CC BY
137
Антропов O.K. Российская эмиграция в поисках политического объединения (1921-1939 гг.). Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2008. - 326 с.
К ИЗУЧЕНИЮ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЙ ЭМИГРАЦИИ
Русское Зарубежье - явление уникальное в отечественной и мировой истории. Социальный взрыв 1917 г. выбросил за пределы России к началу 1920-х гг., по различным подсчетам, от двух до трех миллионов человек. При этом большинство беженцев принадлежали к российской культурной и политической элите. Многие политические партии и движения, история которых началась еще в царской России, закончили свое существование за рубежом. Их деятельность не может не привлекать внимания исследователей, ибо является поучительной для политической практики современной России.
На политической арене Российской империи существовала чрезвычайно пестрая картина политических организаций. Здесь действовали партии помещичье-монархические, буржуазные (консервативного и либерального направлений), мелкобуржуазные, крестьянские и рабочие партийные организации. Систематика дореволюционной партийной структуры формировалась по принципу отстаиваемых моделей власти: самодержавно-монархической, конституционно-монархической, парламентарно-монархической и разных форм республиканской. В отношении партийного спектра эмиграции организационно-структурные подходы изменились. В работах эмигрантов осуществлялись попытки их систематизации по предлагаемой форме правления (монархия, республика или «непредрешенчество») либо по расположению в системе партийно-политического спектра («правый», «левый» и «центр»).
Иную оценку политической структуре эмиграции давали советские историки. Всех тех, кто не принял Советскую власть и «вынужден был с оружием в руках после поражения бежать за границу» они относили к «лагерю контрреволюции». Советская историография характеризовала представителей зарубежной России как «обанкротившихся политических деятелей», сохранивших за границей свои классовые организационные основы, продолжавших свою деятельность через выпуск периодических изданий, написание программ, поддержку боевой готовности различных военных формирований. Только в середине 1970-х гг. появилась ограниченная возможность доступа к прежде закрытым архивным документам эмигрантского происхождения, что обусловило появление первых аналитических работ Л.К. Шкаренкова и других специалистов, пытавшихся преодолеть жесткие идеологические рамки.
С «оздоровлением» политического климата в СССР в середине 1980 -начале 1990-х гг. начали пересматриваться многие аспекты российской истории, в том числе и истории Русского зарубежья. На этой волне постепенно «вышли из идеологической тени» вопросы политики, программ, тактики, идейно-теоретического творчества эмигрантов. Импульсом к их изучению стало пробуждение интереса к общественно-политической мысли русской эмиграции. На сегодняшний день накоплен обширный историографический материал по политической истории зарубежной России. Вместе с тем остается немало проблем, ожидающих своего исследователя.
Сам факт вынужденного пребывания за границей эмигранты рассматривали как «политическое действие», форму политического протеста против установившейся в России власти большевиков. Эмигрантские теоретики понимали, что революция и Гражданская война стали результатом глубокого раскола российского общества. Однако, осознавая собственные стратегические и тактические ошибки, они так и не смогли найти компромисса даже в условиях общественно-политической изоляции. Более того, в эмиграции накал противоречий еще более усилился: представители различных направлений политического спектра вели ожесточенные споры друг с другом не только об отношении к большевистскому строю, но и о гипотетически возможных путях избавления России от большевизма, ее дальнейшего развития.
Однако, несмотря на острые разногласия, эмигрантскими политиками и общественными деятелями велась серьезная работа по созданию политического объединения и общеэмигрантского центра, способных организационно консолидировать политически активных представителей Зарубежья. Эта масштабная проблема долгое время оставалась вне поля зрения отечественной историографии. Монография О.К. Антропова достойно заполняет пустовавшую историографическую нишу. Широкий ракурс исследуемой проблематики позволил автору охватить самые разнообразные аспекты: политические процессы, протекавшие в эмигрантской среде в 1920 - 1930-е гг., идеологические доктрины, выстраиваемые эмигрантскими теоретиками, конкурентную борьбу партий и движений, а также основные направления борьбы эмигрантских экстремистских организаций с Советской властью и «мировым коммунизмом».
Рассматривая политический процесс в Русском зарубежье, О.К. Антропов отмечает, что слабым местом этого процесса были его ресурсы. «Если в 1920-х гг. настроение, общественное мнение в эмигрантской среде было нацелено на скорое возвращение на Родину и достаточно много политически активных людей участвовало в той или иной степени в борьбе с советской властью, то в конце 1920-х - начале 1930-х гг. пессимизм и разочарование стали преобладать в массах. С материальным ресурсом
положение было еще хуже: недостаток финансирования и слабая материально-техническая база, но чаще - отсутствие таковой, приводили к сворачиванию многих общественно-политических программ» (с. 9). Одной из причин несостоятельности политической деятельности эмигрантов автор совершенно справедливо считает отсутствие теории, способной объединить эмиграцию и противостоять ленинизму (с. 9-10).
