CC BY
140
Т. И. Мочалова
К ВОПРОСУ ОБ ИЗМЕНЕНИИ МОРФЕМНОЙ СТРУКТУРЫ ОБЩЕНАРОДНЫХ СЛОВ В РУССКИХ ГОВОРАХ
Диалектный язык является неоднородным по своему составу, поскольку включает как общенародную лексику, известную всем говорящим на русском языке, так и собственно диалектную, территориально ограниченную в своем употреблении. В диалектной системе общерусские слова претерпевают «различные изменения согласно фо-нетико-грамматическим нормам говора» [1, с. 57]. Н. Г. Ильинская подчеркивает необходимость изучения подобных явлений, поскольку «общерусская лексика в системе литературного языка и в говорах имеет многообразнейшие отличия и семантического, и синтагматического, и стилистического, и грамматического характера» [2, с. 71]. Так, в диалектной системе может подвергаться трансформации фонетический облик слова (гурац — ‘огурец’, нивалид — ‘инвалид’, струб — ‘сруб’ и др.), изменяться его лексическое значение (барашки — ‘печенье из дрожжевого теста в форме кренделя’, рак — ‘хлебное изделие, имеющее форму рака, которое подавалось молодым на свадьбе’, русалка — ‘огородное пугало’ и др.), морфемная структура (богатистый — ‘богатый’, неприятство — ‘неприятность’, молодняк — ‘молодежь’ и др.). Изучение подобных явлений позволяет проследить основные изменения, происходящие в современных говорах, определить границы варьирования диалектного слова: «Определение языкового статуса диалектного различия и отнесение тем самым диалектизма к тому или иному типу соотношения с системой литературного языка способствует более четкому его описанию в словаре, указывает направление его изучения» [3, с. 33].
В данной работе остановимся на рассмотрении лексико-словообразовательных диалектизмов — диалектных слов, имеющих те же корни и лексическое значение, что и в литературном языке, но отличающихся от соответствующих им эквивалентов морфемным составом [4, с. 354]. Исследование проводится на материале «Словаря русских говоров на территории Республики Мордовия» (СРГРМ).
Особенности диалектного словообразования рассматривались на материале практически всех групп русских говоров. Главная задача, которую ставят перед собой исследователи, — определить специфику регионального словообразования, выявить и описать словообразовательные типы, модели, их варианты, форманты, неизвестные литературному языку (см. [5; 6; 7; 8; 9; 10: 11] и др.). В диалектах обращает на себя внимание большое количество производных слов со сложным морфемным составом. Осложнение морфемного состава слова — один из основных принципов диалектного словообразования, который действует в словообразовании любой части речи, особенно в системе существительных, прилагательных и глаголов. В говорах возникает необходимость в создании новых слов от того же корня, но с более сложной основой, в которой представлены вторичные суффиксы и приставки, способные конкретизировать семантику производящего слова. Это объясняет существование в диалектах большой группы слов, образованных аффиксальным способом на базе соответствующего слова литературного языка. Присоединение морфемы при этом не имеет дополнительного смыслового значения, поэтому в семантике производящего и производного слов отсутству-
© Т. И. Мочалова, 2010
ют какие-либо отличия, ср.: балагур/ник — ‘шутник, балагур’, за/металь — ‘метель’, за/постоянно — ‘всегда, постоянно’, дерн/ик — ‘верхний слой почвы, густо заросший травянистыми растениями и переплетенными их корнями; дерн’, паутин/ник — ‘паутина’, по/женитьба — ‘вступление в брак, женитьба’, рак/уш — ‘пресноводное или морское животное, рак’, сковород/ник — ‘сковорода’, скарб/ень — «тоска» и др. Интересно в этом отношении прилагательное не/истошный — ‘пронзительный, громкий, отчаянный (о крике), истошный’, у которого префикс не выражает отрицательного значения, а служит для уточнения значения производящего слова: Голъс у ние какой-тъ ниистош-ный (с. Гумны, Краснослободский р-н). Словообразовательное значение префикса не- — ‘отсутствие или противоположность признака, названного мотивирующим словом’ (ср.: нечестный) в данном случае нейтрализуется.
