их действиях присутствовал страх перед конфронтацией с режимом, в то время как нам уже нечего было терять. У них же присутствовали элементы соглашательства, что не означает, что все люди там были инфильтрированы, но наша радикальность им явно не
13
нравилась» .
В Клубе прослеживались две тенденции: более старые, коммунисты, предпочитавшие конспирацию и нелегальность, и более молодые, в основном беспартийные, которые говорили и действовали открыто, публично. Однако более существенными, подчеркивает Д. Луджев, были некоторые принципиальные различия. Большинство в Клубе - коммунисты -протестовали против режима Живкова и призывали к реформированию компартии. Меньшинство, группа вокруг Желева, считали, что социализм скомпрометирован как система и что необходимы перемены в направлении современного капитализма. Со временем, когда бурное развитие процессов в Польше, Венгрии и СССР весной 1989 г. стало предвестником серьезных перемен, «различия в Клубе начали проявляться более отчетливо и стали превращаться в препятствие для перехода к политическим акциям протеста и к проявлению Клуба в качестве политической оппозиции» 14.
Довольно быстро в Клубе оформилось «радикальное крыло» (Д. Луджев, Е. Иванова, Г. Величков, А. Желязкова и др.), где не было коммунистов. Оно выступало не за «перестройку», а за радикальные перемены, за ликвидацию монополии компартии. Речь идет о направлении, которое официально называлось «Историческая секция Клуба», но наряду с выявлением «белых пятен» в истории пыталось создавать альтернативные программы, разрабатывать новые экономические и юридические стратегии, вносить уточнения в законодательство. Уже на этом этапе в данном направлении были созданы экспертные группы из числа экономистов и юристов, что дало основание исследовательнице Д. Лаверн усматривать в программах секций Клуба эмбрионы рабочей программы будущих болгарских think-tanks, «мозговых трестов», «невидимой рукой» направлявших трансформационные процессы в Болгарии15. «Историческая секция» полагала, что Клуб должен не только реагировать на действия властей, но и выступать против государственной политики со своими собственными, альтернативными предложениями. (Многие положения будущей программы оппозиционного Союза демократических сил были
24
Е.Л. Валева
разработаны еще на том раннем этапе именно этой немногочисленной группой.) Руководство Клуба отказалось даже обсуждать эти предложения -пожилым революционерам-романтикам интереснее была романтика нелегальных встреч, чем высказанные вслух прагматичные предложения молодых экспертов16.
Как и другие диссидентские организации, Клуб искал поддержки у международных организаций и западных СМИ с целью укрепления своей легитимности внутри страны, а также защиты от репрессий со стороны властей. К тому же иностранные радиостанции были основным средством общения с населением. «У нас не было доступа ни к одному из отечественных СМИ, - отмечал Й. Василев. - Все документы, которые мы направляли в БТА, на радио, телевидение и в редакции, оставались не обнародованными»17. В одном из своих докладов уже упоминавшийся генерал Мусаков подчеркивал, что «Клуб все более принимает характер формирования, которое через западные средства массовой информации, устную и письменную пропаганду «самиздатовским» способом стремится дискредитировать партийное и государственное руководство и посеять недоверие к его решениям и действиям в кругах общественности»18. Мусаков процитировал высказывание члена Клуба Д. Кюранова относительно тактики организации в связи «внешней помощью»: согласно Кюранову, «клуб является политической, а не бюрократической организацией, которая вольна выбирать сама (а не по согласованию с правительством) своих политических друзей и сотрудников (он имел в виду иностранные радиостанции)»19. А референт посольства СССР в Болгарии в своей информации «об использовании неформальных организаций в подрывной деятельности западных пропагандистских центров против НРБ» отмечал, что Комитет радио «Свобода» назвал Клуб «реальной альтернативой нынешнему режиму в Болгарии»20.
