CC BY
22
Проблемы экономики и юридической практики
4'2017
14. ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
14.1. К ВОПРОСУ О ПРОБЛЕМЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ОСНОВНОГО НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ОБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЯМО ПОСЯГАЮЩИХ НА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Харьков Александр Владимирович, соискатель
Место учебы: Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации
vivaq@yandex. ru
Аннотация: в статье рассматривается проблематика определения основного непосредственного объекта для преступлений в сфере экономической деятельности, посягающих на предпринимательские отношения. Автор, учитывая различную природу деяний, посягающих как на законную предпринимательскую деятельность, так и выраженных в незаконной предпринимательской деятельности, пришел к выводу о единстве для них основного непосредственного объекта. Исследование различных точек зрения относительно определения понятия основного непосредственного объекта данных преступлений, позволило сформулировать авторское определение основного непосредственного объекта.
Ключевые слова: незаконная предпринимательская деятельность, посягательства на законную предпринимательскую деятельность, непосредственный объект.
ON THE PROBLEM OF THE DEFINITION THE MAIN DIRECT OBJECT OF CRIMES, DIRECTLY ENCROACHING ON ENTREPRENEURIAL ACTIVITY
Kharkov Aleksandr V., competitor
Study place: Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation
vivaq@yandex.ru
Annotation: the article deals with the problem of determining the main direct object for crimes in the sphere of economic activity that encroach on entrepreneurial relations. The author, taking into account the different nature of the acts that encroach both on legitimate entrepreneurial activities and those expressed in illegal business activities, came to the conclusion that the main direct object is the unity for them. The study of various points of view regarding the definition of the concept of the main direct object of these crimes allowed us to formulate the author's definition of the main direct object.
Keywords: illegal entrepreneurial activity, encroachment on legitimate business activity, direct object.
Уголовно-правовой институт охраны предпринимательской деятельности всегда представлял значительный интерес в юридической литературе в различных его аспектах [например, 7; 13 и др.]. Он представлен широкой системой норм, устанавливающей уголовную ответственность за деяния, так или иначе посягающие на нормальное функционирование предпринимательства в России. Среди них выделяется группа норм, прямо (непосредственно) посягающих на предпринимательскую деятельность, которая, в свою очередь подразделяется па подгруппу преступлений, посягающих на законную предпринимательскую деятельность (ст. 169 УК РФ, ст. 172.1 УК РФ, ст. 176 УК РФ, ст.ст. 178-179 УК РФ, ст. 183 УК РФ, ст.ст.185-185.4 УК РФ, ст. 185.5 УК РФ, ст. 185.6 УК РФ, ст. ст. 195-197 УК РФ) и подгруппу преступлений, выраженных в незаконной предпринимательской деятельности (ст. ст. 171-172 УК РФ 172.2 УК РФ, ст. 187 УК РФ, ст. ст. 191-191.1 УК РФ, ст. 200.1-200.3 УК РФ).
Представляется, что одним из основных критериев, отграничивающих преступления, включенные в данную группу, от деяний, входящих в другие группы, является то, что они обладают общим непосредственным объектом. При этом, вопрос о
единстве основного непосредственного объекта для преступлений, непосредственно посягающих на законную предпринимательскую деятельность и для преступлений, выраженных в незаконной предпринимательской деятельности - дискуссионный. Оценивая научные взгляды на проблему определения непосредственного объекта головно-наказуемых деяний, непосредственно охраняющих предпринимательскую деятельность, мы пришли к выводу о наличии следующих проблемных моментов.
Во-первых, обращает на себя внимание то обстоятельство, что в науке уголовного права встречаются мнения, согласно которых некоторые деяния, рассматриваемые нами, как непосредственно посягающие на предпринимательскую деятельность (и экономическую деятельность в целом), вообще имеют иной родовой объект посягательства.
Например, Г.С. Аванесян, полагает, что объектом уголовно правовой охраны преступлений, предусмотренных ст. 169 УК РФ и ст. 171 УК РФ являются конституционное право личности на свободу предпринимательской деятельности [2, с. 18]. Аналогичной точки зрения придерживается и Ю. В. Вербицкая [3, с. 197], которая в связи с этим выдвинула предложения о пе-
Харьков А. В.
К ВОПРОСУ О ПРОБЛЕМЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ОСНОВНОГО НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ОБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЯМО ПОСЯГАЮЩИХ НА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
ремещении ст. 169 УК РФ из Главы 22 УК РФ в Главу 19 УК РФ «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина».