Свое исследование О.К. Антропов логически разделил на две взаимосвязанные части.
В первой характеризуется политический климат Русского зарубежья, общественно-политическая жизнь эмиграции. Полное представление об эмигрантской общественно-политической атмосфере дает двусторонний взгляд автора: с одной стороны, через формирование эмигрантского сообщества и социальную адаптацию различных социальных слоев эмигрантов в разных странах мира, с другой - через организационное становление эмигрантских политических организаций.
Во второй части монографии О.К. Антропов решает основную исследовательскую задачу - рассматривает пути и этапы процесса политического объединения эмиграции. При этом линия его размышлений проходит как через деятельность различных политический лагерей Зарубежья, берущих на себя инициативу объединительного процесса, так и через региональные политические центры и неполитические организации эмиграции.
Автор отмечает, что первая волна эмиграции состояла из двух этапов. Первый поток эмигрантов составили представители высших сословий, потрясенных падением монархии в России. Многие из них покидали страну, надеясь на скорое возвращение и реставрацию монархического строя.
Второй поток, вызванный Октябрьской революцией и Гражданской войной, представлял собой самую массовую эмиграцию из России. Сотни тысяч россиян, потеряв надежду на разгром большевизма, разными путями покидали страну: эвакуировались по морю и уходили за рубеж через сухопутные границы.
Эмигрантские потоки в основном шли в трех направлениях: в Турцию, Сербию и Болгарию; в Китай (преимущественно в Маньчжурию); в Прибалтику, Польшу, Чехословакию. Дальше многочисленные дороги разводили эмигрантов по разным странам Европы, Азии, Америки, Австралии. В 1920 - начале 1930-х гг. основными центрами русской эмиграции стали Берлин, Париж, Прага, София, Варна, Харбин, Шанхай. В 1930-е гг. эмигранты расселялись из Европы по всему миру.
Разнообразный социальный состав представителей эмиграции (от элитарных слоев российского общества - дворянской аристократии и высшего чиновничества, «воротил» русского бизнеса, цвета русской интеллигенции, науки, культуры до простых обывателей, солдат, казаков) обусло-
вил разные возможности адаптации эмигрантов в новом для них обществе. Многим из них пришлось менять профессию, осваивать новую специальность или идти в разнорабочие.
Вместе с тем «кипела» насыщенная событиями политическая жизнь русской эмиграции. Как отмечает автор, «политическая активность эмигрантов была связана с их стремлением «повысить политическую самооценку, расширить свою значительность, воскресить уверенность в собственных силах, чтобы предрешать судьбы будущей России с монархических, демократических, либеральных и тому подобных позиций» (с. 34).
Эмигрантский политический лагерь представлял собой разветвленную организационную структуру. Многообразие образовавшихся за рубежом политических организаций было связано, прежде всего, с тем, что партийные лидеры по-разному воспринимали и оценивали советскую политическую систему и, соответственно, намечали разные пути и механизмы ее крушения и будущего устройства России.
В современной историографии наметились разные подходы к характеристике политического лагеря Зарубежья. Так, М.В. Назаров в своей работе «Миссия русской эмиграции» (М., 1994) систематизировал политические организации за рубежом по хронологическому принципу, выделяя в них три основные группы: 1) дореволюционные партии (эсеры, кадеты, меньшевики, анархисты, энесы и другие); 2) «пореволюционные течения» (НСЗРиС, БзР, «Крестьянская Россия», БРП, РОВС, РИС, евразийцы, младороссы, фашисты, монархисты и т.д.); 3) послевоенные организации (ЛБНС, НТС, РНД, СБОНР, СБСР, КОВ, САФ, РОНДД ЦОПЭ и другие).
В.Д. Поремский в статье «О духе нашей организации» (Поремский В.Д. Стратегия антибольшевистской эмиграции: Избранные статьи, 1934— 1997. М., 1998. С. 232-23 5) провел следующую градацию эмигрантских политических партий: 1) военные организации - «наследники Белого движения», стоявшие в эмиграции на платформе «непредрешенчества» в вопросе монархии или республики; 2) политические организации -«наследники политического спектра предреволюционной России думского периода» - «правое» крыло кадетов, группировавшееся вокруг газеты «Возрождение», «левое» крыло кадетов, группировавшееся вокруг газеты «Последние новости» в Париже. На крайних флангах справа монархисты, слева - эсеры и меньшевики; 3) политические новообразования, которые «в силу своей направленности на будущее вышли на общественную сцену» в конце 1920 - начале 1930-х гг. (НТС, младороссы, социалисты разных оттенков, «имперцы» («младомонархисты»), «евразийцы», «ново-градцы», «пореволюционеры»; 4) кратковременно существовавшие организации «второй эмигрантской волны» - разношерстные остатки «вла-совского движения».