Первой внешней легитимацией болгарского диссидентства стал нашумевший «рабочий завтрак» с французским президентом Ф. Миттераном в январе 1989 г. во время его визита в Болгарию (такие встречи он проводил с инакомыслящими в Советском Союзе и других соцстранах, которые посещал). Миттеран согласился посетить Болгарию лишь при условии, что ему будут организованы две встречи с «неформалами»: в Софии - с представителями Клуба, в Пловдиве - с представителями НОЗПЧ. Болгарские власти отступили, но до известного предела: помешали встрече с лидером НОЗПЧ И. Миневым и другими его представителями и добились права определить половину из приглашенных во французское посольство. В итоге на завтраке присутствовали 12 болгарских интеллектуалов, среди которых были как члены Клуба (Б. Димитрова, Ж. Желев, Р. Ралин, А.
Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
25
Шелудко, К. Червенкова и Н. Василев), так и «независимые интеллектуалы», не имевшие ничего общего с неформальными движениями. По сведениям Шестого управления, высказанные болгарами во время завтрака мнения на происходящее у них на родине варьировались от резко критических до умеренных21 . Независимо от этого, значение беседы с французским президентом заключалось прежде всего в международном и внутриполитическом признании Клуба как важнейшей диссидентской организации в Болгарии. С этого момента болгарские власти не могли себе позволить уничтожить Клуб без неприятных для себя последствий. Встреча на таком высоком уровне показала как самим диссидентам, так и властям, что международное сообщество заметило оппонентов режима и признала их легитимными представителями Болгарии на международной арене. Деятельность болгарских инакомыслящих привлекала к себе все большее внимание западных СМИ, что делало разгром неформальных организаций гораздо более трудным, почти невозможным. Особенно много материалов о болгарских диссидентах появилось во французской печати после визита в Болгарию Миттерана (газеты «Фигаро», «Котидьен де Пари», «Либерасьон» и др.)22.
Одной из первых массовых кампаний Клуба стал сбор подписей под открытым письмом против вынесения приговора и тюремного заключения чешского драматурга-диссидента Вацлава Гавела в январе 1989 г. Письмо и фамилии 102 подписавших его представителей болгарской интеллигенции были зачитаны Б. Димитровой по радио «Свободная Европа» и «Дойче велле». Эта акция болгарских диссидентов получила признание в Европе, поскольку, как выяснилось впоследствии, она оказалась первой и самой массовой в социалистической стране. Даже в Чехословакии подписка в защиту Гавела началась не сразу, а с некоторым запозданием23.
Таким образом, деятельность Клуба получила широкий отзвук в обществе и во многом подготовила почву для противостояния Т. Живкову, который уже открыто назывался основным препятствием на пути демократизации страны. Встреченный властями в штыки, Клуб подвергся серьезному давлению с целью его ликвидации - утомительным беседам в самых высоких инстанциях, угрозам, подслушиванию, слежке, обыскам. При ЦК БКП была создана специальная «группа действий в нестандартных ситуациях в обществе», которая разрабатывала линию и тактику работы политических и административных органов по овладению положением.
Особенно власти беспокоило то, что интеллектуалы из Клуба могут объединиться с антикоммунистами из НОЗПЧ (хотя на самом деле руководство Клуба долгое время проявляло нежелание организовывать совместные с ними акции). В конце декабря 1988 г. в ЦК БКП и Софийском
26
Е.Л. Валева
горкоме партии обсуждалась информация служб госбезопасности о контактах Э. Генова и И. Минева с Клубом. Секретариат ЦК БКП и Шестое управление Госбезопасности наметили меры против Клуба: прокуратура, Комиссия в защиту общественных интересов и прав граждан в Народном Собрании и созданный властями Комитет по правам человека должны были потребовать роспуска Клуба по причине его неправомочного учреждения; разрабатывались мероприятия по разъединению, изолированию, компрометации руководства Клуба; создавались официальные дискуссионные клубы, которым надлежало перехватить инициативу; создавались социально-бытовые и другие трудности для наиболее непримиримых членов Клуба с целью ограничения их активности; расширение агентурных позиций в окружении активистов для воздействия на них.