Против данной точки зрения выступает Э.А. Аванесов, который, в свою очередь, полагает, что преступление, предусмотренное ст. 169 УК РФ посягает на отношения в сфере государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления и допускает возможность перемещения данной нормы в Главу 30 УК РФ, охраняющую данные отношения [1, с. 187].
Не вступая в дискуссию по данному вопросу, которая и без того широко освещена в научной литературе [1, с. 187; 4, с. 245246; 8, с. 70; 9, с. 39; 12, с. 135-144], отметим, что оценка справедливости подобного рода точек зрения требует детального рассмотрения каждой нормы. В связи с этим мы, будучи ограничены объемом, характером и предметом нашей работы, не станем рассматривать эту проблематику, определив в качестве магистральной идеи нашего исследования, позицию, что отмеченные нами нормы (ст. 169 УК РФ, (ст. ст. 171-172.2 УК РФ, ст. 176 УК РФ, ст.ст. 178-179 УК РФ, ст. 183 УК РФ, ст.ст.185-185.4-185.6 УК РФ, ст. 187 УК РФ, ст. ст. 191-191.1 ст. ст. 195-197, ст. 200.1-200.3 УК РФ УК РФ) посягают на общественные отношения в сфере экономической деятельности, а в рамках основного непосредственного объекта - на предпринимательскую деятельность.
Помимо означенной проблематики, обращает на себя внимание то обстоятельство, что в науке уголовного права встречаются позиции, согласно которых непосредственным объектом отдельных норм, отнесенных нами к группе преступлений, непосредственно посягающих на предпринимательскую деятельность, являются вовсе отношения не в сфере предпринимательства, а в сфере иной экономической деятельности и данные деяния, соответственно, в исследуемую группу не входят [15, с. 445]. С учетом большого количества норм, включенных нами в рассматриваемую группу преступлений и наличием специфики сфер общественных отношений, которые они охраняют, полагаем, что данную проблематику необходимо рассматривать путем детального исследования каждой из данных норм, что выходит за рамки данной публикации.
Наконец, следует отметить, что весьма распространена позиция, согласно которой основной непосредственный объект составов преступлений, защищающих законную предпринимательскую деятельность отличается от непосредственного объекта составов преступлений, предусматривающих ответственность за незаконную предпринимательскую деятельность [5, с. 35-38; 17, с. 10-11]. При этом, данная позиция характеризуется внутренним единством.
Наиболее типично данную идею выразил в своем исследовании Шпилевой В.А. отметив, что воспрепятствование незаконной предпринимательской деятельности (ст. 169 УК РФ) посягает на общественные отношения, связанные со свободой предпринимательской деятельности, и основным непосредственным объектом их являются общественные отношения, складывающиеся в связи с осуществлением основанной на законе предпринимательской деятельности, а непосредственным объектом незаконного предпринимательства (ст. 171 УК РФ) являются общественные отношения в сфере предпринимательской деятельности [18, ч. 19-26].
Что касается этой конкретной позиции, то мы, забегая вперед, позволим себе не согласиться с подобными формулиров-
ками. Во-первых, полагаем, что рассматривать в качестве непосредственного объекта ст. 169 УК РФ отношения, складывающиеся в связи с осуществлением законной предпринимательской деятельности, не совсем верно, поскольку эти отношения могут быть, в том числе и противоправные, например, связанные с легализацией в рамках законной предпринимательской деятельности денежных средств, полученных преступных путем. Во-вторых, рассматривать в качестве непосредственного объекта ст. 171 УК РФ сферу предпринимательской деятельности также не совсем правильно, поскольку, как мы рассмотрели в предыдущем параграфе нашего исследования, это сфера весьма широка и связана со многими другими группами общественных отношений, выступающих самостоятельными основными объектами уголовно-правовой охраны.
В целом же, как мы видим, в соответствии с рассматриваемым подходом, непосредственным объектом преступлений, посягающих на законную предпринимательскую деятельность, являются общественные отношения, связанные со свободой этой деятельности, в то время как для незаконной предпринимательской деятельности объект сводится к общественным отношениям, обеспечивающим предпринимательскую деятельность вообще. Полагаем, что такие выводы не отвечают пониманию сущностных признаков предпринимательской деятельности.