Можно отметить одну из тематических групп — имена существительные со значением родства, где осложнение морфемного состава наиболее широко представлено: баб/ан/я, баб/ак/а — ‘баба’; брат/ельник, брат/ух/а — ‘брат’; дед/ик/а, дед/ик/а — ‘дед’; жен/ёнк/а — ‘жена’; мам/ак/а, мам/ок/а — ‘мама’. Как видим, термины родства имеют корни, известные литературному языку, однако в их структуре присутствуют аффиксы, не имеющие какого-либо добавочного компонента значения. Лишь в отдельных случаях суффикс привносит дополнительное значение: свстр/ик — ‘двоюродная сестра’, мам/ыньк/а — ‘почтительное обращение к пожилой женщине, матушка’.
В русских говорах Мордовии многочисленны прилагательные, осложненные добавочными, уточняющими суффиксами. Например: весел/ённ/ый — ‘веселый’,
плоск/ат/ый — ‘ровный, плоский’, разн/ат/ый — ‘разный, различный’, слаб/к/ий — ‘хилый, слабый’: Слабкъй тилок-тъ, нъ нагах ни стаит (д. Рязановка, Старошай-говский р-н) и т. п. Это обусловлено тем, что в говорах по мере абстрагирования семантики слова создаются новые производные от того же корня, но с более сложным морфемным составом: «Обилие образований от одного корня ни в какой мере не является излишеством в системе диалектного языка. Это — не словообразовательная избыточность, а характерная закономерность диалектного словообразования, объяснение которой кроется в особенностях лексико-семантической системы говора», — отмечает Г. Я. Симина [12, с. 125]. Осложнение глагола приставкой также способствует конкретизации семантики слова: ба/хмуриться — ‘становиться пасмурным (о небе, погоде и т. п.)’, с/догадаться — ‘догадаться’. Приставочные глаголы более информативны: в них отчетливо выражены оттенки пространственных и временных значений, особенности характера протекания действия.
Основная масса диалектных различий в области словообразования состоит в разной сочетаемости корневых и аффиксальных морфем в пределах одной словообразовательной модели. Большую в количественном отношении группу составляют существительные, отражающие более свободную сочетаемость аффиксов с кругом основ, например: гвозд/ышак — ‘гвоздик’, голов/ёшк/а — ‘головастик’, дой/нйк — ‘дояр’, жад/аб/а, жад/аг/а — ‘жадина’, жн/е/я — ‘жница’, каст/к/а — ‘кость, косточка’, мал/ёнк/а — ‘маленький ребенок, малыш’, неприат/ств/о — ‘неприятное событие, неприятность’, нес/ётк/а — ‘курица-несушка’, от/раст/ник — ‘молодой побег растения, отросток’, пар/нйц/а во 2 знач. — ‘парник’, пас/ев/о — ‘пастбище’, притвар/ниц/а — ‘притворщица’, сил/янк/а — ‘силок’, скандаль/ниц/а — ‘женщина, устраивающая скандалы, скандалистка’, саль/ниц/а — ‘небольшой сосуд для соли, солонка’ и т. п. Исследователи регионального словопроизводства признают, что в диалектной системе синонимичные или семантически близкие морфемы образуют соединения, неизвестные литературному языку [13, с. 204; 14, с. 11 и др.].
Заметим, что в литературном языке название леса по породе произрастающих в нем деревьев выражают суффиксы -ник-, -няк-, в то время как в говорах встречаются морфемы -яг-/-як- (лип/яг/и, лип/як — ‘липовый лес, липняк’), -ин- (ореш/ин/а — ‘орешник’) или -ник-, образующий неизвестные литературному языку сочетания (дуб/ник — ‘дубовый лес, дубняк’, лип/ник — ‘липовый лес, липняк’). Значение единичности, связанное с указанием на один предмет из множества других, в говорах выражает суффикс -анин- (снеж/анин/а — ‘снежинка’, сор/янин/а — ‘соринка’), например: Ты зашчурил глаза-тъ, как жъ я стану сорянину-тъ дъставать? (д. Суподеевка, Ардатовский р-н). В литературном языке употребляется суффикс -инк- с аналогичным словообразовательным значением, ср.: снежинка, соринка.
Собирательное значение могут выражать в говорах суффиксы -ак (молод/як — ‘молодежь’) или -ятин- (молод/ятин/а — ‘молодежь’): Мъладятинъ дома ни жывет, в горът уижжат (с. Бутырки, Атяшевский р-н). Примечательно, что в литературном языке суффикс -ятин- ограничен основами существительных, обозначающих рыб и животных (крольчатина), а также некоторых прилагательных, характеризующих пищу по ее вкусовым качествам (кислятина).