Власти были вынуждены фактически расписаться в своем бессилии и безрезультатности попыток задушить Клуб еще в зародыше. В МВД был даже подготовлен документ - «Соображения по поводу причин недостаточной эффективности принятых мер в отношении Клуба и о будущей работе с этой «независимой» структурой»24. В нем признавалось, что первоначально Клубу была дана поспешная, недостаточно глубокая и несколько эмоциональная оценка, что он ошибочно был квалифицирован как «явно враждебная структура, которая должна быть ликвидирована». Не было учтено, отмечалось в документе, что Клуб возник вследствие процессов, происходивших среди части интеллигенции, и стал выразителем ее настроений (в прежних же оценках утверждалось, что Клуб их насаждает и провоцирует). Признав, что «вся деятельность активистов Клуба. хотя бы формально подчиняется и находится в соответствии с партийной политикой и законами страны, что, в свою очередь, делает невозможным применение по отношению к ним более серьезных санкций и сводит на нет принятые до сих пор меры», силовые структуры предлагали внести определенные коррективы в прежние методы работы25. Прежде всего, ставился вопрос о строго дифференцированном подходе к активистам, среди которых выделяли экстремистов, настаивавших на непримиримой конфронтации с партийными и государственными органами (Ж. Желев, Е. Иванова и др.), более «умеренных», центристов (Б. Димитрова, Н. Василев, И. Панова и др.), исполняющих роль «советников», но при этом «остающихся в тени» (Ч. Кюранов), и членов с низкой активностью (Д. Овадия, К.Василев, Хр. Радевски). Предлагалось также значительно сократить (и применять лишь в крайнем случае) открытые меры, партийные и административные санкции. С целью заставить Клуб отказаться от конфронтации с властями предлагалось, чтобы партийные и
Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
27
административные руководители всех звеньев «постепенно и внимательно шли на диалог (неофициальный) с активистами Клуба (без экстремистов)». Все эти соображения направлялись для конкретизации в высшую инстанцию - ЦК БКП.
Клуб в защиту гласности и перестройки, остро реагировавший на все, что происходило в зарождавшемся оппозиционном движении, стремился стать объединительным центром уже существовавших и новых диссидентских организаций. В «Декларации об отношении к остальным неформальным объединениям в стране» (март 1989 г.) заявлялось, что Клуб морально поддерживал и будет поддерживать в дальнейшем все неформальные организации, преследующие легальные цели легальными средствами26. В сентябре состоялась встреча представителей Клуба, профсоюза «Подкрепа», «Экогласности», Союза репрессированных, Независимого общества в защиту прав человека, что говорит о том, что болгарские диссиденты уже осознавали необходимость совместных действий. В начале ноября 1989 г. на собрании Клуба Ж. Желев открыто выдвинул идею объединения всех неформальных структур в общий фронт борьбы за демократию27.
В мае 1989 г. в интервью «Свободной Европе» Ж. Желев обнародовал «Декларацию об основных принципах гласности и перестройки в Народной Республике Болгарии», содержавшую конкретные требования законодательных и политических перемен -правового государства, политического плюрализма, свободы слова и информации, свободы объединений, равноправия национальных меньшинств28. Несмотря на проведенные госбезопасностью обыски и аресты активистов Клуба, собиравших подписи под декларацией (ее подписал 131 человек), 12 мая она была передана в парламент страны. Д. Луджев оценивает эти действия как «первую успешную политическую акцию Клуба, которой проявила себя группа сторонников его преобразования в политическую оппозицию». Тем не менее, он вынужден был констатировать: «Несмотря на заметное брожение умов и более явные оппозиционные настроения среди части столичной интеллигенции, едва ли кто-нибудь мог бы утверждать, что весной 1989 г. в болгарском обществе, даже в Софии, имелось сильно выраженное критическое отношение к режиму, какая-то более определенная ментальная и психическая готовность к переменам, как в Варшаве, Будапеште и, в некоторой степени, в Праге и Москве» 29.
Предстоявшая в конце мая 1989 г. в Париже Конференция по правам человека стран-членов СБСЕ активизировала деятельность правозащитных организаций. Они стояли у истоков так наз. «майских событий» 1989 г.,
28
Е.Л. Валева
выразившихся в голодовках протеста, демонстрациях, митингах и ставших кульминацией борьбы турецкого населения в Болгарии за демократию и права человека. Демонстрации привели к столкновениям с силами внутренних войск, имелись убитые и раненые с обеих сторон. В ответ на протесты власти фактически спровоцировали массовое переселение мусульман в Турцию летом 1989 г. (около 360 000 чел.), вошедшее в историю под эвфемизмом «Большая экскурсия».
