CC BY
82
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 20 (311).
Филология. Искусствоведение. Вып. 79. С. 108-110.
Е. А. Фомина
К ВОПРОСУ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ПРОСТРАНСТВА В СОВРЕМЕННОЙ ДРАМАТУРГИИ
Рассматриваются способы организации пространства в современной драматургии, предпринимается попытка классифицировать способы организации пространства в пьесах. На примере пьес Николая Коляды и пьес тольяттинских драматургов затрагивается тема городского текста в современной драме и тема провинциального текста в драматургии.
Ключевые слова: пространство в драме, городской текст, провинциальный текст.
О современной драматургии сейчас говорят много и часто. Однако проблема пространства, которая, казалось бы, изучена во всех направлениях, остается немного в стороне и уходит из внимания исследователей. И в данной статье автору хотелось бы предпринять попытку рассмотреть способы организации пространства в современной драме.
В пьесах могут быть реализованы два типа пространства. Во-первых, это условное, обобщенное. Оно может представлять собой как что-то ирреальное, фантастическое, так и вполне материальное, но подразумевающее под собой нечто всеобъемлющее.
Во-вторых, конкретное, с обилием бытовых деталей. К этому типу также относятся тексты, в которых есть точное обозначение того или иного реально существующего места.
Так, если говорить об условном пространстве, можно вспомнить пьесу Евгения Гриш-ковца «Планета»:
Вот вы видите здесь окно, за окном комната, в комнате женщина. И если она подойдет к окну и посмотрит, то она увидит двести с лишним человек, которые заглядывают к ней в окно. <... > Да и ее в моей жизни тоже нет. Потому, что я даже не знаю, где находится это окно. В этом городе... На какой улице? В другом городе? Опять же, на какой улице. Вполне возможно, что я даже и краем глаза не видел именно этого окна [2].
Автор не сообщает нам о каких-то мелких бытовых деталях, не пытается конкретизировать пространство, тем самым делая его не то чтобы условным, но универсальным.
В качестве примера также можно привести «Валентинов день» И. Вырыпаева. В конце пьесы героиня Катя отправляется в путешествие в инопланетный мир. С помощью такого ухода в ирреальное пространство решается внутренний конфликт героини:
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО КАТИ
Дорогая, Валечка. Валя. Валентина! Пускай самолеты летают в небе, пускай корабли, бороздят моря, пускай пограничники охраняют границы России. Пускай все, делают все, что хотят, мне на это абсолютно наплевать. Потому что я отправилась в межпланетную экспедицию [1].
Еще один пример организации условного пространства можно найти в пьесе Николая Коляды «Откуда-куда-зачем». Там автор «обнуляет» пространство, давая читателю сосредоточиться исключительно на действии. Кроме того, в данном примере концепированный автор материально вторгается в текст. То есть пространство является одним из средств выражения авторского сознания.
В квартире стоят стол, стул... Впрочем, ну его к черту, что там стоит. Опять, как всегда, долго расписывать (мол, для атмосферы надо) про шкафы, про стул, про стол -надоело, не буду. Как говорится, какой стол, таков и стул. Придумайте сами, если хотите [6. С. 212].
Подобный прием организации пространства не характерен для Коляды. А такое условное место действия является больше средством обобщения.
Если говорить о втором типе пространства, то есть о пространстве конкретном, то можно вспомнить пьесы Н. Коляды с описательными пространственными ремарками, где подробно рассказывается о каждой бытовой детали. Но мне кажется целесообразным затронуть вопрос о пространстве города в пьесах тольяттинских драматургов.
Конечно, можно сказать, что пространство в их пьесах условно. Однако это не так. У тольят-тинских драматургов явно присутствует городской текст. Это выводит пространство с уровня абстрактного на уровень вполне конкретный.
Как пишет Т. В. Журчева: «В тольяттинской драматургии создается самостоятельный образ провинциального города» [3. С. 196]. Зрительный образ пространства сцены полностью задается автором и не оставляет места для интерпретаций. Кроме этого материального сценического пространства, четко обозначенного в ремарках, возникает вполне конкретное пространство города. Оно появляется не в ремарках, а в репликах персонажей.
«Конечно, то, что черты городского пространства влияют на персонажей, не есть специфическая особенность “тольяттинской драматургии”. То же самое мы обнаруживаем, например, у екатеринбуржцев. Но там это происходит скорее опосредованно: через внутреннее состояние, через психологию, через какие-то способы взаимодействия с миром. У тольяттинцев это обнаруживает себя в целом ряде пьес непосредственно - через обозначение, называние конкретных реалий города, то есть топонимику» [3. С. 196].
Собственно «тольяттинский текст», то есть проявление в пьесах именно города Тольятти, присутствует, главным образом, у Ю. Клавдиева. Прежде всего, в его самых известных и ужа ставших классическими пьесах «Собиратель пуль» и «Пойдем, нас ждет машина».