Свою классификацию партийно-эмигрантской структуры привел исследователь эмигрантской политической публицистики П.Н. Базанов (БазановП.Н. Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции (1917 - 1988 гг.). СПб., 2008). К первому лагерю он отнес «политические партии, сложившиеся в дореволюционной России и просто перенесшие свою деятельность в русское Зарубежье, не меняя основ идеологии и организационной структуры» (меньшевики, кадеты, эсеры). Во второй включил партии и группы, созданные по преимуществу до революции или во время Гражданской войны в России, изменившие свою организационную структуру и стратегию, но оставшиеся на старых философско-идеологических позициях (входившие в РДО «Крестьянская Россия», группа П.Н. Милюкова, «Борьба за Россию» С.П. Мельгунова, многочисленные монархические организации. В третью - «новоидеологические» («пореволюционные») организации (евразийцы, младороссы, пореволюционеры: национал-максималисты, утвержденцы, новоградцы; социалисты-новопоколенцы, РТХД, РНСУВ, русские фашисты и т.д.)
О.К. Антропов представляет свое видение политического пространства Зарубежья, в котором выделяет две крупные группы: 1) партии дореволюционной России, воссозданные за границей (эта группа распалась в 1930-х гг., после Второй мировой войны ее следы затерялись окончательно); 2) новые пореволюционные общественно-политические организации, образование которых стало реакцией на социалистическую революцию и программные установки которых испытывали влияние набиравшего силу фашизма, при этом отдавалось предпочтение итальянской модели.
Рассматривая деятельность партий первой группы (от крайних монархистов до социалистов), автор акцентирует внимание на их организационно-структурных изменениях в эмиграции, политической эволюции. Он вполне закономерно приходит к выводу, что политический климат Зарубежья определялся тремя основными силами (монархической, либеральной и социалистической), каждая из которых стремилась к лидерству, хотела возглавить формирующийся политический центр эмиграции, влияя через него на внутреннюю и внешнюю политику СССР.
Реставрированные за рубежом российские партии и движения О.К. Антропов традиционно разделил на три группы, различавшиеся идеологией и политическими устремлениями.
Первая - правый фланг, включавший монархические организации (Патриотическое объединение, Высший монархический Совет, сторонников вел. кн. Кирилла Владимировича (легитимной монархии)). К ним он также отнес периодические издания монархического толка и различные военные организации (РОВС, БРП и другие)
Вторая - политический центр, представленный либеральными политическими группировками, в основном правокадетского толка: Русское центральное объединение, Национальный комитет, редакции соответствующих печатных изданий - «Возрождения», «Руля», «Нового времени» и других.
Третья - левый фланг, охвативший эсеровско-меньшевистскую группировку эмиграции, взгляды которой выражали такие издания как «Последние новости», «Дни», «Социалистический вестник».
Новые, возникшие в эмиграции, непартийные объединения О.К. Антропов размежевал на два лагеря в зависимости от их отношения к советскому политическому строю: 1) движения и течения, активно выражавшие неприятие большевизма и Советской власти, готовые к борьбе против него (националистические и фашистские группировки); 2) лояльно настроенные к советско-большевистскому строю группы и движения, признававшие власть большевиков как консолидирующую силу («Смена вех», «За возвращение на Родину», евразийство).
В целом монография О.К. Антропова представляет в новом ракурсе многие проблемы политической истории Русского зарубежья. И, что естественно, вызывает желание оспорить некоторые утверждения.
Так, возникает вопрос, насколько правомерно относить эмигранта П.Б. Струве (кстати, в его инициалы, как и в инициалы некоторых других упоминаемых лиц, вкралась ошибка) (с. 65) к правым кадетам, если еще в 1915 г. он отошел от партийной деятельности и числился в партии формально (ПайпсР. Струве: правый либерал, 1905-1944. Т. 2. М., 2001. С. 418-419). О.К. Антропов пишет, что, как и П.И. Новгородцев, П.Б. Струве искал «союза с ортодоксами конституционной монархии и противниками конституционного строя» (с. 65). Позволю себе с этим не согласиться, ибо он «не искал союза», а сам являлся идеологом конституционного монархизма. И потом не понятно, что имел в виду автор под определением «противник конституционного строя». Разве конституционная монархия не является конституционным строем? В авторской характеристике взглядов П.Б. Струве есть явное противоречие.