Действия властей вызвали возмущение и протесты болгарских диссидентов, прежде всего членов Независимого общества в защиту прав человека и Клуба в поддержку гласности и перестройки. Отношение к турецкому вопросу превратилось, по словам К. Тренчева, в ключевой вопрос легитимации диссидентов, правозащитников и их организаций. Это стало настоящим политическим кризисом, с которым столкнулись болгарские инакомыслящие. Их позиция по этому вопросу привела к окончательному их разделению на критиков - реформаторов режима и диссидентов -политических оппозиционеров30. Болгарская оппозиция (но не общество) в целом симпатизировала борьбе турецкого меньшинства за свои права и поддерживала его требования. Член Клуба историк А. Желязкова писала: «Как специалисту, мне было совершенно ясно, что в Болгарии совершается преступление по отношению к туркам и болгарам-мусульманам, и моим основным мотивом включиться в неформальные движения стало найти единомышленников, чтобы защищать их права»31. После «майских событий» по инициативе активистов Клуба группа граждан направила в Народное Собрание декларацию, в которой требовалось: «Признать право вернуть свои имена тем болгарским гражданам, которые этого желают. Освободить всех, кто был задержан или осужден за борьбу в защиту этнической самобытности и преемственности в культуре. Прекратить насильственное изгнание из страны болгарских граждан»32.
В то же время организованные Отечественным фронтом в конце мая -начале июня 1989 г. откровенно националистические демонстрации и митинги во многом способствовали усилению враждебного отношения к туркам со стороны большей части болгарского населения. Наряду с лозунгами «Болгария - для болгар!» на митинге в Софии был развернут и лозунг «Долой Софийский клуб и его демагогические тезисы о гласности и демократии!»33. Ораторы из числа партийных функционеров клеймили членов Клуба как «родоотступников» и «предателей».
В сентябре состоялась встреча представителей Клуба, профсоюза «Подкрепа», «Экогласности», Союза репрессированных, Независимого общества в защиту прав человека, что говорит о том, что болгарские диссиденты уже осознавали необходимость совместных действий. В начале
Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
29
ноября 1989 г. на собрании Клуба Ж. Желев открыто выдвинул идею объединения всех неформальных структур в общий фронт борьбы за
34
демократию .
1-2 декабря Клуб в поддержку гласности и перестройки провел общее собрание уже в новых условиях. В докладе его неформального лидера Ж. Желева впервые открыто говорилось о чисто политическом характере этой организации и о его будущем в качестве «политического движения болгарской интеллигенции за демократию и демократическую перестройку современной Болгарии». В принятой резолюции четко просматривалась амбиция Клуба разработать общую программу для всех диссидентских организаций, которые уже вели конкретные переговоры об объединении35. Фактически, идеи Клуба превратились в реальную политическую альтернативу БКП.
Во время проходившего с 16 октября по 3 ноября 1989 г. в Софии международного Экофорума в одном из столичных кинотеатров был сделан доклад на тему «Экология и демократия». В нем охрана окружающей среды трактовалась очень широко, с акцентом на «социальное загрязнение» - создание «паразитических прослоек», номенклатуры и т.п. 26 октября неформалы организовали в центре Софии сбор подписей против сооружения гидрокомплексов «Рила» и «Места», грозивших нанести непоправимый вред природе, и были избиты милицией перед глазами иностранных журналистов. После поднявшейся волны протеста как внутри страны, так и за рубежом власти были вынуждены разрешить публичное шествие для передачи в парламент петиции против упомянутого правительственного проекта, собравшей 11,5 тыс. подписей. 3 ноября 1989 г. состоялась первая за 45 лет существования социализма независимая демонстрация, участники которой (около 4 тыс. чел.) впервые скандировали слова «Демократия» и «Гласность»36. Буквально через неделю, 10 ноября, Живков был отстранен от власти на пленуме ЦК БКП частью партийной номенклатуры, надеявшейся укрепить позиции компартии и свои личные, воспользовавшись славой реформаторов.