Здесь, необходимо еще раз отметить, что одним из легальных признаков предпринимательской деятельности является ее государственная регистрация, которая фактически представляет собой механизм ограничения свободы предпринимательства. Следует подчеркнуть, что наличие четко определенных государственных механизмов регулирования предпринимательской деятельности (связанной в нашем случае с необходимостью ее регистрации и лицензирования), является обычной формой государственного регулирования рыночных отношений, позволяющей не превратить предпринимательство в стихийный неуправляемый процесс [6, с. 33]. При этом, как отмечают специалисты в области предпринимательского права, отсутствие государственной регистрации, вовсе не означает, что предпринимательская деятельность перестает такой быть и утрачивает качества предпринимательской. В таком случае деятельность, являющаяся по сути своей предпринимательской, просто приобретает противоправный характер, поскольку основные признаки, отражающие сущность предпринимательской деятельности и ее принципиальное отличие от других форм экономической деятельности, связанные с самостоятельностью, риском, направленностью на систематическое извлечение прибыли в определенных сферах хозяйственной деятельности, сохраняются.
В связи с этим, Е.П. Черновол и А.В. Головизин указывая, что для осуществления предпринимательской деятельности публично-правовыми образованиями регистрация в качестве предпринимателя не требуется, выражают одну из самых распространенных точек зрения, согласно которой наличие государственной регистрации предпринимательской деятельности является не сущностным ее признаком, а условием ее осуществления [16, с. 16-22]. Сказанное, на наш взгляд, заставляет усомниться в верности формулировки «свобода предпринимательской деятельности», как маркера, отличающего законную и незаконную предпринимательскую деятельность. Если буквально толковать такую формулировку (через понимание свободы, как независимости, отсутствие ограничений [11, с. 920]),
Проблемы экономики и юридической практики
4'2017
представляется, что нормы, защищающие законную предпринимательскую деятельность, охраняют как раз ее несвободу.
Вместе с тем, учитывая, что необходимость государственной регистрации является обязательным условием предпринимательской деятельности, как право-приемлемой формы общественных отношений, представляется, что термином «предпринимательская деятельность» правильно называть только зарегистрированную в установленном законом порядке деятельность, направленную на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказанию услуг. Поэтому любая другая деятельность, пусть даже фактически обладающая всеми сущностными признаками предпринимательства, может рассматриваться только как незаконная (противоправная) предпринимательская деятельность.
Таким образом, на наш взгляд, непосредственным объектом состава преступлений, охраняющих законную предпринимательскую деятельность, являются общественные отношения, позволяющие осуществлять на свой риск самостоятельную, зарегистрированную в установленном законом порядке, предпринимательскую деятельность, направленную на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг.
В качестве преимуществ данного определения, по нашем мнению, можно назвать его тесную связь с формулировками, представленными в гражданском законодательстве, а также способность отобразить единство данного объекта и для преступлений, связанных с незаконной предпринимательской деятельностью. В частности, следует отметить, что общественная опасность незаконной предпринимательской деятельности проявляется в том числе, в том, что ее осуществление исключает субъектов незаконного предпринимательства из сферы налогообложения [10, с. 89] и, как следствие, нивелирует их бремя на выплаты налогов, сборов, платежей, соответственно уменьшает себестоимость производственных процессов и услуг, устраняет необходимость следовать предписаниям закона по оплате и условиям труда, соблюдению санитарных и иных норм и правил и т.д. Это существенно повышает их конкурентоспособность и мобильность по сравнению с легальными субъектами предпринимательской деятельности. В связи с этим складывающиеся отношения не позволяют или существенно затрудняют зарегистрированным в установленном законом порядке субъектам предпринимательства, осуществлять предпринимательскую деятельность, которая возможна лишь при соблюдении установленных законодателем предписаний.
Интересно, что 59,6% из числа опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов отметили, что непосредственный объект посягательства единый и для посягательства на законную предпринимательскую деятельность и для посягательств в виде незаконной предпринимательской деятельности. Из них 71,3% указало, что и те и другие преступления в конечном итоге посягают на законную предпринимательскую деятельность (Было опрошено 147 сотрудников следственных подразделений).
Следует также отметить, что в науке уголовного права также встречаются позиции, признающие единство непосредственного объекта преступлений, посягающих на предпринимательскую деятельность [2, с. 9; 14, с. 509 и др.], что отчасти также
подтверждает справедливость наших выводов
Таким образом, полагаем, что представленная нами формулировка наиболее удобна при оценке сущности основного непосредственного объекта преступлений, непосредственно посягающих на предпринимательскую деятельность, характеризуемого в рамках нашего исследования, основанного на формировании широкой системы преступлений, охватывающих сферу предпринимательства.
Список литературы:
1. Аванесов Э.А. Воспрепятствование законной предпринимательской и иной деятельности: какие отношения охраняет закон? // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. С. 184-188
2. Аванесян Г. С. Уголовно-правовая охрана предпринимательской деятельности : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -Ульяновск, 2000. - 26 с.
3. Вербицкая Ю.В. Уголовно-правовые и криминологические меры борьбы с воспрепятствованием законной предпринимательской или иной деятельности : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. - 197 с.