Город у Клавдиева - это воплощение той среды, которая агрессивно враждебна по отношению к человеку. Среда эта не абстрактна, не умозрительна, а вполне материальна. И имя этой среде - город. В пьесах Клавдиева обнаруживает себя именно «тольяттин-ский миф».
МАША. Вот... я вот думаю - Юль, как все происходит? Почему? Вот придурки эти - у нас, конечно, бычий город, кто спорит, но просто вот - прийти и все, вот так, да? И все - и это называется отдыхать... коньяку нажраться, облевать, к девушкам поприставать... почему?
ЮЛЯ. Да что почему?
МАША. Почему у нас в Тольятти отдохнуть - это значит наутро как можно больше всего не помнить? [4].
В драматургии Николая Коляды тоже создается образ города. Только в пьесах Николая Коляды мы имеем дело не с каким-то конкретным населенным пунктом. Это, скорее, одна большая провинция - Дощатов, Шипиловск и много-много еще маленьких городков, таких как «дальний-предальний северный городок» [7. С. 7] в «Старой зайчихе».
Провинция Коляды - это Богом забытые города. Названия у городов разные, но город по сути один. Особенно показательна в данном случае пьеса «Букет», где читатель/ зритель сразу погружается в пространство провинциального городка, по которому периодически проезжает экскурсионный автобус. Экскурсовод описывает картину, которую можно встретить в любом маленьком городке России.
Экскурсовод. ... Кстати, должна вам сообщить, что до Великой Октябрьской социалистической революции рабочих и крестьян, главного события двадцатого века, в нашем городе было - угадайте? - не угадаете! -тридцать шесть церквей! Осмотрели мы с вами и мужской монастырь, жемчужину, так сказать, если можно так выразится, нашего города. Итак, теперь мы с вами начинаем знакомится с боевой и трудовой и революционной тоже славой нашего города. Вот в этом доме по улице Шмидта, 90, куда мы с вами приехали... Улица, кстати, раньше называлась «Спа-со-Николаевской»...
Персонажи мечтают уехать из такой глуши и оказаться в столице. Как говорила героиня пьесы «Мурлин Мурло» Инна:
Сестричка моя! Мы уезжаем! Все, Оля, хватит! Мы едем! Мы с Лешечкой едем к е* матери! Эту дыру к е*... Чтоб она провалилась! Я хоть на Красную площадь схожу в Ленинграде! Хоть мир посмотрю, Оля! Туда ее, эту дыру![5. С. 335].
Откуда берется это желание посмотреть на Красную площадь в Ленинграде? Герои хотят чего-то светлого и чистого, они хотят вырваться из грязной провинции. Но даже те, кому «посчастливилось» жить в столице, остаются провинциалами, превращают все вокруг себя в привычный для них мир российского захолустья. Так, в пьесе «Полонез Огинского» герои живут в центре Москвы в просторной квартире. Но от этого их провинциальное сознание не меняется. Оно остается привязанным к тому маленькому городку, в котором он живет или когда-то жил. Так, Иван из «Полонеза Огин-ского» мучится воспоминаниями о деревне и хочет вернуться туда:
Иван (кричит). Я не виноват, что я тут живу! Я не виноват, что моя жизнь через пень-колоду! Не трогай деревню! Я не виноват, что я Ваня, а не Шницельблюм, не Кальтенбрун-нер! А вы с Серюней - два бессовестных! Оторвались от корней, забыли Родину! Не лезь в мою личную жизнь! Вот так! [5. С. 331].
Можно сказать, что в пьесах Коляды есть и пространство конкретное, бытовое, и условное пространство провинции и столицы.
Итак, если пытаться построить классификацию пространства в современной драме, то можно выделить два его типа.
Во-первых, это условное пространство. Оно может представлять собой нечто ирреальное, умозрительное, и обычно служит средством для того, чтобы полностью переключить читателя/ зрителя на действие в пьесе. Довольно часто ирреальное пространство создается, для того чтобы быть своеобразным спасением для героя.
Во-вторых, пространство может быть максимально конкретным. Это и бытовое пространство в пьесах Николая Коляды, и пространство города в пьесах драматургов-тольят-тинцев.
Список литературы
1. Вырыпаев, И. Валентинов день [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://www.theatre-
library.rU/files/v/vyrypaev/vyrypaev_3.html.
2. Гришковец, Е. Планета [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://tululu.org/read58463/.
3. Журчева, Т. Пространство города // Со-времен. драматургия. 2008. № 4. С. 196.
4. Клавдиев, Ю. Пойдем, нас ждет машина. [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://www. theatre-library.rU/authors/k/klavdiev.
5. Коляда, Н. В. Пьесы для любимого театра. Екатеринбург, 1994. 400 с.
6. Коляда, Н. В. Носферату. Екатеринбург, 2003. 416 с.
7. Коляда, Н. В. «Старая зайчиха» и другие старые пьесы. Екатеринбург, 2007. 380 с.