Хотя коренные перемены в болгарском обществе наступили без непосредственного участия оппозиции, заслугой диссидентских организаций является то, что за недолгий (фактически полтора года) период своей деятельности они сумели подготовить общество к переменам, показали всему миру, что и в Болгарии ведется борьба за демократию и права человека. Поэтому нельзя не согласиться с выводом исследовательницы К. Байчинской: «...влияние диссидента на социалистического, коллективного человека было не столько политическим, сколько психологическим.. Диссидент освободил людей от страха,
30
Е.Л. Валева
укрепил их желание сорвать маску и встать на путь индивидуализации, личной ответственности...Так, коммунист-реформатор разрешил гласность, но именно диссидент был человеком, который ее подготовил»37.
Примечания
1 http://212.39.92.39/e/prosveta/istoria_11/62.html
2 Надо, правда, отметить, что самые первые организации инакомыслящих появились в Болгарии еще в начале 1988 г.; они были ориентированы на защиту прав человека и религиозных прав. Однако их влияние было крайне невелико, поскольку они находились в провинции и в них участвовали люди, неизвестные широкой общественности. Подробнее см.: Валева Е.Л. Инакомыслие и оппозиция в Болгарии в 1980-е годы // Славяноведение. 2012. № 5.
3 Привилегированная прослойка в болгарском обществе, аналогичная «старым большевикам» в СССР.
4 Цит. по: Иванова Е. Българското дисидентство. 1988-1989. Част 1. София, 1997. С. 59.
5 Шесто управление срещу неформалните организации в България 1988-1989 г. София, 1999. С. 170.
6 Лаверн Д. Експертите на прехода. Българските think-tanks и глобалните мрежи за влияние. София, 2010. С. 195.
7 См.: ИвановаЕ. Българското диссидентство. С.84-85.
8 Шесто управление срещу неформалните организации в България. С. 116-117.
9 Там же. С. 119-120.
10 Шестое управление Комитета госбезопасности в составе МВД Болгарии было создано в 1968 г. с целью раскрывать и предотвращать попытки антигосударственных и антипартийных проявлений в среде интеллигенции и партийной элиты. - См.: Иванов Д. Шести отдел. София, 2004. С. 46-48.
11 Там же. С. 79.
12 См.: Баева И. Създаване на Клуба за подкрепа на гласността и преустройството и ролята му за началото на прехода - 1988-1989 г. // Известия на държавните архиви. Т.87. София, 2004. С. 3-32.
13 Цит. по: Иванова Е. Българското диссидентство. С.137.
14 Луджев Д. Революцията в България 1989-1991. Книга 1. «Нежната» 1989-а и нейното време. София, 2008. С.100.
15 Лаверн Д. Експертите на прехода. С. 198.
16 Иванова Е. Българското диссидентство. С. 11 -12.
17 Там же. С. 87.
18 Шесто управление срещу неформалните организации в България. С. 174.
19 Там же. С.126.
20 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 74. Оп. 71. Д. 8. Папка 99. Л. 30.
Клуб в поддержку гласности и перестройки в Болгарии
31
21 Шесто управление срещу неформалните организации в България. С. 164-167.
22 http://bg.wordpress.com/tag.
23 Там же. С. 184-188.
24 Там же. С.246-254.
25 Там же. С.250.
26 См.: ИвановаЕ. Българското диссидентство. С. 152-153.
27 Симеонов П. Голямата промяна. 10. XI. 1989 - 10.VI.1990. Опит за документ. София, 1996. С. 626.
28 http://www.omda.bg/arhiv/dokumenti_politicheski/Deklaratsiata_090589.htm
29 ЛуджевД. Революцията в България ... С. 97, 113.
30 Там же. С. 119.
31 Цит. по: Иванова Е. Българското дисидентство. С. 34.
32 Там же. С. 204.
33 См. Баева И. Създаване на Клуба за подкрепа. С. 27.
34 Симеонов П. Голямата промяна. 10. XI. 1989 - 10.VI.1990. Опит за документ. София, 1996. С. 626.
35 См. Баева И. Създаване на Клуба за подкрепа. С. 18.
36 См.: Независимо сдружение Екогласност 1989 г. (Съставители Л. Александриева, А. Каракачанов). София, 2009. С. 167-168.
37 Цит. по: Христова Н. Специфика на «българско диссидентство». Власт и интеллигенция 1956-1989 г. Пловдив, 2005. С. 168.