Глубоко исследуя процесс организационного становления эмигрантских партий и движений, О.К. Антропов неоправданно мало уделяет внимания идеологическим и программным аспектам их деятельности. Вместе с тем именно идеологические концепции выступали основой организационно-политического процесса. Без принятия общей идейной установки не могло состояться и объединение политического. Над формированием единой идеологической платформы, способной консолидировать для борьбы с большевизмом национально-патриотические силы эмиграции много работали эмигрантские теоретики.
В 1920-1930-е гг. эмигрантские политические группировки неоднократно пытались объединить свои усилия в борьбе против Советской власти. Изначально они представляли собой попытки интеграции близких по своим идейно-теоретическим воззрениям политических направлений на основе положения о том, что «необходимо вести совместное обсуждение различными группами и течениями, придерживающимися одинаковых взглядов по коренным вопросам восстановления страны». В январе 1921 г. в Париже прошел съезд бывших членов Учредительного собрания. Основную массу его делегатов составляли кадеты и эсеры, считавшие себя с периода избрания в 1917 г. представителями законного российского парламента. Раскол партии кадетов послужил причиной проведения в июне того же года в Париже съезда Русского Национального объединения. Однако наиболее активными в работе над объединением были монархисты. Стремясь приблизить момент освобождения России, они призывали оставить все социально-классовые и партийные разногласия, отбросить личные амбиции и все, что может «психологически помешать назреванию всенародного порыва к освобождению и единству». Монархической эмиграцией ставилась цель объединить Русское зарубежье под сенью общенациональной идеи, способной нивелировать стремление партий к политическому лидерству. Такой идеей выступала идея возрождения «Великой, единой, неделимой России». Ориентиром чаемого объединения служил сформулированный И.А. Ильиным призыв: «Служить России и только России! Не лицам, не кружкам и не партиям!».
Вехами в объединительном процессе стали Съезд хозяйственного восстановления России, проходивший в баварском городке Рейхенгалль в мае-июне 1921 г., и Зарубежный съезд русской диаспоры в Париже в апреле 1926 г. На этих эмигрантских форумах ставились цели: объединить все течения монархической мысли и все силы монархического действия (Рей-хенгалль), собрать «рассеянные по миру» русские общины и все политические направления от «левых» социалистов до «правых» монархистов, направить работу не только на объединение эмиграции, но и на консолидацию России зарубежной и «подъяремной» (Париж). Своеобразной гарантией консенсуса делегатов съезда 1926 г. в Париже выступало провозглашение принципа «непредрешения» будущей формы государственного устройства. Однако, как выяснилось, даже платформа «непредрешения» не позволила установить единства: за пять лет, прошедших после Гражданской войны, политические настроения эмиграции стали еще более поляризованными. Особенно резкая грань проявилась между «левыми» и «правыми»: чем решительнее «правые» шли к монархическим идеалам, тем менее «левые» были склонны сотрудничать с ними. Сторонники монархии вынуждены были признать все дальнейшие мечтания об объединении
«нелепостью». Попытки объединения эмигрантов еще предпринимались неоднократно, однако все они оказались безрезультатны в силу отсутствия консолидирующей идеологической основы. Хотя, разработкой такой идеологической доктрины была озабочена вся политическая эмиграция.
Н.В. Антоненко
Horowits J. Artists in Exile: How Refugees from Twentieth-Century War and Revolution Transformed the American PerformingArts. N.Y.: Harper Collins, 2008. - 458 p.
ДЕЯТЕЛИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ В США:
НОВЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ
Джозеф Хоровиц - один из наиболее известных исследователей истории американской культуры. В 2008 г. он опубликовал книгу «Артисты в изгнании: Как в ХХ веке беженцы войны и революции преобразили американское исполнительское искусство». Эта монография, основанная на мало известных источниках, несомненно, привлечет к себе внимание российских исследователей, которые интересуются историей эмиграции в ХХ в., судьбами русской культуры и ее замечательных представителей в США. В дополнение к всемирно известным представителям русской культуры, бурями ХХ в. занесенным на Американский континент (Стравинский, Рахманинов, Шаляпин и Баланчин), Хоровиц смог выяснить судьбы тех, чья деятельность в области культуры до сих пор почти неизвестна в России, в то время как их талант, знания и опыт способствовали прогрессу во многих областях культуры США.
Хоровиц развивает идею о том, что в истории США, являющихся страной эмигрантов, культурный обмен и связанное с ним взаимообога-щение национальных культур стали решающими факторами формирования современной американской культуры. Драматические события ХХ в. на Европейском континенте (революция и Гражданская война в России, фашизм в Германии, Вторая мировая война) способствовали притоку художественной интеллигенции к американским берегам. Этот процесс, который Хоровиц называет «интеллектуальной миграцией», имел неожиданный эффект: европейские беженцы заняли лидирующие позиции в