В изучаемых говорах представлена также большая группа прилагательных, образованных по иным словообразовательным моделям, чем соответствующие образования в литературном языке: бол/а/зн/ый в 1 знач. — ‘хилый, болезненный’, глин/н/ый — ‘глиняный’, ден/н/ый — ‘дневной’, дыр/чав/ый — ‘с дырами от ветхости’, завист/н/ый в 1 знач. — ‘завистливый’, лошад/н/ий — ‘лошадиный’, крик/аст/ый — ‘крикливый (обычно о ребенке)’, мед/ян/ой в 1 знач. — ‘приготовленный из меда, с медом’, 2поль/ск/ой — ‘полевой, относящийся к полю’, солом/ист/ый — ‘соломенный’, сол/к/ий — ‘соленый’. В говорах большей продуктивностью отличается суффикс -н-, образующий прилагательные от основ существительных (глин/н/ый, дан/н/ый, завист/н/ый, лошад/н/ий). Представлено прилагательное сот/ов/ый — ‘сотый’, образованное по той же модели на базе числительных, что и слово сороковой в литературном языке. Как видим, в говорах многие словообразовательные элементы сочетаются с большим кругом основ, чем в литературном языке.
Своеобразием отличается структура наречий в русских говорах Мордовии. Они могут иметь аффиксы как литературного языка -ом (крад/ом в 1 знач. — ‘крадучись’, о/щуп/ом — ‘с помощью осязания, ощупью’), -ку (на/прям/ич/ку — ‘напрямик’), -ок в сочетании с префиксом (на/прям/ок — ‘напрямик’), так и собственно диалектные: -анкой (колес/анкой — ‘падая, кувыркаясь’), -аком (пеш/аком — ‘пешком’), -ось/-есь (нач/есь — ‘ночью’, вечар/ось — ‘вчера’), -кой/-ком (сил/кай, сил/кам — ‘насильно, против воли’), -ичи (крйд/ичи — ‘крадучись’), -одором (сил/одором — ‘насильно’), -ма (сидь/ма, сиж/ма — ‘сидя’, кат/ма — ‘катясь’), -ышко (не/давн/ышко — ‘немного времени тому назад, недавно’, не/долг/ышко — ‘непродолжительно, недолго’).
Особую группу составляют лексико-словообразовательные диалектизмы, у которых отличия в аффиксальном окружении обусловлены тем, что они образуются в говорах от иной производящей основы. Так, существительные сев/ак, сев/ач — ‘тот, кто занимается севом, сеяльщик’ произведены на базе существительного и называют человека по предмету, определяющему род занятий, а в литературном языке суффикс -льщик присоединяется к глагольной основе и характеризует человека по действию. Существительные лен/иц/а, лен/ищ/а — ‘ленивица’ образуются на базе существительного лень: Линица анна, спит многъ, прясть ни хочит (д. Подверниха, Старошайговский р-н). О/чёс — ‘заразная болезнь кожи, чесотка’ образовано от глагола очесать, про/шива — ‘вышивка’ является производным от глагола прошивать: Бывалъшкъ и платья и лъс-
ники прошывъй украшали (с. Шишкеево, Рузаевский р-н). Представлены существительные, которые в литературном языке образуются от приставочного глагола суффиксальным путем, а в говорах они производятся от бесприставочных глаголов: сиданки, сидалка в 1 знач. — ‘зимняя вечеринка сельской молодежи; посиделки’, доильник — ‘подойник’.
Иную структуру в диалектах имеет слово окон/ник — ‘подоконник’. Как видим, однокоренное слово в литературном языке образуется на базе существительного окно префиксально-суффиксальным способом, а в говоре — суффиксальным способом. Существительное домовой является субстантивированным словом, а в диалектной системе лексико-словообразовательный диалектизм образуется морфологическим способом: к основе прилагательного присоединяется суффикс -ник- (дом/ов/ник). Добавочный суффикс -ик- присоединяется и в слове кон/ющ/ик — ‘конюх’, уточняя значение производящей основы с первичным аффиксом.