4. Ворожко К.А. Основные направления оптимизации уголовного законодательства об ответственности за незаконное вмешательство должностных лиц в предпринимательскую деятельность // Общество и право. 2010. № 5 (32).С. 245-250.
5. Карпович О.Г. Уголовно-правовая охрана предпринимательской деятельности в России и странах Европы : автореф. ... докт. юрид. наук. М., 2003. - 62 с.
6. Карпович О.Г. Предпринимательская деятельность как объект уголовно-правовой охраны // Российский следователь. 2003. № 3 С. 3235.
7. Кравец Ю.П. Проблемы в уголовно-правовом регулировании отношений в сфере предпринимательской деятельности // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 6. С. 170-176.
8. Леонов В.Ю. Уголовная ответственность за воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности : дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2009. - 188 с.
9.Литвинов М.В. Воспрепятствование законной предпринимательской деятельности: проблемы законодательного регулирования и квалификации // Вестник Краснодарского университета МВД России. 2013. № 4. С.38-42.
10. Новиченко В.В. Ущерб от незаконного предпринимательства // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2007. № 4. С. 87-89.
11. Ожегов С.И. Словарь русского языка: ок 53 000 слов / под общ. ред. Проф. Л.И. Скворцова. 24-е изд., испр. М. : Мир и образование, 2005. - 1200 с.
12. Основные проблемы реформирования уголовно-правовых норм об экономических преступлениях и практики их применения на современном этапе развития России: монография / Л.Л. Кругликов, А.В. Иванчин, О.Ю. Комарова и др.; Яросл. гос. ун-т им. П. Г. Демидова. Ярославл ь : ЯрГУ, 2012. - 372 с.
13. Расторопов С.В., Звонов А.В. Кара уголовного наказания в виде штрафа: краткий анализ содержательной стороны // Безопасность бизнеса. 2016. № 5. С. 55-58.
14. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / В.А. Блинников, А.В. Бриллиантов, О.А. Вагин и др.; под ред. А.В. Брилли-антова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2015. - 1184 с.
15. Уголовное право Российской Федерации. Общая и Особенная части: учебник / Т.Б. Басова, Е.В. Благов, П.В. Головненков и др.; под ред. А.И. Чучаева. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2013. - 704 с.
16. Чорновол Е.П., Головизнин А.В. Нормативно-правовые, доктри-нальные и правоприменительные признаки предпринимательской деятельности // Право и экономика. 2016. № 1. С. 16-22.
17. Чугунов А.А. Уголовно-правовая охрана предпринимательской деятельности : дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2001. - 202 с.
18. Шпилевой В.А. Уголовно-правовая охрана предпринимательства: автореф. дис.....канд. юрид. наук. М., 2006. - 32 с.
Харьков А. В.
К ВОПРОСУ О ПРОБЛЕМЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ОСНОВНОГО НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ОБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЯМО ПОСЯГАЮЩИХ НА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
РЕЦЕНЗИЯ
на статью Харькова Александра Владимировича «К вопросу о проблеме определения основного непосредственного объекта преступлений, прямо посягающих на предпринимательскую деятельность» В настоящее время в силу прошедших трансформационных процессов на постсоветском пространстве одной из острых проблем является обеспечение социальной и экономической безопасности страны. В настоящее время ситуация складывается таким образом, что государственные органы вынуждены разрабатывать и совершенствовать комплекс мер, направленных на обеспечение надлежащей безопасности граждан, как в социальном, экономическом, так и иных аспектах, включающих в том числе и предпринимательскую деятельность, являющуюся опорой отечественной экономики, о чем неоднократно заявлялось высшим руководством страны.
Автор справедливо отмечает необходимость проведения полноценного исследования по данному вопросу, однако в силу ограниченности объема работы акцентирует внимание лишь на вопросе определения
непосредственного объекта преступлений, прямо посягающих на предпринимательскую деятельность. В статье критически оцениваются точки зрения, изложенные на страницах юридической литературы по данному вопросу. В результате проведенного исследования автор справедливо отмечает единство основного непосредственного объекта деяний, посягающих как на законную предпринимательскую деятельность, так и выраженных в незаконной предпринимательской деятельности, что также позволило сформулировать авторское определение основного непосредственного объекта.
Работа написана логически грамотно, понятным стилем изложения.
Вывод: статья А.В. Харькова «К вопросу о проблеме определения основного непосредственного объекта преступлений, прямо посягающих на предпринимательскую деятельность» соответствует требованиям, предъявляемым к подобного рода работам, и может быть рекомендована к опубликованию.
Доктор юридических наук, профессор
С.В. Расторопов