Кроме того, в говорах Мордовии употребляется отвлеченное существительное жад/ость — ‘скупость, корыстолюбие’, образование которого сопровождается усечением конечного согласного звука [н] от основы производящего прилагательного жадный. Следует отметить также существительное отдых/а/ни/е — ‘отдых’, эквивалент которого в литературном языке образуется от глагольной основы путем нулевой суффиксации, а в диалектной системе с использованием суффикса -нщ- со значением ‘отвлеченное действие’. В то же время диалектизм чёс — ‘чесотка’, в отличие от слова литературного языка, образуется в результате нулевой суффиксации.
В исследуемых говорах встречаются слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, утратившими свое словообразовательное значение: дит/енушк/а — ‘маленький ребенок, дитя’, кальч/ик/о — ‘кольцо, которое носят на пальце’, каз/ичк/а — ‘домашнее животное, коза’, ватош/к/а в 1 знач. — ‘изношенное, ветхое белье; тряпье’ и др. Как отмечает Н. В. Свешникова, «нейтрализация уменьшительного значения у существительных приводит к появлению в говорах семантических дублетов — словообразовательных пар, членами которых являются диминутивы с утраченной уменьшительностью и их производящие. Эти дублеты употребляются как функционально равноправные лексемы» [15, с. 295].
Как показывает проведенное исследование, в структуре общенародных слов могут наблюдаться различные изменения, обусловленные влиянием диалектного словообразовательного строя: 1) осложнение морфемного состава слова, при этом аффиксальная морфема усиливает семантику производящего слова; 2) иное семантическое наполнение морфем, что объясняется ассоциативностью мышления носителей диалекта, стремлением к конкретизации значения; 3) более широкая сочетаемость аффиксов с основами, прежде всего литературного характера, что отражает устойчивость в говорах определенных словообразовательных типов, показывает степень освоенности формантов носителями диалекта. Таким образом, общенародные слова, в морфемной структуре которых произошли подобные изменения в результате действия различных тенденций диалектных систем, приобретают специфический диалектный характер.
Литература
1. Блинова О. И. Русская диалектология. Лексика. Томск, 1984. 144 с.
2. Ильинская Н. Г. Общерусский глагол править в архангельских говорах // Язык, сознание, коммуникация. М., 2000. С. 70-77.
3. Кузнецова Е. В. Диалектизмы, совмещающие разные типологические характеристики
(на материале метеорологической лексики донских говоров) // Живое слово: Фольклорнодиалектологический альманах / Под ред. Е. В. Брысиной, В. И. Супруна. Волгоград, 2008. С. 32-36.
4. Современный русский язык: Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис: Учебник / Под ред. Л. А. Новикова. СПб., 2001. 864 с.
5. Климкова Л. А. О системности диалектного словообразования // Учен. зап. Горьков. пед. ин-та. Вып. 115. Горький, 1971. С. 15-26.
6. Сахарный Л. В. Словообразование имен существительных в русских говорах Среднего Урала: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. Пермь, 1965. 26 с.
7. Луканина Г. В. О специфических чертах словообразовательных типов в диалектном словопроизводстве // Проблемы русского языка и его методики: Сб. статей. Красноярск, 1972. С. 90-101.
8. Герд А. С. К типологии славянского регионального словообразования // Вопросы грамматического строя и словообразования в русских народных говорах. Петрозаводск, 1976. С. 3647.
9. Кузнецова О. Д. Из диалектного словообразования (Слова с суффиксом -оба) // Диалектная лексика: 1977. Л., 1979. С. 107-121.
10. Шаброва Е. Н. Морфемика русских говоров. Вологда, 2006. 108 с.
11. Попова Т.Н., Шаброва Е.Н. Структура русского слова в территориальном аспекте. Казань, 2008. 240 с.
12. Симина Г. Я. Структура производного слова в диалекте (К вопросу о связи словообразования и семантики) // Диалектная лексика: 1977. Л., 1979. С. 122-128.
13. Пожарицкая С. К. Русская диалектология. М., 2005. 256 с.
14. Янценецкая М. Н. Вопросы диалектного словообразования в Сибири // Диалектное словообразование: Очерки и материалы / Под ред. М. Н. Янценецкой. Томск, 1979. С. 6-21.
15. Свешникова Н. В. Модели диминутивного словообразования в русских говорах (функциональный аспект) // Диалектное словообразование, морфемика и морфонология / Под ред. Е. Н. Шабровой. СПб.; Вологда, 2007. С. 289-298.
Статья поступила в редакцию 20 июля 2010 г.
